- Значит, старая очухалась… Вот, что, Зойка, - сказал он после паузы. - Сюда больше не приходи, звонить мне можешь только в случае крайней необходимости. Пацанам тоже сообщи, чтобы сюда ни ногой. Наведете еще ментов на меня. Сама дома пока не появляйся. Перекантуйся где-нибудь пару дней, а я за это время что-нибудь придумаю.
Долженковой почему-то показалось, что Нечистый собирается всех их бросить.
- "Слинять", хочешь? - зло с ненавистью выкрикнула она. - Заварил кашу, а сам в кусты?..
- С чего ты взяла? - удивился бывший "зек".
Зойка сверкнула глазами.
- Чего же ты тогда от всех нас отгораживаешься?
Нечистый не собирался вступать в перебранку с разъяренной бабой.
- Так надо, - сухо сказал он.
- Надо?! - взвилась Зойка. Она испытывала чувство безысходности. - Это ты во всем виноват! Ты потащил нас к тетке за иконами! Из-за тебя, гнида, мы все теперь сядем в тюрьму. Я в милицию пойду! - вдруг воскликнула она в порыве раскаяния. - И расскажу, как все на самом деле было!
- Пойдешь?! - зловеще переспросил Алиферов и, неожиданно схватив Зойку за волосы, с силой ткнул ее лицом в стену. Из разбитого носа и губ женщины на белый кафель брызнула кровь. Нечистый, будто мочалкой размазал Зойкиным лицом кровь на глазурованной плитке и прорычал: - Попробуй мне только карты спутать, стерва! Думаешь, от меня на зоне спрячешься? Я и там тебя достану, падло! И ты до конца дней своих будешь делать то, что я прикажу! Ясно?!..
Зойка была напугана, раздавлена, уничтожена, как личность. Впрочем, от личности в ней давно уже осталось очень мало. Ее правда и раньше били и унижали, но вот так грубо о нее ноги никто не вытирал. Нечистый с силой прижимал ее к стене до тех пор, пока Долженкова не пробормотала:
- Ясно!
И только после этого отпустил. Размазывая по лицу кровь и слезы, она побежала в ванную умываться. Когда Долженкова вышла, Алиферов сунул ей за пазуху семьсот баксов, их с Сашкой доля, и вытолкал из дома.
18
Было так жарко, что работавший в кабинете Шатохина кондиционер плохо справлялся со своими обязанностями - вхолостую гонял по комнате теплый воздух. Однако сидевшему напротив следователя Шиляеву, после душной зловонной камеры, где он просидел полтора часа, здесь было так же легко и свободно, как человеку только что вышедшему из жарко натопленной бани на свежий морозный воздух.
- Итак, гражданин Шиляев Александр Васильевич, - суровым тоном сказал Шатохин, - Вы задержаны по подозрению в ограблении дома гражданки Серебряковой и нанесении ей тяжких телесных повреждений… Это я вам как официальное лицо объявляю, а как неофициальное скажу: - майор бросил уничтожающий взгляд на своего визави, - таких как ты гадов не задерживать, а стрелять на месте нужно. Раскольников хренов! Старушек, значит, любишь потрошить? Рассказывай, кого еще ограбил?!
Шиляев испуганно заморгал белесыми ресницами:
- Да вы что, гражданин майор, с Серебряковой был первый и единственный случай, клянусь вам!
Весьма довольный тем, что задержанный не отрицает своей вины, Шатохин продолжал брать нахрапом:
- Сколько вас было человек?
- Один я был.
- Врешь!
- Да нет, один! - помня наказ Нечистого, стоял на своем Сашка.
- Не верю! - гремел майор. - Жена была с тобой?
- Нет, что вы! Старуха Зойке теткой доводится. Она даже не знала, что я к Серебряковой ходил.
Как показалось майору, Шиляева он "расколол" и теперь с ним особых хлопот при установлении истины не возникнет, поэтому, отпуская вожжи, перешел на более миролюбивый тон.
- Расскажи, как в дом попал, что взял.
- Гвоздодером двери сломал, да вошел, - глядя куда-то в пол, забубнил Шиляев. - Старуха спала, расположение комнат я знал, был в доме как-то раз. Прошел в дальнюю комнату, взял иконы, а когда возвращался, наткнулся на старуху. Ну, и ударил ее пару раз…
- Ничего себе, пару раз! - искренне возмутился Шатохин. - Ты же ее изуродовал. Избивал так, чтобы убить. Это просто счастье, что старуха выжила…
На остроносом тонкогубом лице Шиляева возникло отчужденное выражение. Постольку поскольку он упорно молчал, очевидно, не желая продолжать разговор на эту тему, Шатохин задал следующий вопрос:
- Когда бил старуху, сколько икон было у тебя в руках?
- Две.
- А похищено-то три. Где же третья икона была? У подельника?
И этот вопрос проработал с Шиляевым Нечистый. Не моргнув глазом, Сашка заявил:
- Не было никакого подельника. Я вначале думал две иконы взять, а когда старуха сознание потеряла, таиться мне уже нечего было. Я вернулся в комнату и еще одну икону прихватил.
- Как домой добирался?
- Пешком, как же еще.
- Ого! Не далековато?
- Далеко, - вздохнув, согласился Шиляев. - А что делать? Ночь была. Так и шел закоулками больше часа.
- А вот родственники Серебряковой утверждают, будто ночью от ее дома отъехала машина, - заявил Шатохин, внимательно наблюдая за реакцией Шиляева.
- Да вы что, гражданин майор! - разыгрывая удивление, воскликнул Сашка. - Откуда у меня машина?
Хотя Шатохину и показалось, что своим заявлением он привел задержанного в легкое замешательство, о машине он больше решил не упоминать. Пока…
- Ну, а зачем тебе иконы-то понадобились? - тоном, каким хотят вызвать у собеседника доверие, спросил Шатохин.
- Пьяный был в стельку, - прикидываясь, раскаявшимся грешником, признался Шиляев. - И еще выпить хотелось, а не на что. Вот и вспомнил про бабку. Когда мы с женой у нее в гостях были, она про иконы нам рассказывала, будто ценные они. Вот и поперся к ней с пьяных глаз.
Шатохин, делая вид, что всему верит, качал головой.
- И куда же ты дел эти иконы?
- Еле-еле утра дождался, а потом на толкучку понес, да продал каким-то старушкам.
- А ты ничего не путаешь? - усмехнулся Шатохин.
Сашка постарался, чтобы его голос звучал убедительно.
- Не-эт!
- И много за иконы заплатили?
В словах майора звучала неприкрытая насмешка, и Сашка насторожился.
- Ну, на выпивку и на жратву на пару дней хватило, - сказал он не очень уверенно.
- Врешь ты все, - неожиданно рявкнул Шатохин. - Сидишь здесь, шлангом прикидываешься! Думаешь, статьей о мелком хулиганстве отделаться? Не выйдет! Действовал ты по чьему-то заказу, и я это сейчас докажу. В столицу ездил?
Вопрос застал Шиляева врасплох. Однако он справился с собой и, скрывая за развязным тоном, охватившее его смятение, заявил:
- Нет, с чего вы взяли?
- С чего? - слишком уж добрым голосом, для того чтобы это было действительно так, переспросил майор. - Поясняю: в столице действует банда мошенников, которая специализируется на покупке и перепродаже икон, а как раз в нашем городе у старушки пропадают иконы. Связь улавливаешь?
Шиляев недоуменно пожал плечами?
- Никакой. Простое совпадение…
- Это тебе так кажется, - с видом человека, загнавшего вас в ловушку, изрек Шатохин. - Мне же эта связь показалась настолько очевидной, что, едва узнав от Серебряковой фамилию грабителя, тут же позвонил вначале на железнодорожный вокзал, а потом в аэропорт. А там мне сказали, что гражданин Шиляев в интересующее меня время в столицу республики не выезжал и не вылетал. Оставался автовокзал. В военкомате удалось отыскать твою фотографию. В твоем доме-то таковой не нашлось. С ней мои ребята ездили вчера на автовокзал. Вспомнили тебя там, Шиляев! Водитель автобуса опознал. Утверждает, будто ездил ты пару дней назад десятичасовым рейсом в столицу. У тебя еще старенький желтый портфель был… Ну, что и дальше запираться будешь?..
Конечно же, такого оборота дела ни Нечистый, ни тем более Сашка, предвидеть не могли. Шиляев был сбит с толку. Его слабый отравленный наркотиками мозг без поддержки Нечистого отказывался работать. Сашка абсолютно ничего не мог противопоставить приведенным Шатохиным доказательствам.
- Ну я, в общем, - стал он мяться и мусолить слова. А потом выдавил: - В общем, ездил я в столицу…
- Вот и отлично! - удовлетворенно произнес Шатохин. - Кому иконы отдал?
- Султану.
- Как на него вышел? - снова стал наседать майор.
- Через Витьку Дудника.
- С ним как сошелся?
Нечистого нельзя было выдавать ни в коем случае. Чувствуя, как все глубже и глубже утопает в собственной лжи, Шиляев стал плести небылицы:
- Я с ним это… давно был знаком. Мы с ним когда-то в одной "шараге" работали… Витек-то этот недавно к нам в город приезжал. В кабаке мы с ним и встретились. Он и говорит, мол, иконы нужны. Если где достанешь, говорит, в столицу привози. Я, мол, почти каждый день после шести часов вечера в ресторане "Кооператор" бываю… Вот для него я эти иконы и украл, - со вздохом закончил Сашка.
- А Султан этот, где живет?
- А черт его знает. Меня к нему Витек на такси возил. Там еще старик какой-то был. Специалист по иконам. Он их и оценивал.
- И на какую же сумму оценил? - полюбопытствовал Шатохин.
- Не знаю. Старик ее на ухо Султану назвал, а мне только сто баксов перепало, - соврал Сашка.
- Не густо. - Для первого раза майор узнал достаточно. Заканчивая допрос, поинтересовался: - Куда деньги дел?
- Пропил. А то что осталось, ваши сотрудники при обыске изъяли.
- Ясно, - Шатохин заторопился. - Вот что, Шиляев: ты пока в камере посиди, а позже мы с тобой продолжим разговор.
Вызвав конвой, майор отправил Сашку в изолятор временного заключения, а сам поспешил на доклад к начальнику ГУВД.
Шатохин постучал в дверь, однако никто не ответил, и майор заглянул в кабинет. Исламов был на месте. Он сидел за столом, откинувшись на спинке кресла, свесив крупную седую голову на грудь. Большие очки в мощной оправе с толстыми стеклами съехали на кончик носа полковника и грозили вот-вот соскользнуть ему на колени. Исламов кемарил… По-старчески с шумом втягивал ноздрями воздух, а затем, раздувая жирные красные щеки, со звуком "пуф" выпускал его через рот.
"Действительно монстр, клыки бы ему еще да рога и можно в фильме ужасов без грима играть", - прикрывая дверь, подумал Шатохин, затем еще раз громко и настойчиво постучал.
За дверью раздался храп застоявшегося в стойле жеребца, а затем начальник произнес:
- Гм-гм… Войдите!
Шатохин ступил в кабинет.
- Здравия желаю, товарищ полковник.
- А это ты, майор, - глядя на подчиненного поверх очков, произнес Исламов. - Проходи, садись. Говори, с чем пришел.
Шатохин уселся за стол и приподнятым тоном стал докладывать:
- Я по поводу той старушки с иконами. В общем, очнулась она. Оказывается ее грабил и избивал муж племянницы Шиляев. Мы его сегодня взяли. Вы были правы. Ниточка в столицу ведет. Шиляев этот ездил туда с иконами. Там он встретился с Дудником Виктором, который отвез его домой к некоему Султану. Он у Шиляева иконы и купил. А еще в их компании старичок какой-то есть. Он, по-видимому, спец по иконам. Короче, задание я ваше, товарищ полковник, выполнил, теперь могу заняться…
- Молодец, майор… Пуф, пуф… - не дослушав, перебил Исламов. - Теперь иди, заказывай билет на самолет. Полетишь в столицу. Я позвоню, предупрежу, чтобы тебя там встретили.
- Это еще зачем? - неприятно удивленный спросил майор. - Мы свою работу выполнили, пускай теперь столичные сыщики поработают.
Исламов издал звук, похожий на мычание.
- Ну-у… вот еще, - в тоне слышалось презрение. - Мы вышли на неуловимую банду аферистов, а столичная милиция будет лавры пожинать? Нет, Юрий Иванович, поезжай, и сам возглавь работу по розыску и задержанию преступников.
19
Женька проспал тринадцать часов! Да плюс у Нечистого вчера по три часа на каждое ухо "даванул" - итого девятнадцать! Достижение для "Книги рекордов Гиннеса". Ни похмельного синдрома, ни каких-либо других неприятных ощущений после вчерашнего употребления спиртного и анаши Женька не испытывал. Просто долгий сон повлиял на настроение. Парень был хмур, подавлен, и считал, что в этой жизни, его уже ничто не сможет ни обрадовать, ни развеселить. Позавтракав кофе и бутербродами, включил телевизор. По трем программам шли мыльные сериалы, по остальным тоже показывали какую-то муть, и Женька решил позвонить Кабатову.
- Ты где пропадаешь?! - раздался в ухе звонкий голос приятеля. - С утра звоню к тебе, никто трубку не берет!
- Спал я, - признался Женька.
- Ну ты пожарник! - изумился Колян. - Давай, приходи ко мне, разговор есть! - и приятель положил трубку.
Женька вышел на улицу и, подозвав игравшего у дома братишку, - худенького тринадцатилетнего паренька с большими удивленными глазами - вручил ему ключ от квартиры. Затем перешел дорогу и направился вглубь квартала, то и дело, приветствуя встречавшихся по пути знакомых ребят и девушек. Рядом со школой, в которой они с Колькой учились, свернул к ничем не примечательному четырехэтажному дому, вошел во второй подъезд и поднялся на второй этаж.
Кабатов тотчас же открыл дверь и впустил приятеля в двухкомнатную со вкусом обставленную квартиру, в которой проживал вдвоем с матерью. Мать Кольки элегантная тридцативосьмилетняя женщина была переводчицей с английского языка и неплохо зарабатывала, занимаясь переводами и репетиторством. В этот час ее дома не было.
- Укатила к "фирмачам" каким-то, - отвечая на немой вопрос Женьки о том, где мать, пояснил Колян. - К ним делегация из Америки приехала. Без переводчика никак не обойтись. Так что можешь говорить свободно. - Кабатов проводил приятеля в зал, усадил в кресло и с траурным видом заявил: - В общем, дела наши плохи, братан!
- Чего еще? - сразу заволновался Женька. - Неужели бабка умерла?
Кабатов покачал головой, философским тоном заметил:
- Неизвестно что было бы лучше!.. Нет, Женька, жива она… Короче, я сегодня был у Нечистого, а у него передо мной Зойка побывала. Она сообщила, что Шиляева арестовали. Оказывается бабка теткой Зойке доводится и мужа ее знает. Видать очухалась старая да на Шиляева показала. - Парень явно говорил с чужих слов.
У Женьки потемнело в глазах.
- Ни черта себе! - произнес он обескуражено. - Это что же получается, что нас всех теперь "повяжут"?
- А фиг его знает, - пожал плечами Кабатов.
- Фиг зна-ает, - передразнил Женька. - Загребут, тогда узнаешь! Надо отцу все рассказать.
Колька презрительно скривил толстые губы.
- Успеешь еще своему папочке пожаловаться… Нечистый сказал, чтобы мы тихо сидели, а он, что-нибудь придумает.
- Да пошел твой Нечистый, знаешь куда?!.. - обозлился Женька. - Он уже придумал. Лет на десять теперь в камере воспоминаний хватит.
- Ладно, тебе, - примирительно сказал Колька и по-дружески похлопал приятеля по плечу. - Не такие уж мы с тобой крутые налетчики. Ну, подумаешь, на "шухере" постояли, да икону одну из веранды до машины донесли. За это много не дают.
- Ты-то откуда знаешь, за что сколько дают? - ворчливо спросил Женька.
- Нечистый сказал. Он в законах разбирается.
- Опять Нечистый! Достал ты меня с ним. Свет клином на нем сошелся.
- Да не психуй ты! - сверкнул обескураживающей улыбкой Кабатов. - Может, Сашку за другое взяли. За наркотики, например. А ты сразу отцу жаловаться. Представляешь, какой хай предки поднимут? Чего раньше времени их тревожить? Может, все еще и обойдется. В общем, повременим пару дней, а там посмотрим. Ладно?..
Доводы приятеля убедили Женьку. Он секунду колебался, потом хлопнул приятеля по протянутой руке.
- Ладно!..
- Вот и отлично! - развеселился Колька, потом достал из нагрудного кармана рубашки небольшой зеленоватого цвета шарик и покатал его на ладони. - Будешь?
Женька отлично знал, что у приятеля в руке, однако спросил:
- Что это такое?
- Анаша. Нечистый дал. Курнем?..
Женька отрицательно покачал головой.
- Хватит с меня вчерашнего.
- А что, - маленькие круглые глазки Кольки смотрели с любопытством, - вчера кайф классный поймал?
- Да, - вынужден был признать Женька. - Вначале, правда, вырвало, а потом "в кабаке с девками сидел". И все такое красочное, объемное, будто на самом деле в жизни происходит.
- Со мной такого еще не было, - с завистью сказал Кабатов. - А в первый раз, когда анашу попробовал, так вообще одни "вертолеты" ловил.
- Какие еще вертолеты? - не понял Женька.
- Ну, это когда перед глазами все вертится, будто лопасти вертолета хлопают.
- У меня от спиртного так бывает, - сознался Женька. - Когда выпью много. Как глаза закрою, так голова начинает кружиться, словно на вентиляторе под потолком верчусь.
- Пройдет, - с видом знатока изрек Колька. - Говорят, по молодости всегда так бывает, - и, заглядывая в глаза приятеля, сказал: - Посидим "в кабаке с девками, а!.."
Женька снова повертел головой.
- Сам сиди!..
- Да это же просто травка, Женька, - стал горячо убеждать Кабатов. - Она наркотической зависимости не вызывает. Оттянемся раз есть, а не будет и так перебьемся.
- Не хо-чу!
- Ну как знаешь, - обиженно засопел Колька и стал крошить на ладони плотный шарик. Затем достал из кармана папиросу, выпотрошил из нее табак и смешав его с крупинками анаши, снова забил им папиросу. - Пойдем в лоджию, - предложил он, вставая.
Ребята вышли в застекленную лоджию, Кабатов встал у одного из раскрытых окон и прикурил папиросу. Странное дело: Женька давал себе слово не курить анаши, но когда Колька протянул ему папиросу, не задумываясь, взял ее и глубоко затянулся.
После третьей затяжки мир замедлил свой бег. Все окружавшие Женьку предметы, вдруг заскользили, теряя очертания и расплываясь, но стоило ему хоть чуть-чуть изменить угол зрения, они тут же четко фокусировались, будто в стоп кадре, а секунду спустя вновь начинали плавно двигаться. Женька взглянул на приятеля. Его губастая простецкая физиономия в этот миг показалась ему до того глупой, что Женька не удержался и прыснул со смеха.
У Кольки вытянулось лицо.
- Ты чего это? - спросил он удивленно и вдруг расплылся в идиотской улыбке: - "Хохотунчик" поймал?
Не в силах долее сдерживаться от душившего его смеха Женька кивнул и дико заржал.
- Ха… Ха… Ха… - как неисправный мотор, начал заводиться от смеха Колька, и тоже разразился гомерическим хохотом.
Показывая друг на друга пальцем, друзья стали покатываться со смеху. Ржали долго - до ломоты в челюстях, до боли в мышцах живота. Затем тщательно затушили папиросу, спустили ее в унитаз и отправились в зал. А потом долго еще стены квартиры сотрясались от взрывов беспричинного дикого смеха.