- Вот здесь спал, - из-за косоглазия хозяина неясно было, куда он смотрит, но по вытянутому носку ноги Женя заключил, что Сараев почивал в углу. - Матрац я ему на пол бросил, так в одежде на него и уложили.
- В котором часу это было?
- Двадцать три двадцать шесть.
Селиванов подозрительно покосился на хозяина.
- С чего бы вдруг такая точность?
- Я не могу обходиться без часов, - и в доказательство, что это действительно так, Пирожков повернул руку таким образом, чтобы Жене видны были на его волосатой руке командирские часы. - Жизнь учителя по расписанию выработала у меня привычку поглядывать на часы. Время расписано по минутам, а у нас, физкультурников, еще и по секундам. Нормативы обязывают. Точность должна быть во всем, иначе не уложиться в урок. Вот и на этот раз сработала привычка: машинально взглянул на часы, было двадцать три двадцать шесть.
- Дети дома были?
- Младший спал, а старший еще с улицы не вернулся. Он с девочкой из соседнего дома встречается. Так я ему разрешаю в субботу подольше погулять.
- Когда он пришел?
- Говорит, в полночь.
- Владимир Дмитриевич, вы ведь Сараева сюда втроем притащили?
- Да, - прогнусавил хозяин. - Я, муж Ольги и паренек какой-то. Игорь, кажется.
- Вернулись в дом Бериковой тоже вместе?
- Мы с Игорем вошли в квартиру, а Виктор на лестничной площадке остался покурить.
- Долго он отсутствовал?
Припоминая, Пирожков свел почти к переносице зрачки, отчего казалось, будто он крест-накрест смотрит в разные углы комнаты.
- Ну, сколько времени нужно человеку, чтобы покурить?.. Минут пять, наверное…
- Именно столько он отсутствовал? Не больше?
- Ровно пять минут. Я это отлично помню. В зале шумно было, и я остановился в прихожей перекинуться двумя словами с одним из гостей. Через некоторое время вошел Виктор и направился в зал.
Дальнейший разговор на эту тему показался Селиванову бесперспективным.
- В котором часу вы вернулись домой? - спросил он.
- В половине второго, когда гости стали расходиться.
- А до этого времени вы ни разу не спускались к себе домой?
- Нет.
- А ваша жена?
Пирожков сказал, что нет.
- Может, она все-таки спускалась, - настаивал Женя, - а вы об этом не знаете?
- Исключено. Ключ от квартиры у меня находился.
- Значит, когда вы вернулись, старший сын уже пришел с улицы.
- Да.
- А сейчас где он?
- Там, - хозяин кивнул в сторону двери. - В своей комнате, уроки учит.
- Я бы хотел с ним поговорить. Позовите его, пожалуйста.
Пирожков встал, передвигая длинными ногами, будто журавль, вышел из комнаты и вскоре вернулся с невысоким узкоплечим пареньком с девичьим румянцем на щеках.
- Это мой старший сын Виталий, - представил хозяин.
- А я Женя, - Селиванов пожал вялую узкую ладонь парня и дружески ему улыбнулся. - Я из уголовного розыска, Виталик. У меня к тебе пара вопросов. Присаживайся, поговорим.
Парень нерешительно присел на краешек стула и выжидающе уставился на милиционера.
- Вспомни-ка субботний вечер, - Женя дал парню время сосредоточиться. - Это был тот самый день, когда у соседей наверху свадьба была, а ты на улице гулял.
- Ну, - не понимая, куда клонит милиционер, неуверенно произнес парень.
- Меня интересует, в котором часу ты вернулся домой?
- В полночь, может, минут пять первого.
Селиванов уловил в голосе собеседника фальшь.
- Подумай хорошенько, - еще раз посоветовал он. - Я расследую убийство, и от твоего ответа сейчас многое зависит. Ты действительно вернулся домой в это время?
Виталик бросил в сторону отца быстрый взгляд. Пирожков-старший сидел с насмешливым видом и вертел в руках свои розовые очки.
- Ну-ну, признавайся!
- В общем, пришел немного позже - в час ночи.
- Я же говорил, - хмыкнул отец, - что когда мы с мамой вернулись, ты только лег в постель.
- Ну и что? - ощетинился парень. - Подумаешь, на час задержался.
Отец тоже был не подарок. Он язвительно заметил:
- Ничего. Просто нормальные девушки до часу ночи на улице не шляются!
- А моя в двадцать три часа уже в постели лежала, - парировал Пирожков-младший. - И, между прочим, в своей. Я ее рано домой проводил, а гулял с ребятами.
- А-а…
- Ладно вам, Владимир Дмитриевич, - остановил открывшего было рот Пирожкова Селиванов. - Потом разберетесь. Итак, Виталик, когда ты пришел домой, Сараев спал?
Парень покосился на отца.
- Это тот алкаш, что ли?
Женя кивнул:
- Совершенно верно.
- Дрыхнул без задних ног. Храпел так, что стены дрожали. Из-за храпа я, собственно говоря, и вошел в зал, любопытно стало. Включил свет, гляжу, мужик какой-то на полу валяется. Я сначала испугался, подумал, какой-то псих к нам залез. Хотел уже отца позвать, но потом понял, что это кто-то из гостей нализался и здесь дрыхнет.
- А братишка твой спал?
- Спал. Я душ принял и тоже завалился, а тут как раз и предки заявились, - Виталик весело хмыкнул.
Отец нахмурился, впрочем, для виду, а Селиванов, подмигнув парню, встал.
- Спасибо за помощь.
Уже в прихожей, пожимая Пирожкову руку, Женя спросил:
- Сколько у вас ключей от квартиры?
- Три.
- В субботу вечером один был у вас, другой, как я понял, у Виталика, а третий?..
- Здесь, - Пирожков выдвинул ящик под зеркалом. - Обычно все ключи мы сюда кладем.
- Еще раз спасибо и до свидания!
Глава одиннадцатая
Лаборатория располагалась в галерее. Из-за нехватки помещений в ГУВД ее разделили перегородками, оставив небольшой коридор, по которому можно было попасть из основного здания в спортзал. Кабинет Смыслова находился в середине галереи, имел порядковый номер 15. Это была небольшая комната с крохотной фотолабораторией в углу. В помещении было тесно из-за плотно стоявших у стен столов, загроможденных всевозможными колбами, пробирками, микроскопами, какими-то инструментами, предназначение которых для взгляда непосвященного было непонятно, и различной аппаратурой. Здесь витал дух необычности, таинственности, чуть ли не магии.
Когда Хвостов вошел в кабинет Смыслова, "профессор оккультных наук" сидел за одним из столов с ярко горевшей над ним лампой и, вставив в глаз увеличительное стекло, разглядывал кусок материи с темным пятном.
- Здравствуйте, Владислав Николаевич! - приветствовал Хвостов эксперта и присел на стул.
Смыслов скосил на майора один глаз и, возвращаясь к прерванному занятию, скрипучим голосом произнес:
- Ну, здорово! С чем пожаловал?
- Я по делу об ограблении ювелирного магазина и убийстве охранника. Помните?
Эксперт отложил лупу.
- Сегодня утром я же дал все необходимые по этому делу заключения. - Смыслов был как всегда в своем амплуа недовольного всем человека.
- Это я знаю. Я не о том. - Хвостов достал из кармана кителя небольшой будильник в целлофановом пакете и положил на стол. - Эти часы вам знакомы?
- Ты свой ментовский тон оставь, я у тебя не на допросе, - проворчал эксперт, однако взял часы и внимательно на них посмотрел. - Они из ювелирного?
Хвостов знал, что, несмотря на грубоватые манеры, Смыслов добрый и отзывчивый человек, не обижался на него, а в душе посмеивался. Когда нужно было для пользы дела, даже льстил. Очень важно сохранять хорошие отношения с экспертом, тем более таким толковым и грамотным, как Владислав Николаевич.
- Все верно, часы из "Бриллианта". Я всегда поражаюсь вашей феноменальной памяти. Как вы умудряетесь запоминать и держать в голове столько информации?
- Ладно, ладно, раскудахтался! - проскрипел Смыслов, однако в душе весьма польщенный похвалой майора. - Ну, видел я эти часы, там, в витрине они лежали на разбитой полочке. Что с того?
- Они работали?
- Почему нет? Тикали.
- Это точно?
- Я тебя не понимаю, Боря. Что значит точно?
- Когда мне подсунули часы, стрелки на них показывали одиннадцать пятьдесят. Это якобы время смерти охранника. Будто он, падая, разбил рукой витрину и полочку, на которой стояли часы. Они упали и остановились. Во время осмотра места происшествия вы могли не заметить этого?
На мясистом пористом лице Смыслова с мохнатыми бровями возникло презрительное выражение.
- Иными словами ты хочешь спросить, не прохлопал ли я очевидный факт, указывающий на время смерти охранника?
- В общем, да! - улыбнулся Хвостов.
- Глупости! - отрезал эксперт. - Тебе подсунули примитивную наживку, и ты проглотил ее.
- Пока нет.
- Но заглотнул - это точно. Это трюк, Боря! Я отлично помню, что часы шли.
- Я не сомневаюсь в ваших словах, - склонил голову майор. - В таком случае, Владислав Николаевич, не могли бы вы установить, по какой причине они остановились?
- Попробую, - без особого энтузиазма согласился Смыслов. - Тебе нужно письменное заключение?
- Желательно.
- Тогда придется подождать до завтра.
- Раньше никак нельзя? - прохрустел Хвостов.
- Ты что же думаешь, - возмущаясь нахальством майора, изрек Смыслов, - кроме ограбления "Бриллианта" у меня больше никаких дел нет?
- Я все понял, Владислав Николаевич! - майор встал, подняв руки. - Приду завтра.
- Проваливай! - рыкнул эксперт и снова взялся за лупу.
Хвостов вышел на крыльцо предупредить Алика, что сейчас они выезжают, затем поднялся в свой кабинет за фуражкой. Там его поджидал Селиванов.
- Как дела? - на ходу поинтересовался майор.
При появлении начальника Женя встал.
- Был я у соседей Бериковой, Борис Егорович. Пирожковы их фамилия.
Занятый своими мыслями Хвостов слушал рассеянно.
- И что там?.. - Он подошел к своему рабочему месту и стал складывать бумаги в кейс.
- Я говорил с отцом и сыном и пришел к выводу, что Сараев мог совершить преступление.
- Каким образом?
Задетый невниманием шефа Селиванов обиженно заявил:
- Я, наверное, плохо излагаю свои мысли устно. Хотите, представлю письменный отчет?
Хвостов щелкнул замками на кейсе и добродушно сказал:
- Не ершись, Женя. Мысли сейчас гудят у меня в голове, как пчелы в потревоженном улье. Выкладывай, почему ты думаешь, что Сараев мог совершить преступление?
- Его никто не видел от двадцати трех тридцати до часу.
- Он же спал у соседей.
- Откуда мы знаем, спал он или нет? - загорячился Женя. - Возможно, он притворялся, а когда остался один, то вышел из квартиры, прихватив с собой ключ. Его Пирожковы в ящике трюмо держат. Времени Сараеву как раз хватило бы для того, чтобы добраться до "Бриллианта" около полуночи и убить охранника. После совершения преступления он вернулся, открыл дверь и улегся на свое место. Ни Пирожков, ни его жена за это время в квартиру не спускались, их младший сын спал, а старший вернулся с улицы в час ночи. Так что твердого алиби у Сараева нет.
- Все это очень сложно, - покачал головой Хвостов. - Не забывай, убийца готовился к преступлению. А откуда Сараев мог заранее знать, что окажется в квартире Пирожковых?
- Да, но он мог рассчитывать на то, что его уложат где-нибудь спать и оставят без присмотра.
- А если бы его уложили в одной из комнат Бериковой? Он вряд ли мог бы тогда покинуть квартиру и вернуться в нее незамеченным.
- Я что-то не понимаю, - подозрительно сказал Женя. - С какой целью вы послали меня к Пирожковым?
На птичьем лице Хвостова возникло подобие улыбки.
- Проверить алиби Сараева.
- Я его опроверг. Чего же вам еще нужно?
- Доказательства, а не рассуждения. В общем, в этом направлении нужно еще работать. На сегодня с тебя поездок хватит. Займись текущими делами. Приведи в порядок протоколы, подшей их. Меня сегодня не жди. Возникли, понимаешь ли, новые факты по нашему делу. Поеду, проверю.
Нахлобучив фуражку, Хвостов подхватил кейс и, громыхая костями, направился к выходу.
Глава двенадцатая
Подъезд был шикарным: лакированные, отделанные под дерево панели, филенка, белоснежный потолок. Все это великолепие заканчивалось на втором марше лестницы. Дальше шли обшарпанные стены.
Двери на самом верхнем четвертом этаже открыл низкорослый, голый до пояса мужчина лет тридцати. Голова у него была бритая, круглая, как футбольный мяч, на который будто наклеили оттопыренные уши, густые широкие брови и глазки-бусинки. Широкоплечий, он резко сужался книзу и всем своим обликом напоминал джинна, выпущенного из бутылки. Увидев человека в милицейской форме, мужчина блатным голосом изрек:
- Я три дня дома сидел, начальник, никого не трогал!
- Охотно верю, - признался Хвостов, с интересом разглядывая на мощном торсе "джинна" замысловатую татуировку.
"Наш клиент!" - заключил майор и, отстранив хозяина, вошел в коридор.
- Какая статья? - спросил он, снимая фуражку.
- Нормальная! - осклабившись, "джинн" показал фиксы из желтого метала. - Гоп-стоп… Добрый вечер. Шесть лет от звонка до звонка оттрубил.
- Работаешь?
- Издеваешься? - фыркнул "джинн". - Какая работа, начальник? Дай отдохнуть. Две недели, как откинулся!
Хвостов взглянул поверх своих зеленых очков, как человек, который видит насквозь.
- За старое возьмешься?
- Обижаешь! - оттопырил нижнюю губу бывший "зек". - Я в глубокой завязке. А чего надо-то?
- Давай-ка в комнату, - оттесняя хозяина к одной из дверей, произнес Хвостов. - Там и поговорим.
Без особой охоты хозяин отступил в глубь квартиры. Комната была маленькой и, за исключением дивана, пустой.
- Не густо, - оглядевшись, признал Хвостов. - Добра-то, я вижу, не нажил.
- Не твоя забота! - буркнул "джинн". - Говори, зачем пришел?
Хвостов так и не сел, остался стоять посреди комнаты.
- Да мне, собственно говоря, не ты нужен, а твои соседи. Те, что живут на втором этаже. Фефелевы. Хочу о них расспросить.
У хозяина, видимо, отлегло от сердца, однако он, держа марку уголовного авторитета, презрительно изрек:
- Да ты что, начальник! За кого меня держишь? Бахром никогда стукачом не был и не будет!
- Я и не хочу, чтобы ты стучал. Очень надо! Мне лишь нужно узнать, что у Фефелевых за семья…
- Я же сказал, - Бахром оттопырил на правой руке два пальца, будто хотел сделать Хвостову "козу". - Бахром никогда никого не сдавал! Давай-ка, начальник, если ко мне претензий нет, проваливай! А то начнете здесь шнырять толпами, вынюхивать да высматривать. Я перед вами пока чист, а за других не в ответе!
- Ну, чего ты хорохоришься? - раздался за спиной Хвостова мягкий нежный голос.
Майор оглянулся: в дверях стояла высокая молодая женщина с приятными чертами лица и темными, будто глубокий омут, глазами, в которых читалась печаль. Из-за ее длинной широкой юбки с любопытством и опаской выглядывал мальчишка дошколенок.
- Помолчи, Фатима! - грубоватым голосом произнес Бахром.
- А ты мне рот не затыкай! - тихо, но твердо сказала молодая женщина. - Я твои воровские законы не признаю. А если человек спрашивает, почему не ответить, тем более что о Фефелевых я ничего плохого сказать не могу. - Фатима взглянула на майора своими удивительными глазами. - Анатолий Владимирович прекрасный человек, товарищ милиционер. Отличный семьянин. Не пьет, не курит. Только очень серьезный он какой-то, замкнутый. Говорить много не любит. А вот жена его Наташа - общительный человек. Добрый. Всегда остановится, спросит, как дела? Она на фирме какой-то бухгалтером работает. А Фефелев в магазине завскладом. У них двое сыновей. Один институт уже закончил, работает, а второй на первом курсе в инязе учится. Хорошие ребята, мне очень нравятся, особенно старший - тихий, спокойный. В общем, на мой взгляд, идеальная семья.
- А вы случайно не заметили, в котором часу в субботу ночью Фефелев вернулся домой? - не особенно рассчитывая на успех, прохрустел Хвостов.
- Нет, не заметила, - извиняющимся тоном призналась Фатима.
- Но может быть, - продолжал настаивать майор, - вы после полуночи выглянули в окно или слышали, как хлопнула в подъезде дверь, возможно, голоса какие раздавались в подъезде? Вспомните…
- Послушай, начальник, - нарочито грубым голосом сказал Бахром. - Тебе же жена ясно сказала: "Ничего не видела и не слышала!"
- Да заткнись ты! - рявкнул Хвостов так, что у Бахрома вытянулось лицо, а мальчишка спрятался за юбку матери и, меняя тон, мягко спросил: - Вспомните, Фатима, это очень важно!
Молодая женщина отрицательно покачала головой.
- Извините, я рано легла спать, ночью не просыпалась.
Хвостов понимающе кивнул, нахлобучил фуражку и, направляясь к двери, бросил хозяину:
- Видел ли ты Фефелева ночью, у тебя не спрашиваю. Не хочу доставлять твоей персоне удовольствие ответить мне "нет". Будешь в наших краях, заходи, посидишь…
Примерно такую же характеристику семье Фефелевых дали в двух других квартирах, еще в двух никого дома не оказалось, квартиру завскладом майор, само собой, обошел стороной и спустился на первый этаж. Едва Хвостов надавил на очередную кнопку звонка, как противоположная на лестничной клетке дверь отворилась и из квартиры выглянула сухая древняя старушка с морщинистым, будто гофрированным, лицом.
- Их никого нет дома, - шамкая беззубым ртом, сказала она.
- Ясно, - произнес майор и, чтобы не молчать, заметил: - Подъезд у вас, бабуля, я смотрю, шикарный.
- У нас здесь "крутой" один живет, - словоохотливо отозвалась старуха. - Отделал до второго этажа. Выше он не поднимается. А чего надо-то, сынок?
- Поговорить. - Майор изучающе посмотрел на старуху. Знавал он таких старушенций, как прицепится, начнет небылицы плести - не отвяжешься.
Он как в воду глядел. Старуха преобразилась, будто даже помолодела лет на пятьдесят.
- Поговорить! - откликнулась она радостно и проворно распахнула двери. - Проходи, милок, я готова!
Хвостов вздохнул и переступил порог квартиры, приготовясь к долгой и нудной беседе. Хозяйка провела майора в зал. Жили здесь небогато, чистенько, в уюте. Самой ценной вещью в комнате был телевизор "Дэу". Очевидно, недавно приобретенный, он стоял на почетном месте. Его небольшой экран, по которому сейчас шел очередной сериал, одинаково хорошо был виден с самых комфортабельных точек зала: с дивана и кресел. В одном из них Хвостов и устроился.
- Хозяева на работе? - спросил он.
- Я и есть хозяйка, - бабуля взяла с журнального столика пульт дистанционного управления и, довольно ловко управляясь с ним, сделала звук тише. - Мы вдвоем с сыном живем.
- Он не женат?
Старуха села на диван, поправила складки юбки.
- Нет. И никогда не был.
- У вас такой молодой сын? - против воли удивился майор.
Бабуля улыбнулась, засветив оставшиеся у нее два или три зуба.
- Нет, что ты! Славке сорок семь лет. Он, как это называется… закоренелый холостяк. У меня еще дети есть. Дочка с зятем и внуками на другом конце города живет, а старший сын с семьей здесь недалеко.
- А как вас звать-то? - майор говорил громко, очевидно, полагая, что хозяйка глуховата.