Составляя двадцатый годовой отчет фонда "Квантум", Сорос отметил: "Исключительные успехи 1992 г. могут быть отнесены, в основном, к таким чрезвычайным событиям, как развал Европейской валютной системы. Продажи фунта накануне выхода Англии из ЕВС привлекли исключительное внимание общественности. Должен отметить, однако, что прибыли от операции с фунтом стерлингов составили лишь 40 % валовой прибыли за этот год, и даже без учета их итоги этого года существенно превзошли бы наши среднегодовые обороты… Я хотел бы предупредить акционеров "Квантума": моя репутация, как и фонда в целом, за последние месяцы оказалась непомерно раздутой. Практически ежедневно возникают слухи об операциях фонда на различных рынках, что зачастую отражается на изменении тенденций на этих рынках. Нередко эти слухи не имеют под собой никаких оснований, и акционеры должны воспринимать их соответственно. Всякий раз, когда мы совершаем операции, требующие гласности, мы представляем необходимые документы и делаем официальные заявления".
1992 год запомнился Соросу и не только огромной суммой денег, заработанной под его руководством. Его признали своего рода чудотворцем. Однажды вечером, на званом ужине для интеллектуалов в конце года в Праге, речь зашла о новообретенных Соросом богатствах. Сидя за столом с людьми, которым Джордж очень симпатизировал, он заявил, что был бы рад, если его успехи помогут ему тут, на Востоке, даже если они повредят ему на Западе. Новоиспеченная знаменитость, он деловито раздавал автографы и бросал в толпу подписанные им пятифунтовые купюры, но ему хотелось чего-то большего и всегда от него ускользавшего, а именно – уважения.
К этому времени Джордж Сорос превратился в общественного деятеля. Его автографы шли нарасхват. Пресса стремилась разузнать подробности о его работе и досуге, описать, чем он живет. Им этого было достаточно. А Соросу – нет. Даже пожертвование денег не приносило полного удовлетворения. Он хотел большего. А теперь – еще сильнее, чем всегда.
Его целью, не обнародуемой и лишь изредка упоминаемой в частных беседах, было ни много ни мало держать в руках Вашингтон, но не путем победы на выборах или назначения на влиятельную должность в правительстве. Сороса вполне устроило бы, если бы к его мнению прислушивался президент и другие ведущие столичные политики.
Джордж Сорос был демократом, а в ноябре 1992 года Билл Клинтон, тоже демократ, стал президентом США. Сорос знал, что добиться внимания со стороны нового президента будет нелегко. Немало богачей уверены в своем праве быть услышанными в Вашингтоне. Отчего же Джордж считал, что у него прав больше, чем у других? Чем он так уж отличается от них? "Нужно изменить мнение людей обо мне, – говорил Сорос помощникам. – Я не желаю быть просто еще одним богатым малым. Мне есть что сказать, и я хочу, чтобы меня услышали".
1993 год также оказался на редкость удачным для фонда "Квантум", активы которого выросли на 61,5 %. Какие-то 10 тысяч долларов, вложенные в "Квантум" в 1969 году, стоили теперь 21 миллион. Те же 10 тысяч в акциях 500 крупнейших компаний США за тот же период выросли всего лишь до жалких 122 тысяч долларов.
Все фонды Сороса действовали исключительно эффективно. Лучшим оказался "Квантум имерджин гроус", выросший на 109 %, за вычетом сумм уплаченных пошлин, за ним следовали "Квантум" и "Квота", увеличившие свои активы более чем на 72 % каждый. С 1969 года Сорос добивался прироста около 35 сложных годовых процентов. Ежегодный прирост курса акций тех же 500 крупнейших корпораций составлял всего 10,5 %.
Главным приобретением Сороса в последнем квартале 1993 года был киномонстр "Парамаунт"; вторая и третья по величине покупки связаны с компьютерными сетями: "Ньюбридж нетуоркс" и "Ди-Эс-Си комьюникейшнс". Крупнейшая продажа Сороса – "Медко контейнмент сервис", хотя другие крупные продажи свидетельствовали об отходе от финансовых услуг, 5 из 10 крупнейших проданных компаний действовали именно в этой области.
Вначале 1994 года бизнесмен совершил гигантские продажи на понижение курса немецкой марки. По некоторым сообщениям, он продал марок на 30 миллиардов долларов, используя и активы своих фондов, и заемные средства. Вопреки прошлогодним прогнозам Сороса, учетные ставки в Германии не снижались. Однако их высокий уровень наносил экономике огромный ущерб, поэтому Джордж играл на понижение учетных ставок, которое потянуло бы за собой и понижение курса марки. Немцам это вряд ли могло понравиться.
Хотя 1994 год начался удачно, горизонт затягивали тучи. В январе скептики указывали на дурное предзнаменование: передовицу о Соросе в газете "Нью рипаблик". В целом доброжелательная статья, написанная Майклом Льюисом, автором бестселлера "Шулер", посвящалась благотворительной деятельности бизнесмена. В ноябре предыдущего года он взял с собой Льюиса в двухнедельный "рейд помощи", и тот делился впечатлениями о поездке, желая показать, насколько велико влияние Сороса в Восточной Европе. Менее чем через месяц все рухнуло. Невероятнее всего было не то, что в феврале 1994 года Джордж Сорос понес убыток. Такое случалось и раньше. И даже не то, что на этот раз сумма оказалась более чем внушительной – свыше 600 миллионов долларов. Поражало равнодушие, с которым он воспринял неудачу. Бизнесмен словно не осознавал размера катастрофы, произошедшей 14 февраля 1994 года. Сотрудники фонда окрестили ее резней в День святого Валентина. (Имелась в виду знаменитая "разборка" гангстеров в Чикаго в 1933 году.)
Какое-то время Сорос полагал, что иене не устоять перед долларом. Правительство США хотело подорожания иены. Эта тактика позволяла надавить на японцев во время торговых переговоров: если бы иена подорожала, то подорожали бы японские экспортные товары, и их сбыт во всем мире сократился бы. Но Сорос считал, что президент Клинтон и японский премьер Морихиро Осакава уладят торговые разногласия, а соглашение, в свою очередь, склонит правительство США к поддержке падения курса иены. Его ставка оказалась битой. Переговоры Клинтона и Осакавы зашли в тупик в пятницу 11 февраля. Когда через три дня рынки возобновили деятельность, дешевевшая ранее иена резко подорожала. Торговцы решили, что США будут толкать ее курс вверх, чтобы сократить свой дефицит в торговле с Японией. Сильная японская иена затруднит импорт товаров из Японии в США.
В понедельник курс на Нью-Йоркской бирже достиг отметки 102,2 иены за доллар, изменившись почти на 5 %, по сравнению со 107,18 в пятницу. К немалой досаде Сороса, он не учел того, что срыв переговоров сможет так быстро и так резко изменить курс иены.
Бизнесмен редко упоминал о своих убытках 14 февраля, но однажды отметил: "Иена за день подскочила на пять пунктов. Мы упали в цене в тот же день на те же пять процентов, из них примерно половину можно отнести на счет нашей уязвимости перед иеной. Не знаю, чья стратегия порочнее – наша или тех правительств, которые сражаются друг с другом и создают подобные трудности".
Удивительно, но 600-миллионные потери бизнесмена почти не отразились на его репутации. Разве что осуждающий шепоток, да еще замечания, мол, финансовая машина Сороса сработала против своего создателя. Никто не заявил, будто он поставил на себе крест как на инвесторе мирового класса или что о нем больше не услышат. Сорос не только выжил – он процветал. И это произошло благодаря ловкому до гениальности ходу. Во время кризиса в октябре 1987 года Сорос пытался убедить журналистов, будто его убытки составили лишь 300 миллионов, а не 850, как ему приписывали. Его усилия оказались тщетны.
Теперь, в феврале 1994 года, снова распространились слухи, будто его убытки намного больше объявленных 600 миллионов. На этот раз Сорос был готов сразу опровергнуть подобные слухи. Он попросил своего первого помощника, Стенли Дракенмиллера, выступить перед прессой. Для Дракенмиллера беседы с журналистами были стрессом, подобным землетрясению. Но землетрясение состоялось раньше, 14 февраля, и Соросу был нужен человек, способный откопать из-под руин его фонд.
Дракенмиллер не без оснований начал беседу с указания на сумму убытков: 600 миллионов – ни больше ни меньше. Он не скрывал, что основная их часть вызвана неверным прогнозом падения курса иены, но отметил, что фьючерсные продажи иены были намного меньше приписываемых фонду 25 миллиардов долларов и составили не более 8 миллиардов. Потом Дракенмиллер указал, что фонд действительно совершил срочную продажу иены (сумму он не указал), но прекратил ее к 14 февраля. Объясняя причину "заблудшей инвестиции Сороса", Стенли Дракенмиллер добавил, что тот исходил из прогнозов роста японской экономики в 1994 году, а также сокращения активного сальдо Японии в связи с ростом производства. Все это должно было понизить курс иены. Фонд Сороса соответственно активно продавал иены, покупал пакеты японских акций и продавал японские облигации. С лета 1993-го и до Нового года игра между долларом и иеной шла в пользу Сороса. Но к концу года его операции с иеной "превысили запланированную сумму". Это уже ничего не меняло, но Дракенмиллер признал, что он и его коллеги должны были провести тогда переоценку операций с иеной. Теперь пришла пора высказаться и об убытках Сороса.
Эти 600 миллионов, подчеркнул Дракенмиллер, составляют лишь 5 % всех активов Сороса. Может показаться, что у его волшебной машины выбито днище. Но это совсем не так, настаивала правая рука Сороса: оставалось еще 95 %! Дракенмиллер все же проговорился, что активы Сороса на тот момент оценивались в целом в 12 миллиардов долларов.
Ведь простейшая арифметика показывает: человек, только что лишившийся нескольких сот миллионов, все еще располагает активами в 11,4 миллиарда! Более того, "Квантум" уже покрыл часть убытков от катастрофы 14 февраля. По словам Дракенмиллера, к 23 февраля активы фонда уменьшились только до 2,7 %. Денег на зарплату сотрудникам фонда в небоскребе с видом на Центральный парк по-прежнему хватало; хватало и немалых сумм, необходимых для удовлетворения нужд многочисленных благотворительных фондов в Восточной Европе и бывшем СССР. Деятельность последних продолжалась полным ходом. Сорос мог потерять за одну ночь 600 миллионов, но это не бросало ни тени сомнения на его способность по-прежнему руководить финансовой машиной. Именно такую мысль внушала его непоколебимая самоуверенность в начале 1994 года. Разумеется, потеря 600 миллионов не прошла для всемогущего инвестора бесследно. Но главное заключалось в том, что общественность по-прежнему видела в Соросе финансового волшебника.
В начале карьеры в бизнесе благотворительность менее всего занимала Джорджа Сороса. Он питал отвращение к самой идее благотворительности. В 1993 году бизнесмен заявил одному журналисту, что благотворительность ему не по нутру, так как "вся наша цивилизация построена на преследовании своих собственных интересов, а не заботе об интересах других". И никто из его близких не припомнит, чтобы Сорос заикнулся о том, как важно накормить и приютить обездоленных. Он хотел тратить большие суммы. Но не на отдельных лиц. Джордж хотел добиться большего. Однако для этого нужно было подыскать целые группы людей, или даже целые общества. Он мыслил масштабно.
Еще были живы воспоминания о том, с каким отношением он сам столкнулся, приехав в Лондон. И это во многом сформировало его взгляды на оказание любой помощи. "Поймите же, что я действительно противник благотворительных фондов, – говорил он репортеру. – В них заложена коррупция в виде влияния учредителя. Единственным оправданием таких фондов я считаю то, что мы хотим добиться чего-то большего, чем существование самого фонда". Он полагал, что любая организация, включая его собственную, подвержена опасности "эрозии и коррупции", ибо ее сотрудники стремятся к достатку, власти и комфорту. И все же Сорос знал, что у него нет другого выбора, если он хочет творить добро. Придется создавать благотворительные фонды. Нужно только убедиться, что они будут действовать должным образом.
Фонд Open Society Fund ("Открытый социальный фонд") стал началом благотворительной карьеры Сороса. Стартом его филантропической эпопеи стал 1979 год, когда миллиардер основал благотворительный фонд в США. Благотворительные акции Сороса начались в Южной Африке. Кейптаунский университет показался ему подходящим местом для воплощения идеи открытого общества. Поэтому он выдал средства на оплату стипендий чернокожим студентам. Но его усилия оказались напрасными: бизнесмен обнаружил, что деньги выплачивают в основном старшекурсникам, и лишь небольшая часть средств идет на помощь начинающим. Он отказался помогать университету. Впоследствии Сорос пояснял: "Южная Африка была сплошной юдолью слез. Там очень трудно что-то сделать, не становясь частью системы".
В 1984 году филиал фонда появился в Венгрии, в начале 90-х – в Москве и Киеве. В 1986 году Сорос отправился в Китай, одержимый идеей учредить подобный фонд в крупнейшем в мире коммунистическом государстве. Его вклад был невелик, всего несколько миллионов долларов, и целых три года Сорос пытался проникнуть в сердцевину "непостижимого" Востока. Но попытка позорно провалилась. И на то были веские причины. Он обвинял китайские спецслужбы в диверсиях. Немало трудностей возникало на почве китайской культуры. "Конфуцианская этика во многом отличается от иудео-христианской. Если вы кому-то помогли, он становится вашим должником и считает, что вы должны заботиться о нем до конца жизни, а он будет платить вам преданностью. Это полная противоположность концепции открытого общества". Несмотря на неудачу в Китае, Сорос не прекратил попыток проникновения в Восточную Европу и бывший Советский Союз.
Филантропическая деятельность миллиардера заключается в учреждении и поддержке сети благотворительных фондов. Еще в 1994 году вложения в сеть благотворительных фондов и других учреждений достигли 300 миллионов долларов, в 1995 и 1996 годах было вложено по 350 миллионов долларов США. Сегодня фонды действуют более чем в 30 странах Центральной и Восточной Европы, Средней Азии, Закавказья, Прибалтики, Южной Африки. В целом фонды Сороса в год тратят около 560 миллионов долларов (данные по 1999–2000 годам). Еще в 1988 году Сорос организовал в СССР фонд "Культурная инициатива" в поддержку науки, культуры и образования. Но фонд "Культурная инициатива" был закрыт, так как деньги шли не по назначению, а использовались в личных целях определенных лиц. В 1995 было принято решение начать все заново и организовать новый фонд – "Открытое общество". Джордж Сорос стал первым, кто начал в России финансировать проект "Университетские центры Internet" (с 1996 года). Целью проекта было наладить и поддерживать в течение пяти лет функционирование центров открытого доступа к глобальной информационной компьютерной сети Internet в 32 университетах России. Этот проект финансировался вместе с правительством Российской Федерации. Вклад Сороса составил 100 миллионов долларов, а вклад Российского правительства – 30 миллионов. Считается, что это единственное обязательство, которое правительство выполнило в полном объеме и в установленные сроки.
Но с 1997 года у Сороса настала "черная полоса". Практически все вложения приносили огромные убытки. А все его неудачи начались с приобретения контрольного пакета акций российской компании "Связьинвест" (в 1998 году он сам назвал это вложение "главной ошибкой своей жизни"). Решив отойти от дел, он вплотную занялся программами финансирования науки и искусства.
Созданные при содействии Фонда Сороса структуры и теперь активно работают без его непосредственного участия. Например, Московская высшая школа социальных и экономических наук занимается профессиональной переподготовкой в рамках и российской, и британской образовательных систем. В Санкт-Петербурге функционирует фонд культуры и искусства "Институт ПРО АРТЕ", занимающийся изучением и пропагандой искусства XX века.
Поддержку образования, культуры и гуманитарной науки осуществляет Международный благотворительный фонд имени Д. С. Лихачева, председателем которого является директор Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы Екатерина Гениева, возглавлявшая до недавнего времени российский фонд Сороса.
Официально финансовую поддержку своей благотворительной деятельности в России Сорос свернул еще в конце 2003 года, сразу после последних выборов в Госдуму, на которых партии демократического и либерального толка потерпели сокрушительное поражение. Уже в 2004-м Институт "Открытое общество" перестал выдавать гранты, осуществляя лишь координацию между созданными при его участии проектами и американской и европейской штаб-квартирами фонда.
По замыслу Сороса, все проекты должны были со временем стать самостоятельными и действовать без опеки института "Открытое общество". В целом, так и получилось. Уже в конце 2002 года были созданы 10 новых институтов, которые являются российскими общественными организациями и существуют на деньги других доноров. В их числе три региональных фонда с центрами в Новосибирске, Нижнем Новгороде и Санкт-Петербурге, которые занимаются проблемами своих регионов. При этом они остаются частью международной сети институтов "Открытого общества", в которую входит реорганизованный российский фонд Сороса, и активно сотрудничают с партнерскими российскими и зарубежными организациями.
Тем не менее, Фонд Сороса в России оставил после себя добрую память и хорошее наследство. Изначально идея Сороса состояла в том, чтобы развивать образовательные, культурные и информационные программы, которые позволят людям критически воспринимать окружающую действительность и свое место в ней. В середине 1990-х годов, когда у правительства не было лишних средств ни на культуру, ни на науку, фонд регулярно выдавал средства не только на осуществление новых проектов, но и на сохранение того, до чего не доходили руки ни у федеральных, ни у местных властей.
Одной из самых масштабных программ института "Открытое общество" стало создание университетских интернет-центров. С 1996 по 2001 год Фонд Сороса вложил в реализацию этого проекта около 100 миллионов долларов. В результате чего на пространстве от Владивостока до Калининграда появились 33 интернет-центра.
Сеть фондов Сороса составляет 31 национальная организация. Они действуют кроме США в Албании, Азербайджане, Болгарии, Боснии и Герцеговине, Армении, Гаити, Грузии, Гватемале, Эстонии, Казахстане, Кыргызтане, Латвии, Литве, Македонии, Молдове, Монголии, Южно-Африканской Республике, Польше, России, Румынии, Словакии, Словении, Таджикистане, Венгрии, Узбекистане, Украине, Хорватии, Чехии и Югославии. Эти фонды ориентированы на развитие открытого общества. С этой целью они поддерживают программы и инициативы в сфере образования, гражданского общества, независимых средств массовой информации, развития сети Интернет и электронной почты, издательства, прав человека, искусства и культуры, реформирования социальной, правовой и экономической систем. Институт открытого общества – Нью-Йорк и Институт открытого общества – Будапешт создают программы для решения проблем, которые являются общими для многих фондов, предоставляя административную, финансовую и техническую поддержку. Эти фонды объединяет общая цель – они поддерживают руководящие, медийные, образовательные, информационные, медицинские, социальные инициативы, которые оказывают содействие развитию и утверждению открытого общества.