Я решительно выглянула из подъезда, исполненная готовности сожрать эту проклятую тварь вместе с шерстью, потрохами и изощренными кошачьими мозгами, придумавшими такое издевательство над венцом творения, высшим существом - человеком. Но активных действий с моей стороны не потребовалось. Едва завидев меня, кошка вскочила, вздыбила шерсть на загривке, молнией взвилась на дерево на высоту третьего этажа и оттуда сердито засверкала зелеными глазищами.
- Выходите! - сказала я, отряхивая ладони, точно Илья Муромец после битвы со Змеем Горынычем. - Путь к достойному уровню жизни свободен!
- Как это тебе удалось? - изумилась Маргарита. - Ты прямо колдунья!
- У Нюськи глаз дурной! - зашептала Зинаида. - Точно тебе говорю - дурной глаз! Животные это шкурой чувствуют! Надо держаться от нее подальше!
- Вот и держалась бы! - бросила я небрежно через плечо. - Кстати, это неплохая идея! Мы с вами втроем - слишком заметная компания. Люди будут оглядываться… а за домом, вполне возможно, кто-нибудь следит.
- Зачем? - мгновенно осипшим голосом спросила Зинка.
- Ну, не знаю… Хотя бы затем, чтобы Риткин сосед не вздумал сбежать от справедливого гнева товарищей по оружию. Поэтому расходимся в разные стороны и встречаемся у метро, на твоем углу, Зина. Маргарита, ты идешь первой, прямо по дорожке! Зинаида - ты минутой позже - налево, через детский садик. Я - замыкающая, пойду направо, дворами, где гаражи. Понятно?
- А почему я первая? - сделала попытку заартачиться Марго. - Я одна боюсь!
- Потому что ты тащишься медленнее всех! - сказала я, подталкивая ее к выходу. - Или, может, хочешь пойти гаражами, где фонари не горят?!
- Нет-нет! - уперлась эта корова руками в дверь. - Я хочу с вами!
- А ты не думай про плохое, - наставительно посоветовала Зинка, отрывая мертвую Маргаритину хватку от косяка. - Ты представляй, что в булочную идешь…
- В булочную? - неожиданно обрадовалась и даже оживилась Маргарита. - В булочную я, пожалуй, не боюсь!
- Вот и ступай себе с Богом! - воскликнули мы в один голос, выталкивая это неповоротливое чудовище взашей из укрытия. - Да смотри, не опаздывай! Ждать не будем! Все как в школе, поняла?!
Глава четвертая
И В МОИ ПРЕКЛОННЫ ЛЕТА ТРУДНО ЖИТЬ БЕЗ ПИСТОЛЕТА…
1
Уже смеркалось. Мы с Зинаидой приплясывали на промозглом сыром ветру у метро. Маргарита Карловна все не появлялась. Пешеходы сновали мимо нас туда-сюда, озабоченные, нахохлившиеся, недовольные мерзкой погодой и жизнью, машины разъезжали взад и вперед прямо по тротуару… На душе у нас было тревожно. Зинка, потоптавшись, принялась сноровисто и привычно инспектировать мусорные ящики. Я одернула ее:
- Не позорься, будущая миллионерша! Я, между прочим, рядом стою, и мне стыдно!
- Так отойди! - пожала плечами Зинаида. - Подумаешь, цаца! Дай пять рублей одной монеткой, я в автомат сыграю на удачу. А сама, чем торчать без дела, пойди лучше, поищи нашу убогую… куда ее черт занес? Ее вообще нельзя никуда одну отпускать. Может, пристукнули уже где, а теперь за нами охотятся…
Думать так, конечно, не хотелось, но резон в словах моей компаньонки был. Я отправилась на поиски Маргариты.
Нашла я ее тут же, в булочной! Марго зачарованно стояла у прилавка и жадно втягивала ноздрями, раздутыми, как у беговой лошади, запахи свежего хлеба, печенья и булок. Сердобольная молодая продавщица в синем переднике уже протягивала ей какой-то зачерствевший батон, когда я с иезуитской улыбочкой подошла и конфисковала покрытое плесенью изделие хлебобулочной промышленности, отправив его в мусорную урну у входа.
- Такое даже свиньи не едят, а вы людям предлагаете! Пойдем, Маргарита Карловна! Никогда тебе не похудеть!
- Бес попутал, Несси, - покаянно вздохнула Марго, делая усилие воли и отворачиваясь от пышной сдобы в витринах.
Тоже мне, жертва Мефистофеля… Станет нечистая сила на тебя время тратить! Помнишь Фауста? Там твоя тезка дурно кончила, между прочим. Пошевеливайся, и так опаздываем!
Когда мы заняли исходную позицию на оживленном перекрестке, совсем стемнело. Фонари зажглись. Зинаида выиграла горсть пятирублевых монет, по пути успела насшибать пяток пустых бутылок и теперь весело побрякивала пакетом стеклотары, раздражая меня до невозможности. Вот связалась с бомжатиной! Что обо мне люди подумают…
- Я помню это место! - обрадованно сказала Маргарита, озираясь. - Я здесь с мальчиком одним встречалась! Целовались мы!.. - она мечтательно зажмурила глаза. - А что теперь будем делать?
- Сейчас ты изобразишь из себя жертву дорожного происшествия, - сказала я. - Ляжешь вот здесь, у края проезжей части, где посуше, и будешь громко стонать и охать. А мы с Зинаидой, очевидцы наезда транспортного средства на пешехода, вызовем милицию и заявим, что тебя сбила и скрылась с места происшествия вишневая "тойота" с номерами О356 РХ. Понятно?
Романтическая улыбка сошла с толстого добродушного лица моей подруги.
- А почему это надо делать именно здесь? - заныла она. - У меня такие светлые воспоминания об этом месте!..
- Здесь отделение милиции рядом, - сказала я. - Быстрее приедут. О тебе же забочусь, меньше на холодном асфальте лежать придется. А то еще воспаление легких схватишь - и того! В больницу сначала, а потом… Еще вопросы?
- Да! А почему именно я должна лежать здесь в грязи?!! Я что - похожа на человека, который невнимательно переходит дорогу?!
- Потеряйся, убогая! - быстро, сквозь зубы, сказала Зинаида, но я остановила ее.
- Ты, Маргаритка, похожа на человека, который плохо умеет держать язык за зубами. Как жертва происшествия ты можешь только стонать и жаловаться на потерю памяти. А вот как свидетель, ты должна все хорошо помнить и петь со мной в один голос: какая была машина, как наехала, куда поехала… А ты обязательно что-нибудь перепутаешь. Так что не обижайся, дорогая, каждому свое.
Моя железная логика возымела действие, и Марго, кряхтя и охая, принялась укладываться на асфальт.
- Нет-нет, постой! - удержала ее я. - Ты очень осторожно ложишься. У тебя так не будет ушибов и ссадин мягких тканей! А они должны быть при таком падении, иначе нам никто не поверит.
- Так что же мне - с разбегу грохнуться? - недовольно спросила она. - Я себе тогда по настоящему все ребра переломаю!
- Зачем же так кардинально… - улыбнулась я. - Ты прогуляйся с Зиной вон за тот ларек, там она тебе аккуратно организует ушибы мягких тканей. А потом ложись и стони себе на здоровье!
- Пошли, пошли! - заржала Зинка, засучивая рукава пальто. - Буду бить аккуратно, но сильно!
Бедная тетка покорно поплелась на экзекуцию. Я с ней не пошла. Мне ее жалко было. Но ничего не попишешь - искусство делать деньги требует жертв!
Вернулись они довольно быстро: Зинаида довольная, Маргарита… мягко говоря, не очень.
- Порядок! - бряцая своими бутылками, объявил экзекутор. - Я ей на заднице синяк поставила… аккуратный такой!
- Да-а… - заныла жертва правдоподобия. - Три раза лупила со всей дури…
- А ты не вертись!
- Хватит спорить, - скомандовала я, достав мобильник. - Все по местам! Готовы? Начали!
Мой план полностью себя оправдал! Не могу пожаловаться на городские службы - "неотложка" примчалась через десять минут, милиция - через пятнадцать. Интересно, к местам серьезных преступлений они в той же последовательности приезжают? Марго полусидела, привалившись боком к поребрику, и так жалобно ахала, что мне стало ее по-настоящему жаль. Такая она была неуклюжая, беззащитная - точно старый тюлень на берегу. Вокруг нас собралась кучка сочувствующих. Люди возмущались, предлагали помощь. Автомобилисты останавливались, между прочим, хотели до больницы добросить! Это не входило в мои планы, но было приятно. Что бы ни говорили мы сами про себя - а народ у нас хороший. Просто замечательный народ! С таким народом мы не пропадем… не должны пропасть.
Зинаида выхаживала гоголем перед собравшимися, бряцала пустыми бутылками, размахивала руками, как горьковский буревестник.
- Видали, да?! Сбил - и уехал, а?! Сволочь, подонок, капиталист проклятый! Так они всех нас передавят! Надо их брать за жабры крепко! Вперед! - и указывала грязным кулаком почему-то в сторону ближайшего супермаркета.
- О-о-о!.. - стонала вошедшая в роль Марго, запрокидывая голову. - Умираю!.. Как больно… как есть хочется!..
- Ты что несешь?! - шепнула я ей, склонившись. - Не запори дело, тогда разрешу купить пирожок!
- О-о-о!!! - застонала моя подруга с удвоенной силой, содрогаясь в пароксизмах истинной страсти.
Примчавшиеся автоэскулапы быстренько приподняли тяжелую тушу нашей псевдострадалицы, надсадно крякая, взвалили на носилки.
- Эй-эй! Осмотрите сначала! - закричала я, видя испуганные глазки Маргариты, которую уже собирались везти в травматологию. - Я родственница, мне справка о травме нужна, чтобы в суд на негодяя подать! Я сама едва уклонилась - вон, колготки порвала и в грязи извалялась!
Мне нужно было задержать их до приезда милиции - для пущего правдоподобия. Молодой доктор, судя по всему, подрабатывающий студент, неохотно согласился, принялся осматривать филейную сторону Марго и диктовать седенькой фельдшерице:
- На правой ягодице гематома звездообразной формы… судя по всему, от удара о радиатор автомобиля… Возможно повреждение костей бедра и малого таза… Не исключена полная потеря трудоспособности и инвалидность…
- Боже мой, я калека! - испуганно зарыдала Маргарита. - Агнесса! Зинаида, разбойница, меня искалечила! Что мне делать?!
Я втиснулась в пропахший формалином фургончик, чтобы успокоить ее. Да, в таком ракурсе наша подруга совсем не напоминала интеллигентного университетского преподавателя филологии! Со стороны лица она мне более знакома… Услышав описание нанесенных ей телесных повреждений, глянула сама. На правой ягодице знатока отечественной словесности живописно багровел отпечаток Зинкиной пятерни!
Тут как раз подвалила милиция, начала писать протокол, и нам с Зинаидой нашлась работа. Влезли еще две какие-то старые дуры, одна утверждала, что Марго сбил грузовик, а вторая придерживалась нашей версии, но неправильно показала направление движения машины. Пришлось изгнать с позором незваных помощниц, чтобы не завалили дело. Я мигнула Зинаиде - и та быстренько с ними разобралась. Турнула самозванок взашей, к чертовой матери, чтобы не мешали протокол писать "уважаемому товарищу старшему сержанту".
Сержант тоже был молоденький, совсем мальчик, со смешными реденькими усишками. Для солидности, должно быть, отпустил. Нас лечат и защищают наши дети! Никак не могу привыкнуть к этой мысли. Вообще, я вам скажу, с возрастом замечаешь в жизни все больше странного и непривычного. Одна молодежь кругом! Сосунки у руля! Вот они и вытворяют со страной Бог знает что! Эх, дали бы мне, человеку с умом и опытом, годков пять поправить - я бы навела порядок! У меня бы одиноких женщин не было!
Все оказалось совсем просто, напрасно я с Зинаидой несколько раз репетировала. Юный сержант все записал с наших слов, сделав всего двенадцать грамматических ошибок, на которые я ему последовательно и очень корректно указывала, обрадовался, что мы заметили номер машины, удивился, что и марку "тойота-корола" определили:
- Надо же! Пожилые женщины - а как разбираются! Эти "тойоты" все на одно лицо!
Тут я, честно сказать, прикусила язык. Конечно, надо было попроще, подостовернее, не так подробно - но уж очень хотелось, чтобы похитителя волшебного чемоданчика нашли быстро и гарантированно. Помочь органам защиты правопорядка хотелось! Хорошо, что дотошно копать доверчивый мальчик не стал, потому что я понятия не имею, как выглядит эта "тойота", а из легковых машин гарантированно узнаю только "запорожец", "волгу" и "мерседес". "Волга" - это родное, "мерседес" - он такой представительный, ну а "жопорожец" трудно не узнать, этакое доброе привидение с мотором.
Пока мы, находясь на направлении главного удара, решали основную задачу операции - привлекали административный ресурс ГУВД для решения нашей маленькой проблемы обеспечения достойной старости, нашего "живца", на который этот ресурс и был пойман, окончательно и бесповоротно запихнули в белый фургончик и повезли в третью медсанчасть Выборгского района! Мы теряли ее! Об этом я как-то не подумала… Прощальные приглушенные вопли Марго, точно сирена атомохода в тумане, терзали мне душу - но отвлечься от протокола было нельзя.
На выезде машина "неотложки" зацепила краем за бампер желто-синего, как попугайчик, автомобиля ГИБДД. Водители выскочили, начали ссориться.
- Мы у тебя сейчас права отберем! - кричал милиционер.
- А я вас всех в травмопункт отвезу! - не уступал ему водитель "скорой помощи".
Вмешательство наших мальчиков - молоденького безусого доктора и юного усатого сержанта - привело к тому, что эти два достойных экипажа едва не подрались, причем пожилая фельдшерица тоже участвовала. Знай наших!
Зинка Учонкина, наблюдая эту картину, толкнула меня в бок своим деревянным локтем и ехидно спросила:
- А если "скорая" с милицией дерется - куда звонить? Пожарным?
2
Конечно же, его нашли, голубчика! Наши органы, если захотят, кого угодно могут найти! Это вам не их гребаный Интерпол! Гражданин Иван Колядко олигархом не был, поэтому уже через два часа его весьма невежливо протащили мимо нас, смиренно сидящих, поджав ножки, на лавочке у оклеенной плакатами стены дежурной части, куда-то внутрь "органов", в кутузку. Я его тотчас узнала по фотографии. Толстенький, кругленький, лысенький, ничем не примечательный мужчина лет сорока. Серость, бездарность, никакой харизмы! Не повезло ему - сам того не зная, со мной связался!
Выглядел он, конечно, обалдевшим, испуганным, хоть и пытался казаться возмущенным и грозным, аки Зевс-громовержец. Еще бы! Тормознули на дороге, крутанули под белы рученьки, сгребли - и в камеру, а он ни сном ни духом не ведает, за что. Конечно, мне было перед ним немного неловко… первое время, пока я не напомнила себе, что это он обчистил Свету Самушкину и из-за него бедную девушку убили. Так что, в некотором роде, мы с Зинаидой могли считать себя орудиями Божьего гнева, так сказать, бичами Божьими.
Когда его проводили мимо нас, я подтолкнула задремавшую Зинаиду, соскочила с лавочки и с отчаянным криком:
- Убийца! Подонок! Это он, ребята! - кинулась, подняв сжатые кулачки, к ненавистному похитителю моего богатства. Конвой перехватил меня, но Зинка Учонкина, едва продрав глаза и не очень разобравшись в ситуации, заорала хрипло, как ворона:
- Мочи гадов! - и рванула мне на подмогу.
Я же говорила, что Зинаида - боевой товарищ, не подведет. Тут уж досталось и Ивану Колядко, который только таращил испуганные непонимающие гляделки, и, к сожалению, конвою. Нас скрутили и выставили за порог отделения, пообещав привлечь за хулиганство. На наше счастье пошел сильный дождь, холодный, частый, мы взмолились с крыльца, покаялись, сослались на пережитый стресс, истощенные жизнью нервы - и дежурный милостиво разрешил нам вернуться.
- А теперь чего делать-то? - свистящим шепотом спросила меня Зинаида, отряхиваясь от капель дождя, точно большая умная дворняга. - Чего ждем-то?
- Надо адрес этого типа узнать! - также вполголоса объяснила я, трясясь от холода.
- А как?!
- Не знаю я! Так же просто его у дежурного не спросишь! Не даст, подумает, что убить хотим! Давай перекурим, подумаем…
Знаете, за что я, безусловно, уважаю мужскую биомассу? За изобретение курения. Все-таки молодцы мужики, хоть и сволочи! Сколько трудных вопросов разрешалось в ходе маленькой паузы на "палочку здоровья"! Насколько больше глупостей в своей жизни - и каких глупостей! - могла бы я натворить, если бы в десятом классе мальчики не научили бы меня курить!
Вот и теперь мы с Зинаидой под удивленными взглядами молчаливых мокрых патрульных, зашедших в отделение погреться, неторопливо выкурили по две сигареты в каком-то вонючем закутке коридора, над ведром, с надписью на стене "Место для курения" - и ситуация неожиданно приняла совершенно новый оборот! В дежурке раздался скандальный женский голос:
- Здесь незаконно задержали моего мужа! Я жена Ивана Дмитриевича Колядко и требую его немедленного освобождения! Садисты! Изверги!
Мы осторожно выглянули из-за угла в освещенный предбанник. Перед широким окном дежурного бесновалась истеричная дама, только взглянув на которую, я поняла, что Иван Колядко беспросветный дурак, и пожалела его от всей души. Надо же было жениться на такой… блевотине! Фигура топорная, бюст больше, чем у Зинаиды, шея дряблая, хоть ей на вид и сорока нет, ботинки сорок первого размера, не меньше. А одета - мать моя родная! Дунька с мыловаренной фабрики, одним словом. Добила меня ее шапочка-таблетка. Такой фасон вообще мало кому идет. Он предназначен для женщин изящных, утонченных артистичных натур, слегка жеманниц… ну, вот как я, например. А на этом пошехоне таблеточка с бижутерией смотрелась, как на корове седло.
Дежурный, которого она уже достала своими воплями, едва завидев нас, злорадно усмехнулся и подчеркнуто вежливо предложил даме:
- А вот, кстати, не желаете ли пообщаться с родственниками женщины, пострадавшей по вине вашего мужа? Они его тут чуть не побили, между прочим!
Дама пренебрежительно глянула через плечо. Я так и знала! Макияж "Армагеддон", или "Как дети видят мир". Оранжевое и зеленое. Ничего другого от этого ходячего цитрусового ожидать не приходилось. Оценив наши решительные угрюмые физиономии, взвесив мысленно физические параметры Зинаиды, она сочла за благо не связываться и, сбавив тон, попросила дежурного о свидании, незаметно сунув ему в окошко смятую купюру. Как говорится, не оскорбляй человека предложением взятки, просто положи деньги на видное ему место…
Дежурный молниеносно произвел какую-то хитрую манипуляцию с амбарной книгой временно задержанных, в результате которой купюра, не коснувшись его пальцев, растворилась со стола, как будто ее там никогда и не было. По-моему, он больше опасался бдительного ока сослуживцев, жаждущих дележа, нежели наших укоризненных взоров. Вот она, наша хваленая законность! Сейчас он отпустит этого Колядку, тот сядет с горячо любимой супругой (бр-р-р!) в автомобиль - и адью! А мы-то с чем останемся? С Маргаритой, которую еще надо выручать из травматологии?!
Перед госпожой Колядко без скрипа распахнулась хорошо смазанная, обитая железом дверь "в номера".
Я схватилась за телефон. Нам срочно нужен был транспорт! Веник поначалу очень обрадовался, услышав мой голос, но тотчас сник.
- Но ты же знаешь… я не могу сейчас в гараж! Уже темно! Мне из дому не выйти, честное слово!
Вот они, мужики! Ради женщины не в силах преодолеть даже свои неврозы! Не подумайте, я не стала унижать старого байкера. Просто поблагодарила корректно. Умею я так сказать спасибо, что человек себя последним дерьмом чувствует. Он начал длинно извиняться, но мне уже не до того было.