Я опустила на лицо капроновый чулок. Зинаида, чертыхаясь, достала из-за пазухи и кое-как напялила пластиковую маску милой обезьянки, натянув резиночку за уши. Видок у этой мартышки был еще тот… жаль, что мне было не до смеха! Я протянула дрожащий палец и нажала квадратную кнопку звонка. За дверью зачирикала электронная птичка, и совершенно неожиданно для нас прозвучал густой, гостеприимный мужской бас:
- Кого еще черт несет в такую пору?!
Раздались тяжелые шаги, заскрежетал замок. Я, понимая, что все с самого начала идет не так, как задумывалось, отчаянным рывком стянула с потного лица душный капроновый чулок, спрятала за спину баллончик и пестик. Тугодумка Зинаида так и осталась стоять с мордой обезьяны вместо лица - и мужчина, широко и нерасчетливо открывший нам дверь, открыл от удивления еще и рот и сказал:
- Ема-е!.. Цирк приехал! Вам кого, девушки?!
В такую минуту даже грубая лесть меня не порадовала!
Он был здоровый, как бульдозер, высокий, с могучей шеей и крутыми плечами, возвышался над нами на толстых ногах, точно колосс Родосский в ночном халате, и, судя по тому, что торчало между полами халата, нижнего белья на колоссе не было. Пожалуй, вернись в эту минуту домой невезучий Ванюша Колядко, каким-нибудь чудом ускользнув из гостеприимной КПЗ Выборгского РОВД, ему бы не поздоровилось.
- А… нам это… Нам Иродиаду Галаховну! - одолела робость и мгновенную немоту я. - У нас к ней дело!
Зинаида за моей спиной, не говоря ни слова, на цыпочках закособочила к выходу. Я, не оборачиваясь, поймала ее за полу ватника и дернула: мол, стой на месте! Отступать некуда!
- Ирочка! - позвал колосс вглубь квартиры. - К тебе посетители!
За его спиной нарисовалась дама-броненосец, замаскированная под романтический парусник - в нежно-розовом пеньюаре, с босыми ногами, голой грудью и влажными волосами. Видно, только что из ванной. В правой ручке, кокетливо оттопырив мизинчик, она держала бокал пузырящегося шампанского. Мы на праздник непрошено попали! День независимости, не иначе!
Едва завидев меня на горизонте, парусник отбросил романтическую мишуру.
- Что вам здесь надо? - спросила дама стальным голосом, напоминающим гудение тысячесильного парового котла. - Или, может, случилось что? Что-нибудь… с вашей родственницей?
Чуть уловимая нотка надежды проскользнула в этом басовитом гудении трубопровода высокого давления. Не дождешься! Но отвечать что-то было надо, чтобы не вызвать подозрения - иначе они могли спрятать чемоданчик с деньгами так, что нам никогда до него не добраться. Бедный, бедный Ваня Колядко…
- Да, у моей сестры тяжелое состояние! - налегая на высокие нотки, стараясь выдавить хоть каплю истерии, сказала я. - Нам нужны деньги на операцию… срочно! К утру!
- Немедленно, блин! - хрипло каркнула в поддержку Зинаида, моментально вышедшая из ступора при слове "деньги".
Молодец, Зинуля! Я всегда знала, что ты не подведешь в трудную минуту!
Госпожа Колядко осмотрела нас обоих пристально, цинично и несколько брезгливо усмехнулась краем нижней губы. Она нас за шантажисток приняла, не иначе!
- Подождите за дверью, - сказала она, игриво улыбнулась своему колоссу через плечо - и оба скрылись.
Мы остались стоять в темноте лестницы, сбитые с толку и разочарованные. Ну почему мне так не везет?! Неужели не осталось в мире добродетельных жен, коротающих месяцы заключения мужа на диване, с пяльцами или вязанием, под шум осеннего дождя? Как было бы все просто, окажись госпожа Колядко порядочной женщиной, а не современной! Впрочем, тогда бы она, не задумываясь, выкупила бы своего мужа… Куда ни кинь - везде клин! Сложно с вами, сестры по полу!
Не прошло и трех минут, как дверь снова приоткрылась, нешироко, на размер ладони, и в образовавшуюся щель дама-броненосец протянула мне нераспечатанную пачку сторублевок.
- Вот вам на двоих, - выглядывая одним глазом, сказала она. - Вы получите еще столько же, если выполните свои обязательства. И если ни разу больше здесь не покажетесь! Предупреждаю, шантажа я не боюсь и не потерплю!
А она все же нервничала чуток! Неловко ей было, что мы застукали ее с хахалем, пока муж в милиции! Ах, женщины, женщины… Кажется, что мы ей - презренные и нечистоплотные нищенки! Ан нет, поди ж ты… И в наших глазах хочется выглядеть великосветской дамой. Мы, женщины, чаще стремимся есть запретный плод без свидетелей, в то время как гостеприимные мужики обычно предпочитают вкушать его чуть ли не в общественных местах.
Пачка сторублевок была новенькая, плотная, пахла краской и притягательно похрустывала в пальцах. Вот, оказывается, почему уголовники называют деньги "хрустами"! Значит, есть он, заветный чемоданчик! Это не бред моего воспаленного воображения! Здесь он стоит, за дверью, и эта пачка - лишь жалкая толика его содержимого!
Карманы моей куртки были набиты веревками, предназначенными для иммобилизации госпожи Колядко, и я небрежно сунула пачку Зинаиде. Она обрадовалась, дура старая!
- Вот это мы хорошо зашли! Одним махом десять тыщ! Из этой дамки еще потом можно будет выкачать! Нюська, ты молодец! Когда делить будем?!
- Да никогда не будем… - устало сказала я. - В общую кассу, на дело пойдет. Чего радуешься-то?.. Ты что - не понимаешь, что это копейки по сравнению с десятью миллионами?! Мне надо все! Я не желаю удовлетвориться жалкой подачкой!
Некоторое время Зинаида осознавала суть сказанного. Она вовсе не была дурой.
- Ну да… - согласилась она после минутного молчания. - А что будем делать дальше?
- Караулить, - решительно сказала я. - Деньги здесь, и мы не должны упустить момент, когда они их куда-нибудь прятать повезут.
- Что - всю ночь?! - раненой птицей воскликнула Зинка, и даже руками всплеснула, точно лебедь крыльями. - Пойдем хоть пожрем чего-нибудь! Не сейчас же они их повезут! Им еще штаны натянуть надо!
- По очереди! - с неумолимостью армейского сержанта сказала я.
- Тогда я первая! - заявила эта нахалка и заспешила вниз по лестнице, позабыв про лифт.
Это-то нас и спасло! Неисповедимы пути твои, Господи! От каких пустяков порой зависит человеческая жизнь - просто уму непостижимо! С точки зрения точной науки математики существование человека - нонсенс, вещь невозможная! Мы все давно должны погибнуть - а вот живем же, однако…
По грязным стеклам окна подъезда скользнул свет фар нескольких подъезжающих машин. Насторожившись, я присела на корточки и выглянула на улицу через отбитый угол мутного пыльного стекла. Нос к носу стояли у подъезда и светили друг на друга фарами желтая "волга", сбившая Свету Самушкину, и темный джип Маргаритиного соседа!
- Зинка, стой! Стой! - отчаянным шепотом закричала я, не отрывая взгляд от окна.
С высоты четвертого этажа мне было видно, как у подъезда суетятся туда-сюда мужские фигуры - человек шесть, не меньше. Точно свора гончих, они метнулись сначала к подъезду справа, потом вернулись и решительно направились в наш подъезд. У машин с работающими двигателями, покуривая, остался водитель "волги" - присел задом на теплый капот, поежился. При моей дальнозоркости мне видны были даже капли влаги на его кожаной кепке…
- Наверх, наверх!..
Не дыша, мы поспешно поднялись на два пролета выше. Снизу уже слышны были шаги многих ног и голоса. Почему-то они не поехали на лифте, а нервно шагали по ступенькам, переговариваясь и останавливаясь на каждом этаже. У меня сложилось странное впечатление, что они не знали точного адреса, и обходили все квартиры на площадках, чиркая зажигалками и что-то рассматривая - номера квартир, что ли? Как же они нашли дом, если не знали, кого ищут? Подобные вопросы вихрем проносились в моем воспаленном от страха мозгу, но тогда у меня не было ни мгновения, чтобы спокойно разобраться в этом. "Я подумаю об этом завтра!" - твердила я себе, точно Скарлет О'Хара.
Достаточно быстро они поднялись уже на четвертый этаж и остановились в полутьме лестничной клетки.
- Где-то здесь, кажется, - сказал молодой и красивый голос. Наверное, его обладатель был неплохим певцом.
- Куда звонить? - нетерпеливо спросил его знакомый хриплый баритон "битка". - Сюда или прямо?
- Сейчас, подожди… Не понять… Посвети, Валек!
Невидимый Валек щелкнул зажигалкой. Нам сверху виден был слабый отблеск пламени на стене подъезда. Вдруг один из пришедших, пока его приятели что-то разглядывали, принялся, насвистывая от нечего делать, медленно подниматься по ступенькам туда, где через три лестничных марша, присев, затаились мы с Зинаидой!
Ботинки его скрипели, и уже через десять секунд стало слышно тяжелое дыхание. Боже, как мне было страшно! Как я кляла себя, что из любопытства остановилась здесь, а не поднялась еще этажом выше! Да что там этажом - на крышу надо было забираться нам, старым дурам!!! А теперь даже шевельнуться было нельзя, потому что он был так близко! Я чуяла скверный запах его табака, а еще через мгновение увидела внизу неумолимо поднимающийся к нам по лестнице багровый огонек сигареты! У меня даже в мыслях не было защищаться, я и думать забыла про свой газовый баллончик и тяжелый фарфоровый пестик, который всего полчаса назад казался мне весьма солидным оружием.
Уже большая голова неизвестного начала подниматься из-за перил лестницы прямо у моего лица, когда меня осторожно отстранила чья-то рука, и навстречу опасности, хищно присев и ощерясь, точно волчица, высунулась моя Зинаида, отведя в замахе свой тяжелый короткий ломик-фомку. Еще шаг - и она бы припечатала любопытного бандита этой крючковатой железякой прямо в лоб, а что уж было бы потом - и думать не хочется. Но, на наше и на его счастье, внизу что-то произошло. Певучий голос радостно воскликнул:
- Есть! Сюда, верняк! Звони, Ботас! Здесь он!
Этажом ниже птичкой защебетал знакомый звонок. Бандит поспешно выплюнул окурок и побежал по лестнице к своим дружкам. Зинаида опустила ломик, присела и громко-прегромко брякнула им о бетонную ступеньку лестницы! Карга старая! Но никто этого не услышал, потому что бандиты уже были заняты препирательством через железную дверь с госпожой Колядко, и шум стоял невообразимый.
- Откройте, милиция! Наплевать, открывайте неодетой! У нас ордер на обыск вашей квартиры! У вас незаконно хранят наркотики! Ты, слышь, сука, открывай, я сказал!!
Они забарабанили в дверь кулаками и ногами. Забрякало какое-то железо. Я тихонько сползла вниз, животом распластавшись по ступенькам, свесила голову и, зацепившись ногой за прутья решетки, зависла вниз головой на манер летучей мыши.
Их на площадке было пятеро. Двое возились у двери, один сверху, другой снизу, прилаживая какие-то приспособления, похожие на маленькие домкраты. Это они и брякали железом, точно слесари из ЖЭКа. В дверь молотил знакомый "биток", впавший в буйство от близости желанного спасения. Позади него стоял молодой щуплый парень с каким-то прибором в руке, отдаленно напоминающим пульт телевизора. Рослый бандит, башка которого едва не отведала Зинаидиного угощения, стоял рядом, с тупым любопытством заглядывая через плечо щуплого.
Внезапно в общем гаме что-то звонко пиликнуло, молодой подпрыгнул:
- Есть сигнал! Они открыли его! Здесь!!
- Ломайте скорей, блин! - заорал "биток", шарахая в дверь со всей дури обеими руками. - Какого хрена возитесь?! Если на этот раз упустим, я скажу Ладо, что это из-за вас!
"Вот сейчас тебя тот здоровый мужик пригреет чем-нибудь по разбитому кумполу!" - злорадно подумала я. Прошла едва ли минута. "Слесари" бешено принялись вращать длинные рукоятки домкратов. Стальные зубы врезались в раму двери, скрежеща, отогнули и выдавили замки. "Биток", сгорая от нетерпения, голыми пальцами вцепился в край двери и рывком распахнул ее. Вся орава ввалилась внутрь квартиры - и тут-то началось самое страшное.
Сначала раздался грохот опрокидываемой мебели, звон стекла, а потом из квартиры вырвался крик. Он был непродолжительный, но я такого никогда прежде не слыхивала. Кричал густым басом, почти ревел тот самый большой и сильный мужчина, который открыл нам двери. На последних секундах крик его перерос в какой-то тонкий, пронзительный, поросячий визг - и наступила тишина. Кто-то подошел и поспешно прикрыл дверь в квартиру изнутри.
Мы с Зинкой, обнявшись от страха, сидели на холодных ступеньках лестницы. Зубы у меня стучали. Я поднялась на ватных ногах и осторожно спустилась вниз, приблизила ухо к железу искореженной двери, с разорванной обивкой, свисающей лохмотьями. Кто-то ходил, двигали что-то тяжелое, скверно ругались. Голос "битка" торопил:
- Ищите, ищите! Где-то здесь он, падлой буду!.. Ну, сучка, колись, куда бабки притырила?! Пургу не гони, мне морда твоя корявая знакома! Говори - умрешь легко! А иначе…
Послышалась какая-то возня, а потом странные, тонкие, нечленораздельные звуки:
- А-а-о-о-у-у… у-ы-ы-ы…
Внезапно кто-то пробежал по коридору прямо по направлению к выходу. Я обмерла и едва не грохнулась в обморок тут же, на лестничной клетке. Уже поползла по стеночке, хватаясь за воздух. Неизвестный, на мое счастье, свернул в ванную, и оттуда донеслись до меня звуки рвоты.
- Сопляка развезло… - с усмешечкой сказал кто-то совсем рядом, сантиметрах в десяти от меня.
Близость смертельной опасности придала мне силы. Кое-как я доковыляла до Зинаиды, держась дрожащими пальцами за стеночку, а там уже она подхватила меня.
Мы сидели, пока все не кончилось, боясь сдвинуться с места. Долго-долго тянулось время. Наконец, скрипнула искореженная железная дверь, бандиты вышли один за одним, распаренные, недовольные, тяжело дыша. "Битка" вели под руки, точно пьяного. Он все порывался вернуться, колотил костяшками кулака в стену и повторял в полном отчаянии:
- Где?! Где?! Где?!!
- Уймись… - устало урезонивали его. - Ничего она тебе уже не скажет…
- Но был же, был здесь!! - с безумной настойчивостью человека, хватающегося за соломинку, лепетал Маргаритин сосед. - Это ты, Хомяк, что-то напутал со своей пищалкой!
- Не путал я… ты сам видел, харя та же…
- Он где-то здесь, в доме! Всех на уши поставлю, всех!! Весь дом переверну, падлы!
- Пошли, пошли… Соседи и так уже, наверное, ментов вызвали…
- Плевал я на ментов! Всех замочу!! Пускай едут, суки!
- Уймись… Ботас, забери у него пушку, а то еще шмалять начнет. Поехали на хазу, покумекаем, что дальше делать…
Последняя фраза, которую я смогла расслышать, звучала на удивление интеллигентно:
- Для такого мнения, братан, зубов у тебя должно быть ровно в два раза больше, понял?..
Звуки их шагов стихли. Задвигались и исчезли длинные тени от фар их машин. Стало пусто и тихо - но прошло не менее получаса, прежде чем мы с Зинкой решились встать на дрожащие, ноющие ноги и отправиться восвояси. На страшную дверь, хранящую ужасную тайну, мы даже посмотреть боялись. Там, в комнатах, еще горел оставленный бандитами свет. Ни за какие деньги на свете не согласилась бы я подойти и посмотреть, что там творится внутри…
Единственное, на что меня еще хватило - это в ожидании поздней маршрутки вызвать со своего мобильника милицию по адресу Бестужевская, 20.
5
Я лежала в каком-то холодном подвале абсолютно голая, пристегнутая ремнями к дивану. Могучий бандит злорадно усмехаясь, шевеля пальцами в перстнях, медленно подносил к моему лицу пышущее жаром жало паяльника. Я пыталась уклониться, вырваться или хотя бы закричать, объяснить и поклясться, что понятия не имею, куда пропал его чемодан с деньгами, а если бы узнала, то перво-наперво примчалась бы и все-все рассказала, потому что мне чужих денег не нужно - но у меня, естественно, ничего не получалось. Слова застревали в горле, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а раскаленное красное железо уже нацелилось мне прямо в правый глаз и жгло немилосердно. Когда зазвонил телефон, я подпрыгнула на кровати:
- Нет, нет, не надо!..
Телефон продолжал звонить - и я медленно приходила в себя, понимая, что сплю у себя дома, а какой-то придурок звонит мне в половине второго ночи. Утерла холодный пот с лица, успокоила дыхание и, сдерживая колотящееся от пережитого кошмара сердце, нашарила трубку.
- Да, черт возьми! Маргарита, это ты? Спасибо, что разбудила… Как у тебя дела? Как это - скоро умрешь?! От Зинкиного поджопника, что ли? Успокойся, от этого не умирают! Даже в нашем возрасте! Прекрати там заливаться слезами и расскажи мне все внятно! Какая, к черту, проклятая койка!.. Что ты себе вбила в голову?! Господи, мне бы твои проблемы!..
- Ведь уже пятница? - тоненьким плаксивым голоском спросила меня Марго. - Два часа ночи? Значит, через четыре часа я умру… У меня гипертонический криз, меня положили в реанимацию, на заколдованное место, на которое никто не хочет ложиться, а когда я спросила доктора, буду ли жить, он мне ответил "Вот только давайте не будем загадыва-ать…"
- Ну, хорошо… - покорно вздохнула я. - А зачем же ты согласилась лечь на это заколдованное, как ты говоришь, место?
- Я же не зна-ала-а… Это мне потом рассказа-али-и… Приезжай, забери меня отсюда, Агнесса, пожалуйста-а…
- Ладно, приеду, - сказала я. - Все равно уже не уснуть… такая гадость снится… А ты не реви!
- Только ты до шести часов приезжай, слы-ши-ишь?
- Не реви, я сказала! Как я к тебе до шести часов попаду? Кто меня пустит?
Но Маргарита подняла такой рев в трубку, что я поспешно согласилась, опасаясь, что она затопит слезами всю палату.
Проникновение в больницу в любое время дня и ночи на самом деле не составляет для меня проблемы.
Улицы были пустынны и глухи. Дома стояли темные, молчаливые. Деревья и кусты вокруг затихли, точно в ужасе от случившегося этой безумной ночью. Транспорт не ходил - пришлось ловить попутку. Хорошо, что водитель мне попался молодой и веселый мальчик, в кепке и в очках, и в ответ на мой вопрос, сколько это будет стоить, бодро ответил:
- Миллион! Я на прошлой неделе хозяйский "мерседес" разбил, теперь деньги отдавать надо!
Он довез меня за сто рублей, пожелал удачи и выздоровления и укатил восвояси, ничуть не унывая по поводу разбитого хозяйского "мерседеса". Ах, молодость, беспечная молодость…
Я переоделась в халат и тапки прямо на крыльце приемного покоя, запихнула куртку и кроссовки в пакет и поскреблась в дверь. Опустив лицо, зябко почесывая ногу об ногу, сказала открывшей сонной медсестре:
- Ох, холодно уже по ночам… - и поспешно прошмыгнула мимо нее внутрь.
Устройство больницы было мне, в целом, знакомо. Я сама тут лежала когда-то с аппендицитом. Смутно представляя, где расположена реанимация кардиологического отделения, я брела длинными, пустыми, ярко освещенными больничными коридорами, минуя медицинские посты. Было тихо. В иных ординаторских работали телевизоры, где-то вяло побрякивали стаканы. Я разглядывала старые медицинские стенды с изображением зеленых зубастых вирусов, краснорожих болезней и опрятных, подтянутых медицинских работников. На одном из постов висела стенгазета со стишками следующего содержания:
Куда идешь? Иду к врачу!
А что несешь? Свою мочу.
А ты куда идешь, чудак?
И я к врачу, несу коньяк.
Себя вопросом озадачь:
Кому скорей поможет врач?
Неожиданно из приоткрытых дверей темной палаты послышался громкий отчетливый зов:
- Сестра-а… сестра-а…
Подпрыгнув с перепугу, я огляделась. Никого из настоящего младшего медицинского персонала больницы поблизости не наблюдалось. Я собралась было идти, но тут голос вскричал так отчаянно: