Подошел оперативник в штатском, весь в черной джинсе. Грубо прервал лекцию и позвал своего сотрудника "проводить следственный эксперимент", как он выразился. Злополучную мадам Рекамье поставили на то самое место, на вздыбленный пол, и грубый мент велел хлопнуть дверью на балкон. Музейщики завопили, грудью заслоняя мадам. Прискакал еще один оперативник, покачал головой, принялся всех успокаивать. Аросева потребовала убрать с колонны бюст мадам Рекамье. Для убедительности она пообещала, что сейчас же позвонит лично вице-премьеру по гуманитарным вопросам. Решительность Валерии подействовала на милиционеров. Они разрешили убрать бюст известной француженки, решив произвести следственный эксперимент лишь с колонной, на которой она стояла. Сошлись на том, чтобы настелить вокруг колонны мешков с опилками, притащенных откуда-то из хозяйственных закутков. Мраморную подставку под бюст поставили точь-в-точь на неровность, дверью на балкон дубасили изо всех сил, но колонна продолжала стоять как вкопанная, лишь слегка покачиваясь. Оперативники танцевали на полу рядом со статуей - хоть бы что. Они плюнули, расстроенные… Еще бы! Версия несчастного случая таяла на глазах. Но тут же, к их облегчению, выяснилось: певица Франя при свидетелях грозилась убить режиссера Запорожцева. Они взяли за локотки икающую певицу и увезли в отдел.
Всех музейщиков официально отпустили по домам. Уехали оперативники с Франей, а вслед за ними спонсор на "мерседесе". А Суздальская и Аросева в своем флигеле все сидят и коротают время за чаем. Случившееся в музее они обсудили, сойдясь во мнении, что Запорожцева наказала сама судьба. По телевизору в ночном новостном блоке показывают какую-то бразильскую выставку шоколада. "Роскошные шоколадные фонтаны и замки, - замечает комментатор, - будут съедены посетителями после выставки".
- Представляешь, Олеся, - фантазирует Лера. - Выставка экзотических животных. Зоологическая. Там всякие львы, тигры-людоеды. Удавы. Огромные пауки. Голос диктора за кадром объявляет: "Все посетители после окончания выставки будут съедены экспонатами!"
Музейщицы смотрят друг на друга секунду, а потом начинают истерически хохотать.
* * *
Эти люди называли себя музейными рейдерами. Среди своих, конечно. Больше никто об их деятельности не догадывался. О настоящих рейдерах знает весь читающий мир: это те акулы бизнеса, кто захватывает компании без согласия акционеров, агрессивно покупая акции на открытых торгах. Общее у тех и других только одно - не подкопаешься и за руку не схватишь.
Есть такие законы природы, которые не обойти, как ни старайся. Закон охотника и дичи, закон естественного отбора. И так во всем! Вот и у арт-бизнеса тоже образовалась своя теневая сторона. В ней действовал закон противоестественного отбора. Именно в этой тени и рыскали музейные рейдеры. Никто ничего не знал ни о них, ни о самой постановке дела. Что само по себе говорит о таланте постановщиков.
Ну сами посудите: если есть нечто, что плохо лежит, то очень скоро оно лежать уже не будет. А если совсем откровенно - отбирают ведь порой и то, что лежит хорошо. Весь вопрос только в количестве денег. Группа музейных рейдеров действовала нагло, стремительно и эффективно. Музейным "бизнес-хищникам" не нужно было ни перекупать сами музеи, ни убирать их руководство. Их интересовало содержимое: картины, скульптуры, редкости. Подобно пираньям, они выедали сердцевину музейного собрания, оставляя лишь стены и работы, не представляющие особой художественной ценности. Оставалась табличка с надписью "Музей", оставалось лет сто не ремонтированное здание, оставались бесполезные сотрудники вместе со своим беднягой директором. И все.
Схемы грабежа музеев были разработаны досконально. В какой-нибудь провинциальный город приезжала группа из трех-четырех человек. Каждый из них отвечал за свое направление. Один подробно изучил коллекцию провинциального музея и точно знал, какие именно ценности должна вывезти группа. Другой имел все бумаги и юридические разрешения. Третий обеспечивал транспорт и отвечал за упаковку предметов старины, чтобы они ни в коем случае не пострадали при перевозке.
В один отнюдь не прекрасный для музея день к директору входило несколько представительных мужчин. Приезжие совершенно не были похожи на бандитов или грабителей. У них была скорее внешность каких-нибудь чиновников, служащих государственного аппарата. Директору предъявляли серьезную бумагу. Например, это был официальный пресс-релиз выставки в представительстве ООН, где-нибудь в Берлине, Риме или Чикаго. Либо в национальной галерее Великобритании или США. Отдельно - любезное приглашение на выставку представителей культуры Украины. Выставка имела какое-нибудь громкое название - допустим, "Художники прошедшего тысячелетия". Или, скажем, "Имена в истории искусства". На другой бумажке, на фирменном бланке Министерства культуры, за подписью министра или замминистра директору музея господину Пупкину предписывалось вместе с экспертами отобрать раритеты для выставки.
Самое интересное, что все бумажки, как правило, были настоящие. И выставка действительно должна была скоро начаться. И министр был уверен, что музейные ценности поедут за границу! Просто по дороге ценности исчезали неизвестно куда.
Рейдерам-пираньям нужно было заставить медлительных провинциальных директоров музеев шевелиться быстрее. Оно и понятно: грабить положено молниеносно, чтобы жертвы не успевали опомниться. Жертвы обычно и не успевали, хотя и тут были возможны варианты - директор-дурак и директор-перестраховщик. С директором-перестраховщиком было так: он, получив в руки бумаги, звонил в министерство. Там его соединяли с руководителем отдела музеев. Он получал подтверждение всем полномочиям. Его просили поторопиться. Дальше все двигалось по описанному выше сценарию.
Директор-дурак при виде столичных чиновников тут же начинал суетиться перед ними. Просто по въевшейся привычке. А может, потому что дурак. Его научные сотрудники послушно выгребали из запасников и из экспозиции все ценное, все значимое. На произведения искусства здесь же заполнялись самые подробные сопроводительные карточки, плюс все сведения записывались в лэптоп сопровождающего чиновника. При интенсивной работе через час-другой произведения уже паковались в специальные ящики и грузились в автомобиль, специально (как объявлял чиновник) приспособленный для перевозки художественных ценностей. Директор-дурак еще крутился под ногами, пыхтел, пытался помогать грузчикам. Наконец, на последний ящик ставилась пломба, двери закрывались. Директор вытирал пот со лба. Чиновники жали его руку.
И ценности покидали провинциальный город навсегда.
Если через какое-то время руководство провинциального музея начинало бить тревогу, ему объясняли, что волноваться не следует, что работы переехали на другую выставку и скоро вернутся. Проходили месяцы и годы. Менялись правительства, министры и чиновники. Концов аферы было найти уже невозможно. Да и кто их будет искать, эти концы? Нищие музейщики? Нет. Музейщикам это явно не по карману. Заявлять в милицию? Помилуйте, это наивно: ей проплатили как раз за то, чтобы не искала. Конечно, пострадавшие могут обратиться в арбитражный суд с иском, но это очень дорого и бесконечно долго. А главное, совершенно бесполезно.
Отъем ценностей у государственного музея стал доходным бизнесом. Для этого достаточно купить действие, а точнее - бездействие нескольких чиновников из разных ведомств. Главная особенность музейных рейдеров - скоростные захваты ценностей. Рейдеры еще не сталкивались с сопротивлением руководства музея, хотя на всякий случай были готовы в открытую прибегать к шантажу и угрозам. Иногда интеллектуальная часть схемы была настолько совершенна, что вывезенные коллекции спокойно продавались на уважаемых аукционах.
Ничего этого не знала и знать не могла Тамара Петровна Сержантова, директор Ф-ского хранилища. В крохотном музее города Ф. хранилось много произведений искусства. Ну например, та часть эрмитажной коллекции, которая в тридцатые годы была отправлена в Украину и так и осталась в провинциальном музее. А еще уникальные западноевропейские деревянные скульптуры, дворцовая и храмовая мебель, картины европейских художников, фарфор из Мейсена, Севра и Лиможа. А кроме того, картины Левицкого, Боровиковского и других известных художников. И потому ничего нет удивительного в том, что однажды трое мужчин, чиновников от культуры, заехали в городок Ф. - чтобы посетить его музей.
Мощный джип ввинтился по асфальтированной улице в жиденький транспортный поток, за ним следовал микроавтобус. Старые "жигулята" и "запорожцы" отскакивали от бортов иномарок, как волны от корабля. Неширокий проспект увлекал вперед и вверх. На горе раскинул темно-зеленые крылья какой-то местный парк. На скамеечках парка сидело в тени много народу. Приезжие бросались в глаза особым хозяйственным выражением лица: так, что тут у нас еще интересного, куда пойти поглазеть? Местные опознавались по пустым бутылкам под ногами и полным - в руках.
Небольшой городок Ф. был замечателен своей необыкновенной компактностью, практически все достопримечательности находятся в центре. Главная достопримечательность - старый коренастый дуб, под которым останавливался Петр I. Есть несколько десятков маленьких городов, где находится такой дуб. Можно подумать, царь Петр обожал останавливаться именно под дубами, причем для этой цели объездил всю страну!..
Одноэтажные, теплой охры и неяркой желтизны дома дышали уютной провинциальностью. Всюду зелень, зелень - кружевная и густая, темная и изумрудная - это создавало особую атмосферу. Она проплывала над головой, теплая и нежная, солнечные зайчики пробивали листву, запрыгивали в машину и гонялись друг за другом на коленях молчаливых пассажиров.
Джип остановился на улице, где царил так называемый частный сектор. Здесь оказался кусочек настоящего села. Вдоль дороги паслись козы, на невысоких заборах сидели петухи, сквозь густую тень садов яркими белыми стенами сияли домики. Ладный небольшой домик местного Ф-ского музея возник среди фруктового сада.
Не успели трое мужчин подняться на крыльцо, как навстречу им вышла лично Тамара Петровна, немолодая женщина крупных форм. Вышла так поспешно, будто ждала милых гостей и выглядывала их в окошко.
- Добро пожалувать! - пропела Сержантова, острым своим взглядом распознавая в приезжих важных столичных птиц. - Прошу сичажже за стол! С дороги поесть, попить - это ж первое дело!
Мужчины немного растерялись.
- Да мы по дороге подкрепились, так что… - попытался продемонстрировать свою автономность главный чиновник. - Мы очень спешим… Вот моя визитка… Милинченко, советник по культуре…
- И слухать ничего не хочу! - замахала руками хозяйка музея. - Я ка то еда по дороге?! Мы не видпустымо, поки не покормымо! Скажи им, Сашко! Шо ты в рот воды набрал?
Сашко, видимо, работник музея, дедуля размерами под стать своей начальнице, широко улыбнулся и сказал:
- Все будет от и до!
После долгих препирательств на заклание неожиданному гостеприимству были отданы помощники. Молодые люди прошли в залу, как ее назвал Сашко, большую и светлую, сплошь уставленную музейными экспонатами. Через залу их провели в соседнюю комнату, оказавшуюся крохотной кухней, и усадили на широкую лавку. Белые стены казались голубоватыми от свежей побелки. Темно-вишневый крашеный пол укрывали разноцветные домотканые коврики. В дверных проемах красовались полотняные портьеры, уснащенные вышивкой. Чистота и прохлада комнаты затопила приезжих до краев, только теперь заставив ощутить дорожный дискомфорт. Квадратный потер руки:
- А действительно, почему не перекусить. А, Вовчик?
- Давай, быстрее нажирайся, и за дело, - еще больше помрачнел Вовчик. - А у меня, Гена, гастрит…
Милинченко уволок грузную директрису в кабинет, разбирать бумаги и объяснять цель приезда. Тамара Петровна только глянула на подпись замминистра и сразу обрадовалась: да на такую выставку - с дорогой душой! Це ж во Хлоренции, да? Галерея Ухфици! Слыхала, слыхала… Берите самое лучшее! Они прошли в запасник, где Сержантова, дыша на советника по культуре чесночно-борщевым духом, подсовывала ему одно произведение за другим. Когда пришли его помощники, он вздохнул с облегчением…
Через некоторое время и бывшая эрмитажная коллекция, и западноевропейские деревянные скульптуры, и фарфор, и картины перекочевали в ящики и были погружены в машину. Тамара Петровна бегала между приезжими, задевая их широкими бедрами, пыталась помогать и бесконечно разговаривала.
- А можно мне с вами туда? А? В Хлоренцию, - умоляюще приложив руки к необъятной груди, залопотала под конец гостеприимная директриса музея.
Мужчины возвели глаза к небу.
- Никак. Только по приглашению. В другой раз, - отрывисто сказал Милинченко. - А сейчас извините, очень спешим доставить на выставку ваши музейные произведения. До встречи! Было очень, очень…
Они торопливо уселись в свои автомобили и вырулили на улицу. Сержантова выскочила на перекресток и долго стояла там, глядя вслед машинам и помахивая полной рукой. Черный джип и микроавтобус уменьшались, исчезая среди зданий в стиле классицизма с портиками и лестничками, рождая странный контраст - современные машины и уездный городишко позапрошлого века, этакая уменьшенная копия Санкт-Петербурга, до которой еще не дотянулись руки столичных архитекторов с их тягой к чудовищному рационализму и минимализму…
Дед Сашко думал о том, что гости не доели борщ, такой густой и наваристый, ну ничего, отнесу кабанчику, и все будет от и до.
Тамара Петровна Сержантова думала о том, что за исполнительность ее должны, наверное, в столице как-нибудь отметить.
Молодые люди в джипе ни о чем не думали. О чем может думать пиранья, пожирающая свою добычу? Ни о чем, это просто ее еда. А ограбление музеев - просто работа. Вот и все.
* * *
Люди очень по-разному реагируют на собственный страх и прочие пугающие жизненные обстоятельства. Причем их реакция не всегда зависит от силы характера или темперамента. Слабый, мягкосердечный человек в момент опасности может проявить удивительную агрессивность, а сильный и волевой - впасть в ступор. Кто бы мог подумать, что эфирная, изящная и внешне беззащитная певица Франческа способна превратиться в огнедышащую фурию?!
После того как нашли убиенного режиссера, в райотделе певицу взяли в крепкий оборот два оперативника. Допрашивали они ее старым дедовским способом, изображая якобы злого и якобы доброго следователей. Злым работал Сергей Лисовой, а добрым - Владимир Проценко. Коллеги их звали "Болик и Лелик". Кличка прилипла к сотрудникам отдела особо тяжких преступлений еще и потому, что Серега-Болик своим поведением заставлял подследственных и свидетелей испытывать моральные страдания, то есть боли. А Вовик-Лелик усыплял тревогу допрашиваемых своей мягкой манерой общения. Такой метод здорово помогал, когда обрабатывали людей, впервые попавших в милицейскую машину. Ребятки и одевались соответственно: Лисовой носил черные джинсы, черную водолазку и черную джинсовую куртку, а Проценко - брюки, белые рубашки с галстуком и пиджак. Сергей изображал малограмотного, хамоватого мента, с трудом закончившего ПТУ, а Владимир, наоборот, демонстрировал продвинутого сотрудника внутренних органов, закончившего юрфак университета. Словом, тандем работал на контрасте.
С Франей они возились уже полтора часа. От простых формальностей и вопросов оперативники перешли к выдавливанию показаний.
- Разказуй, як дело було! Харэ нам мозги пудрыть! - Лисовой повысил голос на подозреваемую. - Отпираться не раджу! Ты - девка молодая, прызнавайсь по-хорошему, инакше хуже буде! - И он для убедительности постучал "дубинкой-демократизатором" по столу.
И тут Франя удивила даже видавших виды милиционеров. Она вскочила со стула, двинув его ногой с такой силой, что он отлетел на середину комнаты, и стала колотить маленькими острыми кулачками по столу. При этом она выкрикивала ругательства намного более изощренные, чем привычные для ментовского уха матерные выражения. Самые мягкие звучали так:
- Ах ты ж унитазная палочка! Бумага туалетная, поносная! Триппер ходячий! Дерьмо колхозное!
- Гражданка Морозова! - попытался было одернуть ее Сергей, но Франю словно прорвало. Остановить ее можно было, только заклеив пластырем рот. А поскольку пластыря в райотделе милиции не имелось, певица продолжала "концерт без заявок".
- С чего ты, гнойный свищ, решил, что можешь ко мне на "ты" обращаться?! Я с тобой, свиная харя, в одном селе в свинарнике не росла!
- Я вас предупреждаю… - поднялся и завис над девушкой густо покрасневший оперативник.
- О чем ты, гнусный червяк, меня предупреждаешь?! Как только наступит утро, тебе позвонят твои начальники и ты еще ползать на коленях передо мной будешь!
- На спонсора свого намекаешь? - опомнился Болик, выстраивая контрнаступление. - Так твой спонсор, он же управляющий банком Плюта Лев Гаврилыч, як узнав, шо ты вбывця, домой поехав, вид гриха подальше!
Лисовой вдохновенно врал. На самом деле банкир расположился в одном из длинных коридоров райотдела милиции, терпеливо дожидаясь окончания допроса.
- Ах вот как! - В голосе девушки зазвенели слезы. Но это были слезы возмущения, а не слабости. - В таком случае я больше слова не скажу без адвоката! - Она сделала эффектную паузу и добавила: - И еще расскажу прессе, как меня тут пытали!!!
В этот момент счел необходимым вмешаться сердобольный Лелик, исполняющий роль "доброго" оперативника.
- Уважаемая Франческа, не нужно с нами так разговаривать. Мы тоже люди, у нас тоже нервы! Вы простите моего коллегу, если узнаете, что он вторые сутки на ногах и до встречи с вами участвовал в задержании опасного маньяка.
Проценко, как и его коллега, спокойно и виртуозно выдумывал. Эту часть профессии, чтобы усыпить настороженность подозреваемых, осваивали быстро.
- Как вас зовут? - Франя демонстративно отвернулась от Болика и всем телом подалась к Лелику. - С вами я готова говорить даже без адвоката.
- Ну вот и хорошо, - улыбнулся неказенной улыбкой Проценко.
- Сразу хочу заявить! Я и пальцем не трогала Запорожцева! Хотя он меня ужасно оскорблял! Это могут подтвердить все члены съемочной группы.
- Они это подтверждают, - кивнул Владимир.
- Вот видите! - Франя воодушевилась. - Я могу вам сказать абсолютно искренне. Если бы я действительно хотела уничтожить этого хама, Запорожцева, я не стала бы сама пачкаться. Но при всем своем невыносимом характере он был талантливой скотиной! Вы видели его клипы?
- Конечно, - снова соврал Лелик.
- Значит, понимаете, что он был профи! Вы понимаете, что это такое, когда после одного его клипа ты просыпаешься звездой?! Знаменитой! Вчера тебя еще никто не знал, а на другой день - с руками отрывают каналы, журналы, газеты. Тебя приглашают на все тусовки, на все пафосные вечеринки! Кто ж станет убивать человека, пусть даже с отвратительным характером, но который тебя превращает в ѴІР-персону, вот так! - Франческа звонко щелкнула пальцами, показывая, как ловко Артур Запорожцев превращал обычных людей в очень важных персон.
- Я-то вам верю, дорогая Франческа, безоговорочно верю! Но факты… Вот смотрите, туту меня записано со слов ваших коллег. Вы с Запорожцевым поругались, потом он снял вас, потом вышел покурить, и вы тоже вышли из зала. После этого его нашли с проломленной грудной клеткой!
- Да, но я здесь совершенно ни при чем!
- Верю. Вам - верю. Но факты?