- Если не получится, то у нас для особых персон припасен "вальтер" Журавлева. Шелеста, скорее всего, я возьму уже сегодня. Мы выяснили, что он приезжал к Зернову на "порше" дочери Менделевича. Она с ним встречается. Мы нашли девчонку, и мои ребята сели ей на хвост. Она приведет нас к нему. У них бурный роман. А Шелест остался без жилья и денег. Забился в нору, но помочь ему может только девчонка. Тут нет сомнений.
- Хорошая новость. Когда она выведет людей на Шелеста, ее нужно взять и отправить к Веймеру. Там уже сидит один сопляк - сын Берзина, вдвоем им будет веселее. Думаю, что Менделевич откроет рот, как только узнает об исчезновении дочери.
- Я уже думал об этом, я так и сделаю.
- Подведи итоги, только ничего не приукрашивай. Говори все как есть.
- Шофер Зернова передал свой конверт официантке. Мы уже все о ней знаем. Бармену переломали ребра, и он все рассказал. Но официантка сбежала и сейчас сошлась с Журавлевым. Случайность или нет, пока не установлено. Если предположить, что ему в руки попал конверт Омельченко, то на данный момент Журавлев имеет на руках три конверта.
- И что делать с Журавлевым? Или уместней спросить иначе. Что Журавлев будет делать с нами?
- У меня мало людей. Почему ты не надавишь на Духонина? Жирный пес совсем обнаглел, палец о палец стукнуть не может. У него армия ментов в подчинении, а они вырядились в белые сорочки, прогуливаются по городу и строят девкам глазки.
- Я поговорю с ним.
- Я уже вызвал его сюда без твоего ведома. Прибудет с минуты на минуту. Будь с ним покруче. Он понимает только подзатыльники. Журавлева мне одному не взять. Это я уже понял.
- Хорошо. Я отдам его в твое распоряжение. Для него это станет самым тяжелым испытанием и унижением. Он начал мне уже действовать на нервы.
Сидя в просторной приемной, обставленной испанской мебелью, полковник Духонин чувствовал себя не уютнее, чем в тюремной камере. Срочный вызов на ковер к Рубину ничего хорошего не предвещал. Раньше их встречи проходили раз в квартал, не чаще, а теперь он видится с ним ежедневно и слышит только упреки в свой адрес. Духонин предпочитал держаться подальше от политики, а теперь его в нее втягивают насильно. Одно дело сажать аферистов с улицы за финансовые авантюры Рубина и получать с этого мзду, другое - самому участвовать в темных делах местных мафиози за мелкие подачки. Так дело не пойдет. Полковник хорохорился. Он и сам понимал, что служит кнопкой под тяжелым пальцем Рубина, но старался изображать из себя самостоятельную фигуру. До пенсии оставались считанные дни, а он влез в дерьмо по самые уши. Оставалось только пожалеть самого себя. Случись что - в городе не найдется ни одного человека, кто помянет его добрым словом. Жизнь на старости лет покатилась под откос.
- Полковник, зайдите в кабинет. Хозяин ждет вас, - строго сказал выходящий из дверей Коптилин.
"Отвратный тип, - подумал Духонин. - Тоже продался со всеми потрохами. Ничего святого на земле не осталось". Он встал и шаркающей походкой отправился на экзекуцию.
3.
Престижное кладбище, о котором говорилось в некрологе, находилось в предгорье у лесопарковой зоны. От Курортного шоссе туда шла специальная дорога.
Последний приют для усопших утопал в зелени аллей. Возле ворот располагалась огромная автостоянка. Лика добралась туда на маршрутном такси и успела к панихиде.
Гроб выносили из церкви. Имя усопшего она определила по венкам. Прощальная процессия состояла человек из сорока, и среди них она узнала спикера Думы Берзина, который был якобы очень болен. Его под руку поддерживала супруга. Эту красотку по прозвищу Елочка она тоже встречала возле дома умершего, когда они с Диком приезжали к нему и обнаружили толпу репортеров. На похоронах представителей прессы не было. Репортеры носились по гостиницам и вылавливали московских парламентариев, тут уж не до покойников. Надежда увидеть на похоронах Шуру Шелеста не оправдалась, но сына убитого она вычислила сразу. Он шел за гробом, поддерживая под руку женщину в черном с платком у глаз. Мальчишка тоже в черном, но костюм на его тощей долговязой фигуре висел мешком. Похоже, надел одежду отца.
Лика пристроилась к процессии и, опустив голову, побрела к месту захоронения.
Ритуал длился около часа, и она успела разглядеть каждого. Ей показалось, что очень многие друзья не искренни. Многие очень хотели показать миру, что из жизни ушел человек, деяния которого надо высекать в камне в назидание потомкам.
Вскоре все закончилось. Люди начали расходиться по машинам. Лика отошла в сторону и встала за деревом. Вряд ли она сумеет подобраться к сыну Зернова и обмолвиться с ним словом. Да и момент неподходящий. Глупая затея.
Но произошло непредвиденное: жена Берзина усадила мужа в машину с охраной, и он уехал. Сама же Елочка подошла к вдове и отвела ее в сторону. Они разговаривали минуты две. Потом Елочка села в двухместный "ягуар", а вдова чмокнула сына в щеку, что-то сказала, дала ему деньги и одна направилась к стоявшему рядом с "ягуаром" "форду". Обе женщины уехали одновременно.
Такого шанса Лика не могла упустить. Она очутилась возле брошенного на стоянке парня.
- Вы Леонид Берзин? - проговорила она таинственным голосом, стреляя глазами по сторонам.
Леонид вздрогнул от неожиданности и обернулся.
- Вы меня?
- Поговорить надо.
- С кем?
- Со мной. Вам со мной. Отойдемте в сторонку.
- Я вас не знаю. Кто вы?
- Лика Адаева. Я кое-что знаю о гибели вашего отца, и нам стоит пообщаться.
- Гибели? Он умер, а не погиб.
- Возможно, я не так выразилась. Пройдемся по аллее, я долго вас не задержу. На нас смотрят.
Лика повернулась спиной к проезжей части, но не переставала ощущать на себе настороженные взгляды, которые бросали на них из отъезжавших автомобилей.
Парню ничего не хотелось. Он лениво осмотрелся и согласился.
- Ладно. Я выслушаю вас, если недолго.
Они, не торопясь, побрели вдоль ограды по аллее. Главное, решила Лика, прояснить для себя, насколько сын в курсе отцовских дел. Судя по еще щенячьей мордашке, важных секретов ему не доверяют. Комнатный цветок, в его возрасте ребята уже "горячие точки" имеют за спиной, а этот - мямля. Возможно, она ошибалась, сегодня для мальчишки выпал тяжелый день. Он расстроен. Значит, ему нельзя давать очухаться, а бить прямо в лоб. Жестоко, но действенно.
- Я представляю людей, интересы которых совпадали с интересами вашего отца. - Лика старалась говорить серьезно и убедительно. - Ваш отец перед гибелью… или, если вам угодно, перед смертью, пытался предпринять очень важный шаг. Ради этого шага он пожертвовал своей жизнью…
Леонид остановился и довольно крепко схватил девушку за руку. Не такой он хлюпик, как кажется.
- Послушай! Не морочь мне голову! Говори толком, что тебе надо, и проваливай! Не тебе рассуждать о делах моего отца!
Разговор не клеился, но раздражительность мальчишки свидетельствовала о том, что он может знать больше, чем думают другие.
- Речь идет о проблемах, связанных с гибелью Виктора Зернова. Если ты его сын, то для тебя это важно, если нет, то я ошиблась адресом.
- Мой отец умер! Кем ты себя возомнила? Кто тебе поверит?
Глаза парня метали искры.
- Не срывай на мне злость, Леонид! Ты мне поверишь, остальные меня не интересуют.
Она протянула ему фотографию с изображением Зернова на мраморном столе в морге, где отчетливо виднелись пулевые отверстия в груди.
- Если я о чем-то говорю, то знаю о чем. От таких людей, как я, невозможно скрыть правду.
Парень побледнел и чуть было не рухнул в обморок. Лика его поддержала, но он тут же встрепенулся. Фотографию пришлось убрать подальше.
- Ты журналистка? Как я сразу не догадался?!
- Я - детектив и работаю на друзей твоего отца. Тех людей, которые должны были принять курьеров с конвертами, посланными твоим отцом по нужным адресам.
- О чем ты?
- Не стой как столб. Мы гуляем.
- Говори дальше. Я слушаю.
- Погиб не только твой отец, но и другие люди. В частности, ваш шофер Володя Артамонов. Уж его ты не можешь не знать. Он погиб у меня на глазах, но успел передать конверт мне, и я доставила его по нужному адресу. Погибли и адвокат Садальский, и Омельченко, но сейчас об этом нет смысла говорить.
- А может, это дело рук твоих сообщников? И тебя ко мне подослали?
Лика расстегнула сумочку и протянула парню конверт со штампом прокуратуры.
- Прочти. Это письмо я должна была передать твоему отцу, но опоздала.
Он вскрыл конверт и, шепча губами, пролепетал: "Уважаемый, Виктор Арсеньевич! Вы можете доверять моим представителям - Вадиму Журавлеву и Ульяне Алаевой. Не могу выйти с вами на связь. Судьба документов мне неизвестна. Прошу проинформировать о сложившейся обстановке моих представителей. С уважением Емельянов".
- А кто такой Журавлев?
- Мой напарник. Он отрабатывает свой узел. У нас не так много времени.
- Ну ладно. Согласен. Пусть я не прав. И что делать?
Лика пошла ва-банк. Другого выхода она не видела.
- Только я одна знаю, к кому должны попасть все документы. Так надежнее. Ты должен передать мне ваш конверт! Уверена, что ты или мать еще никому не отдали документов. Не до того было. Но срок настал, Леня.
- Но почему ты? Людей посерьезней не нашлось?
- Зря ты так. Я лучшая кандидатура именно потому, что все думают так, как ты. Я вне подозрения.
- Боже мой, ты - детектив?! - До него наконец дошло.
Вдруг он затрясся, а потом загоготал в голос. Лика сначала растерялась, а потом развернулась и врезала парню оплеуху.
- Ты на кладбище, идиот!
У мальчишки голова дернулась, словно мячик стукнулся о стену, и веснушчатая щека побагровела. Он оцепенел.
- Неужели ты не понимаешь, насколько все серьезно? Мне тебя жаль. И отца твоего тоже. Даже в память о нем ты не способен сделать ничего стоящего.
- Ладно. Я тебе верю. Допустим. И что мы можем?
- Мы обязаны передать конверт в нужные руки. Сделать то, что не успел сделать твой отец.
- Конверт в машине, на которой уехала мать.
- Куда?
- В гостиницу "Приморская". Она не сказала мне, что ей там надо, но поехала следом за Еленой Берзиной, а мне дала на такси и велела возвращаться домой.
- Хорошо. Поедем и мы к "Приморской". Поговорим по дороге.
Они взяли такси и сели на заднее сиденье.
- Как конверт попал в машину?
- Долгая история.
- Ничего, я терпеливая, и дорога неблизкая. Рассказывай.
- В ночь, когда погиб отец, я не спал. Ко мне пришла моя подружка Катюша. Я встретил ее в саду. Надо было дождаться, когда уснут родители, чтобы проскочить в мою комнату мимо их спальни. А тут сюрприз: к родителям начали съезжаться гости. Народу - полный дом. Ждали-ждали, но гости решили гулять долго. Я предложил проскочить ко мне другим способом. Под окнами отцовского кабинета - он на втором этаже - растет огромный клен. Я решил, что мы заберемся по дереву, а с него рукой подать до окна, а потом через кабинет ко мне. Гуляли на первом этаже, и идея Катюше понравилась. Мы забрались на клен, и я уже примеривался, как лучше перемахнуть на карниз. Но тут в кабинет вошел отец, и с ним Менделевич. Наш местный король стадионов. О чем они разговаривали, слышно не было, окна закрыты, но я видел, как отец передал ему крупный голубой конверт. Тот его спрятал за пояс брюк у спины и прикрыл пиджаком. Потом они вышли. Я опять решил сделать попытку, но отец вновь вернулся. Но теперь с женой Берзина.
- Елочкой?
-Да. Ее так называют за глаза. Нормальная баба, подруга моей матери. Но я точно знаю, что ей отец ничего не передавал. Катька на меня обиделась и ушла домой. А я от нечего делать так и остался сидеть на дереве, пытаясь разобраться в манипуляциях отца. Кажется, у него по одиночке перебывали все. Кому-то он показывал редкие книги, кому-то коллекцию своих бабочек, а некоторым давал конверты, и те их тщательно прятали.
Наконец гости начали разъезжаться. Я думал, что спектакль закончился. Но когда все машины разъехались, к отцу зашел наш шофер Володя Артамонов. Отец долго с ним разговаривал и отдал ему такой же конверт. На столе отца под крышкой остался еще один. Я их успел посчитать, когда он достал все сразу, просмотрел и сложил на место. У отца там находился тайник. О нем никто не знал, даже мать, а сейф служил для отвода глаз.
Я слез с дерева и видел, как Володя отправился к гаражу. Он выгнал "ауди" матери и поехал к воротам. Мое развлечение окончилось. Я даже не задумывался над тем, что лежит в конвертах. Поначалу решил, будто они какую-то игру затеяли.
Когда я поднимался наверх, дверь кабинета отца была открытой. Он заметил меня и позвал. Я ждал нагоняя за ночные похождения, но он даже не думал о времени. И вообще он казался мне очень взволнованным, я его таким не помню. Я зашел.
Первое, что мне бросилось в глаза, - пистолет. Он лежал на столе рядом с конвертом. Никогда не видел у отца оружия, кроме коллекции, висящей на ковре в спальне. Своими же первыми словами он еще больше сбил меня с толку.
"Очень хорошо, что в эту минуту ты здесь, Леня. Я хочу доверить тебе очень важное поручение, которое не решился доверить некоторым близким друзьям. Один из них и вовсе не смог приехать. И то, что я хотел доверить ему, придется сделать тебе. Ты уже не ребенок, а человек сознательный и ответственный. Скажу сразу: поручение не безопасное и требует максимальной осторожности. Но я думаю, ты справишься".
Доверие отца, который всегда считал меня оболтусом, придало мне сил и уверенности. Я всегда ценил его мнение:
"Что я должен сделать, папа?"
Я готов был идти на любые подвиги за оказанное мне доверие.
"Ты должен передать этот конверт адвокату Садальскому не позже восьми утра. Улица Роз, дом тридцать два. Спрячь его так, чтобы никто его не мог найти. Это на тот случай, если тебя остановят".
"Володя уехал на машине матери", - сказал я.
"Возьми мою. И не теряй времени. Лучше покатайся по городу, но на место прибудь вовремя. И смотри, чтобы за тобой не увязался "хвост"".
Романтическое задание от серьезного, делового и очень приземленного человека, не признававшего приключенческой литературы даже в детские годы.
Я взял конверт и отправился в гараж. Я обожаю приключения, и фантазия у меня работает. Конверт я положил в черный целлофановый пакет, свернул его и засунул в покрышку запасного колеса. Времени у меня хватало, и я постарался на славу.
Когда я распахнул ворота гаража, чтобы выгнать машину, до меня донеслись звуки выстрелов. Два глухих хлопка. Я вспомнил о пистолете на столе отца и ринулся в дом. Пулей влетел в кабинет. Отец лежал на полу, а белая рубашка на груди чернела от густой пульсирующей крови. Я склонился над ним, он хрипло выдохнул воздух и затих. Тут что-то тяжелое обрушилось мне на голову, и я потерял сознание. Не знаю, сколько прошло времени, пока я начал различать слабые звуки.
"Лелик, ты меня слышишь?" - Голос доносился из глубокого колодца.
Я открыл глаза. Моя мать сидела в кресле и плакала. Надо мной склонилась Елена Иконникова-Берзина, а в дверях стоял полковник Духонин и о чем-то разговаривал со своими помощниками.
Когда я очнулся, Елочка встала и сказала матери:
"Я звонила профессору Веймеру, он скоро будет. Мальчику нужно оказать помощь".
Мать ей не ответила. Отца в комнате уже не было, но я знал, что ему уже ничем не поможешь. Потом мне накладывали швы, бинтовали, уложили в постель и сделали укол. Я вновь провалился в сон. Очнулся я ночью. Прошли сутки с момента гибели отца. Боль в голове стихла. И вот что странно. Первое, что всплыло в моей памяти, было не задание отца, не то, что я его не выполнил, а тихие слова Иконниковой, сказанные Духонину: "Уберите газетчиков от дома и смените охрану. Это политическое убийство, и его не следует раздувать".
Итак, я остался один. Так я тогда считал. Я считал, что Шура Шелест, Омельченко, Володя Артамонов и Менделевич - те, кто получил конверты, их уже передали Садальскому. А утром я увидел их имена в газетах. Ничего не говорилось только о нашем шофере и Омельченко, но нам рассказали друзья об их гибели. Неясно, что стало с Менделевичем и Шелестом и что могло случиться со мной. Но то, что меня спасла, если так можно выразиться, случайность, меня не радует.
- Садальского убили около восьми. Я думаю, что кто-то из названных тобою людей успел передать адвокату конверт, и он попал в руки убийц. Ты сделать этого не успел и тем самым сохранил его. - Лика облегченно вздохнула. - И еще. Бандиты могут подозревать кого угодно, но только не тебя. Ты даже не выходил из дому. Так что здесь есть свои плюсы.
Машина остановилась напротив отеля. Ребята расплатились и вышли.
Леня указал пальцем на тротуар по другую сторону улицы.
- Вон машина Иконниковой, а за ней стоит машина матери. Точнее, отца. Но в багажник без ключей нам не залезть. Сигнализация, блокиратор. Пустая затея. Да и письмо достать непросто. Минут десять понадобится, чтобы вскрыть колесо. Кажется, я перестарался.
- Важно, что оно на месте. Мать приедет домой, и ты спокойно вскроешь колесо в гараже. А я тебе помогу. У меня есть другая идея на данный момент. Зачем нам попусту терять время?
- Говори.
- Не струсишь?
- Чего мне бояться. Я уже стреляный воробей. Лика едва сдержалась от приступа смеха.
С воробьем она еще согласилась бы, но… Тощая долговязая фигура в пиджаке с чужого плеча, веснушчатое личико с пухлыми розовыми губками бантиком - все это никак не соответствовало жесткому заявлению, сделанному петушиным баском. Но решительность и смелость надо поощрять.
- Думаю, что ты единственный человек, которого примет Давид Менделевич. Езжай к нему и скажи, что ты должен завершить дело, начатое отцом. Он оценит твой порыв. Покажи ему письмо прокурора и объясни, что разоблачение назначено на завтрашнее утро. Времени на сомнения уже не осталось. Он обязан выполнить свой долг до конца.
- Ты права. Я сумею его убедить. А то кто же? А если он мне не отдаст конверт?
- Даже наверняка не отдаст, но он увидит, что у Зернова отважный и достойный сын, которому можно доверять. Пусть выдвинет свои условия. В записке упоминается его имя. Расскажи о Журавлеве. Все, что пишут о нем газеты, - ложь. Так Духонин хочет закрыть дело с массовыми убийствами. Думаю, Менделевич сам об этом догадался. Не дурак, наверное.
- Хорошо. Ты знаешь, где мой дом?
- Знаю.
- Сверни в проулок, ведущий к морю, иди вдоль забора. За третьей колонной пятая доска отходит в сторону. Там Катька лазает. Окажешься как раз за гаражом. В шесть вечера я буду тебя ждать.
- Обязательно дождись. Меня могут задержать непредвиденные обстоятельства, но я приду. Обещаю. Будь начеку.
Они простились. Лика проводила его на автобус.