Черт ее дернул уехать из Ростова. Там и дом был, и работа нормальная, так нет… Поманил пальцем безмозглый придурок - и она полетела за ним. Как же, Сочи, парень красивый, райскую жизнь обещал. И что? С мачехой разругалась в пух и прах, работу потеряла, и куда ей теперь? Так и быть подавальщицей в забегаловке? Сезон кончится, и выставят за дверь. Од-. но утешало: успела к своим двадцати годам профессиями обзавестись. Права получила, около двух лет шоферила, пока медицинское училище заканчивала, потом медсестрой работала в хирургии. Даже покойников в морге потрошила. Не хотела ни у кого на шее висеть. С седьмого класса уже работала, почту разносила, чтобы платье и туфли себе купить. Мама рано умерла, а папаша у мачехи под каблуком ходит. Она у него все до копейки выгребает, чтобы не пропил. Бутылку красного по субботам, и хватит. Все деньги, стерва, на себя тратит. Все ей мало. Ладно, ушла и не жалеет, но зачем из родного города уезжать? Дура!
Уля злилась на себя и на весь белый свет. В Ростове Пашка остался. Уж так он ее любил, так любил… А она его на олуха променяла. Теперь Пашка с Ленкой снюхался, с ее же лучшей подругой. Гадина она, а не подруга.
Поставив чашку кофе и тарелку с сосисками на стол, она хотела отойти, но чья-то рука схватила ее за кисть.
Тут она очнулась от своих мыслей и глянула на клиента. Мужик лет сорока сидел спиной ко входу и смотрел на нее волчьими глазами.
- Я сосиски не заказывал.
Хотелось ей размахнуться и врезать ему подносом по морде. Так ведь и отсюда вышвырнут. И куда идти без вещей и денег? Зарплата только через три дня, и о ночлежке подумать надо.
- Послушайте, уважаемый. Мы только что открылись. У нас ничего нет. Не хотите есть, идите в ресторан.
- Стой смирно, кукла, и слушай меня. Даю тебе шанс заработать сто долларов…
- Маньяк, что ли? Здесь тебе не панель.
- Заткнись и слушай. Отнесешь это письмо на улицу Роз, дом тридцать два. Офис адвоката Садальского. Отдашь ему лично в руки, а взамен получишь сотню.
- За такой пустяк? - Уля заинтересовалась. Мужик расцепил свои крепкие клешни.
- Письмо очень важное. Но сделать это надо сейчас.
- Меня не отпустят с работы.
- Делов на час. Тебе здесь заплатят сотню баксов за час?
Девушка все поняла.
- Давайте письмо.
- Не так все просто, детка. У дверей за столиком сидят двое парней. Не смотри в ту сторону. Они не должны знать, что я тебе что-то передаю. Принеси мне меню. Иди и не торчи возле меня.
Никакого меню в кафе не было. Оно имелось только у бармена.
Уля подошла к стойке. Работы у бармена по утрам не так много, и он от безделья разглядывал публику. Уля ему нравилась, фигурка - глаз не оторвешь, но слишком молода для него. Оставалось только слюни пускать.
- Яша, дай мне меню, - попросила девушка.
- Хочешь ему коктейль отнести? Пусть идет за стойку.
- Ну хватит дурака валять. Хорошие бабки предлагает за пустяк.
- Могу поверить. Вид у мужика затрапезный, а подъехал на новенькой "ауди".
Уля глянула в зеркало за стойкой бара. В отражении были видны окна. У тротуара стояла сверкающая вишневая иномарка. Она перевела взгляд на входные двери и увидела двух здоровенных парней, сидящих за столиком у входа. Их морды ей сразу не понравились. От них за версту несло опасностью.
- Может, ты зря с ним связываешься? - спросил облысевший бармен, кладя меню на стойку.
- Может, и зря. Но деньги, как персики, на деревьях не растут.
- Зачем тебе деньги? Ты здесь бесплатно питаешься.
- Вот если бы еще комната с кроватью имелась на тех же условиях, а то ведь нет. Знаешь, сколько стоит койка в Сочи?
- С Валеркой поругалась? Живи у меня.
Уля фыркнула, сцапала со стойки меню и отнесла к столику, за которым сидел противный тип с соломенными волосами.
- Пожалуйста. - Она подала ему меню.
Он раскрыл тетрадку, немного нагнулся вперед, будто плохо видит, и очень ловко достал из-под пиджака конверт, бросил в меню и захлопнул его.
- Нет, мне тут ничего не нравится.
Девушка взяла меню и отошла в сторону. Остановившись у дальнего столика, она начала отряхивать крошки со скатерти, искоса поглядывая в центр зала.
Тип с соломенными волосами встал, поднял свою сумку с полу и подошел к стойке. Уля видела, как бармен открыл ему бутылку пива. Тип сделал пару глотков из горлышка и направился к выходу.
Девушка почувствовала какое-то странное напряжение, будто ее оставили стоять на канате, протянутом над пропастью. Долговязая тощая фигура в зеленом клетчатом костюме старомодного чудаковатого покроя медленно двигалась по направлению к выходу. Избавившись от конверта, странный мужик не торопился. Он чего-то выжидал. Не доходя до дверей, он остановился, допил пиво и швырнул пустую бутылку в лицо одному из парней, сидящих у выхода. Тот не успел уклониться, и бутылка разбилась о его голову. Мужик с соломенными волосами бросился к дверям.
Ему удалось выскочить на улицу, но до машины так и не добрался. Его настигло несколько пуль. Стрелял тот, чья голова не пострадала, а его напарник с окровавленным лбом доковылял до "жигулей" лимонного цвета и сел на заднее сиденье. Тем временем стрелявший подхватил сумку убитого, прыгнул за руль "жигулей", и через секунду они исчезли.
Толпа зевак выскочила на улицу. Уля присоединилась. Теперь она видела его мертвым. Он лежал на спине с открытыми глазами, а из-под спины вытекала кровь, собираясь в багровую лужу. Хотя трупы не были для Ули чем-то особенным, у нее к горлу подступила тошнота. Она только что разговаривала с этим человеком.
Кто-то осторожно взял ее под руку. Она вздрогнула. Это был бармен. Он подал ей забытое на столике меню и ее сумочку, которую она хранила в раздевалке на кухне.
- Они вернутся, Уля. Скоро вернутся, как только поймут, что их обдурили.
- Что же делать?
- Тебе надо уходить. Они тебя запомнили. Ты слишком долго обхаживала этого типа.
- Куда же я пойду?
- Сейчас это не важно. Идем, я провожу тебя через черный ход, пройдешь дворами в парк, а потом на улицу. Надо торопиться.
Кажется, она начала приходить в себя.
Они прошли через кухню, подсобку и вышли во внутренний дворик, заваленный пустыми ящиками.
- А теперь, девочка, дуй во весь опор. И даже не оглядывайся.
- А как же работа?
- Черт! - не выдержал бармен. - Сваливай, тебе говорят! Катись! Бегом!
И она побежала. Да еще как! Машины тормозили от испуга, что их собьют.
Куда ни глянь - сплошная беготня!
3.
Офис и квартира адвоката Льва Михайловича Садальского находились в центре Сочи на улице Роз. Адвокат занимал весь четвертый этаж семиэтажного отреставрированного по всем правилам сталинского дома.
Журавлев некоторое время прохаживался по улице. Ему почему-то в голову не приходило, что он выглядит, мягко говоря, неадекватно обстановке: в помятом, скорее даже, в жеваном костюме, галстуке - среди людей, идущих на пляж в шортах, футболках и шлепанцах.
Возле подъезда дома стояла только одна машина - белая "волга" с краснодарскими номерами. Она-то и смущала Журавлева. Уже давно перевалило за восемь, и он, как человек дисциплинированный, не мог больше ждать и терять времени попусту. Наконец он решился. Осмотревшись по сторонам, перешел дорогу и юркнул в подъезд. Тяжелая высоченная дверь грохнула за его спиной.
Выждав несколько секунд, он начал медленно подниматься по лестнице.
Дорога в город заняла у него значительно больше времени, чем он рассчитывал. Несколько раз "газель" останавливали гаишники. Кому-то даже взбрело в голову заглянуть в кузов. Но никто не желал выгружать ящики с фруктами, за которыми скрывался беглец.
Водитель оказался на редкость сообразительным и проворным парнем, успевал стуком предупреждать о возможных неприятностях. Очевидно, хотел доказать свою схожесть с Робином Гудом. Надо оправдывать данный ему титул. Правда, увез он его на рынок, и, когда Журавлева раскопали, он понял, что до конторы адвоката придется добираться через весь город. На такси денег не имелось - вот он и опоздал к назначенному времени.
Журавлев поднялся на четвертый этаж и распахнул единственную дверь с бронзовой табличкой, гласившей: "Приемная доктора юридических наук Льва Михайловича Садальского".
Приемная соответствовала своему названию. Огромная комната с дюжиной кожаных кресел для посетителей и письменным столом секретарши перед массивной дубовой дверью, ведущей в кабинет мэтра.
Секретарши на месте не оказалось. Вероятно, она приходит позже, когда начинается прием.
Журавлев пересек приемную и взялся за бронзовую сверкающую ручку, но дверь сама открылась, и из нее вышел высокий солидный мужчина в отутюженном голубом костюме, белоснежной сорочке и галстуке в голубую, белую и синюю полоску. Брюнет с серебряными висками и безукоризненным пробором.
Журавлев не мог не посторониться, чтобы, не дай Бог, не испачкать изысканного франта. Всю картину портил глубокий шрам от нижней губы, через подбородок к скуле. Сантиметров шесть, не меньше. Первая мысль при виде выходившего у Журавлева мелькнула сама собой: "Почему бы ему не отрастить бороду и не скрыть это уродство?"
- Вы к Льву Михайловичу?
- Совершенно верно. Он меня ждет.
- Очевидно, вы немного опоздали. Мэтр сейчас занят. У него председатель банка, и они сочиняют какой-то сложный договор, а секретарша стенографирует. Если вам позволяет время, подождите немного. Думаю, они через полчаса закончат. Меня тоже попросили приехать позже. Что делать, банкиров сегодня принимают вне очереди.
Улыбка не красила этого человека. Она была кособокой, вторая половина лица оставалась неподвижной, словно парализованная. И еще Журавлеву показалось, что и глаз у него стеклянный. Красивый мужик - и так покалечен…
- Конечно. Время у меня есть. Я могу подождать.
Вадим отошел к окну. Посетитель ушел, и все затихло. Он видел в окно, как тот садится в машину. В ту самую белую "волгу".
Терпеливый. Другой бы заткнул нос и выскочил пробкой из приемной, а этот еще любезничает. Вот что значит - периферия. В Москве облаяли бы да послали куда подальше.
Минут через десять явился почтальон с кучей писем. Журавлеву пришлось расписываться за секретаря в получении почты. Все какое-то дело. Время шло, а Вадим продолжал ждать. Ничего другого ему не оставалось. Он понимал, что Садальский - единственный человек в этом городе, способный ему помочь.
4.
Начальник УВД Сочи полковник Духонин тоже любил стоять у окна и наблюдать за жизнью улицы со стороны, особенно когда он выслушивал доклады подчиненных. За двадцать семь лет службы в органах ему так опостылели эти рожи, что он не мог уже никого видеть. Хорошо бы еще и не слышать, но полгодика придется еще потерпеть до пенсии, а там - провались они все пропадом с их проблемами.
Подчиненным эти доклады тоже поперек глотки стояли. Говоришь с телеграфным столбом и не видишь реакции. Не знаешь, что у полковника в голове творится. Того и жди, что в тебя пресс-папье полетит или что потяжелее, вроде мраморной пепельницы. Полковник - он такой, он может. Сорвется с цепи - и только держись. Самодур, одним словом, и никакой управы на него нет. Все ждали его отставки с не меньшим, а то и с большим нетерпением, чем сам Духонин.
Отчитывался капитан Сухарев. Он мог наблюдать только за лысиной полковника и тройной складкой жира на бычьей шее. Полковник в последние годы очень редко носил форму, одевался по-курортному, и без мундира его плечи казались узкими и покатыми, как дорожные откосы. Духонин уже заработал такой авторитет, что внешний вид его не беспокоил. И без того каждая собака на всем побережье его знает.
- Что еще? - буркнул себе под нос полковник.
Капитан пыжился изо всех сил. Лоб вспотел. Выпал ему жребий идти с докладом, и ничего хорошего от этого ждать не приходится. У Сухарева были свои козыри. Есть на кого валить. Глядишь, и пронесет.
- Мне кажется, товарищ полковник, Елистратов умышленно упустил этого парня. Случайностей не бывает, когда речь идет об убийстве. Тем более, что начальник криминальной милиции не новичок, а человек с огромным опытом.
- Что находилось в конверте, который вы нашли?
- Как полагается по инструкции, я отдал его командиру.
- Как зовут этого парня?
- Кузьма Таманцев.
- Убийцу, болван!
- Вадим Журавлев. Частный сыщик из Москвы. Я проявил инициативу, Никита Иваныч, и заехал в редакцию курортной газеты. У меня остался паспорт Журавлева. Там пересняли его фотографию, и уже в утреннем выпуске его физиономия с комментариями будет светиться на каждом углу. Материал поместят на первой полосе, снимок увеличат.
- Что сказал заправщик с бензоколонки?
Зря пыжится. Начальник на инициативу не отреагировал.
- Он ничего не сказал. Заправил "волгу", в которой сидели мужчины. Никого не помнит. Ударили по голове и оттащили за будку. Там мы его и нашли.
- Где подполковник Елистратов?
- Он вышел из машины на подступах к городу у первого блокпоста для дачи инструкций. Журавлев угнал его машину, но в город она не въезжала. Ее все гаишники знают.
Полковник резко обернулся. Лицо его было пунцовым, глаза лезли из орбит. Сухарев оцепенел.
- Ты что несешь, дубина! Мой заместитель подыгрывает убийце? Ты так и сдохнешь капитаном! Пошел вон! Как Елистратов появится в управлении - тут же его ко мне. Свяжитесь с Москвой. Мне нужно полное досье на этого сыщика. Все до мельчайших деталей. Понял?
Капитан закивал головой, как китайский болванчик, речи он лишился с первым выкриком. Через секунду его сдуло из кабинета.
Духонин вернулся к своему столу и плюхнулся в кресло, третье за этот год. Еще не научились делать такие, которые способны выдерживать его вес. От злости у него сводило челюсти. Весь день пошел насмарку, а он наметил на сегодня много личных дел. Полковник не любил, когда ломают его планы.
Духонину стукнуло шестьдесят, и полжизни он отдал органам. Начинал с постового. Понятно, что служба наложила свой особый отпечаток на и без того нелегкий характер милиционера. Быть другим он не мог и не хотел, уже не мальчишка. В закон и порядок полковник никогда не верил. Он умел служить и угождать начальству, а остальное - всего лишь грязная работа мусорщика. Попался - сиди. Не попался - воруй дальше. Ходить, рыскать, вынюхивать - все это по молодости хорошо, пока не надоело. А последнее время полковник и вовсе перестал ловить мышей. Все в управлении знали, что он отгрохал себе дворец в три этажа у берега и только дни считает до увольнения. Все. Свое получил - и сваливай.
Об Елистратове он еще позволял себе думать. Толковый парень, с характером, молодой, энергичный. Пусть садится в его кресло. Посмотрим, как хозяева сумеют с ним договориться. Духонин хотел напоследок подложить своим боссам свинью. С Елистратовым всем придется считаться. Не каждому этот орешек по зубам. Но это потом, а пока он хозяин в доме, и все должно подчиняться его законам. Никакой самодеятельности он не потерпит. Случай на шоссе полковника почему-то тревожил. Чутье подсказывало, что это не рядовое дело, тут попахивает скандалом. Только этого ему не хватало. Уж лучше пусть банкиров и коммерсантов режут, но только не политиков. Он прекрасно знал, что в выходные намечается большой заезд "трепачей" из Москвы. Так он называл членов Думы. В городе должно быть тихо. Сейчас он остался за главного на всем курорте. Все тараканы по щелям попрятались. Мол, давай, Духонин, командуй, отдувайся за всех. Тебе терять нечего.
В дверь постучали.
- Войдите, - гаркнул полковник командным голосом.
Елистратов вошел и остался стоять в дверях. Он привык с первого взгляда оценивать настроение начальника. Но сейчас не брался ставить диагноз. Полковник сидел как истукан и тупо разглядывал вошедшего.
- Я в курсе, можешь не паясничать, - рявкнул Духонин. - Зачем отпустил убийцу? И без лапши на уши. Говори по делу. Двадцать слов, и все на местах.
- Это же не бытовуха, не шпана и не грабеж. Политикой за версту воняет. Журавлев - подстава. Он пустое место. Я лучше присмотрю за ним. Из города он не уйдет. Сам себе вынес приговор. Удрал. Чего вам еще надо? Не вижу смысла держать его в камере. Успеется. На него все равно выйдут убийцы. Газеты с его портретом уже во всех киосках штабелями лежат. Либо они захотят его добить, либо возьмут в оборот. Ребята не нашли, что искали. Они так просто не успокоятся.
- Ишь, какой ловкач нашелся! Этот колобок уже ушел от тебя и еще раз уйдет. В демократию играешь?
- Дайте мне двое суток, и я распутаю этот клубок. Я вас никогда не подводил.
- Черта тебе лысого, а не двое суток! Займешься порядком на улицах. Гости из Москвы жалуют, вот и командуй участковыми, коли ни на что другое не способен.
- Я убежден, что убийцы насмехаются над нами. Но, узнав, что Журавлев на свободе, они засуетятся. Сыщик может стать хорошей приманкой, и мы возьмем их с поличным.
- Бред сивой кобылы. Все! Выполняй приказ. Я еще подумаю, что с тобой делать. Философ! Убирайся к чертовой матери!
Не успел Елистратов выйти, как на столе затрещал телефон.
- Духонин у аппарата, - рявкнул полковник, брызгая слюной на трубку.
- Человек по имени Журавлев, которого вы ищете, замечен в офисе адвоката Садальского. Улица Роз, дом тридцать два.
Духонин тихо опустил трубку, словно боялся кого-то разбудить. Немного подумав, он включил селектор и отдал приказ.
- Две оперативные бригады на выезд. Я сам поеду. Живо!
Схватив с вешалки белую кепку, он ударил ногой по двери и выскочил в коридор.
5.
Журавлеву надоело исполнять обязанности секретаря. Битый час он отваживал назойливых посетителей, отвечал на телефонные звонки и дергался при появлении каждого нового клиента. Тут вдруг его осенила странная мысль - он даже сам себе не мог ее сформулировать. Он подошел к окну и выглянул на улицу. Возле дома не было ни одной машины. Тот самый элегантный мужик со шрамом уехал на единственной "волге", стоявшей возле дома. Это означает, что крупный банкир, находящийся на приеме у адвоката, пришел пешком? Так не бывает. По спине пробежал холодок. Черт! Ну даже если это так, ничего страшного не произойдет, если он напомнит хозяину офиса о своем существовании.
Журавлев постучал в дверь и вошел.
- Извините, но я…
Лев Садальский в нелепой позе сидел за столом с простреленной головой, откинутой на спинку кресла. Рядом на ковре лежала его секретарша. Она даже не выронила блокнот из рук. Их убили неожиданно, застав врасплох.
Оба отделения сейфа были распахнуты настежь, бумаги со стола свалены на пол. Телефонная трубка все еще находилась в руках убитого.
Дверь за спиной Журавлева осталась открытой, и потянуло сквозняком. Бумаги на полу зашевелились, словно ожили. Да, теперь он точно знал, приди он вовремя - все могло обернуться по-другому. Что-то случилось с его головой. Второй раз за сутки допускает грубейшую ошибку, стоящую людям жизни. Но на этот раз он видел убийцу в лицо и даже разговаривал с ним. Если бы этот тип не был причастен к гибели адвоката, он вел бы себя иначе. Ну, для начала, скажем, вызвал бы милицию.