- Внутри них обнаружены пентакли с шестиконечными звёздами. Известно, что десять лет назад именно вы изобразили такой пентакль, украшая сцену для шабаша на Вальпургиеву ночь, которую организовали ваши одногрупницы на истфаке. Что скажете по этому поводу?
Отцу Сергию казалось, что вот он - момент истины! Но реакция Симоняна разочаровывала:
- А… ну, дела давно минувших дней. Пентаграмма эта - такая скучная! Я сделал её поинтереснее: симметрии добавил.
- Почему же в сгоревших церквях нашлись шестиконечные пентакли, такие же символы?
- Иногда разные люди в разное время делают одни и те же вещи. Разве не так?
- Это называется совпадение, - уточнил сыщик. - А вы помните подруг Светы Клюшкиной?
- Почти нет. Я уже тогда знал, что мне мальчики больше нравятся (последовал вызывающий взгляд в сторону служителя церкви). А что, вам геи неприятны?
- Мы сейчас не об этом говорим, - ответил Седов.
Отец Сергий пожал плечами: мне без разницы.
- Говорят, вы травку на шабаше жгли?
- Смешно получилось: бабы раздеваться стали! - Гарик снова глянул на священника, надеясь его смутить.
- А вы пили в тот вечер?
- Да все нарезались в стельку!
- Демоны не мерещились?
- У меня слишком здоровая психика, чтобы мне мерещилась всякая дрянь.
В углу мастерской священник заметил столик с зеркалом. На нём стояла раскрытая коробка с гримом и несколько манекенов в разнообразных париках.
- Это ваш грим? - спросил отец Сергий.
- Тут со мной работает мастер грима - я считаю необходимым контролировать и его работу. Сам я, конечно, умею изменять внешность. Этому специально учился в Израиле.
- А в жизни грим может выглядеть естественно? Или это только для сцены?
- Не понимаю, что вы от меня хотите? - рассердился художник. - Вы кто такие? Да я сейчас милицию вызову!
И тут Седов вытащил кролика из шляпы.
- Гарик, а не выпить ли нам за знакомство? Отец Сергий нас не осудит: не было бы у людей слабостей, незачем было бы и на исповедь ходить, так?
- Так, сын мой, - елейно произнёс священник. - Пейте, на меня не смотрите.
Бутылка дорогого коньяка, которую Седов поставил рядом с собой на подоконник, вдохновила Гарика куда больше, чем весь предыдущий разговор. Художник тут же подскочил, приволок стаканы, яблоко, две шоколадные конфеты.
Павел Петрович разлил на двоих, выпили.
Отец Сергий знал, что у Пашки удивительно крепкая для русского человека башка. Алкоголь мало влиял на его способность соображать, именно поэтому Паша часто использовал совместные возлияния для добычи информации.
(Не пройдёт и полугода, как всё изменится. Отец Сергий будет видеть Пашку пьяным и отупевшим почти при каждой встрече. И никакие увещевания не смогут образумить несчастного).
Приняв на грудь, Симонян взялся болтать. Вовремя заданные сыщиком вопросы помогли узнать, что все дни и ночи, в которые совершались убийства и поджигались церкви, художник провёл в театре. Бывшая жена назад его не принимала, на съёмную квартиру не хватало денег, а тут - ничего, удобно даже. Он пожаловался, что, приехав в Гродин год назад, ночевал даже на вокзале, а потом Ваня Фирсов позволил ему пожить на заброшенной даче под Остюковкой. А там света нет, удобств нет, а ещё на него бомж напал - ограбил и избил. Тогда он уехал с той дачи - ну её!..
Алиби ему могли составить охранники театра - с ними он принимал успокоительное в виде дозы водки по вечерам, а также парни-проститутки, навещавшие его чуть ли не каждый день. Их Гарик находил на виртуальных просторах - вдоволь. Паше удалось даже вытащить из пьяненького художника имена.
Седов вернулся к Вальпургиевой ночи - Симонян щедро разлился воспоминаниями, живописуя студенческую веселуху. Нашёл что сказать и о девушках со своего курса: дуры разного сорта. Иру Гарик считал дурой занудной, Гелю - злой, Наталью - бестолковой, а Соню - жадной. В студенчестве, Симонян развлекался злобными выходками против них (на шабаше в Вальпургиеву ночь он тоже поразвлёкся), а девушки намеренно бойкотировали его.
Седов слушал, играя толстой еловой шишкой, случайно обнаруженной на столике рядом с диваном.
- Бог дал мне моих друзей! - Симонян теперь обращался к отцу Сергию. - Бог меня любит! Вот Артурчик - он меня на работу взял. А Ванька, так тот и вовсе… прикрыл.
- От чего? - живо спросил Седов.
Симонян заёрзал и стал юлить:
- Да я натворил… неважно. Ну, эту анашу поджёг, а потом по пьяни к одному… - он икнул, - пристал. Ай, ну его, не хочу вспоминать!
И тут Седов повёл себя более чем странно, что любовным сумасшествием уже не оправдывалось.
- Гарик! - позвал он художника.
Тот поднял голову - и шишка врезалась ему в лоб. Симонян осоловело вылупил глаза.
- Простите! - сказал сыщик. - Серёжа, идём!
Витя Калачёв
12 октября
В этот день Седов заявился прямо в отдел. Прежде себе такого сыщик не позволял. И даже в прошлый раз, когда передал сведения о женщинах, чьи тела были обнаружены в сожжённых церквях, Паша звонил Вите на мобильный.
Легализуя те сведения, Калачёв сильно не распространялся, откуда они появились. Просто сказал (по совету того же Седова), что осенило проверить подруг Китаевой.
И тем более Калачёву не хотелось, чтобы после визита рыжего сыщика обнаружился источник Витиных "осинений".
А вскоре Витя понял, что деваться ему некуда. Сыщик через его голову переговорил с Хвостовым и получил официальное разрешение поделиться своей добычей с оперативной группой. Теперь лейтенант не сомневался в своём разоблачении.
Оперы собрались у компьютера главного спеца по IT-технологиям Димы Крестовского. Седов отдал флешку с записью, Дима раскрыл список файлов. Паша выбрал один, и на мониторе появилось изображение.
- Это видео пришло по почте. Дай бумажку и ручку - я запишу е-майл и пароль к нему. Попробуй проверить, Дима, откуда присылались письма.
Первые кадры видеозаписи испугали Витю до такой степени, что он потерял дар речи. Слегка придя в себя, исподтишка осмотрел коллег - как их реакция? - и успокоился: все выглядели шокированными.
- Это же пытка… как в кино, - прошептал Дима. - Это настоящее?
- Настоящее. После моего ухода посмотрите, - сказал Седов, который не мог не заметить, как побледнели люди, которым ежедневно приходится видеть смерть.
- Сейчас будем смотреть, - распорядился Хвостов, как самый толстокожий. - А Павел Петрович поделится своими мыслями.
Витю передёрнуло, плотный завтрак, которым накормила его мама, поднялся к горлу.
- Да какие там мысли… - скромничал рыжий сыщик. - Может, вы сумеете больше выводов сделать?.. Звука нет. Кстати, пытка - это имитация инквизиционного процесса, разоблачающего ведьм. Орудия для пыток изготовлены по средневековым образцам… Посмотрите на таймер! Я посчитал, что на каждую женщину З. А….
- Что ещё за "зеа"?
- Он подписывал письма "З. А.": Зелёный Астроном, Зубастый Архитектор, Зычный Алкоголик… Не знаю. Я хотел сказать, что он на каждую женщину тратит несколько часов, но на нашей записи - всего по три минуты. Зато отобраны только те кадры, на которых невозможно разглядеть убийцу. Вот плечо, капюшон, рука. Особых примет нет… А вот кадры в церкви - он принёс тело. Пожар…
- Где это происходит? - заинтересовался Хвостов. - Земляные стены, по-моему?
- Мне показалось, что это подвал. В правом углу иногда в кадр попадает деревянная лестница. Подвал глубиной около двух метров и размерами примерно три на три. Освещение - от переносного генератора, электросеть в помещение не проведена. Я сделал фото орудий пыток и съездил на станкостроительный завод - вдруг у них изготавливалось что-то подобное. Мастер отправил меня к кузнецам. Объехал все гродинские кузни, но тех, кто это сделал, не нашёл. Думаю, он привёз инструменты откуда-то.
- Похож ли этот человек на портрет, составленный со слов свидетелей?
Витя помертвел: Хвостов обращался к Седову. Значит, капитану известно, что свидетелей нашёл вовсе не лейтенант Калачёв.
- Да, похож, - уверенно ответил Седов. - З. А. легко движется, действует быстро и точно. Значит, он молод. Телосложение спортивное, рост - выше среднего. Пусть мало данных, но они есть.
- Что ещё?
- Характер убийцы. Он методичен, спокоен, уверен в своих действиях - человек в расцвете сил. Он не сомневается, не переживает. Он наслаждается тем, что делает.
- Так ты считаешь, что будут ещё жертвы?
- Обязательно.
- Когда?
- Предполагаемое время - 22 декабря, зимнее солнцестояние.
- И кто?..
- Светлана Фирсова. Именно на её электронный адрес присылались эти видео. Интересно, что другие жертвы ничего подобного не получали. Значит, Светлана Фирсова - основная жертва. Её предварительно запугивают…
- Она знает? Её муж может нанять охрану.
- Скажите ему это, - попросил сыщик неожиданно дрогнувшим голосом. - Вы - официальное следствие, вам он поверит. И обратите внимание на Гарика Симоняна…
- А мы проверили. Он чист. Алиби на время убийств стопроцентные.
Витя знал, что Симоняна проверили очень поверхностно, ведь он обещал нажаловаться своему другу Фирсову на полицейский произвол. А установка оставалась прежней: значимые лица в расследование не втягиваются!
- Допросите его ещё раз! - нервничал Седов. - Он крупно связан со всем этим! Его алиби может быть фальшивым: заплатил парням-проституткам, вот и всё!
- Мы благодарны вам, Павел Петрович, а теперь - вам пора!
Сказав это, Хвостов чуть ли не силой вытолкал рыжего надоеду из отдела.
- Калачёв, зайди ко мне, - сказал капитан, направляясь в свой кабинет.
Витя понял: это всё.
Отец Сергий
12 октября
- Они не хотят копать под Симоняна, Серёжа! - воскликнул Пашка, едва переступив порог квартиры отца Сергия.
Священник, грубо оторванный от аппетитного тома Умберто Эко и чая, попытался успокоить друга:
- Остынь!
- Я вчера вдруг понял на все сто, что Светка - следующая! Раньше я вроде бы тоже это знал, но как-то поверхностно. Думал, может, это только версия? - Седов схватился за сигареты. - Убийца вовсе не должен прийти откуда-то со стороны, как в прошлых случаях! Он где-то рядом с ней, понимаешь? Она - основная жертва. Всё, что делалось, делалось для неё! Это хорошо, что она не сумела видеофайлы из писем открыть и не испугалась до смерти, а ведь именно этого З. А. и добивался…
Отец Сергий открыл форточку, подтолкнул друга к окну - там кури! Квартира священника располагалась на первом этаже, поэтому балкона не имелось.
- Ну, ладно, ладно, - пытался успокоить Пашку отец Сергий, - если ты прав, то что же теперь делать?
- Пойдём к Симоняну! Я буду его пытать, но узнаю, что случилось в Вальпургиеву ночь.
Решено было не предупреждать художника о визите - использовать эффект неожиданности.
В театр сыщик и священник поехали на Пашиной смешной "Оке", на заднем сидении которой ещё валялись пожухлые и смятые цветы.
По дороге отец Сергий позвонил Веселовскому и попросил, чтобы их с Павлом Петровичем впустили в здание, несмотря на отсутствие билетов. Директор пообещал предупредить билетёров, что и сделал - отец Сергий и сыщик Седов беспрепятственно вошли в вестибюль, лишь назвав свои имена.
По лестнице, ведущей в закулисье, посетители поднялись на второй этаж. Всё это время они слышали доносящиеся из зала голоса и музыку - шёл спектакль "Ромео и Джульетта". Видимо поэтому, решил отец Сергий, Пашка морщил веснушчатый нос, отражая тем самым какие-то непонятные ассоциации.
Дверь в мастерскую оказалась плотно закрытой, но не запертой. Бесцеремонный Павел Петрович небрежно ударил костяшками пальцев по косяку - типа постучался - и распахнул дверь.
Тишина помещения показалась священнику тревожной.
Обходя острова бутафорских предметов - кресел, стеллажей, коробок, статуй, фронтонов, рулонов, баллонов, грифонов - Седов и отец Сергий оказались в закутке, где находился рабочий стол художника. На столе стояла ополовиненная бутылка водки и стакан, на полу - ещё одна ёмкость из-под огненной воды, пустая. Рядом обнаружился и хозяин: он лежал в позе трупа. Трупом и являлся, как догадался испуганный священник.
Паша опустился на колени рядом с телом, приподнял веко, попытался нащупать пульс на шее и запястье. Затем обшарил карманы.
- Видишь синяки на шее? - указал Седов на шею Гарика. - Задушен.
Седов встал, набрал номер на мобильном.
- Витя, приезжайте с Могилой и криминалистами… труп. Гарик Симонян… Не учи меня, я ничего тут трогать не собираюсь!
Спрятав мобильник, Павел Петрович тут же нарушил обещание, нахально запустив руки в ящики стола убитого. Осмотрел стеллаж с вещами Гарика, залез в его сумку.
Отец Сергий не собирался препятствовать.
- Ты ищешь какие-то факты, доказывающие, что З. А. знал Симоняна?
- Он не убийца. Готов съесть свою шляпу - Симоняна задушил именно З. А.! Теперь я точно знаю: Гарик знал убийцу. И всё дело в проклятом шабаше на Вальпургиеву ночь!
- А я думал, что Симонян и есть З. А. Ты же недавно говорил: пентакль, ненавидит женщин, и всё такое?..
- Он не поймал шишку.
- Чего?
Седов, закончив рыться в чемодане Симоняна, обернулся к другу.
- З. А. - это перфекционист духом и телом. Это волк на вечной охоте. Можешь представить себе пьяного волка? А Симонян напился. Я подумал: может, он просто притворяется? И кинул в него шишкой. Если бы Гарик прикидывался пьяным, то поймал бы её просто машинально. Но я всё равно поеду завтра на дачу, где он жил. Фирсов…
Его перебили: в мастерскую вошли Хвостов, Калачёв, Могила и эксперты - театр находился всего в трёх минутах езды от здания МВД Гродинской области. Паша представил священнику Витю Калачёва и Бориса Могилу. Витя вёл себя очень сдержанно, видно: дулся. Могила, напротив, был дружелюбен.
- Асфиксия. Не более чем час назад, - сообщил он после краткого осмотра тела.
Павел Петрович отозвал Витю в сторонку и сообщил о своих выводах. Тот широко раскрыл круглые глаза:
- Не может быть! Наш маньяк пытает женщин и сжигает в церквях тела. А тут - задушенный мужчина! Что общего?
- З. А. не хотел, чтобы мы догадались, кто это сделал. Ладно, вы тут разбирайтесь, а мне пора. Кстати, там на столе лежит мобильный телефон, а в нём - напоминание о встрече с Фирсовым. Они с Гариком - друзья. И ещё, Витя, это не я труп нашёл, ясно?
Отец Сергий
14–15 октября
Роль Ватсона, которую примерил отец Сергий, пришлась ему по вкусу. Казалось бы, после пожара он оказался занят по уши ремонтом храма, ведь приходилось контролировать каждый миг работы бригады отделочников, но эти хлопоты его мало удовлетворяли. Храм представлял собой форму веры, а сущность её заключалась в добре. Без сути форма оставалась бездушной. Убийца осквернил эту суть, поэтому невозможно полностью восстановить храм, не обнаружив и не наказав этого З. А.
И почему Пашка вдруг вспомнил про Фирсова?..
Вдобавок ко всему отец Сергий отчего-то волновался за Седова. Священник никак не ожидал, что это дело станет для Пашки настолько личным, ибо прежде Павел Петрович никогда не влюблялся до безумия, ограничиваясь безболезненными романами. И тут вдруг - дамочка из гродинской элиты, наверняка избалованная, легкомысленная и высокомерная. Интуиция, пусть не такая острая, как пресловутый третий глаз рыжего сыщика, нашёптывала священнику: не к добру это!
Утром он стал звонить Седову. Ни домашний, ни мобильный телефоны не ответили.
Ближе к вечеру, умотавшись в спорах с подрядчиками, решил прогуляться. Оделся в "штатское", что стало его новой привычкой, и вышел из дома.
Весь день светило солнце, золотившее редкие не опавшие листья, высушившее асфальт, испарившее тучки в небе. Воздух пропитался запахом земли, вечерней прохлады, но в нём ощущалось и предчувствие холодов. Отцу Сергию стало грустно.
Ноги сами привели его к порогу Седовской квартиры. Трель звонка не заставила дверь открыться.
"А вдруг у него эта женщина?", - запоздало спохватился священник.
Он хотел уйти, как вдруг на пороге появился Седов.
- О… - сказал он.
С большим удивлением отец Сергий догадался: Пашка пьян. Можно гордиться своей интуицией.
- Что это с тобой?
Они вошли в коридор.
- Она бросила меня! - Седов безумно хохотнул. - Проклятый Фирсов! Она сказала…
Он стал путано рассказывать о ней, о её словах, своих надеждах, сомнениях, восторгах и отчаянии. Рассмеялся хриплым рваным смехом сумасшедшего. И снова - о ней, о её красоте, о её дочери, муже. Язык бедняги заплетался, глаза ввалились, запах алкоголя - вполне свежего - шибал в нос.
Поначалу отец Сергий собирался уйти, но чем дольше смотрел на своего одуревшего друга, тем больше склонялся к мысли остаться. Пусть Паша пьёт, несёт чушь, пусть даже плачет, если ему так захочется, или смеётся - что выглядит уж совсем жутко, - бросить его одного сейчас нельзя.
Он повёл беднягу в гостиную, где стояла одинокая и почти пустая бутылка водки, усадил на диван.
Затем последовали самые тяжёлые сутки в жизни отца Сергия.
Ближе к вечеру следующего дня теперь нелюбимый Паша задремал на диване, провалившись в беспокойный сон всего несколько часов назад. Как только Седов заснул, священник вздохнул с облегчением и решил подкрепиться: приготовил чай, несколько бутербродов с колбасой. Перекусывая, отец Сергий взялся листать газеты, стопку которых обнаружил на столе. Спать не хотелось.
Видимо, Седов соблюдал традицию ныне покойных родителей (милые люди, хорошие знакомые отца Сергия) и выписывал главную газету области - независимое издание "Алхимик", да не находил времени её читать.
Отец Сергий припомнил, что прежний редактор городского издания Маловичко убит, а на его место пришла некая Лана Житкевич. Однажды она брала интервью у отца Сергия, и неприятно поразила его неискренним, скорее всего подхалимским фанатизмом, заявив, что неверующие выросли из детей, которым не хватало витаминов.
За газетами отец Сергий провёл около трёх часов.
- Что ты там читаешь? - спросил Паша, не вставая с дивана.
Расспрашивать страдальца о его состоянии священник не стал: сколько можно поощрять меланхолию?
- Статью Ланы Житкевич о Маловичко. Ты же в курсе, что журналиста убили? А ведь его дочь больна раком. Помню, они с женой искали деньги на операцию в Германии.
Чужая трагедия должна была напомнить, что не один Паша в жизни страдает.
- Эта Лана… - отозвался Седов, - Света сказала, что она - любовница Фирсова.
- Жанна Маловичко приходила ко мне после смерти мужа, - продолжил отец Сергий. - Хотела заупокойную заказать. Да где б я её отслужил? Храм-то сгорел…
- Кажется… Софья Бочкарева дала денег Маловичко?
- Да. Точнее - его жене.
- Серёжа, - Седов сел на диване, по-детски растирая глаза кулаками. - Я вспомнил кое-что. Секретарша Бочкаревой говорила, что её шефиня сначала отказала журналисту в деньгах. Он вышел в приёмную и пробормотал: "Она толкает меня на преступление", а на следующий день его убили. А ведь он брал интервью у сатаниста!