- Не рассердилась бы на нас бабка, что посудину ее топчем. Задаст нам перцу.
- Что она, злой с годами стала?
- Нет. По-прежнему божья старушка. Это я просто так сказала.
- А что Торчков на нее жалуется?
- То ли ты Торчкова не знаешь?… - освобождая место, Галя поудобней уселась на сиденье.
- Гусака Гайдамачиха у него зарубила, что ли?…
Галя удивленно подняла брови.
- Когда у Торчкова гуси водились?… Была одна коровенка и та недавно гнилой картошки объелась. Теперь Торчков звонит по деревне, что Гайдамачиха порчу на его корову напустила. - Галя помолчала. - Вообще страшная судьба у этой бабки Гайдамаковой. И нищенкой была, и богачкой. При колчаковцах чудом, от смерти ушла. Знаешь, что с ней колчаковцы делали?… Зимой больше часа в проруби держали, а после этого трижды выстрелили в нее. Опоздай на несколько секунд красноармейцы - и сейчас бы только косточки на дне Потеряева озера покоились.
- Откуда такие подробности? - недоверчиво спросил Антон. - Я в Березовке вырос, но этого никогда не слышал. Другое дело, что колчаковцы хотели расстрелять Гайдамакову.
- Она сама мне рассказывала. Мой дед Савелий, оказывается, ее из проруби вытащил. Он тогда совсем молодым был, но уже служил в красноармейском отряде, который выбил из Березовки колчаковцев.
- И дед Савелий это подтверждает?
Галя молча наклонила голову. Антон покосился на нее, вроде бы в шутку спросил:
- Ты, Галка, не внучка ли Гайдамаковой?
- С чего ты взял? - Галя улыбнулась. - Наверное, от стариков слышал, будто я похожа на Елизавету Гайдамакову, какой она была в молодости?
- Точно, слышал, - Антон тоже улыбнулся и вдруг нелепая мысль пришла ему в голову.
- Послушай, Галя… Кто твой отец? - спросил он. - Почему ты носишь фамилию матери?
Как показалось Антону, Галя испуганно взглянула на него. Лицо ее побледнело, а губы растерянно вздрогнули. Она очень долго нервно потирала ладонями коленки, поправляла на брюках остро наутюженную стрелку и наконец тихо проговорила:
- Мне почти ничего не известно об отце. Он ушел от нас, когда Димке было меньше года, - опять помолчала. - Помню только его внешность: высокий, красивый и широкоплечий. И еще помню веселый сильный голос и всегда смеющиеся черные глаза… Мама говорит, он был хорошим человеком.
- Почему же вас бросил? - уже машинально спросил Антон.
- Об этом мама никогда не говорит… Я могу только догадываться, что в разрыве с отцом была ее вина или… отец совершил что-то такое, о чем говорить нельзя.
- Вы с матерью приехали в Березовку…
- В шестьдесят третьем году, - быстро сказала Галя. - До этого жили в Новосибирске и фамилия наша была Васильевы. А в шестьдесят третьем мама однажды пришла домой, едва одерживая слезы, и объявила нам с Димкой, что с этого дня мы будем Терехины и уедем жить к дедушке.
Наступила затяжная пауза. Глядя, как Слава Голубев таскает одного за другим окуней, Антон проклинал себя за то, что завел этот неприятный для девушки разговор. Галя заложила ногу на ногу и, обхватив сцепленными в пальцах руками колено, будто замерла. Антон торопливо начал соображать, на какую тему лучше перевести разговор, но не успел ничего придумать, как Галя, внезапно повернувшись к нему, сказала:
- Знаешь, Антон, мой отец или авантюрист, или из той породы романтиков, которые, не задумываясь, могут на несколько лет махнуть на Колыму добывать золото, уплыть куда-нибудь в открытый океан ловить селедку или рядовым работягой податься в антарктическую экспедицию. Но кем бы он ни был, авантюристом или романтиком, знаю одно: совесть по отношению к оставленной семье у него иногда просыпается. Не могу сказать, получала ли мать от него письма, но переводы денежные до сих пор приходят. Порою год, два нет ни копейки, затем как с неба сваливается извещение на три или четыре тысячи. А один раз, помню, прислал даже пять с половиной тысяч.
- Где он сейчас живет?
- Трудно сказать. Извещения идут из разных мест. Были из Одессы, Риги, Мурманска, из Магадана и даже… с какого-то чукотского прииска "Утесики". Но дело не в этом… Скажи, скряга или подлец способен оторвать от себя такие деньги?
- Нет, конечно, - согласился Антон и виновато добавил: - Прости. Не знал, что у вас в семье такое. Думал, умер отец или там… как-то по-другому…
Терехина мельком взглянула на него:
- Признайся, неправду говоришь. Что тебя насторожило?
- Да, чепуха… Нелепая мимолетная мысль…
- Нет, ты скажи, - не отставала Галя. - За откровенность надо платить откровенностью.
- Фантазируя, представил, будто твоего отца ребенком украли у Гайдамачихи. Слышала такую легенду?
Галя изумленно открыла глаза и внезапно расхохоталась заразительно и звонко. Резко оборвав смех, она сказала:
- А что?… Вообще-то, логично. Особенно, если учесть, что воспитывался мой отец в детдоме, а возраст его теперь - уже за пятьдесят…
Расстались они перед самым рассветом, когда спящую деревню наперебой принялись будить горластые березовские петухи.
Уходя с берега, Антон машинально оглянулся. Все озеро затянул мутно-серый осенний туман. Под кривой березой одиноко скособочилась ветхая Гайдамачихина лодка.
7. Из спортивного интереса
За субботу и воскресенье никаких происшествий в районе не произошло. Поболтав несколько минут с дежурным по райотделу о своих рыбацких успехах, Антон и Голубев поднялись на второй этаж и встретились с экспертом-криминалистом. Капитан Семенов закрывал на ключ оперативно-технический кабинет. Поздоровавшись, он, как всегда мрачновато, сказал:
- Гладышев собирает у себя оперативную группу, выезжавшую в пятницу на полустанок. Звонил Борис Медников, сейчас принесет медицинское заключение.
- У вас как дела? - поинтересовался Антон.
- Тоже кое-что доложу.
В кабинете начальника райотдела уже сидел следователь прокуратуры Петя Лимакин. Явно желая показать загруженность в работе, он вяло пожал вошедшим руки и усталым голосом проговорил:
- Давайте побыстрее, мне некогда прохлаждаться.
- Мы тебя подогреем, - открывая коробку "Казбека", сказал подполковник, и по его тону Антон догадался, что Гладышев сегодня в хорошем расположении духа.
Запыхавшись, влетел Борис Медников. Кивнув присутствующим, уселся в кресло возле стола подполковника, протянул к папиросной коробке руку и спросил:
- Кого ждем?
- Тебя, Боря, - ответил Гладышев.
- Меня?… - Медников сожалеючи поглядел на неприкуренную папиросу, положил ее за ухо и достал из папки стандартный бланк медицинской экспертизы. - Собственно, товарищи, мое выступление на сей раз лаконично. Вскрытие трупа показало, что смерть старика наступила в результате асфиксии, возникшей от рвотной массы, вызванной приемом ацетона. Проще говоря, старик захлебнулся ацетоном, капли которого обнаружены не только в дыхательных путях, но и в легких.
Наступило молчание. Первым заговорил Слава Голубев:
- Оригинал этот дедушка. Обычно самоубийцы уксусную эссенцию глотают, а он решил ацетоном с жизнью расквитаться.
- Других причин смерти нет? - посмотрев на Медникова, спросил подполковник.
- Совершенно. Если не считать среднюю стадию заболевания старика гриппом, выраженным в виде насморка.
- Сколько погибшему было лет? - опять спросил Гладышев.
- Семьдесят четыре - семьдесят пять.
- Значит, самоубийство?
- По всей вероятности, - Медников посмотрел на капитана Семенова. - Если, конечно, криминалист никакой подтасовки не обнаружил.
Подполковник тоже повернулся к Семенову. Привыкший к уставному порядку, эксперт-криминалист встал со стула и открыл папку, которую до этого держал на коленях.
- Не берусь утверждать, что это подтасовка, но проведенной экспертизой установлено кое-что интересное, - заговорил он. - Во-первых, на поднятой у трупа бутылке отпечатков погибшего нет. Есть они только на осколках стакана. Во-вторых, самые свежие отпечатки пальцев, обнаруженные на бутылке, принадлежат человеку, у которого или совершенно нет левой руки, или она больна настолько, что он ею не может пользоваться.
- Выходит, этот однорукий и налил старику ацетону? - спросил Антон.
- Сейчас трудно утверждать, но при следствии факту надо уделить внимание.
- А что с водочными этикетками, которые мы с Голубевым передали вам на экспертизу?
- Этикетки тождественны. Отпечатаны на одной и той же бумаге, форма "дорбуфетовского" штампа и состав штемпельной мастики идентичны.
- Значит, найденная в роще бутылка куплена в буфете полустанка? - вставил вопрос Голубев.
Педантичный до скрупулезности капитан Семенов посмотрел на Славу:
- Мое дело - дать заключение об идентичности представленных на экспертизу материалов, а выводы и доказательства делать вам. Буфетов на железной дороге много, и все они, вероятно, получают товары на одной базе… - эксперт-криминалист сделал паузу, словно давал возможность присутствующим обдумать сказанное им, и продолжил: - Для установления личности погибшего я в пятницу направил дактокарту в информцентр. К сожалению, ответа пока нет.
Следователь Петя Лимакин участия в разговоре не принимал.
- Прокуратура что по этому поводу имеет? - спросил у него подполковник.
- Ровным счетом ничего. Судя по имеющимся фактам, смерть не насильственная. Устанавливайте личность пострадавшего, раскрывайте: самоубийство это или преступление, а там посмотрим… - не меняя позы, проговорил Лимакин.
- Мыслитель. Жан Жак Руссо… - задиристо начал Слава Голубев, но подполковник оборвал его строгим взглядом и повернулся к Лимакину:
- Меня интересует ваше мнение.
- Мое мнение… - Лимакин кашлянул. - Будет необходимость, к делу подключится прокуратура.
- Все ясно, - подполковник обвел взглядом присутствующих: - Давайте уточним. У кого вопросы есть?
- Боря, когда смерть старика наступила? - спросил Медникова Антон.
- В ночь с четверга на пятницу. Мы приехали к месту обнаружения трупа в пятницу утром, практически, как говорят, по горячему следу.
Подполковник нахмурился:
- Жаль, что этот след остывает. - И повернулся к Антону. - Останьтесь вы, Голубев и Семенов. Остальные могут быть свободны, если вопросов не имеют.
Лимакин и Медников разом поднялись. Когда дверь за ними закрылась, Гладышев обвел взглядом оставшихся и спросил:
- Ну, что делать будем? С чего начинать?
- У меня небольшое дополнение имеется, - сказал эксперт-криминалист. - На месте обнаружения трупа удалось сделать несколько слепков с оставленных на дороге следов. Прошу это учесть, если понадобится сличение обуви подозреваемых.
Подполковник кивнул и посмотрел на Антона:
- Из управления торопят, чтобы ты ехал к новому месту работы. Я взял на себя смелость сказать, что в ближайшие дни выехать не сможешь, поскольку есть, дескать, незаконченное уголовное дело. - Гладышев помолчал. - Пока я перестраховался. Никакого дела, по существу, нет, поскольку все о тумане. Но, быть может, из спортивного интереса повременишь с отъездом?… Поможешь Голубеву?
"Вот и съездил перед Новосибирском в Березовку", - вспомнив вчерашний уговор с Терехиной, хмуро подумал Антон, но возражать не стал. Вместо этого попросил:
- Поторопите, Николай Сергеевич, информцентр, чтобы впустую не шло время.
- Сегодня же дам туда телеграмму, - удовлетворенный согласием Антона, сказал Гладышев. Он взял папиросу, постучал ее мундштуком о коробку и заговорил: - Не дожидаясь, пока придет ответ информцентра, надо на полустанке поискать "однорукого". Совпадение этикеток, по-моему, не случайно. Бутылка, найденная у трупа, по всей вероятности, куплена в буфете полустанка.
- Но ведь в бутылке была не водка, а ацетон, - заметил Слава.
- Это и наводит на мысль, что принадлежала она местному жителю. Тем более, что отпечатков пальцев старика на ней нет.
У подполковника в общей сложности провели около часа. Открывая ключом дверь своего кабинета, Антон пригласил Голубева.
- В общем, я сейчас на полустанок двигаю, - сказал Слава.
Антон сел за стол, подперев кулаками подбородок, покачал головой.
- Нет… Давай-ка ты сейчас топай в заготконтору и возьми сведения об одноруком заготовителе, который в четверг привез в райцентр Торчкова. После этого забеги в сберкассу и узнай, выиграл ли действительно Торчков мотоцикл.
- А ты чем займешься?
- Схожу в райбольницу, узнаю, какого числа была на приеме у врачей бабка Гайдамакова. Ведь Торчков заявил, что он получал деньги за выигрыш в тот день, когда привозил ее в больницу. После этого съезжу на полустанок.
Голубев недовольно поморщился:
- По-моему, только время истратим, разбираясь с твоим земляком. Трепач он.
- Надо обязательно, Слава, это сделать, пока нас дела не захлестнули. Как сказал подполковник… хотя бы из спортивного интереса.
В больнице Бирюкова ждало разочарование - фамилии Гайдамаковой там даже и не числилось. Перебрав по алфавиту многолетнюю картотеку пациентов и скрупулезно прочитав от корки до корки журнал учета посетителей за весь текущий год, из регистрационной он вышел хмурым и злым. "Спортивный интерес" разгорался не на шутку, и Антон решил навести справки о Гайдамачихе в райсобесе.
Заведующая собесом быстро нашла пенсионное дело. Бирюков внимательно перелистал его и, что называется, своими глазами убедился, что пенсия Елизавете Казимировне Гайдамаковой, рождения 1900 года, назначена в 1947 году, 13 июня, в связи с потерей единственного сына-кормильца. В документах имелась справка военкомата, что рядовой Гайдамаков Викентий Петрович 1917 года рождения, являвшийся кормильцем нетрудоспособной по состоянию здоровья Гайдамаковой Е. К., погиб, защищая Родину, в марте 1942 года.
- Почему только через пять лет после гибели сына старушке назначили пенсию? - спросил Антон заведующую собесом.
Заведующая заглянула в документы, порылась в них и объяснила:
- Пенсия назначена с того времени, как Гайдамакова обратилась к нам с заявлением. Первоначально было приложено к заявлению извещение, что сын пропал без вести. Пришлось уточнять через военкомат. Оказалось, кормилец Гайдамаковой погиб.
Антон закрыл скоросшиватель с документами и, увидев на корочке карандашную надпись "9 августа 1974 г.", поинтересовался:
- Это что за дата?
- Эта?… - заведующая наморщила лоб. - В этот день Гайдамакова была у меня по поводу пересмотра пенсии. Видите в чем дело, в связи с недавним Указом, пенсии потерявшим кормильцев в годы войны увеличиваются. Вот я и объяснила Гайдамаковой, что она теперь будет получать ежемесячно на пятнадцать рублей больше.
"Вот когда Кумбрык привозил в райцентр старуху", - подумал Антон, ругнул в душе Торчкова, который умудрился спутать собес с больницей, и, поблагодарив заведующую, заторопился в райотдел. Слава Голубев был уже там. Его сообщение поразило и расстроило Бирюкова больше, чем неудача в больнице. Директор заготконторы авторитетно заявил Голубеву, что из-за неукомплектованности штата в этом году Березовку выездные заготовители не обслуживают.
- Как это так?… - пораженно спросил Славу Антон.
- Элементарно. Никто из заготовителей нынче в Березовку не ездил, - быстро ответил Слава. - И еще могу добавить: одноруких заготовителей в заготконторе нет.
- Ну, а что в сберкассе?… - уже обреченным тоном проговорил Антон.
- Тоже сюрприз. В августе месяце мотоцикл "Урал" с коляской выиграл врач-стоматолог районной больницы Станислав Яковлевич Крохин. Больше подобных выигрышей в этом году в районе не было.
Бирюков устало опустился на стул.
8. Осторожный мужик
Бориса Медникова пришлось ожидать в ординаторской - он заканчивал, как сказала дежурная сестра, срочную операцию. Из операционной Борис пришел осунувшийся и утомленный. Протянув Антону руку, вяло ответил на пожатие и, тяжело присев на застеленную белоснежной простыней кушетку, устало закрыл глаза.
- Аппендицит… пустяк… Но стоило опоздать на два-три часа, было бы поздно, - словно объясняя свою усталость, проговорил он.
Узнав, что Бирюкова интересует характеристика врача-стоматолога Крохина, Медников долго сидел, не открывая глаз. Затем достал из стола сигарету, но, не найдя спички, положил ее обратно и наконец сказал:
- Осторожный мужик Крохин.
- И это все, что ты можешь о нем сказать?
- Почти все.
- Знаешь о том, что он выиграл по денежно-вещевой лотерее мотоцикл "Урал" с коляской?
- Не только я, все сотрудники больницы об этом знают.
- Крохин показывал лотерейный билет?
- Несколько дней с ним, как с писаной торбой, носился.
- На радостях?
- Ты бы, на его месте, равнодушным остался? За три гривенника отвалить такой мотор, о котором мечтает половина жителей района! Подвернись такая удача, каюсь, тоже радостью бы заплескался. А Крохину сам бог велел радоваться - у него долгов, как семечек в подсолнухе… Мелких, но много.
- Откуда эти долги?
- Дом недавно построил, а тут с ходу и очередь на "Жигули" подошла. Не выкупишь, жди потом… - Медников где-то в закутке стола все-таки отыскал спички, закурил. - Понимаешь, чтобы сколотить деньжонок, мужик курить бросил. Года два одним винегретом, хлебом и чаем питался. Жене на обед не больше двадцати копеек выдавал.
- Жена его работает?
- Контролером в сберкассе.
- Послушай, Боря… - Антон на какую-то секунду задумался. - А не могла она, как работник сберкассы, так сказать, посодействовать выигрышу? Допустим, перекупить билет…
Медников отрицательно покрутил головой.
- Нет. Я хорошо знаю Машу. Исключительно порядочная женщина. Да и сам Станислав, сомневаюсь, чтобы пошел на махинацию. Скопидом он изрядный, но уголовный кодекс уважает. Кстати, ты его должен знать… Высокий такой, кудрявый. По-моему, я вас как-то знакомил.
Бирюков напряг память и действительно вспомнил рослого широкоплечего брюнета. Поводом для знакомства послужило анонимное письмо, поступившее в уголовный розыск, в котором врач районной больницы Крохин обвинялся в спекуляции коврами. Антон зашел тогда в больницу только ради того, чтобы узнать, существует ли в реальной жизни человек, которого обвиняет анонимщик. Крохин существовал, и Антон передал анонимку сотрудникам ОБХСС, поскольку борьба со спекуляцией их кровное дело. Недели две спустя поинтересовался принятыми мерами. Инспектор, проводивший расследование, заявил, что факты, указанные в анонимке, не подтвердились. В торговую сеть района более полугода ковры не поступали, и, естественно, приобрести их Крохин не мог. Не было и других каналов для приобретения. Случай произошел не так давно, месяца полтора назад.
- Ну и что он, Крохин?… Получил мотоцикл или деньгами стоимость выигрыша взял? - спросил Медникова Антон.
- Этого не знаю. Не интересовался.
- Боря, расскажи о нем подробнее, как о человеке.
- Чужая душа - потемки, - с наслаждением затянувшись сигаретой и выпустив густое облако дыма, излюбленным своим философским тоном изрек Медников. - Как специалист Крохин не плохой. Институт закончил с отличием, дело свое знает толково - не в каждом районе найдешь такого стоматолога…
- Чем он дышит?… Чем живет? - поторопил Антон.