- Дышит, как все грешные, воздухом. Живет насущными заботами, которых у него тьма-тьмущая, - полушутливо-полусерьезно проговорил Борис - Короче, скажу так о Крохине: это неглупый человек, жизненное кредо которого: лучше быть в провинции губернатором, чем в столице из подворотни на жизнь глядеть.
Антон задумался. Медников с жалостливой миной на лице поглядел на катастрофически уменьшающийся окурок, еще раз затянулся и продолжил:
- Чтобы не тянуть время, постараюсь объяснить. Когда это началось, не знаю, но сейчас довольно крепенько сформировался этакий тип интеллигента районного масштаба. В общем-то, это неглупые, сравнительно трудолюбивые, но… ленивые умом люди. Их не прельщают слишком высокие посты, не влекут шумные города. На высоких постах - ответственность большая, а с закисшими мозгами в крупном городе - того и гляди, за бортом жизни окажешься. К чему рисковать, если жизнь дается один раз?… Не лучше ли обосноваться в тихой гавани, года три-четыре поработать на авторитет, а потом… пусть авторитет работает. И вот, когда авторитет начинает работать в полную силу, интеллигент тихонечко уходит в тень. Заводит собственную машину, особнячок, огородик, пасеку и… Живи-поживай да мед попивай. Кстати, он на рынке по четыре рубля килограмм…
- Крохин имеет пасеку? - недоверчиво спросил Антон.
- Да разве один только Крохин?… Не сходя, что называется, с места, могу назвать десятка полтора уважаемых в районе людей, которых давно уже следовало бы презирать за их страсть к обогащению…
- Боря, мы отвлекаемся, - Антон посмотрел на часы. - Давай о Крохине.
- А что о Крохине?… - Медников недовольно посмотрел на Антона.
- Ты же сказал, что у него долгов, как семечек…
- Правильно сказал. Не подрассчитал размах: в один год дом отгрохал и "Жигули" новенькие хватанул. При таком расходе невольно в долг полезешь. Но, даю тебе слово, через год он со всеми долгами рассчитается, и ты со своим уголовным кодексом никакой зацепочки к нему не подберешь.
- Чувствую, Боря, ты его прямо-таки всем нутром ненавидишь.
- Почему только его? Я ненавижу всех стяжателей, скопидомов. Есть люди тщеславные, которых хлебом не корми, но дай на виду у общества покрасоваться. А есть другие, которые за жирный кусок готовы в разбойники уйти. Крохин относится к последним. И этот тип людей, по-моему, социально опасней.
- Ты же перед этим заявил мне, что на махинацию с лотерейным билетом Крохин не пойдет. Почему?
- Потому, что он еще не переступил в своем скопидомском аппетите ту грань, за которой забывают о существовании уголовного кодекса. И еще… Ты, кажется, хотел приплести к лотерейному билету его жену. Так вот это, скажу тебе, ни в какие рамки не лезет. Маша - полная противоположность Крохину в смысле накопительства.
- Как они живут?
- Плохо. Кажется, года два назад даже разводились, официально, через суд.
- Из-за чего?
- Не могу знать. Сам Станислав о семейных делах не любит рассказывать, а сплетни я не собираю.
- Потом опять сошлись?
- Как видишь.
- И долго они разведенными жили?
- Нет. У них был свой дом. При разделе имущества он достался Маше. Станислав, пользуясь тем, что он ценный для района врач, сразу же после развода получил благоустроенную квартиру. Маша за семь или восемь тысяч продала дом и собралась уезжать. Стася будто подменили. Видно, приложил все свое обаяние и уговорил Машу снова сойтись с ним. А теперь вот опять домик похлеще первого отгрохали.
Антон прошелся по ординаторской, остановившись, посмотрел, как Медников сосредоточенно ищет в столе сигарету, и спросил:
- Дети у Крохиных есть? Чем он увлекается?
Медников нашел какой-то окурок, прикурил.
- Детей нет и никогда не было. А увлечение Крохина - рыбалка. Каждую свободную минуту готов с удочкой проводить.
- Сколько ему лет?
- С тридцать первого года рождения.
- С тридцать первого? - удивленно переспросил Антон. - По внешности он намного старше выглядит.
- Брюнеты всегда на внешность старше выглядят. К тому же, комплекция Станислава в весе подгуляла, раздобрел прежде времени.
- Как мне с ним встретиться?
- Сейчас он в отпуске. Можешь домой наведаться. Улица Береговая, номер не помню. Да ты сразу его дом найдешь - зелененький теремок с мезонином.
9. В доме с мезонином
Дом Крохина и впрямь походил на двухэтажный теремок с красивыми резными наличниками и мезонином. Крышу мезонина венчала телевизионная антенна. Вокруг теремка - плотный высокий забор, покрашенный так же, как и дом, ярко-зеленой масляной краской. От проезжей части улицы к воротам в заборе бетонированная дорожка на ширину "Жигулей", рядом, к калитке - такой же, из бетона, тротуарчик. Над калиткой - табличка с надписью "Во дворе злая собака" и нарисованной мордой овчарки. Под табличкой - кнопка электрического звонка.
Бирюков мельком оглядел свой гражданский костюм и, протянув руку к звонку, осторожно ткнул пальцем в кнопку. Вместо ожидаемого звонка за забором раздался басовитый лай, как будто собаку ударило током. Выждав чуть ли не целую минуту, Антон потянулся было к кнопке, чтобы нажать вторично, но в это время за калиткой послышались шаги, щелкнул замок и в отворившейся створке появилась скромно одетая молодая женщина.
- Мне бы Станислава Яковлевича, - поздоровавшись, сказал Антон, рассчитывая, что женщина пригласит его войти в ограду. Но она не пригласила. Обернулась к дому, негромко крикнула:
- Крохин!.. К тебе пришли. - И продолжала стоять у калитки, словно загораживала ее своим худеньким телом от пришельца.
Антону показалось, что глаза у женщины заплаканные. В приоткрытую створку он краем глаза увидел, как с высокого крыльца спустился грузный мужчина в темно-синем спортивном трико с белыми лампасами на брюках и, шаркая по бетонированной дорожке шлепанцами на босу ногу, направился к калитке. Едва он приблизился к женщине, та незаметно исчезла за забором.
- Здравствуйте, Станислав Яковлевич, - узнав Крохина, вежливо поздоровался Бирюков.
- Здравствуйте, - настороженно, с оттенком хмурости, ответил Крохин и так же, как женщина, не пригласил войти в ограду.
- Як вам, так сказать, по личному вопросу, - стараясь казаться искренним, сказал Антон. - Слышал, вы мотоцикл выиграли…
- Допустим…
Бирюков замялся:
- Я, видите ли, уже который год мечтаю купить именно "Урал" и именно с коляской.
- Похвальная мечта и безобидная. Ничего против нее не имею, - на упитанном загоревшем лице Крохина появилось подобие улыбки и сразу исчезло. - Только для этого есть магазины, туда и следует обращаться.
- Видите ли… через магазин не так-то просто достать хороший мотоцикл. Может быть, вы согласитесь…
- Оказать вам протекцию?
- Ну, что вы! Продать "Урал", поскольку мне известно, что у вас есть "Жигули". Для чего в одном доме столько техники?
Выражение лица Крохина быстро изменилось.
- Молодой человек, я не барышничаю выигранными вещами.
Исподволь разглядывая врача-стоматолога, Бирюков заметил, как тот мучительно что-то вспоминает, и решил опередить его:
- Мы ведь, Станислав Яковлевич, с вами знакомы. Помните, Борис Медников знакомил?… Я в уголовном розыске работаю, но поверьте… и сотрудники милиции не лишены земных слабостей. Моя слабость - "Урал" с коляской. Сплю и во сне вижу.
Лицо Крохина не изменилось ни на йоту. Какое-то время он молча разглядывал Антона, затем виновато пожал плечами и проговорил:
- А я вас, честное слово, не признал. Вы тогда в форме были. - И повеселел: - Вот уж совсем смешно: работник уголовного розыска не может достать желанную вещь. Я на вашем месте припутал бы какого-нибудь торгаша, он бы с доставкой на дом "Урал" организовал. Только деньги клади на бочку.
Антон виновато поморщился:
- А после под монастырь бы подвел. С торгашами только свяжись, рад не будешь.
- За честные деньги бояться нечего, - Крохин помолчал, как будто все еще о чем-то раздумывал или вспоминал, и вдруг предложил: - Заходите в дом, а то скажете: "Ничего себе старый знакомый, у калитки держит".
- Знаете… это самое… если вы не согласны продать, то… - как можно искреннее замямлил Антон, и в то же время опасаясь, как бы не переиграть - ведь Крохин, ухватившись за его слова, мог сказать: "Извините, не согласен", и тогда дальнейший контакт с ним прервется.
Однако Крохин этого не сказал. Он шире открыл калитку и пригласил:
- Ну, проходите же, проходите. Кажется… товарищ Бирюков?
- Совершенно точно, - подтвердил Антон и про себя отметил: "А ты, кажется, давно меня узнал, товарищ Крохин".
Из расположенной возле гаража конуры, которую Антон разглядел сразу, как только шагнул в ограду, опять послышался сердитый лай и мигом утих, едва Крохин громко прицыкнул. Дверь конуры была закрыта на щеколду. Антон невольно подумал, откуда сидевшая взаперти собака услышала электрический звонок, когда он нажимал кнопку у калитки.
Оставив у крыльца шлепанцы, Крохин поднялся по ступенькам и оглянулся. Заметив, что Бирюков тоже собирается разуться, проговорил:
- Входите в ботинках. С меня пример не надо брать. Я, как Лев Толстой, люблю босиком ходить.
Антон не стал возражать. Потерев подошвами о половичок возле крыльца, он, стараясь не забывать о своей роли стеснительного покупателя, двинулся за Крохиным. Миновав светлую пустую веранду, вошли в дом.
Внутри "теремок" вовсе не казался маленьким. Почти весь нижний этаж занимала просторная, как называли в старину, зала, обставленная скромной мебелью, похоже, самодельного производства или местного деревообрабатывающего комбината. У одной из стен - такие же, полукустарные-полуфабричные, книжные стеллажи, почти пустые. На полу - большой, но заметно вытертый и прожженный в нескольких местах палас. Всей роскошью залы была пирамидальная сияющая стеклом горка с дорогой посудой. Пологая лестница с перилами вела на второй этаж. Когда Крохин и Антон поднимались по ней, не скрипнула ни одна половица.
В отличие от первого, второй этаж дома был разделен на комнаты. Крохин гостеприимно протянул руку к одной из них:
- Прошу сюда. Это мой кабинет.
Бирюков шагнул в открытую дверь, исподволь окинул помещение взглядом: двухтумбовый, совершенно пустой сверху стол, закрытый секретер, два стула, у окна - вращающееся, будто из парикмахерской, старенькое кресло, рядом - больничного типа, на высокой подставке, плевательница. И больше - ничего.
- Живу скромно, - будто извиняясь, сказал Крохин. - Что делать? Нельзя враз объять необъятное. Дом этот из меня все соки вытянул, а тут еще очередь на машину подошла. Собственно… с машиной мне просто подвезло. Несколько машин район получил для премирования передовиков сельского хозяйства. Одна из них оказалась лишней, предложили мне. Знаете, я ведь в районе - величина. Такого стоматолога здесь никогда не было, поэтому, естественно, и городские власти и партийные меня стараются всячески задобрить, чтобы я не вздумал покинуть их район, - Крохин сообщил это с оттенком нескрываемой гордости, помолчал. - Словом, отказываться от предложенной машины было нельзя, и случилась непредвиденная накладка. Сейчас, не поверите, сижу в долгах, как в шелках, - он предложил Антону место напротив окна, сам устроился спиной к свету, откинулся и без всякого перехода спросил: - Значит, мечтаете о мотоцикле?
- Во сне вижу… - улыбнулся Бирюков.
- Опоздали… Всего на несколько дней опоздали. Был бы у вас новенький "Урал" с коляской. Мне он действительно не нужен. Увез я его в комиссионный магазин, и в тот же день его продали, - Крохин открыл секретер, порылся в бумагах и протянул Антону квитанцию. - Вот документ, подтверждающий, что купля-продажа совершена с соблюдением соответствующих советскому законодательству формальностей. Видите, - он ткнул пальцем в квитанцию, - даже семь процентов комиссионных с меня сорвали.
"Квитанция неподдельная", - подумал Бирюков.
- Я заплатил бы вам полную стоимость, - расстроенно проговорил он, - и даже комиссионные.
- Мне проще было получить полную стоимость в сберкассе, - Крохин вздохнул. - Брат с толку сбил. Он так же, как вы, об "Урале" мечтает. Уговорил взять мотоцикл, когда же дело дошло до расчета, оказывается, сбережений у братишки, как и у меня грешного, нет ни копейки! А я в долгах сижу по уши. Что делать?… На семейном совете решили: дело безвыходное, надо продавать "Урал". Вот так я и погорел с семью процентами комиссионных.
- Везет же людям… Имею в виду того, кому достался мотоцикл в магазине, - Бирюков вернул Крохину квитанцию и осторожно поинтересовался: - Интересно, кто он, этот счастливчик?
- Не знаю, - торопливо ответил Крохин. - Краем уха слышал от продавцов, колхозник какой-то, передовик труда, орденоносец.
- И кто его в комиссионный надоумил? - продолжая играть, загорячился Антон. - Для передовиков новенькие машины вне очереди, не только мотоциклы, продают.
Крохин пожал плечами, положил- квитанцию на место. Секретер он открывал осторожно, как будто хотел, чтобы Бирюков не заметил его содержимое. Антону нельзя было заглядывать под руки Крохина, но краем глаза он все-таки подметил в секретере, похоже, водочные бутылки. Только не мог понять, пустые они или полные. Дожидаясь, пока Крохин закроет секретер на ключ, Антон торопливо соображал, как перевести разговор к выигрышу Торчкова.
- Придется сегодня съездить в Березовку, - нашелся он. - Говорят, недавно там какой-то чудак тоже "Урал" с коляской выиграл.
- Врут, - как ни в чем не бывало сказал Крохин. - В нашем районе за последнее время, кроме меня, никто "Урала" не выигрывал. Сведения достоверные получены от заведующего сберкассой, когда оформлял выигрыш.
"Два-ноль не в мою пользу", - невесело подумал Антон и, как утопающий, хватающийся за соломинку, попытался удержать нить разговора.
- В районе не одна сберкасса.
- Мне это говорил заведующий центральной сберкассой, который в курсе всех выигрышных дел. К тому же, моя жена там контролером работает.
- А она не сможет мне помочь? - быстро ухватился Бирюков. - Когда, допустим, другой такой же случай подвернется.
Крохин покачал головой, улыбнулся. Он много, впрочем, как и сам Антон, сегодня улыбался.
- А после такой помощи ее пригласят в уголовный розыск… Нет, Маша у меня ни на какие сделки не идет, она у меня, что называется, кристалл в этом отношении.
Бирюкову ничего не оставалось, как "поблагодарить" Крохина и извиниться за отнятое время. Однако Крохин не спешил расставаться. Не переставая говорить, он повел Бирюкова по комнатам. Обойдя их, поднялись в мезонин, затем спустились в полуподвал, оглядели "подсобные помещения", как назвал их хозяин: кухню, ванную комнату, умывальник, туалет. За исключением мезонина, в котором стояла старенькая диван-кровать и лежал какой-то продолговатый, завернутый в простыню, сверток, все комнаты пустовали. И Крохин словно гордился этой пустотой.
- В больнице, товарищ Бирюков, сотрудники обо мне анекдоты рассказывают, - с усмешечкой говорил он. - Особенно Боря Медников. Юморной мужик, наблюдательный. Часто завидую ему - фанатично увлечен хирургией, куча общественных нагрузок, у вас, в милиции, судмедэкспертом выступает. И вот, несмотря на такую загрузку, защитил кандидатскую диссертацию. Ни машины, ни мотоциклы его не интересуют. Он враг частной собственности, бескомпромиссный враг. Если учесть, что Боре чуточку за тридцать, то к моим годам он бесспорно станет в медицине человеком с большой буквы. - Крохин театрально вздохнул. - Мне бы его годы… Тоже, признаться, люблю свою профессию, но сделать в стоматологии что-то значительное запоздал на десяток лет. Я ведь в Борином возрасте только-только закончил медицинский. До института в леспромхозе шоферил. На КРАЗе хлысты из лесосек возил. Денег - уйма! Можно было жить припеваючи, но…, понимал, без диплома в наше время - труба. Учился в Томске на дневном отделении. Мать почти не помню, отец в конце пятидесятых годов завещал долго жить, надеяться на родительскую помощь не приходилось… - Крохин подошел к окну. Заметив на стекле засохшие крапинки извести, поцарапал их ногтем и продолжил: - Вот в то время и привык относиться к копейке уважительно. Боря Медников постоянно упрекает меня, что я скопидом. Но он не хочет взглянуть на вторую сторону медали. Люди, рискуя заболеть цингой и прочими авитаминозами, годами живут на Крайнем Севере. Что их там удерживает? Романтика?… Не думаю. Держат их там деньги. Пять-шесть лет лишений, и можно выбираться на Большую землю. Сбережений на домик и машину обеспечено. В нашем районе, конечно, не Крайний Север, но от большой цивилизации мы оторваны. Приезд второсортных столичных артистов - для нас событие! Симфонический концерт, балет, опера - неосуществимая мечта. А попробуйте вы купить в районе нужную книгу…
Антон хотел возразить, что как раз в районе книгу купить легче, чем в крупном городе, и что Новосибирск под боком - если ты истосковался по симфоническому концерту и опере, но решил не перебивать Крохина и выслушать его философию до конца. И Крохин, заметив, что его слушают внимательно, продолжал:
- Так почему же районный специалист, имеющий высшее образование, должен становиться бессребреником? Почему он не должен быть вознагражден за лишения, вызванные районной спецификой?… - Крохин многозначительно посмотрел на Антона. - Ученый делает крупное открытие - к нему приходит мировая известность и сыплются всевозможные премии. Я открытий не делаю, но я полезный для района человек - так дайте ж мне вознаграждение районного масштаба!.. К чести наших руководителей надо сказать, что они ценят специалистов. Понадобилась, скажем, мне благоустроенная квартира - пожалуйста, получай. Захотел купить машину - пожалуйста, Станислав Яковлевич, плати денежки… А машина в районе, как говаривал небезызвестный Остап Бендер, не роскошь, а средство передвижения. В городе вы можете воспользоваться трамваем, троллейбусом, такси. А здесь?… Пассажирский автобус ходит по настроению начальника автохозяйства, а мне, допустим, за два километра добираться на работу. Вот я и сажусь в собственную машину… Опять же, грибы, ягода, рыбалка… Короче говоря, еще раз подчеркиваю, собственная машина в районе не роскошь. И не зря районные власти проявляют внимание к закреплению специалистов…
"Жаль, что отдельные специалисты злоупотребляют этим вниманием", - хотел было сказать Бирюков, но смолчал - перевоспитание Крохина в его сегодняшние планы не входило. Собственно, в чем-то Крохин был прав, для района он являлся необходимым специалистом, и с этим приходилось считаться, порою даже смотреть сквозь пальцы на его человеческие слабости, поскольку, как говорится, идеальных людей нет.
На веранде Антон заметил свернутую трубочкой измятую районную газету. Хотел было поднять ее, но Крохин, проходя мимо, пнул газетный сверток в угол.