След черной вдовы - Фридрих Незнанский 20 стр.

Германия - не Россия, и говорить о делах с круж­кой отменного пива в руках не принято. Вот Александр Борисович и отдался приятному процессу, полагая, что и для служебного обмена мнениями найдется время. Но часы тикали, а приличные парни Питер и Генрих, ка­жется, вовсе и не собирались отрываться от своих по­стоянно обновляемых кружек. Черт бы побрал этих немцев - Турецкий свалил обоих своих коллег в одну кучу, - которые никак не желали покончить с чрево­угодничеством. Ну прямо как из голодной губернии! Особенно его потрясло то обстоятельство, что, усев­шись за столом - и это после обильного приема пищи в аэропорту Франкфурта каких-то сорок минут на­зад, - Питер немедленно потребовал себе айсбайн, то есть вареную свиную ногу с гороховым пюре. Генрих, с которым познакомились буквально пятнадцать минут назад, заявил, что он только что отобедал, но пивом с коллегами побаловался бы с удовольствием, - так вот он немедленно последовал примеру Реддвея. Оба уста­вились на Турецкого с недвусмысленным вопросом в глазах, а когда он испуганно замахал руками, перегля­нулись, усмехнулись и дружно пожали толстыми, пока­тыми плечами. Им было непонятно, как можно отка­заться от айсбайна.

И вот уже третий час едят и пьют. Пьют и едят. И болтают. Причем по-немецки. Крафт, оказывается, уже знал, что Алекс понимает немецкий язык, ну а о Пите­ре и говорить было нечего - полиглот! Некоторые выражения Питер все-таки переводил Турецкому, но они все касались лишь каких-то старых и смешных ис­торий, о которых Реддвей, естественно, знал, и ему было весело. Как и Генриху.

А вот Александр Борисович медленно тянул пиво и мысленно выстраивал для себя общую картину тех про­исшествий, которые, так или иначе, ложились в одну длинную цепочку, которую ему придется вытаски­вать - звено за звеном, пока на конце ее не окажется чего-нибудь стоящего. А чего? Один Бог знает.

Пока же, если верить собственной интуиции, а так­же тем фактам, которые уже имелись у следствия, но до сих пор еще не нашли единственно верного толкования, картина складывалась следующим образом.

Костя верно напомнил о "дыме из одной трубы". Это было, кстати, выражение самого Турецкого. Ну если честно, то не совсем его.

Был в его жизни, это когда Александр Борисович изучал юриспруденцию, один преподаватель -любо­пытный тип. Правда, любопытного в нем всего и было то, что он, воспитанный в строжайших правилах везде и во всем соблюдать нужную и ненужную конспирацию, уходя, скажем, в буфет, обязательно запирал в сейф свою рабочую пишущую машинку. Компьютеров в ту пору и близко еще не было. На вопрос, зачем он это делает, профессор многозначительно грозил пальцем в про­странство и с проницательной ухмылкой всезнающего человека заявлял: "Это -дым из одной трубы". Турец­кому объяснили, что тот просто боится, как бы на его машинке неизвестный недоброжелатель не написал ка­кое-нибудь подметное письмо, которое перехватит КГБ, станет искать автора по шрифту машинки - они же все фиксировались в особых отделах предприятий, а потом найдет машинку и сурово накажет ее хозяина. За голо­вотяпство, за преступную безответственность, за неуме­ние хранить государственные секреты... Да мало ли най­дется поводов доказать твою серьезную вину? И, нако­нец, кто хозяин? Сложный, конечно, пассаж, но если вдуматься, абсолютно адекватно и точно продиктован­ный временем.

Дым из одной трубы... С тех пор и повелось: когда соединяли в одном производстве несколько уголовных дел и связь между ними следовало еще доказывать и доказывать, а не просто оправдываться собственными интуитивными соображениями, вспоминали преслову­тый "дым". Как, впрочем, и в данном деле...

Итак, что мы имеем? Имеем некую акционерную холдинговую компанию, называемую "Нормой". Име­ем его владельцев, двое из которых обладают извест­ным авторитетом в уголовном мире, а один из них даже занимает, точнее, занимал высшую ступень в региональ­ной воровской иерархии. Имеем явную разборку меж­ду этими партнерами, в результате которой этот самый "иерарх" уже отбыл в мир иной, и следом за ним отпра­вились туда же его спутники, убивать коих было совсем не обязательно. Что, в свою очередь, может лишь сви­детельствовать о кровожадности партнера. Имеем так­же письменное обращение "кровожадного партнера" к президенту о помощи, не встретившее, однако, взаим­ного понимания. После чего последовало покушение на президента - скорее показательное, нежели действи­тельно серьезное. И, наконец, имеем убийства двоих возможных партнеров и одного служащего "Нормы" уже в Германии. Это если считать российского дипло­мата тоже партнером, учитывая его питерское проис­хождение. Хотя его партнерство - далеко не факт. Но ведь именно Турецкого пригласил расследовать конк­ретно это убийство сам герр Траутфеттер, руководи­тель Федерального криминального ведомства. А он-то наверняка знал, зачем это ему нужно. Вон сколько вся­кого наворочено!

И самое последнее - все события произошли прак­тически одновременно, как единая акция. Что, собствен­но, и позволяет соединить все расследуемые дела в одно уголовное дело. Тогда и рассматривать германские убийства придется именно в таком контексте. Правда, посвящать немецких коллег в сам факт питерского рас­следования мы не будем, поскольку в средствах массо­вой информации о нем нет ни малейшего упоминания. Достаточно громких московских разборок, которые им будут очень интересны как раз по той причине, что уча­ствовали в них фигуранты дела, из-за которого и про­изошли почти в трех десятках российско-германских фирм, входящих в компанию "Норма", обыски и изъя­тия документации.

Надо будет посмотреть, во-первых, что это за доку­менты, и уже, во-вторых, спокойно, не привлекая к сво­им действиям внимания, попытаться понять, на каком таком основании некий бандит требует от президента государства личной помощи в разрешении собственных проблем. Ведь именно на это намекнул президент при встрече. И надо понимать так, что, если где-то вдруг вскроется некий "неудобный" факт, который может даже косвенно задеть, не говоря уже - скомпромети­ровать, государственное лицо, сей факт не должен ни в коем случае стать достоянием общественности. Это - подспудная мысль. А если отбросить словесные услов­ности, то нет таких фактов, да и быть не может. По оп­ределению. Это "крылатое выражение", кстати, внес в российский политический обиход один из бывших, кратковременных, естественно, премьер-министров России во второй половине девяностых годов, прозван­ный за свои непредсказуемые действия киндер-сюрпризом. Давно было... Хотя кажется, только вчера - так быстро живем...

Таким образом, возвращаясь к началу, "труба" таки была. Й все "дымы" появлялись, видимо, из нее, хотя и в разных местах. Интуиция подсказывала, что они - не сами по себе, не от отдельных источников - кост­ров там или чего-то другого, а из той же одной, будь она неладна, "трубы". Прав был по-своему давно уже покойный "работник пера"...

Турецкий задумался и не сразу обратил внимание на то, что Генрих, с блуждающей на толстых губах улыб­кой, вопросительно смотрит на него. Наверное, пропу­стил что-то важное? Александр перевел взгляд на Пи­тера, и тот нудным тоном уставшего повторять одно и то же учителя произнес по-русски:

- Генрих вторично интересуется, насколько хоро­шо знаком ты с этими родственниками? Он имеет в виду владельцев "Нормы". Но ты не ответил на его вопрос.

- Исключительно по материалам прошлых уголов­ных дел, судимости по которым давно погашены. А лично их в глаза ни разу не видел. Но почему возник такой вопрос? Пит, я что-то пропустил важное?

Крафт слушал и кивал. Позже Турецкий узнал, что Генрих понимал русскую речь, но стеснялся признать­ся, что говорил по-русски очень плохо, вообще прак­тически не разговаривал. А в данном случае миссию переводчика на себя как бы добровольно взял Питер, й это вполне устраивало немца. Как, впрочем, и Турец­кого.

Генрих в ответ произнес длинную фразу, и Турец­кий не стал напрягаться, посмотрел снова на Реддвея.

- Твой немецкий коллега имеет сведения, что слу­хи о твоем приезде сюда вызвали некоторый... перепо­лох, да?., в криминальных кругах, не заинтересованных в том, чтобы расследование вокруг "Нормы" принима­ло широкий международный резонанс.

А вот это уже была любопытная новость. Откуда вообще стало здесь известно, что Турецкого, кстати именно по настоятельной просьбе герра Траутфеттера, подключили к данному расследованию? Возможно, от самих же немцев либо от ближайшего окружения гос­подина генерального прокурора Российской Федера­ции, который наверняка знает о том, что его помощни­ка пригласили еще и в Кремль для приватной беседы с президентом. Для "высокого" напутствия перед поезд­кой? Но скрытый смысл всей этой "игры" в чем заклю­чается? Уголовники-то чего тут переполошились?

И Турецкий сформулировал свой встречный вопрос так, чтобы получить на него максимально исчерпыва­ющий ответ. И сосредоточился уже не на речи Генриха, а на переводе Реддвея. Питер перевел следующее.

Во время проведения той акции, о которой, несом­ненно, известно господину Турецкому (речь идет об обысках и выемке документации в офисах двадцати восьми фирм, входящих в акционерную компанию "Норма"), Генрих Крафт имел честь - опять-таки не в прямом, а в переносном смысле -допросить совладель­ца компании господина Масленникова. Никаких обви­нений в его адрес выдвинуто тогда еще не было - слиш­ком неубедительной представлялась доказательная база. Да и сам Масленников категорически отрицал какую-либо свою связь с преступным миром России, любые подозрения в отмывании денежных средств, а уж тем более - убийства собственных сотрудников и партнеров.

Но по мере изучения изъятых документов все более отчетливой становилась криминальная подоплека дея­тельности компании. На ее счета в Дюссельдорф, в Норденкредит-банк, переводились из России в буквальном смысле баснословные суммы, которые затем акционер­ная компания внедряла в промышленные структуры Германии, а прокрученные затем деньги в качестве ин­вестиций, уже через дочерние компании, снова направ­лялись в Россию - для проведения дальнейших опера­ций с недвижимостью и на другие цели. Такова крат­кая схема. А в действительности денежные средства из России пропускались через десяток различных банков Германии, Финляндии, Польши, Италии, Греции, Кип­ра и так далее ради того, чтобы умело скрыть их реаль­ное происхождение.

Часть финансовых документов компании "Норма" указывали на то, что она активно занималась контра­бандой автомобилей, из Европы в Россию, которые па­ромами переправлялись из Германии в Финляндию, а оттуда уже поступали в Санкт-Петербург.

"Ага, - подумал Турецкий, - вот где концы - сле­ды папаши Масленникова, из-за которого, возможно, и разгорелся весь сыр-бор! Тот же занимался страхова­нием автомобилей из дальнего зарубежья! И теперь "от­дыхает" от своей бурной деятельности в знаменитых питерских Крестах".

Другие документы подтверждали, что через Польшу и Белоруссию компания осуществляла также контрабан­ду сигарет и алкоголя, не брезговала низкопробным рэкетом в странах бывшего восточного блока и, веро­ятно, торговлей людьми.

Иначе говоря, полный "джентльменский набор", характерный для широко развитой и разветвленной организованной преступной группировки с выходом на международную арену. Но вся эта контрабанда пред­ставлялась мелочью на фоне того, что удалось устано­вить Управлению по надзору за финансовыми опера­циями во Франкфурте-на-Майне. Акционерная компа­ния "Норма" ни много ни мало успешно манипулиро­вала курсами акций на бирже путем организации лож­ных публикаций в средствах массовой информации. Вот где главные денежки-то!

Теперь становились понятными причины устране­ния видных партнеров и сотрудников акционерной ком­пании. "Внутренние разборки", говоря по-русски. Зна­чит, предстояло определиться с заказчиком. Или заказ­чиками, игравшими в компании первые скрипки.

А здесь случился досадный прокол. Господин Мас­ленников, с которого до конца расследования была ото­брана подписка о невыезде, тем не менее неожиданно исчез.

Питер потыкал указательным пальцем в пол и объяс­нил:

- Провалился глубоко под землей, так?

- Примерно, - усмехнулся Турецкий. К чему сей­час вдаваться в лингвистические "заморочки"?

- У следствия, - продолжил довольный Пит, - есть определенная надежда на твою помощь, Алекс.

- В смысле помочь отыскать фигуранта? И выяс­нить у него, кто явился непосредственным заказчиком убийств - не он ли случайно или, может, кто-то из его "коллег по партии"? А заодно уговорить его признать­ся в том, что "грязные российские деньги" действитель­но отмывались здесь, в Европе? И что именно для этих далеко идущих целей и была в свое время создана в Г ер- мании совместная холдинговая акционерная компания "Норма"? Ну и, таким образом, взвалить, наконец, на плечи Максима Масленникова всю тяжесть обвинений по доброму десятку статей международного уголовно­го права? Так себе мыслят мою помощь коллеги?

Турецкий не ерничал, просто сама постановка воп­роса в этом ключе виделась ему несколько, мягко вы­ражаясь, абсурдной. Мол, прилетел дядя из России, мигом все расставил по местам, разложил по полочкам, даже предъявил следствию главного подозреваемого, ну а уж они, "немецкие законники", определят степень ответственности обвиняемого и вынесут постановление о наказании. Просто. Удобно. Выгодно. А главное, со­вершенно очевидно.

Это примерно так же, как относительно недавно, еще пару десятилетий назад, писали во всех рекламных про­спектах и даже выводили пылающими неоновыми бук­вами на карнизах зданий: "Надежно, выгодно, удобно хранить деньги в сберегательной кассе"... Наивные вре­мена? А где еще можно было хранить? В чулке? Черт его знает. Нынче-то ведь никто полностью не уверен, что кому-то можно без опаски доверить свои кровные.

Но, высказывая свои мысли, Александр наблюдал за выражением лица Генриха и видел, как тот прямо- таки лучился радостью от проявленного им, Турецким, понимания. Он бесконечно кивал, повторяя при этом: "Я, я, я..." Однако с юмором-то у них, похоже, явная напряженка...

Разве что одно уже неплохо: худо-бедно, а необхо­димые акценты расставлены. Но это на среднем, мож­но сказать, уровне. А теперь предстоит выяснить, чего от него желают получить на высшем уровне. Хотя вряд ли будет большая разница.

Всерьез же его интересовала только одна проблема: нужен был действительно реальный выход на ближай­шее окружение Максима Масленникова. И для этого надо было иметь твердую уверенность, что он не в Гер­мании и не в какой-нибудь другой европейской стране, а в России. Дома его найдут. И вот с выходом на окру­жение как раз немцы и могли бы помочь. И Турецкий закинул удочку с такой наживкой.

Генрих отреагировал живо и с большим энтузиаз­мом, словно только этого вопроса и ждал. Ну, разуме­ется, разумеется! Вся криминальная полиция Германии будет поставлена... на ноги?., на уши?., как русским больше нравится? - это уже Питер, переводя быстрые фразы Генриха, начинал понемногу и сам ерничать. Но тут же становился серьезным, ибо видел, что дело того стоит, и продолжал. Итак, будут задействованы все не­обходимые спецслужбы. Но произойдет это после встре­чи и решающего разговора в кабинете герра Траутфеттера. И если тот примет решение...

И еще один фактор, который смог бы помочь в столь важном вопросе. Вот у коллеги Крафта нет, например, сомнений в том, что коллега Турецкий привез с собой неопровержимые доказательства виновности указанно­го фигуранта, которые могут быть немедленно приоб­щены к уголовному делу, возбужденному заочно. Они могли касаться афер с недвижимостью в России, ухода от уплаты налогов, жестокой расправы с бывшими партнерами по бизнесу, иной криминальной деятель­ности, связанной с контрабандой и распространением наркотиков, торговлей оружием, современными вида­ми работорговли и вообще - попранием гражданских прав и свобод.

Турецкий усмехнулся: "попрание", да еще, пожалуй, "ущемление" - это было бы в самую, что называется, точку! Особенно при рассмотрении в судебном заседа­нии эпизода на Бережковской набережной. Ох, крюч­котворы-законники!

- Это все понятно, - ответил Александр, уходя от конкретного ответа. - Но я хочу спросить господина Крафта, по его же выражению, как коллега коллегу. Так вот, руководители наших ведомств сидят высоко. И им оттуда, конечно, далеко видно. А мы, как у нас гово­рят, предпочитаем работать "на земле". Теперь вопрос. Не получится ли так, что преступник...

- Пока он не осужден, я бы не был столь катего­ричным, - вставил Крафт.

- Я тоже. - Турецкий кивнул ему. - Но я беру в данном случае просто один из возможных вариантов, чисто умозрительный. Пит, я изъясняюсь достаточно понятным языком?

- Вполне, Алекс, продолжай, - важно заметил Ред- двей. - Мы принимаем твое предположение.

- Не случится ли так, что, скажем проще, фигурант по нашему делу изъявит желание заключить со следстви­ем договор о сотрудничестве, как это нередко у вас прак­тикуется? И после чего ему уже не будет грозить приго­вор, как у нас говорят, на всю катушку? То есть под верхнюю планку? Это понятно?

- Ты имеешь в виду максимальный срок, положен­ный по той или иной уголовной статье? Или по сово­купности их, да?

- Вот именно. И он в худшем случае отделается относительно легким наказанием. Скажем, испугом.

- Вон ты о чем! - Питер и Генрих переглянулись и рассмеялись. И Реддвей продолжил: - Твой "умоз­рительный преступник", Алекс, все равно не уйдет от сурового наказания. Нет, не смертельный приговор, да? Но некоторые финансовые преступления в европейском законодательстве часто перевешивают уголовные. Ген­рих доволен нашим разговором, в котором отчетливо видит профессиональное и... э-э... товарищеское взаи­мопонимание. Он интересовался, как ты устроился, я объяснил. И теперь, если у тебя есть желание, можно отправляться к его шефу.

"А интересно, как же я устроился и что мог Крафту объяснить старина Пит?" - мысленно ухмыльнулся Александр, помня, что его сумка с самыми необходи­мыми вещами все еще покоится в багажнике джипа Реддвея. И предложение Питера относительно того, что "Файв левел", или "Пятый уровень", как они всегда скромно и без излишних претензий именовали свою школу, расположенную в Гармиш-Партенкирхене и готовившую специалистов по борьбе с международным терроризмом, готов предоставить ему удобный номер в собственной маленькой и уютной гостинице, в сущ­ности, нереально. От Альпийских предгорий, минуя Мюнхен, до Франкфурта не менее пяти с половиной сотен километров. Значит, остается ожидать, что гер­манская Фемида предоставит ему официальные или какие-то иные апартаменты, приличествующие его зва­нию и положению. Все-таки он - не простой гость, и определенный протокол приема должен быть соблю­ден.

Питер Реддвей и Генрих Крафт между тем шумно допили свое пиво и, сыто отдуваясь, поднялись, чтобы продолжать, как говорят в России, "государеву служ­бу"... А что, вполне приличные парни!