След черной вдовы - Фридрих Незнанский 32 стр.

- Япрекрасно сознаю, - говорила она, - что под его воздействием стала законченной мазохисткой. Он меня бьет, издевается, а я его еще больше люблю и же­лаю. Это как находиться в одной клетке с голодным тигром. Он хочет тебя разорвать и сожрать, а ты ме­чешься в замкнутом пространстве, всякий раз все с большим трудом уворачиваясь от его клыков и когтей, пока наконец не попадаешься в его лапы, и он начинает тебя терзать, наслаждаясь твоими криками и твоим ужасом. И тут вдруг появляется совершенно какое-то запредель­ное ощущение. Терзает? Ну и пусть жрет, насыщается твоим телом, твоим мясом. И ты сама, оказывается, получаешь от невыразимой боли и страданий поистине безумное наслаждение. И так до самой смерти. Ко­торая скоро и наступает. А после ты будто возрожда­ешься, чтобы снова желать и ждать ее, эту мучитель­ную свою кончину. Конечно, патология. Но ни с чем не сравнимая...

Вот такое признание. А что касается той "алкашки", то Максим поставил перед Марией очень жесткие сроки. И она решила, что это его новое "увлечение", которое должно пройти те же муки и страдания, что и она. Могла не согласиться и отказаться? Могла, конеч­но, но вряд ли он бы ее тогда простил. И ярость его, когда он видит непослушание, невероятна, поэтому луч­ше не рисковать. А потом, никто ж не знает, чем вся эта история закончится, может, и вполне благополучно.

Одним словом, на ноги ее удалось поставить. От­мыть, отчистить, привести в божеский вид. И оказалось, что она, эта недавняя помоечница, вполне во вкусе гос­подина Масленникова - он обожает мучить и насило­вать женщин как раз такого плана, безвольных и без­ропотных, передавая их время от времени своим под­ручным, а потом возвращая к себе обратно. "Я - не исключение, я тоже прошла через все это, - сказала Мария. - Думала - сдохну. А потом махнула на все рукой и стала жить дальше. Но больше, правда, со мной он этого не делал".

Однажды он сказал ей: "Поедем посмотрим на Нюр­ку в деле". Мария решительно отказалась, но он сил­ком затащил ее в машину и пригрозил повторить то, чего она боялась больше всего. Поехала. Это было в то проклятое воскресенье. Он велел ей выйти из машины и пойти в сторону шоссе, посмотреть. Она спросила, что должна там увидеть, он ответил - сама узнаешь, а потом подробно расскажешь мне. И она пошла, а он остался сидеть в машине. Как раз возле того кафе "Бод­рость", откуда и привезли к Марии в "наркологию" эту Нюрку.

Мария узнала ее, когда та поднималась к дамбе. Удивилась, увидев ее почему-то в милицейской форме. И пока стояла, как ворона, открыв рот, у шоссе так рвануло, что у нее даже в ушах стало больно, показа­лось, будто лопнули барабанные перепонки.

Вот тут оно и пришло - озарение. Мария в ужасе бросилась бежать. Но ее перехватил водитель Макси­ма и тоже волоком притащил к машине и сунул на зад­нее сиденье.

"Ну что, - радостно сверкая глазами, сказал Мак­сим, - видала, какой я им шухер устроил? Какой фей­ерверк?! А Нюрка твоя уже Богу от нас с тобой привет передает. Поехали. Сейчас мы с тобой ее хорошенько помянем..."

Когда она наконец пришла в себя после тех трех­дневных "поминок", испугалась, увидев свое тело в зер­кале. Оно все - от шеи до колен - было исцарапано, изодрано, искусано, словно над ней резвилась стая го­лодных псов.

Она уже без всякого стыда обнажила спину, и Гого­лев увидел рубцы, синяки и зажившие укусы, окружен­ные желтыми потеками гематом. И это перетерпела? Простила, что ли? Черт его знает. А что было делать- то? И когда он давеча позвонил и велел срочно при­ехать и привезти ему необходимые лекарства, она не могла отказаться. И затем снова и снова выполняла все, что он от нее требовал, все ему позволяла, поскольку скоро потеряла вообще всякую способность к сопро­тивлению. Бессмысленно было и умолять отпустить ее. От таких просьб он только зверел и становился еще изощреннее и изобретательнее в своих садистских фан­тазиях. Чем кончилось, уже известно. Он насиловал ее до тех пор, пока она окончательно не лишилась чувств. Видимо, утомившись, сделал себе еще укол и тоже от­ключился, выставив ее напоказ своим бандитам, кото­рые должны были скоро явиться. Это ей было извест­но, потому что сама же по его приказу и звонила Дарье и, в общем, догадывалась, что там произойдет. Но сей­час осознала, что было бы потом уже и с ней самой, ког­да они вернулись бы, выполнив поручение Вампира.

А пришла милиция...

Ну что говорить, конечно, жертва. Однако есть и некоторые нюансы, которые не всякий суд учтет при разбирательстве. Вот эти нюансы и надо подработать, спасая все-таки человека.

- Она мне уже назвала парочку дилеров и одного барыгу-чеченца, который кормит "псковских".

- Чеченец - это любопытно, Виктор, обрати вни­мание, что чекисты наверняка не зря разыгрывают эту карту. А если у них там и свой интерес?

- А вот возьмем и сразу почувствуем, откуда ветер дует.

- Смотри не засвети, они ж ее, эту докторшу, на­верняка знают.

- Сделаем так, что ее в данный момент и в данном месте не окажется. И алиби организуем железное. А кстати насчет ветра, вот послушай, что еще расскажу...

Едва Гоголев закончил допрос Торопкиной и отвез ее на Тухачевского, где был ее дом, зазвонил его мо­бильник. Подумал - свои. Поэтому включил аппарат и небрежно кинул:

- Ну чего, какие там у вас дела?

- Ты с кем это? - услышал в ответ насмешливый голос Ивана Мохова, начальника УФСБ.

- А, это ты, Иван Семенович? Привет. А что у вас?

- Дак вот звоню, хочу порадовать. Передай свое­му руководителю, что наша контора, может, и медлен­но запрягает, да едет быстро. Есть показания. Могу предоставить для ознакомления. Копию я отправил на Лубянку, порядок у нас такой, тебе известно. Ты зна­ешь, Виктор, получается-то, что мы все ж таки глубоко копнули.

- Да-а? Скажи на милость. Молодцы. Небось и сами довольны. А чего ж молчали, чего раньше не со­общили?

- Так ведь работаем-с, - насмешливо ответил Мохов. - А вы можете похвастаться успехами? Или все собрания устраиваете? Мне говорили, твой нынешний шеф - большой любитель.

- Это тебе правильно говорили, Иван Семеныч. Но у нас тоже кое-чего есть. Вот тут Масленникова взяли.

- Скажите пожалуйста! Ну молодцы, поздравляю. Да только я слышал, он уже несколько месяцев как в Крестах сидит. А ты все не знал?

- Я не про того, я - про Максима. Уже дал пока­зания.

- Да брось... - Мохов явно растерялся. - А ка­кие показания? - О, уже и забеспокоился. - А где он сейчас? Кто с ним работает?

- В Москву его уже этапировали.

Гоголев нарочно так сказал, чтоб внести в мозги генерала ФСБ еще большую сумятицу. В конце концов, потом можно будет признаться, что ошибся.

- Это как же?! А почему нам не отдали?!

- Так вы слишком долго телились. Глубоко копа­ли, сам сказал. До воды-то хоть добрались?

- При чем здесь вода?! - обозлился Мохов. - Было же решено, что этим вопросом занимаемся мы? Кто так постановил? Меркулов! Было?

- Точно, было. Но вы же все чеченцев ловите, а надо было Нюрку-бомжиху.

- Нет, это самоуправство Меркулова так оставлять нельзя! Да и твой шеф Громов вряд ли будет доволен.

- Ну с моим, Иван Семеныч, я уж как-нибудь сам разберусь. А вот Меркулова я предоставляю тебе. Его, между прочим, сюда не твоя контора направила, а сам президент. Значит, у тебя есть все основания проводить свою идею через собственное руководство. Только мой тебе дружеский совет: постарайся аккуратно, а то опять в лужу сядешь, как со своими чеченцами.

Гоголев отключился, пробормотав:

- Ишь ты, не оставит он. Трепло...

Только переехал через мост, новый звонок, и тоже на мобильник. Подумал: это, наверное, Мохову пока­залось, что последнее слово осталось не за ним, вот и рвется снова в бой.

- Это ты, что ль, опять, Иван Семеныч? - И опять ошибся.

- Привет, Витя, это Громов.

Ого, неужто уже успел пожаловаться?

- Здравствуй, Алексей Сергеевич.

- Ты про Ивана, и я про него. Скажи мне, чего ты Мохова задираешь?

Точно, нажаловался...

- Я-а-а?! Алексей, побойся Бога! Это он глупости несет, а я при чем?

- Непонятно, вроде ты наш, питерский... Дался тебе этот Меркулов.

- А он при чем?

- Ну, Вить, ну не строй из себя дурачка! Ты что, не понимаешь? Мы с тобой - питерские, а он - москвич.

- Ах вон ты о чем? Ну так бы сразу и объяснил. Что я тебе на это скажу, Алексей Сергеевич? Если тебе интересно мое мнение, надо бы не на питерских делить и московских, а на умных и дураков. И тех, и других, кстати, полно и там, и тут, не мне тебе рассказывать. А наша с тобой главная задача, и Ивана, между прочим, тоже, как у того гусара - правильно сапоги ставить, когда на толчок садишься, чтобы ненароком не обо- срать собственные шпоры. В смысле, не залететь в ком­панию дураков. Век же потом не отмоешься.

- Так считаешь?

- А ты - иначе?

- Да нет, - вздохнул Громов, - верно полагаешь. А вот ведешь себя...

- Что, намекаешь - не сработаемся? - весело спросил Гоголев.

- Сам делай выводы. Ты - умный мужик.

- Понял. Значит, похоже, слухи подтверждаются.

- Какие? - насторожился Громов.

- Да что тебя в Москву, в министерство забирают.

- А ты откуда знаешь?

- Я ж говорю, слухи.

- А можешь разузнать поподробней у своих... слу­хачей?

- Попробую, хотя не обещаю. Может, их нарочно распускают, чтоб нас рассорить.

- Да? - Голос у Громова поскучнел. - Но ты все- таки не задирайся с Иваном. - Помолчал еще и доба­вил миролюбиво: - У него мохнатая лапа на Лубянке.

- А у тебя, я слышал, на Житной.

- Да? Так и сказали? Смотри-ка... А этот Мерку­лов когда собирается нас наконец покинуть?

- Ох, не знаю, Алексей Сергеевич, я ж у него фак­тически на побегушках.

- Вот то-то! И не высовывайся, это тебе на буду­щее наука. Ладно, не обижайся, я по-дружески.

...- Что скажешь, Константин Дмитриевич?

- Повторю уже сказанное, -хмуро ответил Мер­кулов, - не задирайся с Иваном. А насчет шпор - тут ты очень прав... Нам Володька сегодня больше не ну­жен?

- Нет, а что?

- Скажи ему, пусть едет к своей... Ну, к тому "вете­рану". А то вижу - мнется, мается, а попросить нелов­ко. Ох, молодежь! Ты-то хоть старика не бросишь?

- Как можно?

- Вячеславу позвоним. Можно и Сане, есть ведь что теперь обсудить?

- Еще бы!

- Ну и пусть тогда едет в свое Автово и не морочит нам головы, - закончил уже сердито.

И озабоченного множеством вопросов, на которые у следствия еще не было вразумительных ответов, "важ- няка" Владимира Николаевича Поремского словно вет­ром сдуло...

6

Операцию на "Павелецкой", в частном охранном предприятии "Русичи", и на Молдавской улице, в авто­сервисе "Маяк", Грязнов провел одновременно. Он за­действовал для этой цели, точнее, просто для устраше­ния, поскольку особого сопротивления не предвидел, спецназовцев, которых ему выделил по его просьбе ста­рый товарищ Володя Кондратьев, из регионального уп­равления ГУБОП по Московской области, частенько выручавший своими кадрами в прошлые годы. Почему их выбрал? А чтоб меньше болтали. Потому что в Глав­ном управлении, что на Садовой-Спасской, в последнее время участились утечки, о чем Вячеславу Ивановичу, как начальнику Управления по расследованию особо опасных преступлений Министерства внутренних дел, это было известно лучше, чем кому-либо другому. Ну так уж сложилось.

А кроме того, он держал в своих руках постановле­ние на проведение обысков и выемку документов, сан­кционированное Меркуловым, руководителем межве­домственной оперативно-следственной группы, назна­ченным оным по личному указанию президента. Какое уж тут сопротивление? Однако всякое случается, это знал Грязнов по своему богатому опыту.

Но на этот раз обошлось без ненужных эксцессов. Хотя и недоумение на лице директора ЧОП "Русичи" казалось вполне искренним. И это тоже бывает.

Пока Елагин с Саватеевым шерстили автосервис "Маяк" в поисках зиловского "бычка", Грязнов с Кур­батовым занимались выяснением списочного состава сотрудников. Вывести их и выстроить в одну шеренгу не представлялось возможным -лето, объяснил дирек­тор, спокойный и нагловатый полковник ФСБ в отстав­ке. Он вообще никак не реагировал на вторжение в его "епархию", просто внимательно ознакомился с поста­новлением, кивнул и показал на компьютер:

- Валяйте, проверяйте, все сведения там есть. Чего непонятно - спросите, поможем. Кого хоть ищете-то? Государственная тайна? - и насмешливо скривил губы. - Валяйте, валяйте. Я даже и жаловаться не буду.

"Валяйте! - ишь какие мы храбрые!"

- А на что жаловаться-то, господин... э-э... Сотни­ков? - посмотрев в свои записи, спросил Курбатов. - Мы допустили какое-либо нарушение закона? А может, этики? Нет, не знаете? Ну и отдыхайте пока, будут воп­росы - вас пригласят.

И вот тут бывший полковник сверкнул глазами. Просто сверкнул и отвернулся, промолчал.

А Саша тем временем, расположившись за компью­тером, неторопливо "листал" личные дела сотрудников охраны. Они все проходили здесь как охранники, хотя их служебные функции наверняка были значительно шире.

Общим для них было то, что в недавнем прошлом все они были практически профессиональными спорт­сменами. И биографии фактически одинаковые: шко­ла, военное училище, интенсивные занятия спортом, высокие достижения и -дальнейшая карьера в клубах под флагом спортивного общества Министерства обо­роны. При этом военные профессии, полученные в учи­лищах, также воспитывали в них достаточно высокий профессионализм - главным образом это была "десантура". Некоторые успели побывать в "горячих точках". Как, к примеру, тот же Валерий Иванович Коркин, дело которого Курбатов "случайно" обнаружил одним из первых. В нем было указано, что он год прослужил в Чечне, где был контужен и уволен в запас. Но это уже знал Курбатов из его уголовного дела. А здесь о нем не упоминалось вообще. И это являлось серьезным нару­шением, ибо лицу, совершившему умышленное уголов­ное преступление, не может быть по закону выдана ли­цензия частного охранника. Разве здесь этого не зна­ют? Или сознательно скрывают, раз не указывают в кадровых документах? Но если так, то почему нужно считать, что данный факт - единственное исключение?

- Вячеслав Иванович, - Саша обернулся к Грязнову, - тут у меня имеется одно соображение такти­ческого свойства, не взглянете?

Генерал в это время, нацепив на нос очки, внима­тельно знакомился с учредительными документами ча­стного охранного предприятия. Недовольно оторвал­ся от чтения и спросил:

- Что у тебя?

- Да вот, заметил уже кое-какие неточности в лич­ных делах. Судимости, например, не указаны. А это, если мне не изменяет память, есть прямое нарушение Закона "О частной детективной и охранной деятельно­сти в Российской Федерации", принятого двенадцать лет назад. И нарушение этого Закона непременно вле­чет за собой, если рассуждать логически, также нару­шение Закона "Об оружии". Ведь ваши охранники, гос­подин... э-э... Сотников, - снова, будто по забывчиво­сти, заглянул в свой блокнот Курбатов, - наверняка охраняют объекты не с пустыми руками, верно?

Директор презрительно молчал, глядя в окно.

- И не с десантными штык-ножами, правда ведь? Небось даже электрошокеры не особенно жалуют, как и эти несерьезные "пукалки" - ИЖи с ДОГами? Разве это оружие? "Макары" - куда ни шло. Это я высказы­ваю личное предположение. А может, и не прав. Одна­ко нарушение-то наблюдается. Как объясните, госпо­дин Сотников?

- Объясню так, что либо кадровик немного напу­тал, с кем не бывает, либо сам претендент на должность в свое время умолчал о прошлой судимости. А вы кон­кретно кого в виду-то имеете?

- Конкретно, например, Коркина.

- Что-то не помню такого. Наверное, из новичков. Да и в отпуске он, кажется, в связи с контузией. А что с ним случилось? Нормальный парень, бывший боксер, повоевал, не как некоторые. - Сотников окинул иро­ническим взглядом "раздобревшую" фигуру Курбато­ва. - Претензий к нему, по-моему, не было. Исполни­телен, четок. Иногда, правда, сказываются последствия контузии, даем отпуск для внепланового отдыха. Это что, противозаконно?

- Видите, сколько вы о нем наговорили, а сказали, что не помните такого.

- Я-а-а?

- Ну не я же!..

-- А вы не ловите на слове, сорвалось, бывает, но существо-то не меняется!

- Это вы так думаете, а на самом деле меняется, да еще как! Поэтому вынужден поставить вас в извест­ность, господин Сотников, что ваш кадровый список мы обязаны подвергнуть тщательной проверке. Ибо, подчеркиваю, нарушения подобного рода входят в пря­мое противоречие с соответствующими статьями граж­данского законодательства, а это обстоятельство, в свою очередь, дает право органу внутренних дел, вы­давшему вашей организации, в данном конкретном слу­чае ЧОПу "Русичи", лицензию на право заниматься частной охранной деятельностью, аннулировать ее в установленном законом порядке по вышеуказанным причинам. А также изъять у вас свидетельство о госу­дарственной регистрации предприятия. Я внятно объяс­няю?

Курбатов старался говорить как можно менее внят­но, почти бубнил, создавая для Сотникова отвлекаю­щий фон, поскольку увидел, что Вячеслав Иванович достал свой мобильник и теперь молча слушал сообще­ние. Наверняка ребята звонили, с Молдавской, где про­ходила аналогичная операция, докладывали о резуль­татах.

Сотников обеспокоенно теперь наблюдал за выра­жением лица генерала милиции. Об обыске в автосер­висе ему уже, вероятно, успели сообщить, но больше пока не звонили. Саша помнил - звонков не было. Ну что ж, волнуется, - значит, есть причина.

- Забирайте его к нам, - сказал вдруг Грязнов. - Пусть еще немного подумает хорошенько, вспомнит, может, тогда и предоставим ему шанс.

Курбатов поймал взгляд Вячеслава Ивановича и вопросительно кивнул, тот улыбнулся и тоже кивнул, но утвердительно.

- Так на чем мы остановились, господин... э-э... Сотников? - тоном жуткого зануды продолжил Кур­батов. - А, вот тут у вас сказано, что этот вот... этот, кстати, тоже, и следующий... Короче, все они, будучи кандидатами в охранники, еще до получения персональ­ных лицензий, прошли специальную подготовку в шко­ле частной охраны. А реквизиты ее не указаны. Поче­му? Это государственная тайна? Может, все-таки поде­литесь адресочком-то?

- Секрета нет, только не понимаю, зачем вам это нужно. Ну в Луховицах, и что это вам даст?

- Ну как же! Проверять так проверять! Чтоб по­том и у вас к нам ненужных вопросов не оставалось. Вячеслав Иванович, как вы посмотрите, если мы сей­час вместе с господином Сотниковым съездим в эти Луховицы? Посмотрим, чем народ дышит. И что вооб­ще за народ там. А кто ж лучше, чем сам директор, и расскажет, и покажет? Как ваше мнение на этот счет?

- Я бы в принципе не возражал, но... свяжись-ка ты с Елагиным. Я думаю, еще успеем, а пока не надо, не будем торопиться. Тем паче что действие лицензии, выданной господину Сотникову, о чем он уже, вероят­но, догадался, будет временно приостановлено. Пока временно. Иди поговори. А потом возвращайся, и нач­нем изымать документацию. А мы тут пока с Алексеем Тарасовичем пообщаемся. Не против, надеюсь?

Слишком сухой и уверенный тон генерала, казалось, подействовал на директора, и он не то чтобы сник, но наглости у него явно поубавилось.

- Конечно, не против. Мы же все-таки в некоторой степени коллеги...