Мы с Розель пришли к выводу, что наша начальница, мисс Уилма Дрел, - тупая и ленивая сучка, которую давно следовало бы выгнать. Но особого смысла в том не видели, поскольку на ее место вряд ли придет кто-то лучше. Розель пережила стольких начальников, что уже сбилась со счета. Медсестра Нэнси получила у нас положительную характеристику, а вот Труди, работавшая в приемной, - нет. К концу первой недели моего пребывания в доме престарелых мы с Розель перемыли косточки всем сотрудникам.
Но самое занятное началось, когда мы стали обсуждать пациентов. Я сказал Розель:
- Знаешь, каждый день на ночь я даю Лайлу Спёрлоку кусочек сахара, пропитанный селитрой. Ну как тебе это нравится, а Розель?
- Господи, спаси и помилуй, - пробормотала она с ухмылкой, обнажившей невероятно большие зубы. Потом возмущенно всплеснула руками. Потом закатила глаза с таким видом, точно я сообщил ей нечто совсем уж невероятное. - Уж больно ты любопытен, белый парень! - Но я явно задел ее за живое и видел, как ей не терпится начать поливать грязью всех подряд.
- Вот уж не знал, что тут до сих пор используют селитру, - заметил я.
Розель медленно разворачивала большую фабричную упаковку замороженных вафель.
- Послушай, Гил, этот тип не пропускал здесь ни одной женщины. И многих заваливал в койку, вот так. А несколько лет назад его застукали с медсестрой!
- Кого? Лайла?!
- Господи, спаси и помилуй нас, грешных, сынок. Да он самый грязный старикан на всем белом свете. Так и тянет свои поганые лапы к каждой бабе, и не важно, сколько той лет. Лапал всех подряд - нянек, сестер, пациенток, санитарок. Даже дам из церкви, которые приходят петь рождественские гимны. И сюда раз наведался, посмотреть, чем бы поживиться. Ну тогда взяла я большой кухонный нож и пригрозила ему. Больше носа не совал.
- Но ведь ему уже восемьдесят четыре.
- Да, и вроде бы маленько притих. Диабет. Ногу ампутировали. Не особо разгуляешься. Но две руки как были, так остались. И он по-прежнему лезет под каждую юбку. Нет, меня он не трогает, но няньки и сестры стараются держаться подальше.
Я представил старика Лайла в постели с медсестрой - слишком уж занятная картина, чтобы не узнать подробностей.
- Так его застукали с сестрой?
- Именно. Не первой молодости, доложу я вам, но он-то на тридцать лет старше.
- И кто же его застукал?
- Ты Энди знаешь?
- Ясное дело.
Она осмотрелась по сторонам, перед тем как выложить то, что было местной легендой на протяжении долгих лет.
- Тогда Энди работал в северном крыле, это теперь он в заднем. А тебе известно, что в дальнем конце северного крыла есть кладовка?
- Да, конечно. - На самом деле я этого не знал, просто хотел выслушать историю до конца.
- Так вот, в этой кладовке стояла койка, и Лайл с медсестрой были не первые, кто ею пользовался.
- Да ты что!
- Честно тебе говорю. До сих пор не верится, что там происходили любовные игры. Хотя в ту пору Лайл Спёрлок был, можно сказать, в самом соку.
- Так, стало быть, Энди застукал их в кладовой?
- Точно. Медсестру, конечно, уволили. И еще грозились перевести Лайла куда-то в другую богадельню, но тут вмешались его родные, уговорили оставить. Ну и скандал же был! Господи, спаси и помилуй!
- Значит, с тех пор ему стали давать селитру?
- Поздно спохватились. - Розель ловко раскидывала вафли на большом противне, чтобы засунуть потом в духовку. Снова осмотрелась по сторонам с виноватым видом, но ничего подозрительного не заметила. Долорес, вторая повариха, возилась с кофейной машиной, находилась далеко и слышать нас не могла.
- А ты знаешь мистера Люка Мэлона, из четырнадцатой?
- Да, он в моем крыле. - Мистеру Мэлону стукнуло восемьдесят девять, он не вставал с постели, был глух и подслеповат и часами лежал, уставившись на экран маленького телевизора, свисавшего с потолка.
- Так вот, они с женой постоянно занимали четырнадцатую палату. В прошлом году она умерла от рака. А примерно лет десять назад миссис Мэлон и старый Спёрлок крутили романчик.
- Любовная интрижка?
Розель очень хотелось рассказать мне все, просто ее надо было постоянно подстегивать.
- Ну уж не знаю, как это там у вас называется, но время они проводили хорошо. Тогда у Спёрлока были обе ноги, шустрый был старикан. Когда мистера Мэлона вкатывали в столовую играть в бинго, Спёрлок тут же шасть в палату номер четырнадцать. Вешал там на дверную ручку стул и прыгал в койку к миссис Мэлон.
- Их тоже застукали?
- Несколько раз, но не мистер Мэлон. Он бы не застукал, даже если бы находился рядом с ними в комнате. И ему никто ничего не сказал. Бедный старикан.
- Просто ужасно!..
- А все этот Спёрлок.
Тут она меня прогнала - надо было готовить завтрак.
Два дня спустя я дал Лайлу Спёрлоку вместо снотворного пустышку. Примерно через час снова заглянул к нему в палату, убедился, что сосед его крепко спит, и вручил похотливому старику два журнала "Плейбой". Подобные издания в "Тихой гавани" не запрещаются, но мисс Уилма Дрел и другие представители администрации предпочитали держать их при себе, чтобы исключить все риски. Алкоголь здесь был запрещен. Разрешалось играть в карты и бинго, но только не на деньги. Несколько оставшихся в живых курильщиков должны были выходить на улицу, чтобы подымить. А уж порнография была и вовсе немыслима.
- Только чтобы никто больше их не видел, - шепнул я Лайлу, и тот схватил журналы, точно голодающий еду.
- Спасибо, - со всей искренностью произнес он.
Я включил ночник на тумбочке старика, похлопал по плечу и сказал:
- Развлекайтесь. - "Полный вперед, старина!" Лайл Спёрлок тотчас превратился в самого преданного моего поклонника и обожателя.
А файл, который я завел на него, становился все толще. Как выяснилось, Лайл находился в "Тихой гавани" вот уже одиннадцать лет. После смерти его третьей жены семья решила, что заботиться о нем больше не в силах, вот и поместила в дом престарелых, где, согласно записям в журнале посетителей, его почти никто не навещал. За последние полгода лишь дочь заезжала два раза, из Джексона. Она была замужем за застройщиком торгового центра, человеком, судя по всему, весьма богатым. Еще у мистера Сперлока имелся сын. Он проживал в Форт-Уорте, занимался грузовыми железнодорожными перевозками и отца видеть не желал. Не писал ему писем, не посылал открыток к праздникам, если, конечно, верить записям в журнале регистрации почты. Большую часть своей жизни мистер Лайл Спёрлок руководил небольшой компанией по сбыту электроэнергии в Клэнтоне, и накопить на старость ему удалось совсем немного. Однако третья его жена, которая сама прежде два раза побывала замужем, унаследовала шестьсот сорок акров земли в Теннесси, когда в возрасте девяноста восьми лет скончался ее отец. Копия ее завещания была заверена в округе Полк десять лет назад. И мистер Лайл Спёрлок со временем унаследовал эти земли. Был шанс, причем немаленький, что обоим его отпрыскам об этом ничего не известно.
Понадобились долгие часы самых тщательных изысканий, чтобы обнаружить все эти ценнейшие сведения, эти самородки в толще кадастровых документов. Многие мои поиски заканчивались ничем, но когда внезапно раскрываешь такой секрет, испытываешь неподдельную радость.
Сегодня у меня выходной, и мисс Руби настояла, чтобы мы пошли съесть по чизбургеру. Машина у нее была "кадиллак"-седан 1972 года выпуска, длиной в полквартала, ядовито-красного цвета, в ней свободно могли разместиться восемь пассажиров. Я сел за руль, она на всем пути болтала, потягивала свой "Джимми", свесив в окно руку с зажженной сигаретой. Когда пересаживаешься из "жука" в "кадиллак", ощущение такое, будто ведешь автобус. Машина с трудом вписалась в узенький рукав, ведущий к окошку раздачи, предназначенный для куда более мелких и маневренных автомобилей, - дань минимализму. Но я все же умудрился втиснуться, и мы затарились бургерами, картошкой фри и колой. Мисс Руби настояла на том, что надо съесть все сразу и немедленно, и я был рад доставить ей это невинное удовольствие.
Опрокинув несколько раз по маленькой и запив коктейлем из колы и все того же "Джимми", я узнал, что у моей хозяйки никогда не было детей. Было несколько мужей, но все они ее бросили, уж не говоря о брате, сестре, кузене и племяннице. И она ужасно, отчаянно одинока.
Если верить Розель, работавшей на кухне, мисс Руби на протяжении двадцати или около того лет управляла единственным борделем в округе Форд. Узнав, где и у кого я поселился, повариха пришла в ужас, точно в доме мисс Руби кишмя кишели злые духи. "Негоже молодому белому парню жить в таком месте, - проворчала она. Сама Розель посещала церковь раза четыре на неделе. - Тебе лучше убраться оттуда, и поскорее, - предупредила она. - Там сатана из каждой щелки смотрит".
Не думаю, что то было делом рук сатаны, но часа через три после обеда, когда я уже начал засыпать, потолок вдруг задрожал. Были и другие звуки - настойчивые, все убыстряющиеся, обреченные привести к обоюдному удовольствию. И еще - поскрипывание, такой звук производит подпрыгивающий корпус дешевой металлической кровати. Затем - мощный удовлетворенный выдох победившего героя. Первый акт эпической драмы подошел к концу.
Час спустя поскрипывание возобновилось, кровать снова стала подпрыгивать. На этот раз герой был или крупнее, или же действовал более грубо и решительно. А она - кем бы там ни была - вдруг обрела голос, причем довольно громкий и выразительный, и я с любопытством и все нарастающим сексуальным возбуждением прислушивался, как эти двое продолжали свои игры, отбросив все предрассудки и осторожность, даже не думая о том, что их может кто-то услышать. В конце они практически орали во все горло, и мне страшно хотелось зааплодировать. Потом они затихли. И я - тоже. Закрыл глаза и заснул.
Примерно через час или около того наша трудолюбивая девушка начала все сначала, по третьему заходу. Была пятница, и я вдруг понял, что наступила моя первая пятница в этом доме. Поскольку у меня накопилось много сверхурочных, мисс Уилма Дрел милостиво разрешила не являться на дежурство сегодня. Нет, никогда больше не повторю эту ошибку. Я ждал и не мог дождаться, когда расскажу Розель, что мисс Руби вовсе не удалилась на покой, не перестала исполнять роль мамочки при борделе, что ее старенький хлипкий домик до сих пор используется в этих целях и что сатана, обитающий там, действительно жив и здоров.
Проснувшись в субботу довольно поздно, я пошел на площадь, заглянул в кафе, купил бутерброды с колбасой и принес их домой, мисс Руби. Она отворила мне дверь в махровом халате, волосы встрепаны, космы так и торчат в разные стороны, глаза красные и опухшие. Расположились мы на кухне. Она сварила кофе, совершенно мерзкую бурду из зерен, которую покупала по почтовому каталогу, и я в очередной раз отказался от виски.
- Вчера тут было шумновато, - заметил я.
- Быть такого не может. - Она откусила бутерброд.
- Кто живет в квартире наверху?
- Никого. Она пустует.
- Но вчера ночью не пустовала. Кто-то занимался сексом и жутко шумел.
- О, да это, наверное, Тамми. Одна из моих девочек.
- И много у вас таких девочек?
- Не много. Вот раньше была отличная команда.
- Слышал, здесь раньше был бордель.
- О да, - подтвердила она с гордой улыбкой. - Лет пятнадцать - двадцать назад у меня была дюжина горячих девочек, и мы ублажали всех больших людей Клэнтона - политиков, шерифа, банкиров и адвокатов. На четвертом этаже клиенты играли в покер. Каждая девочка работала в своей комнате. Хорошие были времена. - Она мечтательно разглядывала стену, точно видела там картины из славного прошлого.
- Ну а сейчас эта Тамми часто работает?
- По пятницам, иногда по субботам. Муж у нее дальнобойщик, обычно уезжает на выходные. А денег вечно не хватает.
- И кто ее клиенты?
- Да так, разные парни. Она осторожна и очень разборчива. Интересуешься?
- Нет. Просто любопытствую. Значит, каждую пятницу и субботу тут бывает шумно?
- Ну, скорее да, чем нет.
- Но когда я снимал здесь жилье, меня об этом не предупреждали.
- А ты не спрашивал. Да ладно, будет тебе, Гил. Только не говори, что ты сильно расстроился. Могу замолвить за тебя словечко Тамми. Развлечься тебе не помешает. Она даже к тебе в комнату может прийти.
- Сколько берет?
- Всегда можно договориться. Скажу, чтобы сделала тебе скидку.
- Ладно. Я подумаю.
По истечении тридцати дней меня вызвали в кабинет мисс Дрел на собеседование. Крупные компании в наши дни предпочитают строить свою работу на основе уставов и инструкций, изданных ими самими же, что заставляет их чувствовать себя продвинутыми. И в "ГВТГ груп" существовало правило: каждый служащий должен проходить переаттестацию, или собеседование, с интервалом в тридцать, шестьдесят и девяносто дней, ну а затем - раз в полгода. В большинстве домов престарелых придерживаются такой политики, что вовсе не означает, что собеседования проводятся ими в действительности.
Ну и у нас завязался обычный треп о том, справляюсь ли я с работой, что думаю об этой самой работе, удается ли поладить с другими сотрудниками. Пока никаких жалоб на меня не поступало. Мисс Дрел даже похвалила меня за стремление поработать несколько лишних часов каждую смену. А я вынужден был признать, что начальница не так уж плоха, как мне поначалу показалось. Я ошибался и прежде, впрочем, не часто. Она все еще была в моем списке, только теперь спустилась на третье место.
- Да и пациентам вы вроде нравитесь…
- О, они все такие славные.
- Почему вы так много времени проводите на кухне, за разговорами с поварами?
- Разве это против правил?
- Нет. Просто… немного необычно.
- Что ж, если это вас беспокоит, прекращу. - У меня не было ни малейших намерений отказываться от общения с Розель, что бы там ни говорила мисс Дрел.
- Да нет, зачем же? Под матрацем у мистера Сперлока были найдены журналы "Плейбой". Откуда они взялись, случайно, не знаете?
- А вы мистера Спёрлока спрашивали?
- Да. И он ничего не сказал.
Молодец, Лайл!
- Понятия не имею, откуда они взялись. Это против правил?
- Мы отрицательно относимся к подобным грязным изданиям. Так вы уверены, что не имеете к этому никакого отношения?
- Лично я считаю, что, раз мистеру Спёрлоку, которому стукнуло восемьдесят четыре и который полностью оплачивает свое пребывание здесь, так уж хочется разглядывать "Плейбой", он имеет на это полное право. И лично я не вижу в этом никакого вреда.
- Вы просто не знаете мистера Спёрлока. Мы делаем все, чтобы он не перевозбуждался. В противном случае он может доставить массу неприятностей.
- Но ведь ему восемьдесят четыре!
- А откуда вам известно, что он оплачивает свое пребывание?
- Он сам мне говорил.
Мисс Дрел перелистала страницы моего досье, точно хотела найти там некую новую информацию. Затем закрыла папку и сказала:
- Так что пока у вас все хорошо, Гил. И мы вашей работой довольны. Можете идти.
Я отправился прямиком на кухню и рассказал Розель о том, что накануне ночью происходило в доме мисс Руби.
Через шесть недель пребывания в Клэнтоне я свои исследования завершил. Прочесал все отчеты и публикации, изучил сотни старых выпусков местной газеты, которые также хранились в архивах здания суда. Ни одного судебного иска против "Тихой гавани" не подавалось. В агентстве в Джексоне были зафиксированы лишь две незначительные жалобы - обе получили соответствующий отклик администрации.
Лишь два обитателя "Тихой гавани" представляли для меня вполне определенный интерес. Первому, Джессу Планкмору, принадлежало три сотни акров карликовой сосны вблизи Пиджеон-Айленда, в северо-восточной части округа Форд. Но сам мистер Планкмор об этом не знал. Он покинул дом престарелых несколько лет назад и к этому времени вполне мог скончаться. К тому же жена его умерла восемь лет назад, и завещание ее было заверено одним из местных юристов. Я дважды перечитывал эту копию. Все имущество, в том числе и недвижимое, отошло мистеру Планкмору, а в случае его смерти переходило их четверым детям. По всей видимости, у него имелся свой экземпляр завещания, хранившийся где-нибудь в банковском сейфе.
Еще одним владельцем крупной собственности был мой приятель Лайл Спёрлок. Видимо, он напрочь забыл о портфеле, где хранились бумаги на шестьсот сорок акров свободных от залога земель, что делало его в моих глазах самым перспективным клиентом, каких я только имел за долгие годы. Не будь Спёрлока, я бы уже начал готовить пути к отходу.
Другое исследование тоже закончилось успешно, но с материальной точки зрения интереса не представляло. Годилось разве что на сплетни. Выяснилось, что мисс Руби шестьдесят восемь лет, что она трижды разведенка (последний развод состоялся двадцать два года назад). Детей не имела, ничего криминального за ней не числилось, а дом ее оценен округом в пятьдесят две тысячи долларов. Двадцать лет, когда здесь размещался полноценный бордель, оценка была в два раза выше. В старом номере местной газеты я вычитал историю о том, как восемнадцать лет назад полиция совершила рейд на бордель и арестовала двух девушек и их клиентов. Один из них оказался членом законодательного собрания, но из другого округа. Последовали и другие публикации. Похотливый законотворец с позором ушел в отставку, а потом покончил с собой. Оскорбленные граждане подняли жуткий скандал, пришлось мисс Руби распрощаться с бизнесом.
Было у нее и движимое имущество, "кадиллак" 1972 года выпуска. Продление прав обошлось ей в прошлом году в восемьдесят девять долларов.
И вот в среду, в восемь утра, я, возвращаясь с работы, как раз размышлял над этим самым "кадиллаком".
- Доброе утро, Гил, - послышался знакомый насквозь прокуренный голос. - Не хочешь хлопнуть по маленькой? - Мисс Руби стояла на узеньком крыльце в невообразимом ансамбле из розовой пижамы, бледно-сиреневого халата и красных резиновых шлепанцев. На голове красовалась черная шляпа с широченными полями, способная защитить от дождя лучше, чем зонтик. Иными словами - в обычном своем прикиде.
Я взглянул на часы, улыбнулся и ответил:
- Само собой.
Она тут же скрылась в доме и вскоре появилась вновь с двумя высокими стаканами коктейля из виски с содовой. В липких от помады губах - сигарета "Мальборо", но она умудрялась болтать, не выпуская ее изо рта, и сигарета быстро подпрыгивала то вверх, то вниз.
- Как прошла ночь в доме престарелых, Гил?
- Как обычно. Хорошо спали?
- Всю ночь глаз не сомкнула.
- Сочувствую, - сказал я. Всю ночь она не спала по той причине, что продрыхла весь день - привычка из прежней жизни. Обычно она попивала виски часов до десяти утра, затем валилась в постель и спала до темноты.