В эту секунду вызванный девушкой лифт благополучно достиг первого этажа и с шумом открыл свои двери. Громов пропустил незнакомку вперед, затем шагнул в кабину сам.
- В первый раз поеду в лифте с трактористом, - вновь сострила девушка.
- Уверяю вас, это намного лучше, чем с сексуальным маньяком, - парировал Громов.
- Мне на пятый, а вам куда? - спросила девушка, прежде чем нажать на кнопку лифта.
- Об этом и речь. Дело в том, что я в этом здании впервые и абсолютно в нем не ориентируюсь. А нужен мне поисковый клуб "Родина".
- Что вы говорите? - Брови незнакомки взметнулись вверх. - Вам повезло - он тоже на пятом этаже. Что же вы потеряли в поисковом клубе?
- Не потерял, а нашел. Пахал как-то на своем тракторе в поле и откопал странную пушку с шестью стволами. Наши мужики говорят, что она инопланетная. Вот хочу экспертам показать.
В это мгновение девушка внезапно рассмеялась. Причем так искренне, что Громов проникся к ней еще большей симпатией.
- Ну, хватит, я поняла, что с чувством юмора у вас все в порядке, - сказала она и наконец нажала на кнопку.
- А вам обязательно надо было в этом убедиться?
- Конечно. Мужчина вы с виду интересный, но внешность часто бывает обманчивой. Поэтому каждого, кто мне нравится, я проверяю на чувство юмора.
- И я этот тест прошел?
- Безусловно. Поэтому давайте знакомиться. Меня зовут Инга. - И она протянула Громову руку.
- Громов Кирилл Андреевич, - ответил он, пожимая теплую ладонь девушки.
Лифт благополучно доехал до пятого этажа, и они вышли в коридор.
- Здесь наши пути расходятся, - сказала девушка. - Мне налево, а вам в противоположную сторону до конца. Поисковый клуб находится в кабинете 531.
- Неужели мы расстанемся, так ничего толком друг о друге не узнав? - удивился Громов. - Скажите хотя бы, в каком качестве вы здесь пребываете?
- В качестве журналиста. На этом этаже располагается редакция дамского журнала, в котором я работаю.
- Редакция, как я понял, сплошь женская?
- Хамите? - Тонкие брови Инги на мгновение сошлись на переносице. - Думаете, если у нас работают одни женщины, значит, все мысли у нас только о вас - мужиках? Кстати, кто вы по профессии? Только не надо вспоминать родной колхоз.
- Я всего лишь милиционер.
Инга от удивления присвистнула:
- Как интересно.
- Сейчас вы скажете, что никогда не стояли в коридоре с милиционером?
- Почему же? В моей практике были встречи с вашим братом. Однажды я брала интервью у сотрудника РУОПа, а на свадьбе у подруги познакомилась с налоговым полицейским.
- Налоговая полиция - несколько иная епархия.
- Для меня разница небольшая. В каком же подразделении трудитесь вы?
- Есть в структуре МВД такое управление по розыску алиментщиков. Слышали небось?
- Издеваетесь?
- Почему же? Просто у меня тоже имеются свои тесты, которые я применяю при знакомствах с интересными людьми.
- И что показывают ваши тесты в отношении меня?
- Исключительно положительные результаты. Поэтому не буду больше водить вас за нос и честно признаюсь - я работаю в МУРе.
И тут Громов внезапно понял, что девушка по-прежнему не верит ни единому его слову. Видимо, в своих приколах он зашел слишком далеко. Чтобы окончательно рассеять туман вокруг своей личности, он достал из кармана "мурку" и предъявил девушке.
- Теперь верите?
- Теперь - да. И сразу беру быка за рога. Вы обязательно должны дать интервью нашему журналу.
- По поводу прокладок "Олвейс" или колготок "Леванте"?
- Не смешно. Наш журнал хотя и дамский, однако пишем мы обо всем. В том числе есть у нас и рубрика "Криминал". Вы могли бы рассказать о каком-нибудь интересном уголовном деле. К примеру, сейчас вы над чем работаете?
- Да, ерунда. У мальчишки в песочнице грузовик украли, вот теперь ищу.
- Громов, вы неисправимы. Хватит уже шутить, я и так от вас в полном восторге. Можно сказать, даже капельку влюбилась.
- Не купите меня на ваши журналистские трюки. Наверняка хотите взять быка не за рога, а за вымя.
Инга вновь прыснула от смеха, и Громов, глядя в ее бездонные глаза, внезапно понял, что ее симпатия к нему явно неподдельная.
- Хорошо, уговорили, я готов дать вам интервью, - согласился он. - Надеюсь, у вас есть ручка и бумага, чтобы записать мой домашний телефон?
- Почему домашний, а не служебный? - спросила Инга.
- Потому, что так проще. Во-первых, чтобы попасть к нам в МУР, вам надо будет писать письмо на имя первого заместителя начальника ГУВД и неизвестно сколько ждать ответа, а во-вторых, со мной в кабинете работает один тип, который, увидев ваши великолепные ноги, минимум на неделю потеряет интерес к работе. А зачем мне это надо?
- Однако сами вы вот уже двадцать минут с интересом разглядываете мои ноги и потерять интерес к работе не боитесь.
- Мне можно, я - выдержанный. Меня даже однажды хотели внедрить в одну банду, сплошь состоявшую из женщин, потому что знали - Громов не сломается.
- И что же - внедрили?
- А вот об этом мы поговорим с вами во время нашей следующей встречи. Договорились?
Инга в ответ кивнула и полезла в свою сумочку за ручкой и листком бумаги.
Расставшись с журналисткой, Громов летел к кабинету 531, что называется, на крыльях любви. Давно он не встречал девушку, которая понравилась бы ему с первого взгляда. Причем в новой знакомой прекрасным было все: фигура, характер, интеллект. А такие представительницы прекрасного пола сыщику нравились больше всего.
Прежде чем войти в кабинет, где располагался поисковый клуб "Родина", Громов извлек на свет визитку, которую ему любезно вручил его коллега Павел Шкляревский, и еще раз прочитал отпечатанную на ней фамилию одного из руководителей клуба - Анатолий Владимирович Раевский. Попытавшись мысленно представить себе своего будущего собеседника, Громов остановился на следующем варианте: серьезный мужчина с копной седых волос и массивными очками на кончике носа.
Нарисованный в его воображении образ не имел ничего общего с тем человеком, которого он увидел в кабинете. За обычным канцелярским столом сидел и разговаривал по телефону молодой человек с торчащим в разные стороны ежиком волос на маленькой голове, с лицом, усыпанным веснушками, и оттопыренными ушами. Увидев гостя, молодой человек жестом пригласил его сесть на свободный стул, стоявший возле стола, а сам как ни в чем не бывало продолжал разговаривать по телефону.
- Извините, но вы говорите вещи, которые не укладываются в голове. Что, в Центральном архиве Министерства обороны нет обыкновенного ксерокса, который сегодня стоит чуть ли не в каждом, даже захолустном, офисе? Как же вы работаете с документами? Или вы их все уничтожаете? Не все? Спасибо и на этом. Но вы же государственная организация, которая обязана хранить то, что называется "нашей памятью". Почему я - человек, который работает в общественной организации, это понимаю, а вы нет? Ах, вы тоже понимаете? Тогда примите у нас документы, которые хранят в себе эту самую память. Места нет? И что вы предлагаете? Спасибо на добром слове, мы возьмем ваш совет на вооружение. До свидания.
Молодой человек в сердцах швырнул трубку на аппарат, после чего поднялся со своего места и, подойдя к окну, где на подоконнике стоял графин с водой, налил себе чуть ли не полный стакан. Одним глотком осушив содержимое стакана, хозяин кабинета вернулся на прежнее место и устремил свой взгляд на гостя:
- Вы меня извините, но сил, для того чтобы сдерживаться, уже не хватает. Вы можете себе представить такую картину: мы нашли в одном из блиндажей сейф с документами военной поры, своими силами привели их в порядок и собирались сдать в Центральный архив Министерства обороны. И что, вы думаете, нам ответили? Мол, привозите, однако все эти документы мы все равно уничтожим. Спрашиваем: почему? А они нам: разве вы не знаете, что, если бумага столько лет пролежала в земле, она обязательно заражена гнилостным грибком? А это представляет угрозу документам, которые хранятся у нас. Сегодня я звоню им в архив снова, говорю, чтобы они хотя бы продублировали документы на ксероксе, а мне отвечают: у нас ксерокс сломался. Полный атас!
- Как же вы поступите? - спросил у молодого человека Громов.
- Придется хранить документы у себя, хотя места у нас, сами понимаете, не так много, как в государственном архиве. Но нам не впервой. Государство вообще редко нам помогает. Единственный раз расщедрилось на сорокалетие Победы. Выделило нам деньги, на которые мы купили те же ксероксы, компьютеры. Теперь деньги кончились, и все покатилось по-старому. Месяц назад мы обнаружили останки наших солдат, погибших в Великую Отечественную, попросили денег, чтобы по-человечески их захоронить. Думаете, дали? Шиш! Пришлось идти к знакомым плотникам, которые согласились бесплатно сколотить гробы для погибших. Однако похоронить удалось всего лишь несколько десятков. Остальные - примерно две с половиной тысячи - так и лежат непогребенными.
- Да, хлопотная у вас работенка, - искренне посочувствовал молодому человеку Громов.
- Не то слово, - тяжело вздохнул хозяин кабинета, после чего спросил: - А вы, как я понимаю, от Павла Сергеевича?
- Совершенно верно. Он вам уже звонил?
- Да, примерно час назад. Ну что ж, давайте знакомиться - Анатолий Раевский.
Громов в ответ назвал себя и пожал протянутую ему руку. К его удивлению, внешний вид хозяина кабинета совсем не соответствовал той силе, которая таилась в его рукопожатии - оно было крепким, волевым.
- Чем могу служить? - спросил у гостя хозяин кабинета.
- Советом, Анатолий. Несмотря на то что Страна Советов вот уже несколько лет как почила в бозе, однако без них никак не обойтись. Павел мне рассказывал, что вы хороший специалист по стволам времен войны. А также знаете кое-кого из реставраторов, которые приводят их в порядок. Дело в том, что к нам попал пистолет "ТТ" выпуска сорок первого-сорок пятого годов, который совсем недавно был кем-то хорошо отреставрирован. Я понимаю, что найти реставратора по алюминию, которым он заливал ствол, весьма проблематично. Однако этот реставратор оставил на "щечках" свое клеймо - две молнии. Эта примета вам что-нибудь говорит?
- Конечно. Если за последнее время не объявился человек, который ставит такое же клеймо на свои работы, то этот ствол наверняка побывал в руках Вити Катышева, с которым мы когда-то вместе занимались "черным поиском". Витюша вообще любит всякие примочки и ставит клеймо на всех своих работах. Поскольку он тащится от нацистской символики, именно ее он и выбрал. А знак две молнии - это двойная руна Зиг, означающая победу. Знаете, что такое руны?
- Именно для того, чтобы узнать это, я сюда и пришел, - ответил Громов.
- Руны - это буквы алфавита, которые в древности применялись скандинавскими и другими германскими народами для культовых и памятных надписей. Согласно легенде, каждая руна, будучи начертана, оказывает свое определенное воздействие: может ускорить события или их замедлить, защитить от какой-нибудь напасти и так далее. Гитлер с большим трепетом относился к оккультным наукам, поэтому его обращение к рунам было не случайным. Однако они же его и погубили. Взяв в качестве своего герба свастику - рунический знак солнца - он развернул ее в обратную сторону, чего делать ни в коем случае нельзя. Витюша прекрасно знает историю, поэтому, если ставит в качестве клейма свастику, всегда сохраняет ее в первоначальном руническом виде.
- Найти Витю Катышева вы мне поможете?
- Без проблем. Тем более что сейчас он целыми днями сидит дома и пытается воспроизвести реплику с одного хитрого немецкого пистолета времен войны. Об эту игрушку сломали голову многие оружейники.
- Что за игрушка? - с нескрываемым интересом спросил Громов.
- Так называемый "пистолет в пряжке". Не слышали? Редкая вещь. Ее придумал в 1942 году немецкий изобретатель Луис Маркус. Представляете, он додумался в пряжку ремня спрятать двуствольный мини-пистолет калибра 7,65. На левой стороне пряжки он разместил два рычажка, при нажатии на которые открывалась крышка и наружу выскакивали стволы. В качестве курков служили две спусковые кнопки на левой внутренней стороне пряжки. Нажал на кнопку - следует выстрел. Причем кнопки работают довольно жестко и случайный выстрел произвести практически невозможно. В сорок третьем году Маркус добился личной аудиенции у Гиммлера и заручился его поддержкой в выпуске партии этих пистолетов. Однако на фронт они так и не попали. В начале сорок четвертого союзники разбомбили заводы фирмы братьев Асманов "Два кольца", на которых они выпускались. На сегодняшний день сохранилось всего лишь три подлинных экземпляра этих "пистолетов в пряжке".
- Неужели с подобным оружием немцы собирались выиграть войну? - удивился Громов.
- Да, вы правы, с практической точки зрения пользы в этой игрушке было не так много. Видимо, и Гиммлер это понимал, потому и санкционировал только ограниченное ее производство. Он понял, что шансов пустить это оружие в ход очень мало. Дело в том, что пистолеты помещались не в настоящую пряжку, а в специальный коробок, имитирующий ее. Поэтому одного взгляда было достаточно, чтобы определить фальшивку. Оставить ее, к примеру, на арестованном могли только по большой глупости. Хотя для стрельбы в упор это оружие было вполне пригодным.
- И что, Катышев пытается воспроизвести этот пистолет в домашних условиях? - спросил Громов.
- Да, есть у него такая идея фикс. Месяца два над ней бьется, но весомых результатов пока не видно. Но Витя парень упертый - не сдается до последнего. Сами в этом убедитесь, когда с ним встретитесь. Вы сюда как добирались: общественным транспортом или на личном?
- На личном.
- Тогда еще проще. Отсюда до Витюши рукой подать. Вот вам бумага и ручка, запишите его домашний адрес.
Раевский оказался прав - "восьмерка" Громова домчалась до дома, в котором проживал Виктор Катышев, буквально за десять минут. Однако возле подъезда сыщика ждало препятствие - на двери стоял металлический замок с кодом, который он, естественно, не знал. Для любого приезжего эта преграда была бы труднопреодолимой, но только не для москвича, прекрасно знающего все секреты подобных дверей. С тех пор как кодовые замки стали устанавливать в столичных подъездах, всегда находился кто-нибудь из жителей, страдающий обширным склерозом, который в первый же день установки замка гвоздем выцарапывал заветные цифры кода в каком-нибудь углу двери. Вот и этот подъезд ничем не отличался от большинства других. Быстро отыскав на двери искомые цифры, Громов набрал их и спокойно вошел в подъезд.
Раскуроченные почтовые ящики и расписанные мелом стены, которые встретили его на первом этаже, ясно указывали на то, что установка кодового замка была явно запоздавшим актом со стороны местного домоуправления. Не лучшим образом выглядел и лифт, в котором царил полумрак, так любимый маньяками, и пахло мочой. С трудом отыскав на щитке нужную кнопку, Громов чуть ли не с замиранием сердца отправился в путь на седьмой этаж. Дурные предчувствия его не обманули. Проехав от силы этажа три, лифт внезапно загудел и остановился. Громов бросился к щитку, нашел на нем кнопку диспетчера и принялся что есть силы давить на нее. Но все было напрасно - миниатюрный громкоговоритель, вмонтированный в щиток, хранил молчание. Чертыхаясь и проклиная все на свете, Громов что есть силы забарабанил по двери лифта. Он стучал минуты две, уже и здесь отчаялся добиться успеха, но ему повезло. Примерно на уровне своей головы он услышал чьи-то шаги, после чего хорошо поставленный женский голос его спросил:
- Зачем же так шуметь? Вы весь дом переполошили.
- Извините за беспокойство, дамочка, но мне необходимо отсюда выйти, - стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, ответил Громов. - Вас не затруднит позвонить по телефону в диспетчерскую.
Громов был хорошим психологом и сразу определил в женщине активную общественницу, у которой дома наверняка записаны все телефоны коммунальных служб. И он не ошибся.
- Хорошо, я позвоню. Только я не уверена, что это принесет быстрые результаты. У нас три дня назад девушка с восьмого этажа целый час лифтера ждала.
- А вы скажите, что в лифте застрял народный депутат Безыменский. И если они через десять минут меня отсюда не вытащат, у них будут крупные неприятности.
Громов знал, что говорил. При нынешнем всеобщем пофигизме и нелюбви к правоохранительным органам, назовись он милиционером, ему однозначно пришлось бы куковать здесь до скончания века. Поэтому он выбрал самую беспроигрышную визитную карточку - хотя народных депутатов у нас тоже не любят, но их хотя бы боятся.
Пока дамочка ходила звонить, Громов попытался скоротать время в размышлениях. Но как он ни пытался сосредоточиться на чем-то одном, ему это не удавалось. Тесная, полутемная, да еще вонючая кабина лифта была не самым удобным местом для подобного времяпрепровождения. "А вот Штирлиц бы смог", - подвел грустный итог под своими размышлениями Громов.
Время шло, а никаких проявлений активности со стороны домоуправления не замечалось. "Однако это свинство", - подумал Громов, когда стрелка на его часах пересекла десятиминутный рубеж ожидания. Но не успел он поднять голову от циферблата, как наверху вновь послышались чьи-то шаги. На этот раз это была не дамочка. Пьяный мужской голос спросил:
- Эй, в лифте! Как дела?
- Пока не родила, - ответил сыщик. - Ты кто такой?
- Лифтер я, Гена.
- Значит, так, Гена, - придавая своему голосу начальственный тон, произнес Громов. - Если через две минуты я отсюда не выйду, ты больше не лифтер. Ты просто Гена. Понял?
- Дык как не понять. Сей момент.
Каблуки лифтера застучали по лестнице, после чего на площадке вновь наступила тишина. Но длилась она недолго. Минуты через две в лифте что-то щелкнуло и кабина плавно тронулась верх. На одном из этажей она остановилась, и двери наконец открылись. Не желая больше искушать судьбу, Громов вышел на площадку. И тут же столкнулся с мужиком в синей спецовке. Судя по всему, это и был лифтер Гена, причем пьяный вдрызг. Глядя на Громова своими маленькими поросячьими глазками, он внезапно произнес:
- Депутат, дай на бутылку.
И тут терпению сыщика наступил конец. Злость, которая накопилась в нем за время его пребывания в полутемной и вонючей кабине лифта, вырвалась наружу. Выхватив из кобуры, прилаженной под мышкой, свой табельный "Макаров", Громов сунул его под нос лифтеру и сквозь зубы процедил:
- Значит, так, Гена. Быстро лег на пол и десять раз отжался. Ну!
Лифтер, у которого и без того куцее мировоззрение теперь сузилось до размера дула пистолета, упал на четвереньки и принялся отжиматься. Однако уже на пятом жиме его хилые ручонки задрожали, а задница начала провисать. Но Громов был неумолим:
- Я сказал - десять раз.
Ценой неимоверных усилий лифтер все же выжал положенное число жимов, после чего сел на пол и прислонился спиной к холодной стене. Было видно, что хмель из него улетучился бесповоротно. Громов присел на корточки перед лифтером и, все еще играя перед его носом пистолетом, сказал:
- Слушай меня внимательно, Гена. Я в течение месяца буду захаживать в эти края. Так вот, если я узнаю, что в каком-то из подотчетных тебе домов не работает лифт, - ты будешь отжиматься вечно. Уразумел?
Обессиленный Гена молча кивнул головой.