- Здорово, секьюрити, - произнес Громов свою фразу-пароль, с которой обычно начинались все их разговоры. - Ты, как обычно, весь в делах - я с трудом до тебя дозвонился.
- Здорово, пропащая душа! - радостно откликнулся на голос друга Долматов. - Я думаю, что и ты без дела не сидишь. Откуда звонишь? Небось опять какого-нибудь бандюка захомутал?
- Ну, что ты, Женя. Какие могут быть в наши дни бандюки? Нам посчастливилось жить и работать в мирное и спокойное время, когда само слово "бандит" напрочь ушло из людской памяти. Вот и сейчас я сижу в теплом и тихом ДЭЗе и листаю домовые книги на предмет рядовой проверки жильцов.
- В ДЭЗе, говоришь? Тогда кто у тебя там кричит под боком? - услышал Долматов вопли, которые издавал забежавший на кухню сын хозяйки квартиры.
- Эти крики как раз наглядно демонстрируют ту идиллию, в которой я сейчас пребываю. Это сын начальника ДЭЗа играет в войну.
- Ладно, считай, что я поверил и опять жалею, что ушел из МУРа. Ты это хотел услышать?
- И это тоже. Ведь признайся, Жека, у вас там в охранном бизнесе каждый день сплошные заморочки.
- Это ты угадал. Вот только перед тобой я разговаривал с одним ухарем из разрешительной системы. Представляешь, мой человек приходит к нему оформлять документы, а этот ухарь заявляет: с документами все в порядке, только теперь вам придется ежемесячно переводить вот на этот счет энную сумму на поощрение работников МВД. А если, говорит, денежки не переведете, тогда и документы хрен когда оформите. Чем не заморочка?
- Жуткие вещи рассказываешь, Жека. Мне даже кажется, что ты бессовестно меня обманываешь. Не могут в нашей системе работать такие ухари. Я четырнадцать лет в ментах хожу и ни одного такого не встречал. Две недели назад я был на собрании в ГУВД и слушал отчетный доклад. Так вот дяденька, который его читал, сказал, что в нашей системе в основном трудятся очень хорошие и просто хорошие люди. А те, кто не сумел проявить себя у нас, идут в частную охрану.
Ответом на эту страстную речь Громова стал громкий смех Долматова.
- Ты на этом собрании случайно не расплакался? - спросил он затем у Громова.
- Хотел было, да потом вспомнил, что носовой платок дома оставил. Зато напротив меня генерал сидел, так тот весь соплями изошел. Пару раз даже "браво" крикнул. Так что, Жека, бросай свою задрипанную фирму и валяй обратно к нам. Мы тебе по этому случаю новую канцелярскую папку выделим и скрепки импортные.
- А может, лучше ты к нам? Я тебе с ходу выделю зарплату в баксах, кабинет роскошный, иномарку, компьютер, мобильник.
- Тю, удивил мобильником! Да у нас, если хочешь знать, после твоего ухода тоже мобильники появились. Целых три штуки на весь МУР. Я сам пару раз один из них видел в руках у начальника, когда он мимо меня проходил. А компьютеры нам не нужны, потому как мы привыкли шариковой ручкой обходиться. Да и иномарки на фига? Я на своей "восьмерке" кого хочешь догоню с горки. А в горку я вообще не езжу, не дурак.
- Зря отказываешься, Кирилл, я ведь на полном серьезе тебе предложение делаю, - переходя с шутливого на серьезный тон, произнес Долматов. - Мне такие люди, как ты, до зарезу нужны.
- Эх, Жека, я уйду, Петрович уйдет, а кто в МУРе останется? Такие, как Голова, что ли?
Под прозвищем Голова скрывался бывший опер, который несколько лет назад прославился на всю Петровку уникальным случаем. Дело было так.
Заявился как-то этот опер в КВД (камеру вещественных доказательств) и бросил перед приемщицей на стол полиэтиленовый пакет. Принимай, мол, полезная, вещественное доказательство. Та взяла пакет за углы и вытряхнула на стол… отрубленную человеческую голову. Что с той приемщицей потом приключилось, объяснять, думаю, не стоит. Когда на тебя со стола лыбится отрубленная голова с высунутым изо рта зеленым языком, любого, даже матерого опера может от неожиданности кондрашка хватить. А тут женщина, которая отродясь такого ужаса не видела. Короче, приемщица взревела, как корабельный ревун, и переполошила своим криком чуть ли не всю Петровку, 38. Все, кто был поблизости, бросились на крик, даже пара автоматчиков примчалась, думая, что начался штурм здания ГУВД обнаглевшей братвой. Вскоре к месту происшествия прибыло и начальство. Началось разбирательство. Поскольку приемщица пребывала в полуобморочном состоянии, ситуацию описывал тот самый опер, который приволок голову в КВД.
Как выяснилось, голова была обнаружена на месте преступления - в какой-то рощице на окраине Москвы. Туловища же поблизости не оказалось. Закончив работу, сыщики положили голову в полиэтиленовый пакет и поручили самому молодому сотруднику отвезти ее в морг. Однако тамошние эскулапы наотрез отказались принимать голову отдельно от туловища и послали молодого опера куда подальше. Тот встал перед дилеммой: куда податься? Не к себе же домой везти эту голову?! Вот он и отправился в КВД. Дальнейшее известно. С тех пор за этим опером закрепилось прозвище Голова, и в течение нескольких лет, пока он работал на Петрах, ему приходилось терпеть насмешки своих коллег по работе. В конце концов из милиции он уволился.
Видимо, аргументы, которые привел Громов, показались Долматову резонными, и он поспешил сменить тему разговора.
- Так зачем я тебе понадобился? Ты ведь без дела звонить не станешь.
- Угадал, помощь твоя нужна. Среди твоих охранников есть парень по прозвищу Хома. Тебе оно что-то говорит?
- Естественно. Хомяков Евгений Борисович. У меня его старший брат в заместителях ходит. А младшой - рядовой охранник, офис охраняет. А в чем дело? До сего дня у меня к нему претензий не было. Нормальный парень, правда, на "Спартаке" помешанный.
- Ты, Жека, не волнуйся, с ним все хоккей. Просто мы ищем одного свидетеля, а Хома может знать, где он в данный момент находится. Вот и все дела. Ты бы не мог меня с ним свести?
- Без проблем. Сейчас я наведу справки, дежурит он сегодня или нет.
- Я уже знаю - дежурит.
- Тогда проще пареной репы. Офис, который он охраняет, находится недалеко от Петровки - в Дегтярном переулке. - И Долматов назвал точный адрес офиса. - Правда, рабочий день там уже заканчивается и ты можешь не успеть - охрана закроет офис и никого туда не пустит. Но ты не дрейфь. Я сейчас позвоню туда и предупрежу Хому о твоем визите. Это все, что я могу для тебя сделать.
- Мне большего и не надо, - ответил Громов.
- Тогда удачи тебе, сыщик! - напутствовал его Долматов и повесил трубку.
Хомой оказался весьма симпатичный молодой человек из разряда качков. Громов, сам неплохо сложенный физически, увидев его широкие плечи, внушительный торс и накачанные бицепсы невольно ему позавидовал. Хома, внимательно ознакомившись с удостоверением, которое предъявил ему гость, пригласил его не в дежурку, где за просмотром телевизора сидел еще один охранник, а в один из кабинетов на первом этаже. Там Громов без всяких предисловий спросил:
- Бывший футболист Сергей Кадилин тебе знаком?
- Еще бы! Игрок, что называется, от Бога. Такие кружева на "зеленке" наворачивал - залюбуешься. В свое время я у него и дома частенько бывал. А вы что, футболом интересуетесь?
- Я Кадилиным интересуюсь. Он мне необходим по одному делу, а найти его никак не удается. Он же теперь бомжует.
- Да, мыкается бывший кумир.
- Ты не знаешь, где он конкретно мыкается?
- Имеете в виду, у кого он живет? Честно говоря, я почти ничего не знаю. Мы же с ним лет десять не виделись, а встретились по новой совсем недавно. Он тогда у какого-то инвалида жил. А теперь вроде бы от него съехал.
- А ты откуда знаешь, что он съехал? - удивился Громов осведомленности парня.
- Так он мне сам сказал.
- Когда сказал?
- Сегодня. Он ко мне часа в два заходил. Насчет работы узнавал, только у нас пока ничего не получилось. Договор с фирмой, которую мы должны охранять, еще не заключили.
- А куда он отправился после тебя?
- Адрес я не знаю. Но он хвалился, что с бабой хорошей познакомился. Еще сказал, что даже среди путан попадаются нормальные люди.
- Имя называл?
- Нет, только прозвище. Красивое такое, иностранное. - И парень задумался, пытаясь вспомнить экзотическое слово. - Да, вспомнил. Я ведь как прозвище услышал, сразу греческую команду вспомнил - "Олимпиакос". Афина ее зовут.
ОБЛАВА В ПОДЗЕМКЕ
Автобус, на котором Кадилин скрылся от братков, благополучно доехал до конечной остановки, расположенной возле одной из станций метро. Понимая, что его преследователи вполне могут, бросившись в погоню за ним на своем автотранспорте, прочесать весь автобусный маршрут, Кадилин решил дальнейший свой путь провести под землей. Конкретного места, где бы он мог благополучно спрятаться, у него на примете пока не было, и он в этот момент хотел только одного - как можно скорее покинуть опасный район. Однако, знай он заранее, какой прием ожидает его под землей, он бы наверняка остерегся туда соваться.
Едва Кадилин спустился в метро и подошел к окошку кассы, чтобы купить жетон, как на него тут же обратил внимание милиционер, стоявший возле будки контролера. Небрежно играя резиновой дубинкой, он подошел к Кадилину и дернул его за рукав.
- Иди сюда, чувырло, - обратился он к футболисту и указал ему дубинкой место в углу, куда надо было отойти.
- В чем дело? - стараясь сохранять спокойствие, спросил Кадилин, однако приказ стража порядка выполнил.
- Вопросы я буду задавать, понял? - с внезапной злостью процедил сквозь зубы милиционер и больно ткнул футболиста дубинкой в живот. - Документы есть?
- Только справка. Бомжую я, - ответил Кадилин, потирая ушибленное место. - Показать?
- Нужна мне твоя гребаная справка. Пошли со мной. - И милиционер подтолкнул задержанного к двери, которая вела к служебным помещениям метрополитена.
- Может быть, отпустишь меня, командир? Я тебе денег дам, - попытался договорится с милиционером по-мирному Кадилин.
После этих слов страж порядка внезапно остановился и коротко произнес:
- Давай.
Кадилин вытащил из кармана брюк две десятки и протянул их менту. Тот сноровисто запихнул деньги в карман кителя, однако, вместо того чтобы отпустить пленника, вновь ткнул его дубинкой - на этот раз в грудь:
- А теперь пошли - поговорим, - и буквально втолкнул Кадилина в узкий коридорчик служебных помещений.
Вскоре они оказались возле двери, на которой висела табличка: "Комната милиции". Подталкиваемый сзади дубинкой, Кадилин открыл дверь и вошел в помещение. То, что он увидел там, заставило его буквально застыть на пороге с открытым от удивления ртом. В комнате находились три человека - двое милиционеров и мужчина средних лет, явно находившийся "под парами". Бессвязно что-то бормоча себе под нос, мужчина лежал на полу, а менты, в рубашках с засученными рукавами, возвышались над ним и занимались привычным делом - один охаживал беднягу кулаками, а другой сноровисто выворачивал его карманы. Найдя у него в пиджаке бумажник, милиционер распрямился и только тут обратил внимание на застывших на пороге гостей.
- Что за чучело ты нам привел, Кока? - обратился он к менту, задержавшему Кадилина.
- Пускай чучело, но зато - свежее, - ответил милиционер. - На нем можно тренироваться сколько душе влезет - бомжик он. Так что развлекайтесь.
Сопроводив свои слова лошадиным ржанием, милиционер в последний раз ткнул Кадилина дубинкой в спину и вышел из комнаты.
- Ну что, бомж, бабки есть? - спросил милиционер после небольшой паузы, которая понадобилась ему для того, чтобы внимательно изучить содержимое бумажника.
Кадилин, который за время своего бомжевания успел достаточно наглядеться на таких стражей порядка, прекрасно понимал, что наличие денег не спасет его от участи мужика, корчившегося сейчас на полу. Вручи он ментам даже кошелек, набитый под завязку баксами, они не отпустят его без хорошего мордобоя. Во всяком случае, именно это читалось в налитых кровью глазах милиционера, стоявшего напротив него.
- Ну что молчишь, гнида? - с нескрываемой злостью спросил мент у Кадилина, и его рука потянулась к дубинке, лежавшей на столе. - Сейчас мы тебя научим милицию любить.
Мент сделал шаг вперед и замахнулся на футболиста, явно метя дубинкой в голову. Однако ударить он не успел. В следующее мгновение Кадилин сделал шаг назад и, выхватив из-под рубашки, специально одетой им навыпуск, пистолет, направил дуло прямо между глаз мента.
- Стой, если жить хочешь, сука, - процедил он сквозь зубы и демонстративно снял пистолет с предохранителя. - Сейчас я вас научу, как бомжей любить. Живо на колени!
Последнюю фразу он произнес нарочито громко, чтобы и второй милиционер, все еще разбиравшийся с пьяным мужиком, услышал ее.
- Ты че, мужик, охерел? - с дрожью в голосе спросил у Кадилина первый мент и вернул дубинку обратно на стол. - Я же пошутил.
- А я не шучу. Дернетесь - обоим яйца отстрелю. На колени, я сказал!
Оба стража порядка послушно опустились на колени и с ужасом уставились на Кадилина.
- Что - обоссались? - продолжая играть дулом пистолета у них перед носом, спросил футболист. - То-то же, это вам не пьяных лохов дубинками охаживать. Жить хотите?
Оба мента, бледные как смерть, молча кивнули головами.
- Тогда слушайте меня внимательно. Если сейчас споете мне песню "Наша служба и опасна и трудна", то будете жить. А нет - эту песню будут петь над вашими могилками. Ясно?
- Ясно, ясно, - замахал руками мент, который собирался ударить Кадилина дубинкой, и первым спросил: - Можно начинать?
- Сначала повернитесь лицом к стене, а петь начнете по моему сигналу, - приказал футболист.
Милиционеры беспрекословно подчинились.
- Теперь начинайте, - отдал команду Кадилин, и оба стража порядка затянули:
Наша служба и опасна и трудна,
И на первый взгляд как будто не видна…
Естественно слушать всю песню Кадилин не собирался. Этот трюк ему нужен был только для одного - пока менты упражнялись в песенном творчестве, он собирался незаметно выйти из комнаты и сделать ноги. И этот трюк ему удался. После того как певуны, путаясь и запинаясь, спели первый куплет и перешли ко второму, он осторожно открыл дверь и вышел в коридор. Там он спрятал пистолет под рубашку и быстрым шагом направился по коридору к выходу. Он молил Бога, чтобы милиционер, который задержал его у входа в метро, теперь куда-нибудь слинял, но ему не повезло. Тот опять стоял возле турникетов и, когда Кадилин появился перед ним, заспешил ему навстречу.
- Ты че так быстро? - не скрывая удивления, спросил у футболиста страж порядка, и его рука потянулась к дубинке, висевшей на бедре.
Кадилин понял, что любое промедление может дорого ему обойтись. Поэтому, подпустив милиционера поближе, он в следующую секунду ловкой подсечкой сбил его с ног и бросился бежать вниз - к платформе. На удачу, в этот момент к одной из них прибыл электропоезд и беглец, пробежав несколько метров вперед, заскочил в один из вагонов. В следующее мгновение двери закрылись и поезд тронулся в путь. Сквозь стекло вагона Кадилин видел, как на платформу с перекошенными от гнева лицами выскочили все трое милиционеров, которые принялись барабанить кулаками по набиравшему движение поезду. Но было слишком поздно - машинист на эти удары так и не среагировал.
Опустившись на мягкое сиденье, Кадилин перевел дух, считая, что опасность его миновала. Но он ошибся. Едва поезд скрылся в тоннеле, как милиционеры бросились к диспетчеру и приказали ему немедленно остановить только что отошедший от станции поезд в тоннеле. Затем они связались со следующей станцией метро и передали своим коллегам срочное сообщение: во втором вагоне прибывающего поезда находится вооруженный преступник, примите немедленные меры к его задержанию.
Когда через минуту после отхода от станции поезд внезапно затормозил, Кадилин поначалу не придал этому значения, посчитав, что остановка вызвана всего лишь технической причиной. Однако, когда поезд не тронулся и через две минуты после торможения, он понял, что эта задержка не случайна. "Значит, пока мы здесь торчим, менты готовят мне встречу на следующей станции, - промелькнула в его сознании тревожная догадка. - Ну уж нет, господа хорошие, я вам не кролик в клетке. Просто так не дамся".
Вскочив на ноги, Кадилин огляделся. Немногочисленные пассажиры продолжали беспечно сидеть на своих местах, погруженные каждый в свои мысли. В следующее мгновение все они вздрогнули от звона разбитого стекла. Это Кадилин, схватив пистолет за ствол, сильным ударом рукоятки разбил одно из стекол на двери. Две женщины, которые сидели ближе всего к футболисту, увидев то, как он продолжает с помощью пистолета очищать дверь от торчавших осколков, вскочили с мест и побежали в глубь вагона. Но Кадилин этого даже не заметил.
Расправившись со стеклом, он засунул пистолет за ремень и, держась за поручень, встал обеими ногами на оконную раму. Затем высунул верхнюю часть туловища за окно и, упираясь левой ногой на раму, а правую поставив на металлический штырь, торчавший из стены тоннеля, попытался ухватиться руками за воздухозаборник на крыше вагона. После нескольких безуспешных попыток ему это наконец удалось, и он, подтянувшись на руках, оказался на крыше. В тот же миг поезд внезапно тронулся, и Кадилин в очередной раз поблагодарил Всевышнего за помощь. Если бы состав тронулся чуть раньше, его затея закончилась бы плачевно.
Поезд двигался на малой скорости, что позволило Кадилину без особого труда, перебираясь по воздухозаборнику (в этом месте расстояние до свода тоннеля было чуть больше) с одного вагона на другой, добраться до хвоста состава. Там он затаился и стал ждать, когда поезд прибудет на станцию. Наконец впереди показался свет и через несколько секунд состав медленно подъехал к платформе. Кадилин лежал на крыше не поднимая головы и терпеливо ждал остановки. Он был совершенно спокоен и четко представлял себе, как будет действовать. Он знал, что милиционеры, которых он обманул на предыдущей станции, наверняка сообщили своим коллегам, в каком именно вагоне он находится. Значит, засаду ему попытаются устроить именно там. Пока менты ворвутся в вагон, пока разберутся, что к чему, у него будет время спрыгнуть и незаметно выбраться из метро.
В своих расчетах Кадилин оказался на удивление точен. Стражи порядка действительно ожидали его во втором вагоне от начала состава и бросились туда, едва двери поезда открылись. Кадилин тем временем спрыгнул вниз и вместе с небольшой группой пассажиров, которые вышли из вагонов, не спеша направился к выходу.
Впереди его ждало еще одно препятствие. Как выяснилось, милиционеры оказались не дураками и позаботились о дополнительных заслонах на всякий случай. Наверху стоял милиционер, который взглядом внимательно просеивал поднимавшихся по лестнице пассажиров. Кадилин, чтобы не встречаться с ним взглядом, специально низко пригнул голову, рассчитывая таким образом проскочить.