* * *
Ника высыпала остатки кофе в медную турку. За прошедшие сутки они выпилиполкилограмма кофе, и это было единственной пищей, которую могли принять их измученные души. Виктор Степанович Шахов несколько раз порывался снять телефонную трубку и заказать кофе в цековском буфете, но что-то останавливало его, он сам не понимал - что. Его шофер Митя, стойко перенося невзгоды в свое нерабочее время, уже несколько раз притаскивал из неведомого источника полную сумку продуктов, тут же уничтожавшихся им самим и вступившей с ним в дружбу Никиной охраной - двумя сержантами милиции, приставленными к ней Александрой Ивановной Романовой для наружного наблюдения за подъездом дома. Но кофе в этом мистическом месте не оказалось, и Митя вместо него взял пару бутылок водки - к большой радости охранников. Шофер и милицейские спали - в муровском "универсале" - и принимали пищу по очереди.
- Яйца не жрите,- сказал сурово шофер Митя, разгружая очередную сумку с провиантом,- это для нашего мальчика. И красную икру тоже. Товарищ Славина, спрячьте это в холодильник.
Ника механическими движениями начала укладывать яйца в специальное отделение в дверце холодильника, а глаза ее были устремлены на Митю с таким выражением, как будто это был не шофер, а пророк, ниспосланный с небес.
- Да. Кешка очень любит гоголь-моголь. И яичницу,- сказала она торжественно-спокойно и улыбнулась Мите, словно им одним была известна тайна возвращения ее сына домой.
* * *
- Грязнов? Говорит двадцать пятый. Радиотелефон пока не работает, говорю со станции. К объекту пришла подружка, выпивают, целуются, смеются. Ничего подозрительного. Продолжать наблюдение?
- Как выглядит подружка?
- Классно. Блондинка с пепельным оттенком.
- Как одета?
- Белый жакет, зеленое платье в белую полоску...
- Кто еще в доме?
- Старуха страшная. Жратву бабам притащила. Говорю - ничего подозрительного.
- Наблюдение продолжайте. Пепельная блондинка - наш человек, за ее жизнь отвечаешь головой. Постарайся при первой же возможности ее оттуда вытащить. Только без шума.
"Целуются... Может, это и не Ирина вовсе?"
* * *
Меркулов подошел к основанию монумента Космонавтов за десять минут до назначенного времени и спокойно стоял, глядя на стайки экскурсантов и туристов - своих и заграничных. "Приятель" Грязнова неспроста выбрал это место для встречи. Еще десять минут. Меркулов не беспокоился: шпионы самые точные люди на земле. Когда стрелка уличных часов переползла на восьмую минуту после назначенного срока, Меркулов ощутил некоторую тревогу, но как раз в этот момент к краю тротуара подкатил светлый "опель", и водитель, перегнувшись через сиденье, резким движением - еще на ходу - открыл переднюю дверь.
- Константин Дмитриевич, садитесь. Побыстрей, пожалуйста.
Меркулову было знакомо лицо водителя, которое он столько раз видел на экране телевизора. Моложавое лицо, отливающий серебром бобрик. Кирин. Генерал-майор КГБ в отставке, посвятивший оставшуюся жизнь опасному делу. Пожалуй, более опасному, чем то, которым занимался всю предыдущую,- разоблачению преступной деятельности своего бывшего ведомства.
- Я мигом,- отозвался Меркулов, неуклюже взгромождаясь на переднее сиденье, а Кирин уже рванул с места, и Меркулов еще не успел разместить длинные ноги между "бардачком" и полом машины, как "опель" уже несся по улице Академика Королева.
- Извините, опоздал на восемь минут, комитетская машина приклеилась у самого дома. Думал - отвязался, но они опять прицепились на Звездном бульваре. Не боитесь скорости?
- Нет,- засмеялся Меркулов,- гоните.
И Кирин гнал по пустынной широкой улице, к телецентру, мимо Останкинского парка. Меркулов обернулся: по правой полосе движения медленно полз троллейбус, прямо за "опелем" - желтые противотуманные фары преследователей. Меркулов был уверен, что это преследователи, машина не отставала от них и даже как будто приближалась.
- Не беспокойтесь, я сейчас от них уйду,- ответил Кирин на мысли Меркулова и усмехнулся: - только держитесь в седле покрепче.
Возле Кашенкина луга Кирин свернул направо, машину занесло немного на полосу встречного движения, и тут же снова поворот - налево в проезд между домами, и снова налево, за пятиэтажку, по узкой подъездной дорожке - прямо в тупик, к кирпичной стене забора, к которой прилепились цинковые, помоечные баки. Меркулов закрыл глаза - на такой скорости невозможно было остановить машину никакими тормозами. Но Кирин и не думал останавливаться. Перед самой стеной он юркнул снова налево в несуществующий, как показалось Меркулову с первого взгляда, отрезок двора, выключил освещение и впритык к стене дома слева и чахлому кустарнику справа, снизив скорость, выехал на проезжую часть и остановился.
Через секунду раздался отчаянный скрип тормозов и грохот металла - машина преследователей угодила в помойку. Кирин подморгнул Меркулову - мол, что и следовало ожидать,- включил зажигание, свет и снова понесся, на этот раз с вполне переносимой скоростью, в обратном направлении.
Кирин на ходу протянул руку, твердую и прохладную.
- Рад встрече.
- Я тоже рад нашей встрече, товарищ Кирин. Слава объяснил ситуацию. Сказал, кто вы и что. Да и кто вас не знает?
- Зачем так официально? Меня зовут Владимир. Давайте по имени.
- Я за, Владимир.
- Сейчас, Константин, мы проедем в одно местечко и поговорим. Там нам не будут мешать.
Поплутав по глухим переулкам и убедившись, что хвоста нет, Кирин вернулся в район ВДНХ и повел Меркулова в подземное заведение с вывеской "Кооперативный общественный туалет". Меркулов решил, что генералу приспичило. Но Кирин'кивнул - сюда, сюда,- и прошел к двери с вывеской "Директор". Хозяин заведения по-приятельски встретил отставного генерала и провел гостей в следующую комнату с тихо гудящими кондиционерами, неожиданно оказавшуюся маленьким, по всей видимости, подпольным ресторанчиком. Вслед за директором они прошествовали в отдельный кабинет.
- Музыки у нас нет, но кухня отличная,- объяснял директор Меркулову, подавая меню.- У нас пиццерия, итальянский вариант. Лицензия имеется. Но мы договорились с Моссоветом, что начинаем первый сезон по-тихому. Остерегаемся, чтоб народ не попер. Знаете, какой у нас народ! Поэтому и работаем по заказной системе... Сегодня идет пицца трех сортов. Рекомендую также телятину на гриле и спагетти с сыром. Из вин - "Гурджаани" и "Тетру".
Он уловил что-то в выражении лица нового гостя и добавил:
- "Столичная", конечно, тоже имеется. Сейчас я позову официантку...
- Я непьющий,- сказал Кирин, наливая в фужер "Московскую минеральную".
- Вообще? - осведомился Меркулов.
- Вообще,- с твердостью в голосе ответил Кирин.
- А я с вашего позволенья выпью рюмочку водки,- сказал Меркулов,- хотя врачи и запрещают. И не курите? А я, вот, грешен, домашних обманываю, говорю - бросил курить, а сам смолю где попало, только не дома. Да это, в общем, к делу не относится.
- Да, Костя, давайте, действительно, к делу. Чем могу - помогу, задавайте вопросы.
- Позвольте, Володя, я сначала изложу вам суть дела, вы тогда поймете, что я бы хотел знать. Так вот, началось все с убийства майора госбезопасности Анатолия Петровича Биляша...
- Прикончили-таки Биляшку? Не знал, не знал. Но он давно просил пулю в лоб или нож в сердце.
- ...и касательство к этому, по неточным данным, имеет капитан того же ведомства Бобовский.
- Ну, это вряд ли. Наш Бобик только на шухере мог стоять.
- Значит, знакомы с ними? Ну, тогда легче будет разговаривать...
39
Ирина разделалась с остатками куриного чахохбили, стараясь не обращать внимания на наблюдающую за ней Валерию. Пришла Маня и, нарочито гремя посудой, убрала со стола. Валерия заперла за Маней дверь на ключ, сказав:
- А теперь нам никто не должен мешать, правда?
- Да-да, давайте... давай начнем заниматься,- ответила Ирина жизнерадостно и поспешила к роялю - как будто бы и не захолодело все внутри от омерзительного предчувствия.- Я вам... я тебе сейчас дам прослушать первый урок, записанный на магнитофоне. Тогда будет ясна цель, к которой вы... ты должна стремиться...
"Господи, спаси меня от нее, помоги мне найти Кешеньку, господи, я на все готова, только чтобы она меня не трогала своими руками..."
Ирина включила магнитофон, зазвучала незатейливая мелодия модной песенки в медленном темпе..
- А сейчас я сыграю первый пассаж, раз ты когда-то училась игре на фортепьяно, это будет легко. Вот, слушай.
"Только бы не дрожали пальцы, только бы не сбиться..." Нет, пальцы слушались и не дрожали, клавиши мягко опускались под ними, и Ирке хотелось, чтобы так продолжалось вечно - играть эту глупую мелодию в переложении для дураков, только бы не подходила к ней эта мерзкая баба, которая разлучила ее с Сашей, точно разлучила, разлучила сегодня, сейчас, а не раньше, тогда она не знала Валерию, знала только, что у него кто-то есть, но она пережила, забыла, нет, не забыла, но могла жить дальше с этим знанием. Теперь всё иначе, она не может себе представить как он мог быть с этой женщиной, и если все-таки мог, значит, он не -тот, кого она знает и любит так давно...
- Видишь, это совсем не трудно,- говорила она все тем же жизнерадостным голосом и улыбалась, а синие глаза сияли, как язычки газовой горелки.
"Только одно, только одно может искупить все, только одно поможет забыть, что Валерия Зимарина существует на свете. Надо найти Кешу. И тогда Валерия исчезнет, и дух ее испарится с земли".
- Это... действительно... нетрудно,- услышала она совсем рядом прерывистый шепот и, почувствовав на груди требовательную руку, поняла - сейчас она умрет, сейчас у нее разорвется сердце, потому что есть только один способ найти маленького мальчика Кешу, найти и вернуть его не знакомой ей Нике, мучающейся от .горя, только один способ вернуть себе своего любимого, забыть все, что было связано с этой женщиной, с этой настойчивой рукой с зелено-перламутровым маникюром: надо подчиниться, надо принять ненавистную ласку. Она заставила себя расслабиться, сбросила напряжение, сковавшее ее в единый каменный брусок, и продолжала играть, взглядывая через плечо невидящими глазами.
И тогда пришло избавление. Колокольным звоном, возвестившим о конце пытки, залился телефон. Ирина не вздрогнула, но играть прекратила; Валерия же почему-то трубку не сняла, посмотрела на часы и быстро вышла из комнаты, бросив на ходу:
- Играй, играй.
Она, вероятно, взяла трубку где-то в другом месте - звон прекратился. У Ирины возникла уверенность, что этот звонок каким-то образом связан, с похищением Кеши, Валерия явно ждала этого звонка, недаром так - как рысь - скосила глаз на изящные, в камушках часики, недаром бросила якобы небрежно - "играй, играй", это чтобы не было слышно, о чем разговор. Ирина, продолжая играть левой рукой, включила магнитофон, где на пленке была та же самая песенка в ее собственном исполнении, и очень осторожно сняла трубку телефона. Нет, Валерия не дура, трубка отозвалась мертвой тишиной, аппарат отключался, когда на другом поднимали трубку. Ирина снова осторожно нажала на рычаг, скинула туфли, вышла во внутренний коридор, прислушалась - голос Валерии еле доносился откуда-то сверху. Боясь наткнуться на Маню, Ирина поднялась по крутой лестнице, приложила ухо к двери. Звук рояля и стук собственного сердца мешал разобрать слова, надо было бы не включать магнитофон так громко, но Валерия повысила голос, и сердце стало биться так громко, что она испугалась - сейчас ее услышат!
- ...не получишь ни куска, Валера. И сдам тебя мусорам, залупа ты конская, со всеми кишками. Бери ублюдка и немедленно, слышишь? - не-мед-лен-но отвези в Подлипки... Как это забыл? Сказала бы я тебе, Валера, кто ты, да времени нет. Галстук повесить ты горазд, а головой покрутить не можешь. Машину брось у самого вокзала. Пойдешь вдоль жестянки, строение восемнадцать. Пустое. Сиди там, я скоро тебе пришлю верного друга.
Ирина не успела переварить услышанное, как щелкнул рычаг, и она стремглав бросилась по лестнице вниз, села к роялю, как была - босиком, но телефон рядом с ней тихонько верещал: Валерия набирала чей-то номер. Ирина хотела снова бежать наверх, но там хлопнула дверь, и через несколько секунд явилась Зимарина и сказала:
- Нельзя нам с мужиками иметь дело, киска. "Если она ко мне будет снова приставать, я ее убью.
Вот этой бронзовой статуэткой. И вплавь через речку". Аутотренинг больше не срабатывал.
- Я хочу, чтоб ты мне поиграла что-нибудь хорошее, ну, Моцарта, например.
"Подлипки, вдоль жестянки, строение восемнадцать. Какой жестянки? Надо срочно сообщить Романовой. Валерия обещала прислать "верного друга" - надо спешить! Вот дура, дура, даже не знаю номер телефона Меркулова. Да и как позвонить? Не отсюда же! Боже, помоги мне выбраться!"
Она старалась не смотреть на Валерию, боялась, что Моцарт не выдержит святотатства.
- Только ты разденься, играй голенькая. А я буду на тебя смотреть. Мне надо дозвониться в одно место.
Ирка начала примеряться глазами к статуэтке, но Зимарина вдруг ругнулась непотребно, устремив злобный взгляд в окно, швырнула трубку и вылетела из комнаты. "Как ведьма на помеле",- подумала Ирина и тоже посмотрела в окно. На участок въехала машина, из нее почти на ходу выскочил грузный мужчина лет пятидесяти, крупными шагами направился к дому. Ирина узнала в нем прокурора Москвы Эдуарда Антоновича Зимарина.
* * *
Кирин начал издалека, и Меркулов терпеливо ждал, когда тот подойдет к ответам на поставленные перед ним вопросы.
- Мне удалось выйти на одну тайную головную организацию. Это мозг системы. Она управляет всем военно-промышленным комплексом. Называется эта структура "Наблюдательный Совет при Кабинете министров СССР". Хотя не он правительству, а правительство ему подчиняется. Но сами члены этого Совета свою контору называют "Вече". То ли.по аналогии с древним Новгородским вече, то ли еще почему. Новгородское, правда, стояло на страже интересов народа.
Официантка принесла "телятину на гриле", чем на минуту прервала монолог Кирина.
- Наша вина в том именно и состоит, что мы все, обладающие властными полномочиями, не умеем пользоваться властью в интересах народа. Даем, знаешь ли, им возможность пользоваться плодами революции семнадцатого года.
- Извини, но кто это "мы"? И кто "они"?
- Номенклатура. Тут и госпартаппарат, и военно-промышленный комплекс, и карательные органы, и армия. Правильно кто-то назвал это чудище военно-политическим комплексом. Именно он делает нашу страну военной сверхдержавой. На многочисленных примерах я пришел к убеждению, что наш комитет, партия и оборонка уже не способны найти общий язык с собственным народом. Никогда не найдут. Слишком далеко разошлись пути-дорожки. И ничего не поделаешь: их так запрограммировали. И знаешь кто заварил эту бодягу? Не догадываешься? Сталин и Берия.- Кирин заинтересованно посмотрел в лицо Меркулова: - Думаешь, я свихнулся? Комплекс этот запрограммирован лишь на защиту системы, на разжигание войны. Он против всего конструктивного, против созидания. В борьбе с этим злом мне нужны союзники. И не просто надежные люди. Нужны люди, облеченные властью. Такие как, например, ты, Костя. Наблюдательный Совет при Кабинете министров, "Вече" - с одной стороны, часть этой системы, с другой - он вырастает в самостоятельно действующий орган и пользуется для захвата всей власти далеко не гуманными методами. Вплоть до террора.
- Как, Кабинет министров занимается террором?!
- "Вече" имеет право вынести смертный приговор любому. Самому президенту. Тебе или мне, к примеру. Порознь или вместе. В один и тот же час или в разное время. И приговор обжалованию не подлежит. О нем никто и никогда не узнает...
Меркулов обеими руками растер щеки, как после мороза - признак сильного- волнения.
- И ты знаешь, как подобраться к этому "Вече"?
- Я дам человека. С ним ты можешь говорить, как со мной. Кстати, ни о каком "Бесе" я духом не слыхивал, что еще за "боец" выискался? Но Андрюха может знать. Хотя... Фамилия моего человека Борко. Андрей Викторович Борко. Запомни телефон, записывать ничего не надо. Скажешь, что ты приятель Вава. Ударение на втором слоге, как у бразильской футбольной знаменитости. То да се, скажешь, готов, дескать, продать хороший спиннинг, импортный. И номер пройдет, даже если его телефон на кнопке. В общем, обязательно употреби слово "спиннинг". Что бы он тебе ни ответил, жди его на перроне Белорусского вокзала, на второй платформе. О времени он тебе каким-нибудь образом даст понять, сообразишь. Узнаешь его легко - по чересчур аккуратненькому пробору. Борко должен располагать сведениями. Ты их обработаешь, я имею в виду юридически. И мы информацию передадим в Белый дом. Я имею в виду Ельцина, а не Буша.
- Когда ему лучше звонить?
- В любое время от восьми вечера до восьми утра. Можешь прямо сейчас это сделать. Как я понимаю, у вас земля горит под ногами.
Меркулов посмотрел на часы:
- Если и правда можно позвонить прямо сейчас...
* * *
- Грязнов? Мы Транина упустили. Адрес был правильный. Станция Хотькове. Скрылся на машине в неизвестном направлении... с мальчишкой. Сосед из уборной видел. Опоздали на десять минут.
- Дороги перекрыли?
- Лишний вопрос, Слава... Слава...
- Ну что - "Слава"?!
- Слава, не кричи, мы же у него все равно на хвосте, машину его хорошо знаем. Ночью возьмем. Только знаешь."
- Трижды в Бога, в душу, в мать!! Долго будешь тянуть резину?!
- Ты знаешь, что кличка Транина - "Кочегар"?
- Слушай, я сейчас начну палить по своим из пистолета!
- Слава, "кочегар" по-блатному значит пидор.
- Я за двадцать лет блатную музыку изучил не хуже тебя... Что-о-о?!
- Вот то-то и оно, как бы он чего с мальчонкой...
- А ну, дай мне номер, марку и приметы машины... "фольксваген" старой марки... Фургонного типа... Номер неизвестен. Цвет? Не бывает цвета взбесившегося крокодила... Не до шуток, друг. Сиреневого? Может, это у соседа сирень в глазах цветет? Ну ладно, все равно ночью цвет трудно определить... Я сейчас подключусь к преследованию, скажи мне ваши маршруты...
Лейтенант Василий Монахов уже два часа страдал перед монитором компьютера, стараясь выяснить, каким образом пропали' данные на заключенного Валерия Транина по кличке "Кочегар". Рывком распахнулась дверь, и майор Грязнов сказал негромко с порога:
- Оставь эту херовину, Вася, поехали. Будешь за рулем. Возьми оружие.