И к этому принципиально важное пояснение.
"Нечестно" не означает "не воровать" - это лишь в том числе, а означает: не врать, не бахвалиться, не холуйствовать - служить гражданскому обществу, а не начальству. И "патриотам" дополнительно: не орать про "великое", когда нет элементарно нормального.
В Европе, этих "педерастических застенках", такого, если не на все сто, то на девяносто процентов уже добились.
Не хотите туда?.. Будете в похожем по рифме месте.
* * *
В ту далекую пору еще не было интернет-ресурса "Одноклассники", но сами одноклассники, разумеется, были.
30-го декабря рабочий мой день стартовал с вызова к Мокову. Михалыч после позавчерашней пьянки слегка приболел, и я, оставшись как вроде за старшего, подумал - зовут по какому-нибудь бумажному пустяку.
- Садись, Митя, тут вот какое дельце, - полковник, тормознувшись, почему-то поморщился, - тут вот какое… у моей одноклассницы муж погиб, звонила мне вчера вечером.
- Как погиб?
- Да в общем, от алкоголя. - Полковник сразу уловил на лице моем недоумение: - Но ты, брат, сделай одолжение, поезжай с Алексеем, разберись чего она хочет.
- А предварительно ничего не говорила?
- Да говорила… но сбивчиво и бестолково. Подозрения у нее, и в сейфе денег крупных не обнаружила. Только я особо не стал расспрашивать - не всё удобно по телефону.
- Ну, съездим, конечно.
- Вот, адрес ее возьми. А то знаешь, неловко отказывать. Представь, за одной партой два года сидели.
Я даже слегка обрадовался - делать особо нам было нечего, ну, и прокатимся в эту Жуковку, которая там же - в Рублевской зоне.
Леша тоже не огорчился, когда я вернулся в Отдел.
- А много денег пропало?
- Не знает он толком. Неловко, говорит, старой школьной подруге отказывать. На месте разберемся. Скорее всего, на местную милицию спустим. Если там вообще всерьез что-то произошло.
И скоро отправились.
Москва, после утренней беготни и езды на работу, уже успокоилась.
День ясный, не холодный, солнце яркое в синем небе с высокими маленькими облачками. Хорошо глазеть из машины на освещенные им неспешащие московские улицы - возникает от этого безмятежность и приятное чувство родного, даже хочется всем добра.
И разговаривать тут совсем некстати.
Незаметно докатили до МКАД.
И вот уже дачная зона пошла - Барвиха, едва ли не самое модное и дорогое Подмосковное место. Тут тоже уже начали строиться "новые русские", хотя дело еще не в разгаре.
Стали искать по адресу.
Запутались сначала, но, с помощью граждан, выбрались скоро к нужному месту.
Опа! - богатый новострой.
И знакомое что-то в архитектуре…
А, понятно, архитектор "скосил" под Шехтеля, похоже очень на дом Горького на Никитской, стены тоже обложены светлой плиткой, козырек над входом - типичный модерн, изгибистые узорчатые в том же стиле решетки на окнах первого этажа.
Однако заборчик каменный метра всего полтора, и никаких будок с охранниками.
Ворота для въезда машины есть, но, похоже, открывать их нам не собираются.
Вылезаем, вижу кнопку звонка у металлической калитки.
Что-то щелкает, калитка открывается, и мы идем к входу в красивый коттедж.
А навстречу появляется молодой человек, щурится на солнце, которое из-за наших спин бьет ему прямо в лицо.
И адресуясь не прямо, а от мешающего солнца чуть в сторону, приглашает:
- Пожалуйста, заходите, - любезно придерживает дверь, - пожалуйста…
Нам солнце не мешает, наоборот - проникая внутрь, хорошо освещает первое помещение - нечто вроде большой прихожей - дальше, через широкий анфиладный проем видна зала, и молодой человек, обгоняя, показывает рукой прямо туда идти.
Здесь тоже светло от трех больших, почти на всё пространство задней стены, окон.
Обстановка, вроде бы, в стиле ретро… стол круглый посередине, за ним женщина - сидит лицом к нам, здороваемся… мы представляемся… ее имя - Алла Андреевна, приглашает нас сесть… у стола несколько стульев, вспоминаются те, что в кинокартине по Ильфу и Петрову - удобные, красивые, тоже из другой эпохи… молодой человек - ее сын Владимир - сразу привлекает мое внимание: он вряд ли младше меня, хотя женщина выглядит лет на тридцать пять что-нибудь… но вспоминаю сразу - она одноклассница Мокова, стало быть ей сорок четыре… н-да, работают сейчас деньги на человека… у кого они есть.
- Товарищ полковник приказал нам разобраться на месте, информации почти никакой, так что вы расскажите всё подробно, пожалуйста.
- Конечно, конечно… может быть, чаю?
- Спасибо, мы на работе недавно пили.
Кивает головой и собирается с мыслями…
А на лице Владимира какая-то странная блуждающая улыбка, вроде совсем не ко времени - отец умер.
Позже, однако, выяснится - не отец, а отчим, он - от первого брака.
- Случилось позавчера, - начинает женщина, - я возвратилась около девяти вечера от визажиста, муж обмякший за этим столом… сперва не испугалась, подумала - просто он сильно пьян, тут на столе была водка, закуски… но когда до руки дотронулась - странно холодная, сразу вызвала скорую помощь. Приехали быстро довольно, минут через десять, и констатировали, что уже… вы понимаете.
Я пока понимал - это совсем не к нам.
Но что за подозрения, о которых упомянул полковник?
Спросить не успел, женщина протянула сложенные вдвое листы:
- Вот уже заключение сделано, вчера провели вскрытие.
Беру, начинаю читать.
…
Через две минуты совсем перестаю понимать, причем здесь мы.
В заключении нет и намека на неестественную смерть.
Внутренние органы человека 52-х лет в целом соответствуют возрасту, если не считать циррозированной, хотя еще не в опасной степени, печени. Биохимия не показала отравляющих веществ в крови, наличие алкоголя изрядное, но, впрочем, не безумно большое, если перевести с промилле на понятные величины, граммов двести водки.
- Простите, ваш муж только вчера пил или более-менее регулярно?
- Вот именно как вы сказали. Останавливался, но потом снова пил. Перед тем позавчерашним днем пил еще дня три.
- Стенокардия?
- Была.
- Алла Андреевна, но из всего вытекает, что это естественная смерть.
- Если бы из сейфа не пропали деньги. Есть и еще кое-что.
- Подробней, пожалуйста.
- Вчера мне автогеном вскрыли сейф…
Ее приостановил мой громкий выдох:
- Алла Андреевна, по закону вы наследуете лишь через полгода. Сейф мог быть вскрыт лишь с работниками милиции при понятых и под опись содержимого.
Сказанное, однако, не произвело ни малейшего впечатления.
Женщина пренебрежительно дернула головой:
- Ну что теперь делать, вскрыла и вскрыла.
Ладно, пусть Моков с этим казусом разбирается.
- К тому же, там были ценные вещи сына.
- Они тоже исчезли?
- Исчез очень красивый портсигар Фаберже, - ответил уже Владимир, - золото с посеребрением и изумрудом по центру.
Лешка не удержался:
- А зачем серебрить золото?
- О, это великая фантазия Фаберже, и в его исполнении получается нечто необыкновенно красивое.
Судя по физиономии, такой ответ моего помощника не удовлетворил и про себя он решил, что это глупая богатая блажь.
Я снова включился:
- А деньги, Алла Андреевна, сколько там было?
- Когда вскрыли, разумеется, ничего, только кое-какая документация. А должно было быть два миллиона долларов.
- Вот тут я опять прошу поточнее. Ваш муж держал в сейфе два миллиона долларов?
- Надо объяснить кое-что, только вы меня не перебивайте.
Она чуть опустила голову, сосредотачиваясь… тонкие привлекательные черты, но жестковатые.
- Муж позавчера продал одну из двух своих фирм. Вернее так: ООО, где семьдесят процентов принадлежали ему и тридцать партнеру, - в меня вдруг уперлись ее с большими зрачками глаза - неприятный испытующий взгляд: - Я на днях встречусь с Николаем… с информацией поэтому, которую сейчас сообщу, прошу обращаться осторожно.
Ого! Просто угроза, а под "Николаем", естественно, подразумевается Моков.
Я ответил, с дружелюбной улыбкой:
- Мы всегда осторожны на предварительном этапе следствия.
Слова понравились.
И еще чуть подумав, она продолжила говорить:
- Муж владел двумя фирмами - риэлтерской и по рекламе. Обе успешные. Риэлтерская состояла еще долевым участником в строительстве двух жилых домов. Реклама, вы знаете, активно сейчас развивается, и он решил сосредоточиться на ней, а вот ту продать. Но обе стороны были заинтересованы минимизировать стоимость покупки-продажи по официальному договору. Два миллиона стали доплатой к формально указанной в договоре сумме.
Такое сообщение не сделалось новостью, теневой наличный расчет вообще преобладал - никто не хотел ничего показывать при сумасшедших гайдаровских налогах и полной неясности, что они там еще придумают.
Женщина, однако, сочла нужным дать пояснение:
- А покупатель - родственник одного из крупных чиновников Ельцина… вы понимаете.
Я кивнул с выражением, что вполне понимаю. Публика эта тащила уже очень по-крупному. Верховный Совет (тогда еще не Дума) - первый и самый честный из всех составов парламента - скоро начнет бить во все колокола и будет расстрелян уже через девять месяцев.
Она неожиданно обратилась к сыну:
- Ты опять забываешь пить витамины!
- Я как раз собирался…
Он тут же, поспешно сунув руку в нагрудный карман, извлек небольшую коробочку.
Его мать вернулась к нашему разговору.
- Муж позавчера провел сделку, он позвонил мне сюда около шести и сообщил, что всё состоялось, что всё в порядке.
- А не мог он положить деньги на работе, в тамошний сейф?
- Не мог. В обеих фирмах служебные сейфы с доступом главного бухгалтера и, возможно, кого-то еще. В любом случае он никогда там ничего особо ценного не хранил.
И подняла руку ладонью ко мне, чтобы я не мешал.
- Здесь находился кто-то еще. Первое - на столе было явно больше закуски, чем это требуется одному. Прежде всего я обратила внимание на блюдо с огурцами и помидорами. Он не любил овощные салаты, резал овощи просто кусками. Так вот, овощей было заметно больше, чем нужно ему одному. И с другими закусками заметила - перебор. Дальше, стопочка для водки стояла в серванте совершенно не на своем месте. В нашем доме всё имеет свое место, предметы не ставятся куда попало. Как, скажите, одна стопка, из числа прочих, переместилась вдруг куда-то к бокалам. И в этом же роде: я обнаруживаю вилку в секции для чайных ложек. И даже не в соседней секции, а через. Кто-то, вымыв, бросил ее туда второпях.
Она замолчала, и вроде как, я получил право голоса.
- Напрашивается вывод, что ваш муж отмечал с кем-то удачную сделку. Тогда подозрение падает на его компаньона - кто он такой?
- Георгий?.. Не знаю… Мог быть и юрист, оформлявший сделку, - он занимался правовым обеспечением обеих фирм мужа. Главбух состоял с мужем в приятельских отношениях, еще с молодых лет - они вместе учились в финансово-статистическом институте. Георгия, да, тоже нельзя исключать. Все они, можно сказать, одна компания.
- Но юрист и главбух вряд ли могли быть рады продаже фирмы и отмечать это дело.
- Ошибаетесь, - успел произнести Владимир.
Но мать показала ему, что скажет сама:
- Они оба оставались на фирме у нового владельца. Хорошие специалисты, заранее было сказано, что их не будут менять.
- Прости, мама, ты не сказала про бонусы.
- Да, от продажи они получали бонусы по двадцать тысяч долларов каждый… стоп, а почему мы думаем, что здесь находился еще один человек, а не двое?
Я покивал головой, соглашаясь, хотя предполагать сейчас, конечно, можно было и так и сяк.
- Однако никто из них не знал шифр сейфа, я правильно понимаю?
Сын и она отрицательно мотнули в ответ головами, и женщина снова заговорила:
- Мы два дня тут думали и обсуждали. Складывается единственная версия. Муж, с кем-то вместе, поднялся на второй этаж в свой кабинет к сейфу, по опьянению был неосмотрителен, и либо этот кто-то подглядел шифр, либо муж умудрился не закрыть сейф до конца.
Опять я покивал головой.
Однако почувствовал в обоих вариантах один и тот же изъян, впрочем, не бесспорный, и озвучивать его, решил, лучше не надо.
- А вы Владимир… - я не успел продолжить.
- Вернулся позже мамы, около двенадцати что-то. Был в гостях у приятельницы. Могу дать адрес.
Я отмахнулся:
- Потом. Сейчас нам нужно осмотреть кабинет.
…
На втором этаже оказался округлый маленький холл с четырьмя дверями.
Женщина открыла ближнюю к лестнице - не запертую на ключ - и жестом пригласила войти.
Я, с порога, обвел помещенье глазами: вытянутое, примерно четыре на шесть… Ближе ко мне, у короткой стены - тот самый сейф с дырой от грубо вырезанного замка, сейф вмонтирован в стену верхним краем на уровне человеческой головы - дыра от замка по центру посередине…
- Вы замок не выбросили?
- Нет, вон он - на подоконнике.
Середину длинной противоположной от меня стены занимает окно, фасоном, как те внизу… сквозь белую узорчатую занавеску виден голубоватый кусок металла на подоконнике…
Лешке тоже хочется внутрь, он нарочито покашливает.
Ничего, пока перебьется.
Там дальше, у противоположной стены, письменный стол полированного темного дерева, в тон ему кожаное кресло… на столе стопка бумаги обычного А4 формата, ручки, еще канцелярское что-то… чуть ближе ко мне у стены два стула - значит, для посетителей.
Делаю два шага внутрь… что еще?
Лешка, огибая меня, двинулся осматривать сейф.
Никаких картин по стенам, и вообще ничего больше мне в глаза не бросается.
Иду к подоконнику осмотреть вырезанный замок.
Замок… круглая ручка и кнопочная панель для цифрового набора.
Возможно, на кнопках удастся обнаружить отпечатки пальцев.
Правда, вряд ли чьи-то еще, кроме покойного.
- Значит, никто кроме вашего покойного мужа шифр сейфа не знал?
Ответили после маленькой паузы:
- Нет, мы с сыном не знали.
- Замок нам потребуется взять с собой.
Смотрю в Лешкину сторону, он слегка ведет головой с выраженьем - что ничего интересного нет.
Показываю ему - забрать в целлофан замок.
Похоже, делать здесь уже больше нечего…
- А кроме денег и портсигара, других ценностей больше не было?
- Только некоторые документы по фирмам. Я убрала, хотите на них взглянуть?
- Пока нет. Давайте спустимся вниз, продиктуете нам всех возможных на присутствие здесь людей в тот вечер, их телефоны… ну, всё что можно.
…
Минут через двадцать мы садимся в машину.
И сразу, как тронулись, Алексей пробует просунуть голову между мной и водителем:
- Дима! А знаешь, какая мысль?!
- Какая? Только ты сядь там нормально.
Его лобешник исчез.
- А вот какая - на что рассчитывал тот мужик, который… ну, не важно каким способом, утащил эти деньги?
Надо сказать, мысль такая пришла мне в голову еще до посещения кабинета, но как-то не захотелось лишать Алексея "авторских прав".
- Этот мужик…
- Или двое.
- Не главное. Разве не понимал - хозяин хватится на следующий день денег, всё поймет - и что тогда?
- Серьезное соображение, не зря тебе старлейя присвоили, дай немного подумать…
Я просто затылком чувствую радость помощника, поэтому начинаю рассуждать осторожно, чтобы и он мог участвовать.
- По сути, твоя мысль совершенно правильная. Но вывод тогда надо делать, что это было убийство, так?
- Именно.
- А как? Заключение медиков: яда нет, ушибов никаких нет. И что касается денег - тот человек, возможно, рассчитывал нагло сказать ему и другим: "Я тут не причем. Откуда мне знать шифр этого личного сейфа? Ну, пили вместе, и что? Может быть, жена или пасынок взяли. Или кто-то уже после меня заходил".
Лешка сразу пошел в контратаку:
- Насчет медиков ты не обольщайся. У нас в позапрошлом деле дрянь мексиканскую намешали, так?
- Ну.
- Вот если бы эта дрянь не использовалась как лекарство, которое экспертам было известно, не факт на наличие, да еще в очень маленьких дозах, они бы внимание обратили.
- Да, спорить не буду.
- И про наглость, прости, не вполне убедительно. Сейчас за двадцать тысяч долларов запросто убийц нанимают. А у покойного, небось, кроме этих миллионов еще деньги хорошие были… ты поставь себя на место того человека, он не понимал, что жизнью рискует? Значит, в живых обворованного он оставлять не мог.
В словах было много разумного.
- Старик, возражения принимаются. Только давай не суетиться, ладно? Изложим всё Мокову, пусть дело открывает. Мы же официально сейчас почти никто.
Мысль об убийстве мне всё же казалась очень зыбкой, а что у нувориша деньги сперли - они не последние, жалеть, что ли, непонятно как разбогатевших людей. Вернее, понятно: без серьезного первоначального капитала особо не развернешься - откуда этот "первоначальный" взялся?
И Новый год уже послезавтра. Алексей чересчур завелся - что за радость в такое время пахать?
У Мокова, решил я, буду проявлять максимальную сдержанность.
- Дима! - требовательно прозвучало сзади. - А что это за хрен такой - Фаберже? Вот портсигар его…
Брат мой просто тащился от Фаберже, и даже срисовывал что-то из альбома, который купил втридорога еще при советской власти.
Рассказываю.
Карл Фаберже родился в России, но без капли российской крови, - датчанка мать и немец отец, хотя и с дальними, но французскими предками. Сначала он учился традиционному ювелирному искусству, потом начал создавать свое. Обычно при имени Фаберже вспоминают о так называемых "яйцах", но это лишь небольшая часть изделий его огромной фирмы, где были собраны лучшие мастера камнерезы, ювелиры по золоту, серебру, платине, художники, работавшие над эскизами, специалисты по эмалям. Изделия были самые различные - от тех самых яиц, большая часть которых назначалась Императорской семье - сначала Александра III, потом Николая II - до ручек для тростей и зонтов, чернильниц, пепельниц и почти чего угодно.
Забегая вперед, отметить надо: цены на его изделия стали особенно расти с конца XX века, а сейчас, в начале второго десятилетия XXI века, Фаберже почти нет на аукционах Сотбис и Кристи. Вообще цены на все качественные художественные произведения совершенно сейчас сумасшедшие и не собираются снижать темпов роста, а покупателями стали не только богачи, но и банки, финансовые корпорации - в порядке перспективных инвестиций. Тогда, в начале 90-х, в России, всегда отстающей от Запада, гонка цен лишь начиналась, и они были, по понятиям нынешним, очень скромными.
Тогда, тогда… я рассказываю Леше о Фаберже, сержант-водитель тоже внимательно слушает, а в конце, вздохнув, заключает:
- А что, у нас в России всегда одни с жиру бесятся, другим на хлеб не хватает.
Забыл сказать еще о двух интересных вещах.