- А кто на фирме, и вообще из знакомых, знает о вашем коллекционировании?
- Ну, я никогда эту тему не озвучивал. Визажист, которого я рекомендовал Алле, тоже Фаберже коллекционирует - мы с ним и познакомились на этой почве. Он мог Алле обмолвится, она мужу…
- И про объявления он знал?
- Да, и сам тоже давал. Хотя по более широкому спектру изделий.
На какой-то момент я отключился, потому что стала складываться новая совсем комбинация.
На другом конце напомнили о себе покашливанием.
- Да-да, спасибо за информацию.
- Позвольте вопрос - есть шансы найти похищенные деньги?
Я с неожиданной для себя уверенностью ответил "есть".
Словно кто-то за меня произнес.
…
Алексей отнесся к новому сообщению скептически:
- Тут одно другому не мешает, а, наоборот, помогает. Как раз хорошее прикрытие было у человека с этими объявлениями, даже не исключено, толкнуло к преступному замыслу - очень удобно потом сослаться на такую историю. - Он вдруг застыл от какого-то внутреннего удивления… - Слу-шай!
- Я весь.
- А если всего одно слово заменить? Вместо "знакомый" поставить "приятель"?
- Прости, не врубился.
- Я про визажиста. И если вообще это одна компания - Алла, Георгий и визажист?
- А какая здесь каждому из них выгода?
- Деньги. Этим двоим - деньги. А ей свобода и капиталы мужа. Вот некоторой их частью она и могла пожертвовать. Сколько ей лет - сорок пять? Вспоминаем народную мудрость: "Баба ягодка опять". А какая она из себя - мы видели. И очень я сомневаюсь, что она жила тихой семейной жизнью. К тому же, супруг - выпивоха, и блокировал ее мечту жить заграницей.
Красивая выходила картинка… и, на первый взгляд, вполне вероятная.
Но только на первый.
- Знаешь, старик, какая у меня возникла аналогия?
- Какая?
- Может быть, не самая подходящая, но вроде того, что у футбольной команды лишний вдруг игрок оказался, и прямо в нужный момент перед воротами.
- Что-то я не рублю твою аналогию.
- Предположение, что Алла и Георгий пошли на убийство, - уже очень крутое. А тут еще на это страшное дело соглашается третий, причем вполне преуспевающий человек. Как-то он здесь не клеится.
- Ха, а зачем раскрывать ему все намерения? Просто могли сказать - хотят увести кое-что у богатого мужа, а ему за это вещь Фаберже, или деньги, или и то и другое. А про смерть визажист мог вообще не узнать. Или, допустим, узнал, догадался - в чем он участвовал, ну и что, сиди теперь и молчи.
Предположение без фактов - что с ним делать?
И не клеится здесь визажист, чисто психологически не клеится.
Нет.
Плохо еще, что Лешка оборвал зародившуюся у меня цепочку, пошедшую совсем в другом направлении.
А она стала формироваться методом исключения… восстанавливать надо теперь.
И "клей"… вот опять побежала цепочка.
Клей на кнопках, паста от шариковой ручки - да-да-да, есть цепочка.
Алексей укрепляет свою гипотезу рассуждением об упадке нравов, о легкости, с которой люди сейчас идут на убийство… мне фигня эта совсем не нужна…
Не надо спрашивать у него телефон - он записан и у меня, хотя надежда, что человек в половине одиннадцатого еще дома, не очень большая.
А главное, я уверен почти, что знаю звено финальное, которое - "клей".
Но только - обязательно нужно заполнить в цепи промежуток.
- Леш, звякни визажисту, пусть опишет ту самую девицу.
- Если она реально была.
- Ну всё равно, послушаем что скажет.
…
Сейчас вводить Алексея в курс дела - только себе мешать.
И пока он разговаривает, я придумываю правильный ход.
Леша, коротко очень переговорив, положил трубку.
- Ну что он?
- Яркая девица с кавказской примесью, волосы пышные твердые - интересные для работы, лет двадцати с небольшим, что-нибудь.
- Н-да. Знаешь, знобит меня слегка и носоглотка раздражена. Схожу в аптеку.
- А в наш медпункт?
- Лучше импортный аспирин куплю, растворимый. А ты пока свяжись с экспертами - что там у них с анализом на метил, когда результаты будут?
И отваливаю в кабинет Михалыча делать нужные звонки.
Возвращаюсь минут через сорок.
Лешка с возмущением сообщает, что гады-эксперты еще не приступали - у них, видите ли, не закончена более важная работа.
Еще ему пришла одна идейка, вслед той основной…
- Подожди, у меня тоже, пока гулял, кое-что образовалось, а по дороге зашел в кабинет Михалыча и три интересных звонка сделал.
- Кому?
- Сперва про другое. Когда я на отпечатки через монокуляр смотрел, они видны просто отлично, рельефно даже видны. И это благодаря клейкому слою. Твое предположение - клей от испачканного пальца - не годится, так как слой есть на всех кнопках, то есть и на тех, которые палец не нажимал.
- Нанесли для определения кнопок шифра?
- Молодец, в корень зришь.
- Блин… но тогда моя гипотеза отъезжает. Ну, а дальше?
- Дальше: кто мог заблаговременно нанести клейкий слой - тонкий, и нанести его аккуратно, чтобы почти не чувствовался? Только двое, Алла и сын, согласен?
- Дима, магнитофон!
- Я и позвонил их приятелю с телевидения. Во-первых, взял у него телефоны того третьего, помнишь?
- Который главный, кто мог помочь?
- Да. Но еще спросил: как к нему обратился звонивший - он же только обратился и передал девушке трубку. Человек вспомнил, тот начал словами "Привет старик…", потом - что есть проблема, про нее подруга лучше расскажет.
- Ну, дальше!
- Достал по рабочему телефону этого третьего-главного.
- Не звонили они ему, да?
- В тот вечер и не могли дозвониться - он был в гостях. Но не позвонили в следующие дни - вот что главное! То есть у них, чтобы отметиться, было два или больше вариантов звонков с одним и тем же магнитофонным началом.
Лешка произнес непубличное и сокрушенно добавил:
- А я, идиот, с этой своей гипотезой!
- Не переживай, ты ей меня подтолкнул.
- Как?
- Не клеился к этой истории визажист, "клеиться", "клей" - ну и побежала у меня вся цепочка. Странная штука - мозг. Я в следующей жизни в психологи пойду.
- Эх, а я… как Остап Бендер, в управдомы…
Собрался снова утешить, но Лешка продумал дальше:
- Дим, кнопки… цифры он знал, но комбинаций-то из них до хрена!
- А вот и не до хрена. Хотя мыслишь ты опять совершенно правильно - и преступник должен был заранее так подумать.
- Ну и?
- И позвонил я своему однокласснику, который в аспирантуре сейчас в МГУ на мехмате. Всего этих комбинаций, Лёша, сто двадцать четыре. Даже если набирать пять комбинаций в минуту, управиться можно за полчаса. Но если отбросить комбинации, где какая-то цифра повторяется два или более раз, таких комбинаций всего двадцать четыре.
- Погоди, у нас ведь тот самый случай?
- Именно.
- Повезло же ему!
- Только нам с тобой повезло не очень. Как доказывать всё это будем?
Скоро мы, впрочем, пришли к естественной мысли, что даже при наличии доказательств ходу дела против сына своей приятельницы Моков безусловно не даст.
- И даже, Лёш, излагать ему эту версию нельзя. Получится, мы в угол его загоняем.
- А может, наоборот, лучше, если он ее этой Алле озвучит и та угомонится?
- Не лучше. Ну, представь, что тебе подчиненные вдруг такую отвратную информацию преподносят. Как ты отреагируешь?.. Как минимум запишешь их в дураки.
- Выходит тогда, это мы загнаны в угол - и сами себя загнали. Что делать?.. Дим, а Чернышевский чего говорил?
- Чего-чего… говорил, со старшими товарищами посоветоваться надо.
- Во, с Аркадий Николаевичем!
Вообще-то я имел в виду отца и брата, и Лешка поймал мое удивление:
- Дим, он неформал, понимаешь?
- Ну и что?
- Не знаю, но носом чую. И чем мы рискуем?
Вечером, вернувшись в контору, я скажу Алексею, что у него гениальный нюх.
Но еще не вечер.
За окном только намечаются ранние сумерки, я сижу в кабинете Аркадия и досказываю нашу историю.
Меня радует интерес этого умного, опытного человека, а интерес проявился почти в самом начале.
И как дело дошло до девчонки, он позвонил кому-то из "своих", чтобы пробили ее по базе там, на Лубянке.
Вот, я договариваю последние слова, а глаза напротив превращаются в веселые щелочки.
- Эх, Дмитрий, взял бы вас прямо завтра своим заместителем! И Алексею бы хорошее место нашел.
Я отшучиваюсь.
Спрашиваю - как он оценивает это дело.
- Не скажу, что на все сто процентов, но на девяносто - оно в наших руках.
Удивлен, конечно, и жду разъяснений.
Нам приносят сваренный кофе, с ароматными струйками пара от поверхности чашек.
И пока я накладываю сахар в свою, Аркадий отвечает на звонок телефона…
Кладет трубку, чем-то очень довольный.
- А теперь, могу смело сказать, не на девяносто, а на все сто процентов. И по рюмочке, Дмитрий, по такому случаю - обязательно!
…
Девица не числилась в нашей базе данных, но в базе Лубянки она "состояла".
Двадцать два года, в неполные восемнадцать приехала сюда из Белоруссии вслед за старшей сестрой, которая уже занималась проституцией в Хаммер-центре на Пресне. Место, в то советское время, было закрытое, назначалось для зарубежных офисов и гостиничного проживания иностранцев. Валюта там просто гуляла, ей расплачивались (в том числе официально) в магазинах, барах и ресторанах, а закрытое было в том смысле, что без постоянного или разового пропуска туда не войдешь. Заведение находилось полностью под контролем КГБ и проститутки, разумеется, тоже. "Барышни" спокойно занимались главной своей работой, однако с обязанностью выполнять иногда услуги для главной конторы страны: могли использоваться для компромата семейных "западников" с целью последующей вербовки, случалось что-то и посерьезней, о чем, впрочем, не в моей компетенции говорить.
- Теперь она снимает однокомнатную квартиру и занимается, судя по всему, тем же самым. А дальше, Дмитрий, всё элементарно: вопрос только в сумме, за которую она сдаст этого парня - одного из своих клиентов, всего лишь.
"Сумма… а кто будет платить, - завертелось у меня в голове, - не мать же преступника? Про что тогда речь?"
Но прозвучало не менее странное:
- Думаю, за пятьдесят тысяч баксов она сломается сразу. Возможно, что и за меньшие деньги, но я бы не стал экономить.
Слово "экономить" совсем расстроило, и даже мелькнула мысль об умственном во мне непорядке.
А мой добрый хозяин продолжал в том же духе:
- Шестьсот тысяч компаньону вернем за вычетом десяти процентов - ниже сейчас не бывает, кто-то и пятнадцать бы вычел. - И ожидая в моем лице подтверждения, добавил: - А с мамашей за минусом тех шестисот тысяч на фифти-фифти, брыкаться особо не будет. …Вы, что, сомневаетесь, Дмитрий?
Я изобразил небольшое раздумье, чтобы мысль дошла до конца…
И не вполне еще уверенный, что вся дошла, покивал головой.
- Теперь, что касается вашей доли…
Тут я уже въехал вполне.
И вспомнив сразу скандал от отца и брата и свое им честное слово - "впредь никогда ничего", замолотил что-то про "дальше меня нет", "главное - отказ вдовы от ее претензий", однако закончил все-таки про обещание "своим" - никаких левых денег.
Как ни странно, именно этот аргумент подействовал, и Аркадий перестал смотреть на меня с удивлением.
Через два дня Моков сообщил, что расследование наше прекращено по заявлению, бывшей уже, потерпевшей.
А еще через неделю отмечали дома у нас по-старому Новый год.
Брат уже пришел вместе с женой, ждали нескольких еще гостей. Но открыв на звонок дверь, я увидел двух молодых людей, которые, назвавшись курьерами, вручили мне с какими-то бумагами пакет, где-то я расписался и услышал: "ключи в пакете".
- Какие ключи?
- У подъезда, вы посмотрите.
Оба заспешили вниз по лестнице.
Брат, стоявший за спиной, забрал из моих рук пакет и пошел в комнату, вытаскивая содержимое.
По работе мне ничего такого присылать не могли.
Я двинулся следом.
- Что там?
Брат вдруг присвистнул, еще посмотрел… и показал на балкон:
- Пошли, поглядим. Это документы на твою машину.
- Какую машину?
…
Внизу, у тротуара, стоял шикарный темно-синий Вольво.
Я бросился в объяснения.
И через несколько минут брат с отцом пришли в веселое настроение.
- Как же ты, сын, на такой дорогой тачке на работу ездить будешь?
- Понимаешь, Димка, что начальство подумает?
- Что крупную взятку взял.
- Не это главное, главное - с ними не поделился.
- Как же быть, продавать мне ее?
Брат, подумав, с тяжким вздохом, махнул рукой:
- Ладно уж, выручу. Возьму себе, а ты на мою пятерку сядешь. - И сердечно глядя добавил: - Не благодари, не чужие ведь.
* * *
Эх, позабыл совсем.
Нет, не удалось по крови обнаружить метиловый спирт.
Но сказали, лейкоцитная формула отчетливо деформирована - зараза какая-то точно была.