Мукомель сделал несколько распоряжений стражнику. Тот отдал честь и бегом поспешил к выходу. Нотариус попросил Матильду вернуться в пансион, чтобы там дожидаться от них известий. "И, пожалуйста, не потеряйте Харизму!" Затем инспектор, Мартиниус и Мельхиор торопливо покинули кладбище, заняли свои места в полицейском фургоне и Мукомель крикнул кучеру, чтобы тот гнал к воротам. Стражник, привстав на козлах, дико гикнул на коней, щелкнул кнутом. Черный фургон со всех сторон украшенный эмблемой гвинбургской полиции помчался, грохоча, по узким улочкам города. Прохожие в страхе прижимались к заборам и стенам домов.
У ворот по приказу инспектора кучер придержал коней. Мукомель, выглянув в открытое окно, крикнул подбежавшему начальнику караула:
– Эй, Лоренс! Кто за последний час проехал в сторону Кругогведских гор?
Усатый старший стражник озадаченно почесал затылок.
– Даже не знаю, что сказать, месьер инспектор. Люди весь день ездят взад и вперед.
– Подумайте, уважаемый. Может быть, кто-то особо привлек ваше внимание? – пропищал Мартиниус, тоже высунув острый нос в окошко.
Стражник подумал.
– Ну, разве что та карета, которая этак с полчаса назад пролетела мимо нас так, словно за ней гнались все демоны Темной Долины.
Мукомель сразу насторожился.
– Что за карета?
– Большой красивый экипаж, весь в позолоченных завитушках, с гербами нашего барона на дверцах. Видно было, что очень торопится. Он промчался через ворота и свернул на запад к злой Астрелии. Я заметил.
– А ты заметил, кто управлял каретой?
– Какой-то человек. Я не обратил внимания.
Инспектор разочарованно посмотрел на стражника. Он хотел еще что-то сказать, но передумал. Повинуясь знаку Мукомеля, кучер резко щелкнул кнутом и кони повлекли фургон к воротам.
– Сами видите, месьер Мартиниус, с какими болванами приходится работать! – пожаловался инспектор нотариусу. Тот только кивнул. Потом заметил:
– Я думаю, что это был Александр в карете покойного месьера Лохматуса. Он опережает нас на полчаса. Видимо, тоже стремится туда же, куда и мы. Интересное совпадение.
– Нам непременно нужно догнать негодяя! Наверно в карете и его дочь с вашей племянницей! – сердито произнес Мукомель.
Мартиниус ничего не ответил. Он сидел глубоко задумавшись. Инспектор тоже замолчал, рассеянно пощипывая свои усики. Мельхиор устало смотрел в окно на мелькающие сосны. Перед его внутренним взором вставало то бледное лицо Мелодии, то капризная мордочка Барабары, то, почему-то, желтая от загара физиономия отца Доминика.
Фургон, гремя и качаясь на поворотах, вылетел на поляну, где по-прежнему в одиночестве торчала железная статуя злой ведьмы. Кучер остановил фургон, чтобы его пассажиры смогли бросить в Астрелию камень. Мукомель, кряхтя, выбрался из фургона, подобрал небольшой голыш и метко кинул его прямо в грязное лицо старухи. Звук удара спугнул ворон, сидевших на голове статуи. Они взлетели в воздух и принялись на свой птичий манер ругать озорников. Мартиниус последовал примеру инспектора. За патроном нехотя бросил камешек и Мельхиор. Зато кучер, сделав охраняющий знак рукой, швырнул полкирпича. Традиция была соблюдена, можно было продолжать погоню.
Едва фургон тронулся дальше, как знакомый серый ослик преградил ему дорогу. Это был Упрямец на котором нелепо восседал сам Альфонс Ромуальд Бартоломей Гильбоа, ротмистр Третьего королевского линейного Флорианского гусарского полка. Хотя голова ротмистра была туго забинтована, усы маленького гусара воинственно дыбились, а руки крепко сжимали поводья.
– Приветствую вас друзья! – крикнул Гильбоа, похлопывая ослика по шее. – Я с вами, семьдесят тысяч демонов и кулаки Деуса!
– Как вы здесь оказались, дорогой ротмистр? – удивился нотариус.
– Когда я очнулся в лазарете, первой моей мыслью была: спасти прекрасную деву! Не обращая внимания на уговоры врачей, я вернулся в "Беличье дупло". Заплаканная сестра сообщила мне о том, что Барабара пропала, а вы с инспектором отправились в Вилемов Двор. Я взял у Матильды Упрямца и как вихрь поскакал за вами!
Ослик с безмерным удивлением на глупой морде взглянул на лихого гусара.
– Но что случилось в доме колдуна? Кто вас ранил? – поинтересовался Мукомель.
Гильбоа немного смутился.
– Все произошло внезапно. Должен признаться, месьеры, что я совершенно не ожидал нападения. В тот момент я как раз признавался моей прекрасной деве в чувствах. Вдруг в коридоре, где расположились стражники, раздался леденящий душу вопль. Потом страшный шум и топот. Когда я выглянул в коридор, там никого не было, а перед собой я увидел громадную желтую змею. Выхватив саблю, я вступил в бой с чудовищем. Последнее, что я помню, это мой точный удар по шее кобры. Ее голова отлетела в сторону и все. Свет у меня в глазах потух. Очнулся я на койке в лазарете с перевязанной головой.
– Кто же это вас так? – с сочувствием покачал головой Мартиниус.
Ротмистр пожал плечами.
– Я его не видел. Каким-то образом негодяй подкрался сзади. В честном бою он бы меня не одолел, клянусь своей саблей!
– Вы думаете, дорогой ротмистр, что на вас напал Александр? – задал вопрос нотариус.
– А кто же еще? Это проклятый колдун пустил в ход свои штучки. Но ничего! Будьте уверены, я с ним еще встречусь! И тогда никакое знание демонологии и цирковых фокусов ему не поможет, восемьдесят тысяч демонов и кулаки Деуса!
Условившись дальше действовать сообща, сыщики покинули перекресток. Повинуясь стреле указателя, они направились в Вилемов Двор. Впереди громыхал полицейский фургон, а за ним, стараясь не отставать, семенил Упрямец. До селения еще оставалось пять гведских миль. Мельхиор обратил внимание на то, что на этот раз Гильбоа не поленился бросить в Астрелию камень.
В лесу было душно. Не чувствовалось ни малейшего ветерка. Временами начинал капать робкий летний дождик, но прекращался, не успев принести облегчения от летнего зноя. В воздухе пахло грозой. Два часа спустя дорога вывела спутников к холму с церковью. Вот и Вилемов Двор – совершенно пустынный в этот жаркий предзакатный час. Не задерживаясь, фургон проехал через селение и снова оказался под сенью Гвинского леса. Теперь проводник был не нужен. Вместо угрюмого Страшилы впереди на ослике ехал ротмистр, показывая дорогу полицейскому кучеру.
Так прошло еще два, казавшихся бесконечными, часа. Громоздкий фургон с трудом пробирался между тесно стоящих деревьев. Раскидистые ветви сосен и елей стучали по крыше, гибкие кусты упорно наворачивались на оси. Несколько раз казалось, что дальше фургон не пройдет и седокам придется продолжать свой путь пешком. Как бы то ни было, но, наконец, трудная дорога закончилась и перед сыщиками появилась тоскливая, заросшая осокой болотная гладь.
– Смотрите, месьеры! Чья это там карета? – вскричал Гильбоа, показывая на роскошный экипаж, прячущийся в стороне за деревьями.
Мукомель выскочил из фургона и в сопровождении своих спутников подбежал к карете Лохматуса. Она была пуста. Обе дверцы распахнуты, внутри никого. Четыре лошади лениво переступали с ноги на ногу, наспех привязанные вожжами к дереву. Их бока тяжело ходили и лоснились от пота.
– Сразу видно, что лошадей не жалели. Гнали их бедных во весь опор, – заметил полицейский кучер.
– Что это? – Мельхиор поднял с пола кареты какой-то предмет. В лучах заходящего солнца сверкнуло золото. Все окружили юношу, разглядывая украшение.
– Могу поставить золотой дубль против медного центума – это кольцо моей прекрасной девы! – воскликнул ротмистр. Действительно – это было ведьмино кольцо с мизинца Мелодии.
– Посмотрите там внимательно, мой юный помощник. Может быть, вы найдете еще что-нибудь? – пропищал Мартиниус.
– Больше ничего нет, доминус. Только под сиденье завалилась сушеная куриная лапка, – доложил юноша, поднимаясь с пола.
– Это же амулет от сглаза, который Барабаре подарила Амброзия! – в волнении произнес Мартиниус, бережно забирая находки у Мельхиора.
– Значит, девушка и ваша племянница, месьер нотариус, совсем недавно находились здесь, – заключил инспектор.
У кареты делать было больше нечего. Сыщики вернулись к гати.
– Будешь ждать нас у фургона! – строго приказал Мукомель кучеру. Тот боязливо посмотрел на мрачное болото.
– Так-то оно так, месьер инспектор, только что-то мне боязно одному тут оставаться. Может, я с вами пойду? Для охраны!
Мукомель покраснел от злости.
– Это еще что такое?! Ты стражник королевской полиции или барышня из женской школы Гведских сестер? Если я прикажу, ты эту топь должен переплыть с саблей в зубах! Внял, остолоп?
Кучер испуганно вздрогнул и вытянулся перед инспектором.
– Так точно, месьер инспектор!
Больше не обращая никакого внимания на струсившего стражника, Мукомель решительно подошел к гати и первым ступил на шаткий настил из трухлявых бревен, уходящий к полосе деревьев на той стороне бездонной топи Семи Сестер.
Глава двадцать девятая.
Тайна Дубового холма
Путь вдоль кромки трясины оказался очень трудным. Если в сторону брошенного селения вела хоть какая-то тропка, то к Дубовому холму никакой дороги не было. Берег болота густо зарос кустами, высокой жгучей крапивой, огромными столетними соснами. Между деревьев всюду висела паутина, похожая на огромные мишени. Под ногами чавкала сырая земля. В воздухе стоял слабый неприятный запах.
– Что это за вонь? – спросил ротмистр, брезгливо сморщившись.
Мартиниус хихикнул.
– Наша очаровательная попутчица мадемуазель Мелодия, наверное, назвала бы этот аромат признаком деятельности высших сил.
– А вы как назовете эту вонь, месьер нотариус?
– Болотный газ. Или по научному метан. Гниющие в болоте растения выделяют бесцветный газ с неприятным запахом.
– Коровы его тоже выделяют, – пропыхтел Мельхиор, перелезая через ствол упавшей ели.
– Вы совершенно правы, мой юный начитанный помощник.
Через несколько сотен шагов сыщики оказались у подножия большого холма. Благодаря какой-то прихоти природы здесь, среди бескрайнего океана сосен и елей, росли дубы. Меж их толстых корней там и сям из земли выпирали острые зубья гранитных скал. Мужчины стали осторожно подниматься к вершине. Быстро темнело. Со склона холма было видно, как в стороне начинается гроза. Там в темно-синем вечернем небе вспыхивали и гасли ослепительные зигзаги молний. Оттуда время от времени доносились громовые раскаты.
– Кажется, дождь начинается, – проговорил инспектор, глядя на клубящиеся тучи.
– Значит, нам нужно спешить! – отозвался Гильбоа. – Скоро в лесу совсем стемнеет и мы никого не найдем!
Все ускорили шаг. Вдруг из-за ближайших дубов до них донесся какой-то непонятный звук. Сыщики замерли, потом, затаив дыхание, подкрались ближе к тому месту. Выглянув из-за дерева, они увидели необычную картину.
Какой-то человек, натужно ухая, яростно тюкал кайлом по граниту, высекая искры из твердого камня. Рядом с ним на траве лежала пара уже отколотых больших обломков. Человек усердно расширял неприметный узкий проход в скале, темневший в чахлых зарослях орешника. Над входом в расселину возвышался, лишенный веток, обломок исполинского дубового ствола. Верхушка у дерева тоже отсутствовала. Видимо когда-то давным-давно в нее попала молния. Однако не этот странный лесной землекоп привлек внимание сыщиков. Около скалы, возле которой он возился, прямо на земле сидела Мелодия. Рядом с девушкой на расстеленном плаще крепко спала Барабара.
Мартиниус не успел удержать горячего гусара, который, узнав свою прекрасную деву, с громкими проклятьями выскочил из укрытия.
– Вот ты и попался проклятый колдун, девяносто тысяч демонов, кулаки Деуса и моя сабля тебе в зад!
Человек с кайлом испуганно обернулся и все узнали отца Доминика. Увидев приближающегося к нему разъяренного ротмистра с саблей в руках, он бросил свой инструмент. К удивлению сыщиков, отец Доминик проворно достал из орешника длинное двуствольное ружье самого опасного вида и прицелился в Гильбоа. Мелодия отчаянно крикнула:
– Альфонс, берегись! Отец, не смей!
Ротмистр благоразумно остановился, не дойдя до отца Доминика, вернее Александра Зудика, всего несколько шагов. Остальные тоже покинули свое укрытие за дубом и столпились ниже по склону. Мукомель властно приказал:
– Сдавайтесь месьер Александр! Именем короля вы арестованы по обвинению в убийстве месьера Жасмина Лохматуса и отца Кароля!
В ответ тот лишь расхохотался, как сумасшедший.
– Кто вы такой, чтобы мне приказывать, месьер полицейская ищейка? Я один из шести волшебников кровавого Братства Желтой Звезды! Да если я пожелаю, я превращу вас в таракана!
– В этом нет никакой необходимости, месьер Александр, – вежливо произнес нотариус, вступая в разговор. – Если вы не против, я хотел бы забрать свою племянницу Барабару. Вон она спит возле вашей дочери.
– Я отдам вам девчонку только в обмен на шкатулку отца Фабиана! Шкатулка за ее никчемную жизнь!
И Александр опять расхохотался. Сейчас это уже не был сдержанный отец Доминик. Перед сыщиками стоял опасный сумасшедший, способный в любой момент спустить курок.
– А как же Мелодия? – крикнул Гильбоа. – Я отсюда никуда не уйду без своей прекрасной девы!
– Она моя дочь и останется со мной! Я приготовил для нее лучшую долю, чем быть возлюбленной тупого солдафона! Какого-то жалкого ротмистра! Даже не полковника! Скоро все богатства мира будут лежать у ее ног. Богатства и власть!
– Не слушайте его, Альфонс! – заплакала Мелодия. – Отец не понимает, что делает!
Девушка поднялась с земли и теперь стало видно, что ее нога за щиколотку привязана веревкой к соседнему дереву.
– Вы говорите о кладе пастуха Вилема? – спросил Мартиниус колдуна.
– Да. Это сокровище принадлежит мне!
– Откуда вы узнали о кладе?
– Это Лохматус мне рассказал. Мать Лохматуса – любовница последнего барона Арнольди, умирая, призналась сыну, что в шкатулке, которая хранится в нашей семье, спрятан ключ к несметным сокровищам. Этот разбойник явился ко мне и предложил кучу золота за шкатулку. Якобы он собирает старинные вещи. Тоже мне коллекционер! Сначала я просто хотел послать его к демонам, но потом передумал и послал его к своему брату, отцу Каролю – считал, что шкатулка у него. Оказалось, она в Квакенбурге у нашего старшего братца. Лохматус опять пришел ко мне и тогда уже все начистоту рассказал. Так, мол, и так, в шкатулке спрятано указание на клад. Если я раздобуду ее для него, он выложит сто двойных флорианов. Я согласился. Почему бы и нет?
– Но ведь отец Кароль не стал разговаривать с месьером Лохматусом?
Александр захихикал. Как будто заскулила ушибленная камнем собака.
– Ну, да. Поэтому пришлось напугать старого чудака Ириской. Кароль всегда боялся проклятия Астрелии. Я его и уговорил написать Эдуарду в Квакенбург, чтобы он прислал шкатулку. А для надежности послал с письмом дочь.
– Зачем же Лохматус сам поехал в Квакенбург? – задал вопрос инспектор. Александр нехотя признался:
– Он мне не доверял. Подозревал в обмане.
– У него были основания?
Колдун возмутился:
– Какие еще основания?! Просто этот бастард вообще подозревал всех и вся! Судил людей по себе!
– Но вы же его убили?
– Его настигло древнее проклятие! Темный Человек пришел за ним!
Мукомель не смог промолчать.
– Мы знаем, что это вы закололи месьера Лохматуса! И отравили собственного брата!
Мелодия закрыла лицо руками и простонала:
– Отец, ты же мне обещал… Что же ты натворил…
Александр лишь мелком глянул на дочь.
– Перестань Мела! Какое значение имеет жизнь какого-то жалкого бастарда? Он узнал от своих соглядатаев, что у меня в руках находится саквояж нотариуса и вообразил себе, что шкатулка теперь моя. Лохматус потребовал встречи. Угрожал. Мне ничего другого не оставалось, как самому исполнить проклятие.
– Как же вы это сделали? – спросил Мартиниус.
– Очень просто. Я назначил встречу в кабинете брата. Сунул Лохматусу под нос шкатулку. Пока глупый бастард ее восторженно разглядывал, я ударил его сзади в основание черепа иглой смерти – оружием колдунов Братства Желтой Звезды. Он умер, не успев ничего почувствовать. Затем я свечой нагрел клеймо и пометил болвана.
– Для чего вы выжгли месьеру Лохматусу на лбу слово "виновен"?
– Для того, чтобы всем было ясно, что это не простое убийство, а акт правосудия! Бастард был приговорен мной к смерти и казнен!
– Какую же шкатулку вы показали Лохматусу? – удивился Мукомель.
– Конечно, совершенно другую, но ведь этот тупоумный полубарон все равно не знал, как выглядит настоящая шкатулка отца Фабиана.
– Откуда же вообще взялась эта проклятая шкатулка? – проворчал инспектор.
Александр насмешливо посмотрел на Мукомеля.
– Должен признать, месьер инспектор, что вы проявляете необычный для полицейского интерес к истории родного края. Да будет вам известно, это отец Фабиан придумал, как в шкатулке спрятать путь к богатству. У него получилась этакая запутанная головоломка. Каждый предмет в шкатулке что-то значит. Но попробуй-ка отгадай! Лохматус узнал от матери, что когда отец Фабиан уже лежал на смертном одре, к нему явились помощник епископа Гуг, барон Арнольди и бургомистр Крен. Они потребовали, чтобы умирающий священник сказал им, где спрятан клад, ради которого они погубили столько невинных жизней. Но отец Фабиан не мог ничего рассказать. Он успел прохрипеть только одно слово: "шкатулка!" Затем лишился сознания и через несколько минут навсегда отправился в Темную Долину. Видимо наши предки оказались не столь сообразительными, как рассчитывал отец Фабиан. Они не смогли разгадать тайну шкатулки и Гуг Зудик забрал ее себе. Так она и переходила от одного его потомка к другому, пока Лохматус, наконец, не узнал от матери, какая тайна спрятана в шкатулке и не решил найти сокровище.
– И вызвал этим цепь новых преступлений, – заметил нотариус.
Александр опять расхохотался. Его лающий смех жутким эхом отозвался среди мрачных дубов. Уже стало совсем темно. Гроза вдали разыгралась не на шутку, приблизилась к холму и теперь молнии озаряли сумрачный лес призрачным светом.
Мельхиор заметил, что пока Мартиниус заговаривал безумному колдуну зубы, Гильбоа уже приблизился к ружью на расстояние вытянутой руки. К несчастью Александр тоже это заметил. Он отступил на несколько шагов к расселине. Затем произнес, сопровождая свои слова злобными гримасами.
– Еще только один шаг, уважаемый и я разряжу оба ствола прямо вам в живот. Стойте на месте.