– А зачем вы убили брата? – постарался отвлечь колдуна от ротмистра нотариус. Александр скорчил печальное лицо.
– Мне жаль Кароля, но он сам виноват. Этот трус никогда бы не отдал мне шкатулку. Слишком трясся за свою ничтожную жизнь! Он надеялся, глупец, что шкатулка защитит его от Темного Человека. Кароль не догадывался, что это я Темный Человек! В моей власти оставить ему жизнь или забрать ее!
Александр снова отвратительно захихикал. Мелодия уже громко рыдала, стоя у дерева, к которому была привязана. Гусар беспомощно топтался на месте. Остальные были слишком далеко, чтобы предпринять что-либо. Одна Барабара беспечно спала.
– Я провел страшный аксамитский ритуал заклятия смерти, – продолжал хвастаться колдун. – Это такое заклятие, ого! Мало не покажется!
– И отравили уголки страниц гвинбургской хроники, – строго заметил Мукомель.
– Ну, пусть будет так, – согласился Александр. – Между нами говоря, мне всегда была противна привычка Кароля слюнявить пальцы, перелистывая книги.
Мельхиор мысленно с ним согласился: "Действительно, некрасиво!"
– О, какое наслаждение, знать, что ты повелеваешь не только стихиями, но и людишками! – во все горло заорал несчастный безумец, задрав лицо к темному небу.
– Как же вы узнали, где спрятан клад? – с сочувствием глядя на Александра, спросил Мартиниус. Тот снова начал кривляться.
– Утром я отправил Мелу к "Беличьему дуплу", чтобы она дождалась, когда вы все уйдете и выманила на улицу вашу жирную хозяйку.
– Матильда вовсе не жирная, уважаемый! – обиделся за сестру Гильбоа. – Просто женщина приятной полноты!
– Ну, все равно она не в моем вкусе, демоны ее забери! – буркнул колдун. – Я решил украсть девчонку и обменять ее на шкатулку. Мела сказала мне, что ваша племянница, месьер Мартиниус, каждый день гуляет за домом. Сегодня я, одевшись уличным продавцом конфет, незаметно поехал за дочерью в карете Лохматуса. Когда Мела вызвала хозяйку пансиона на крыльцо, я угостил девчонку конфетой которую сам заранее приготовил. Конфету со специальной начинкой для вредных непослушных детей! Потом спрятал спящую девчонку в карете и вернулся домой. Я сразу почувствовал засаду. Там у меня есть метки на такой случай. Я тихо зашел в дом через потайной ход и выпустил Ириску из ее логова. Змеюка сразу поползла наверх к своей хозяйке. При виде кобры ваши полицейские болваны, месьер неуважаемый мною инспектор, чуть не сошли с ума от страха. К прискорбию, возле Мелы оказался ваш безмозглый герой – этот карликовый гусар. Он, как ненормальный, схватился с Ириской. Пришлось Меле ударить его подсвечником, чтобы он успокоился.
– Что?!
Ошеломленный ротмистр повернулся к Мелодии.
– Так это вы ударили меня, моя прекрасная дева?
Александр самодовольно улыбнулся.
– Она-она! Даже не сомневайтесь! Сразу видно – моя кровь! Тиха, скромна, незаметна, но так же опасна как ее кобра!
Мелодия умоляюще протянула руки к Гильбоа.
– Простите меня Альфонс! Ирис была моей единственной подругой! Я лишь хотела спасти ей жизнь!
Гусар насупился и потрогал бинт на голове.
– А как вы превратились в отца Доминика и оказались на соборном кладбище? – спросил нотариус.
– Это Мела мне сказала, что вы отправились в собор. Я силой заставил ее идти со мной, хотя она порывалась остаться с ротмистром.
Услышав эти слова, Гильбоа посветлел лицом и с нежностью посмотрел на Мелодию.
– Дома я переоделся священником, – продолжал свой рассказ Александр. – В карете связал Мелу, чтобы она не передумала ехать со мной. В соборе я нашел глупого толстяка Филеаса, которому представился как новый соборный священник отец Доминик. Этот дурачина меня не узнал в новом наряде, хотя прежде видел не раз, когда я приходил к Каролю. Филеас проводил меня на кладбище и представил вам. Так я вызвал у вас к себе доверие. Узнав, что сокровище спрятано на Дубовом холме, я незаметно покинул кладбище и во весь опор погнал лошадей сюда. Оставив карету у гати, дальше пришлось тащить упирающуюся Мелодию за веревку, а она несла спящую девчонку. Так мы добрались до холма.
– Я без своей прекрасной девы отсюда не уйду! – решительно прервал колдуна ротмистр, поднимая саблю над головой.
Александр с сомнением хмыкнул, тщательно прицелился в гусара, но нажать на курок ему помешала голова странных, нечеловеческих очертаний высунувшаяся из-за ближайшего дуба. Это был череп, ярко мерцающий в вечернем сумраке странным нездешним светом. Чудовище клацнуло челюстями, визгливо откашлялось и произнесло вредным старушечьим голоском:
– А что это вы тут делаете?
Глава тридцатая.
Могила колдуна
На секунду все оцепенели. Потом раздался вопль ужаса. Это кричал Александр. Прогремел гулкий выстрел. Из ружейного ствола вылетел ослепительный сноп пламени. Мелодия ахнула, закрыв лицо руками. Гильбоа побелел как снег. Но оказалось, что зря. Заряд свинца был направлен не в него. Это череп монстра разлетелся на несколько светящихся осколков. Колдун с проклятием швырнул ружье на землю и исчез в расселине.
В следующее мгновение все бросились к входу в пещеру. Только ротмистр остался стоять на ватных ногах, ощупывая себя. Он еще не верил, что остался жив. Мукомель первым достиг расселины. Он попытался протиснуть в нее свое тучное тело. Напрасно. Вход был слишком узок. Тогда инспектор схватил валявшееся на земле ружье и направил его в темноту пещеры.
– Остановитесь! – пискнул Мартиниус. Но он опоздал. Мукомель уже спустил курок. Ружье во второй раз оглушительно выстрелило. Мельхиору показалось, что поспешный выстрел инспектора разбудил спящего в пещере дракона. И этот дракон очень рассердился. Земля под ногами задрожала. Раздался грозный гул. Сверху посыпались листья, желуди, ветки. По склону холма вниз покатились камни. Расселина с ревом извергла поток пламени. Мукомель был отброшен огнем от входа в пещеру на несколько шагов и упал на спину, так и не выпустив из рук бесполезного теперь ружья. Взрыв швырнул Гильбоа к его прекрасной деве. Он упал у ее ног и случайно саблей рассек веревку, лишавшую Мелодию свободы. Девушка опустилась на колени возле храброго гусара. Он протянул к ней руки. Мелодия обняла его и они замерли, покинув на время Дубовый холм. Влюбленные удалились туда, где нет места третьему лишнему. Нотариус и его помощник успели броситься на землю, поэтому не пострадали. Барабара беспокойно шевельнулась во сне, почмокала губами, но не проснулась.
– Что это было, доминус? – прошептал Мельхиор, когда холм перестал содрогаться, а гул затих.
– Я думаю, неосторожный выстрел месьера инспектора взорвал болотный газ. Видимо его много накопилось в пещере. Болото же совсем рядом.
Они поднялись, подошли к Мукомелю, который, кряхтя и охая, тоже встал на ноги. Инспектора было не узнать: аккуратный мундир превратился в обгоревшие лохмотья, от маленьких усиков под носом осталось только грязное пятно, брови тоже исчезли.
Из-за дерева, корни которого усеяли куски страшного черепа, появилось знакомое остренькое личико. Маленькая старушонка оглядела присутствующих и сердито сказала:
– Воистину, раньше люди были благороднее, добрее. Рассудительные, приличные селяне. В бабушек никто из мушкетов не палил. А теперь никакого уважения к старости. Где я теперь новый лошадиный череп достану? К этому-то я привыкла. Вчера даже фосфором натерла, чтобы он в темноте светился.
– Как вы тут оказались, уважаемая Амброзия? – спросил ее нотариус.
– Грибы собирала, светлячков для настольной лампы. Вот и услышала, как вы тут на весь лес шум подняли.
– А лошадиный череп зачем с собой взяли?
Амброзия укоризненно посмотрела на Мартиниуса.
– Что же тут непонятного, уважаемый? А вдруг какой лихой человек налетит? Зверушек-то я не боюсь. Люди гораздо хуже.
Старушонка пригляделась к обнимающейся под деревом паре и вскрикнула:
– Да это никак ваш кавалер с саблей?! И дочка Лекса Зудика с ним? Чем это они там занимаются?
– Вы спасли ротмистру жизнь, уважаемая Амброзия, – заметил нотариус. – Если бы не лошадиный череп, лежал бы он сейчас с пулей в сердце. Да и нам пришлось бы туго.
Мукомель подошел к расселине. Взрыв метана вызвал обвал внутри Дубового холма и наглухо завалил узкий вход гранитными валунами. Неизвестно было, на сколько шагов в глубину тянется завал. Теперь в пещеру не смог бы пробраться даже крот. Инспектор уныло потрогал камни, за которыми осталось сокровище.
– А если нам попробовать освободить проход? – предложил он Мартиниусу без всякой уверенности.
– Ну, что вы, месьер инспектор. Тут нужно несколько десятков здоровых молодцов. Да и то я не уверен, что что-нибудь получится.
– Как представлю себе, что там внизу праздно лежат несметные богатства… Проклятый колдун! – пробурчал Мукомель. Его толстое лицо исказилось злобой, лоб покрылся потом.
Пока инспектора мучила жадность, нотариус подошел к племяннице все так же крепко спящей на плаще Мелодии. Посмотрев на девочку, Мартиниус беспомощно повернулся к старой ведьме.
– Александр усыпил Барабару каким-то зельем. Я не знаю, когда она, наконец, проснется и проснется ли вообще. Может быть, вы мне поможете, уважаемая Амброзия?
Старушонка приблизилась, легко ступая по траве. Присела над Барабарой. Не мигая уставилась девочке в лицо. Потом взяла ее безвольную ручку в свои ладони, нежно сжала и начала что-то напевно бормотать, качаясь из стороны в сторону. Несколько минут спустя, Барабара вздрогнула, глубоко вздохнула, затем открыла глаза. Девочка обвела непонимающим взглядом склон холма, темный лес, знакомые лица нотариуса, Амброзии и Мельхиора. Недоуменно спросила:
– Дядя Бенедикт, где это мы?
– Все хорошо родная, – растроганно пропищал Мартиниус. – Ты просто долго спала.
Барабара зевнула, потерла глаза ладошками.
– Как я оказалась в лесу? Ничего не помню.
Она наморщила лоб.
– Помню, как я играла с Харизмой в заднем дворике пансиона. Какой-то человек поманил меня из-за забора. Я оставила куклу и подошла. Он спросил меня, есть ли кто-нибудь в "Беличьем дупле". Человек назвался продавцом сладостей. Он хотел предложить нам свои конфеты. Я ответила, что в пансионе кроме Матильды никого нет. Тогда продавец засмеялся, сказал, что я хорошая девочка и угостил меня конфетой. Я вернулась к Харизме, развернула конфету, положила ее в рот. И больше ничего не помню.
– Ты устала и заснула, – сказал нотариус. – Мы взяли тебя с собой на прогулку в Гвинский лес. Встретили здесь уважаемую Амброзию. Теперь нам пора обратно в "Беличье дупло".
– Может, зайдете в мою хибарку? – предложила старушонка, ласково гладя Барабару по голове. – Поужинаете. Я как раз рыбки нажарила.
Девочка умоляюще посмотрела на дядю. Мартиниус отрицательно покачал головой.
– Благодарю вас за все, что вы для нас сделали, уважаемая Амброзия, но нет. Нам нужно возвращаться в Гвинбург. И так уже довольно поздно, а мы еще должны через болото перебраться.
Амброзия с сожалением пожала плечами. Потом поцеловала на прощанье Барабару и бесшумно растаяла в сумраке леса. К нотариусу подошел Гильбоа, ведя за руку смущенную Мелодию. Ротмистр молодецки подкрутил усы и решительно произнес:
– Друзья! Позвольте вам представить мою невесту. Я уговорил Мелодию сегодня переночевать в "Беличьем дупле", а завтра утром мы вместе уедем в Вилемусбург.
– Поздравляю вас, дорогой месьер Гильбоа, – радостно запищал Мартиниус. – Поздравляю вас, мадемуазель. Рад за вас, мои дорогие. Правильное решение!
Он вынул из кармана золотое кольцо, подобранное на полу кареты и протянул его Мелодии.
– Это, кажется, ваше кольцо, уважаемая?
Девушка отстранилась от нотариуса и прижалась к ротмистру.
– Мне оно больше не нужно. Я специально бросила его в карете, так же как и куриную лапку, которая была у Барбары в кармане. Надеялась, что кто-нибудь их найдет и поймет, что с нами случилось.
Мелодия посмотрела на гусара своими бездонными черными глазами. Потом с мягкой улыбкой тихо добавила:
– Отец с самого детства мне внушал, что меня нельзя любить. Я ведь ведьма! Я приношу людям только зло. Он много раз говорил, что мой настоящий суженый прилетит ко мне как летучая мышь. Его слова сбылись. Сегодня Альфонс прилетел прямо мне под ноги.
"Прилетел как летучая мышь? Скорее шлепнулся как мешок с тряпьем", – злорадно подумал Мельхиор, но он был добрым юношей с отходчивым сердцем, поэтому, секунду поколебавшись, все же искренне пожал счастливому гусару руку.
– А вы не думали, дорогой друг, поступить на военную службу? – неожиданно спросил Мельхиора ротмистр. – Приезжайте к нам в Вилемусбург и вступайте в наш славный полк. Из вас получился бы отличный гусар, клянусь своей саблей! Пара дуэлей до первой крови с товарищами по полку для завоевания авторитета, да одна хорошая полевая кампания и вы, юноша, станете настоящим воином!
Мельхиор с затаенной гордостью ответил:
– Между прочим, месьер Гильбоа, мой дед Мельхиор Теофил Лукас при короле Себастьяне Втором дослужился до генеральского чина, командовал бригадой легкой кавалерии и геройски пал в битве при Портобелло. А мой отец Ян Мельхиор Лукас служил в Седьмом уланском полку и вышел в отставку в чине ротмистра.
– Ну, конечно, я так и знал! Седьмой Гведианапольский уланский! Вторая кавалерийская дивизия! Стоянка в Аксамите! Я ведь сразу почувствовал в вас, мой друг, военную косточку! – вскричал Гильбоа, обнимая юношу.
Стало совсем темно. Гроза приблизилась к Дубовому холму и первые капли дождя упали на траву. Пора было трогаться в обратный путь. Нотариус с трудом уговорил Мукомеля оставить расселину ставшую могилой Александра хотя бы до утра. Инспектор всю дорогу до гати оглядывался назад и пару раз даже упал, споткнувшись в темноте о сосновые корни. Мельхиор слышал, как Мукомель упрямо бормотал себе под нос: "Гведикус свидетель, я все равно достану эти сокровища, не будь я Леопольд Мукомель!"
За гатью компания разделилась. Раздосадованный Мукомель уехал в своем фургоне, взяв с остальных слово, явиться завтра утром в полицейское управление Гвинбурга для дачи показаний. Гильбоа уселся на козлы роскошной кареты с баронскими гербами на дверцах, все удобно устроились на мягких сиденьях и карета, не спеша, покатила к городу, мягко покачиваясь на рессорах. Привязанный Упрямец тащился сзади, время от времени издавая громкий недовольный рев.
Эпилог
Квакенбург. Середина зимы
Прошло полгода. Однажды погожим морозным утром Мельхиор вышел на крыльцо дома номер пятьдесят пять на Зеленой улице в Квакенбурге. Кроме всего прочего его обязанностью была ежедневная проверка почты. На этот раз в красном ящике с эмблемой королевской почты лежал только один конверт. Мельхиор с трудом разобрал витиеватую надпись, изобилующую завитушками и росчерками: "Месьеру Бенедикту Мартиниусу от мадам Матильды Гильбоа, хозяйки пансиона "Беличье дупло", что на улице Крокусов в Гвинбурге".
Взяв письмо, юноша поднялся на второй этаж, постучал в дверь кабинета нотариуса и, дождавшись писклявого "Входите!", открыл дверь. Увидев Мельхиора, Мартиниус, вздохнув, отложил в сторону "Гведский родословник".
– Что там у вас, Мельхиор?
– Почта, доминус. Письмо из Гвинбурга.
– От кого же?
– От хозяйки пансиона, в котором мы останавливались летом.
Нотариус оживился.
– Ах, это уважаемая Матильда прислала мне письмо? Так-так! Сейчас посмотрим.
Мартиниус ловко распечатал конверт и поднес густо исписанный лист бумаги к глазам. Бегло пробежав первые строчки, он кивнул помощнику на кресло возле стола.
– Садитесь, Мельхиор. Я прочитаю вслух.
Нотариус откашлялся и начал читать, стараясь, чтобы его высокий голосок звучал как можно солиднее:
"Здравствуйте, уважаемый месьер Мартиниус, пусть Гведикус дарует вам много лет жизни! Я пишу это письмо по просьбе своего братца, известного вам ротмистра Третьего полка гведских гусаров Альфонса Ромуальда Бартоломея Гильбоа. Сам Альфонс вам не может написать, так как он с полком на учениях в Черном лесу. Скачет на своем любимом Ганнибале и машет саблей. Однако братец передает вам привет и сообщает, что весной у них с Мелодией родится наследник. Как говорит Альфонс: "Мой маленький гусарик". Не знаю, что он будет делать, если родится девочка.
Должна признать, что Мелодия оказалась строгой женой. Она моментально отучила моего братца злоупотреблять алкоголем, а курить он еще летом сам перестал. Даже трубку выбросил. Странно это как-то. Такой был заядлый курильщик! Да, вспомнила еще смешной случай. Как-то Альфонс мне жаловался в письме, что у него вскочил большой типун на языке. Пришлось ему молчать целую неделю. А при его общительном характере это было трудно. И что бы Мелодия не делала, ничего не помогало, но через неделю, хвала Ксантии-целительнице, типун сам собой прошел.
Наверное, вы не забыли инспектора Мукомеля? Видный такой мужчина с усиками. По городу ходили слухи, что его понизили в должности за то, что он так и не нашел того негодяя, который убил нашего соборного священника. Даже убийцу страшного месьера Лохматуса он не смог найти. Это, конечно, не делает инспектору чести. Месьер Мукомель обиделся на весь свет и подал в отставку. Зато вскоре открыл сыскное агентство под названием "Леопольд Мукомель. Поиски кладов, украденных вещей и пропавших домашних животных". Я сама видела его вывеску на улице Кактусов. Бывший инспектор нанял рабочих и они два месяца разбирали какую-то засыпанную камнями пещеру на Дубовом холме в Гвинском лесу. Но работы остановили, потому, что дальше рыть было опасно и рабочие отказались спускаться под землю. Тогда месьер Мукомель всех разогнал, соорудил себе шалаш на Дубовом холме и живет теперь там – охраняет эту самую пещеру. Люди говорят, что в той пещере в незапамятные времена гномы спрятали клад. И что этот клад заговоренный. Вот инспектор и свихнулся. В общем, спаси нас Деус от золотой лихорадки!
Такие у нас новости, уважаемый месьер Мартиниус. В нашем тихом захолустье редко случается что-то выдающееся. Надеюсь, что не оторвала вас от важных дел. У вас-то в Квакенбурге скучать не приходится. Приезжайте к нам в Гвинбург отдохнуть от столичной суеты. Летом у нас хорошо, сами же видели. Для вас в "Беличьем дупле" всегда найдется уютное местечко. Поцелуйте за меня вашу племянницу. Очень бойкая девочка! Передайте привет своему помощнику. Приятный юноша только излишне скромный. Храни Гведикус вас и ваших близких! Матильда Гильбоа".
Мартиниус закончил чтение и положил письмо на стол. Весело улыбаясь, нотариус взглянул на Мельхиора. Тот сказал, стараясь, чтобы его голос звучал равнодушно:
– Если будете писать ответ, доминус, поблагодарите Матильду от моего имени. И передайте мадемуазель Мелодии мои поздравления.
– Обязательно, мой юный друг. Но, позвольте заметить, если бы вы проявили больше внимания к этой девушке, то на месте нашего отважного ротмистра сейчас могли бы быть вы.
Мельхиор порозовел от смущения, но промолчал. Мартиниусу стало жалко юношу и он милосердно сменил тему:
– Значит, отца Мелодии так и не нашли. Мукомель не смог разобрать завал. Вряд ли Александр самостоятельно выбрался наружу из-под камней. Несчастный безумец навсегда остался под землей.
– Если он сразу не погиб при взрыве метана, то его конец был ужасен, – заметил Мельхиор и зябко поежился.