Ко второму пришествию Ольги хозяин приоделся. На Саврасове появились брюки, клетчатая рубаха и коротенький полосатый галстук. Вместо сапог ноги украшали рыжие сандалии.
Но самое главное – портфельчик, из которого была извлечена мятая бумажка.
– Уважаю киношников! Все честно. Двадцать штук и пробочки блестят… Вот передаю документ. Черновик доверенности. Я его тогда смял и выбросил, а потом подобрал и расправил. Это потому, что я все с умом делаю… Вот здесь, милая, все написано: кому я доверил и что доверил. Вот он – Игорь Докторов, проживающий в восточном поселке. Это за рекой, за Угоркой.
В свое время Крутова научила себя важные документы читать по три раза. Каждый раз приходит какое-то новое понимание ситуации, и обращаешь внимание на принципиальные мелочи.
Так получилось и с этой доверенностью. Только с третьего прочтения Ольга сообразила, что бумага выдана на один год, а значит, уже месяц Докторов пользуется машиной незаконно. Значит, что любой мент может в любое время разобраться с этим бандитом… И если доверенность недействительна, то машина фактически находится в угоне.
– Господин Саврасов, не могли бы вы написать заявление, что вам не возвращают вашу машину? Вы доверили ее на год, а срок уже прошел.
– Заявление? Могу и заявление написать. Пока я еще в форме… Но это уже другое кино. Я готов написать, но за еще один ящик водки.
* * *
Еще месяц назад в Правдинске и слов-то таких не знали – "Гринпис", экология, трансгенная соя. И вдруг в самом центре города в старом купеческом особняке обосновалось отделение скандальной импортной фирмы, название которой переводится как "Зеленый мир". Именно так и было написано на дверях кирпичной двухэтажки: "Гринпис. Правдинский филиал".
Руководил этим безобразием шустрый парень по имени Витя Чалый. Он был человек не местный и впервые увидел городок на речке Угорке только месяц назад.
Его небольшая команда была тоже не из местных. Ну откуда в Правдинске взять специалистов по агрессивному пиару?
Тот, кто нанимал эту бригаду экологов, поставил перед ними простую цель – поднять жителей города на борьбу со строительством комбината детского питания. Этот объект был известен в Правдинске, как слово из трех букв – КДП.
Витя Чалый четко знал свою работу. Первым делом он забросал город листовками, оклеил плакатами и загромоздил крупными рекламными щитами и растяжками. В них жителей пугали, что с началом работы КДП во всей округе исчезнет чистая вода, зеленая трава и прозрачный воздух. Все будет мутным, бурым и смрадным.
Второе действие – Витя закупил время на местном телевидении, подмял под себя редакторов из всех трех газет Правдинска.
И третье – толпы горожан с плакатами. За час люди Чалого могли поставить к любому объекту до трехсот штыков. Это были старушки, готовые за полтинник три часа орать нужные лозунги, размахивая транспарантами.
Еще утром Ольга видела плакаты правдинского Гринписа, но не обращала на них внимания. Только у магазина, покупая второй ящик водки для жадного Саврасова, она вчиталась в текст. И только тогда она поняла, что кто-то умело ведет войну против КДП, против Комбината, который строит фирма Дениса Носова. А на войне, как на войне! Этот кто-то может не только страшилки на стены клеить, а и попытаться подставить главного строителя…
Ольга вошла в кабинет Виктора Чалого, когда тот завершал совещание. Вошла решительно, всем своим видом показывая, что она нужна хозяину кабинета больше, чем он ей.
– Вам что, гражданка?
– У меня, возможно, очень выгодный, для вас заказ.
– Отлично! Мы уже завершили. Все свободны. И работать, работать, работать!
Ольга подождала, пока разбегутся гринписовцы, отошла к окну и села в кресло у журнального столика. Такой маневр заставил Чалого выйти из-за директорского стола и плюхнуться в кресло напротив. Теперь это будет разговор на равных, а не визит просителя к начальнику.
– Я адвокат Крутова из Москвы. А вы, как я понимаю, знаменитый Виктор Чалый?
– Он самый.
– Неплохо ведете кампанию. Ярко, напористо. Я думаю, что этому КСП не устоять.
– КДП! Это комбинат детского питания.
– Неважно… Я понимаю, что вы под заказ работаете?
– Конечно! Мне этот КДП по барабану. Мне его заказали люди из штаба Гуркова, и я могу отчитаться по полной программе… Вы, госпожа Крутова, говорили, что и у вас есть заказ?
– Да. В Коломне хотят ледовый дворец построить, а у моего клиента есть свои виды на этот участок земли. – Понятно! Ледовый дворец… Это сложно, но найдем ходы. Какой-нибудь вредный фреон в холодильниках, нитраты-нитриты. Массы поднимем, плакаты, лозунги… Только я дорого беру.
– Нет проблем… А здешний Гурков, ваш заказчик – он, я слышала, кандидат в мэры?
– Да! Лидер предвыборной гонки. А основной его козырь – борьба с КДП… Честно говоря, я думаю, что Гуркову, как и вашему клиенту, тоже земля эта приглянулась. Вот станет он мэром, заморозит это строительство, а на его месте начнет другой завод строить. Химический или того похуже. Вот тогда народ сообразит, как за экологию бороться.
– Да, весело… А почему бы Гуркову через вас не поработать со строительной фирмой. Она же из Москвы?
– Из Москвы. Фирма "Феникс".
– Шефа этого "Феникса" можно прижать, припугнуть, убрать, в конце концов.
– Убрать? Это, госпожа Крутова не по моей части… Но Гурков мог бы. У него есть крутые ребята. Мафия местного разлива… Только я вам ничего не говорил.
* * *
За многие годы Оленька впервые ночевала в гостиничном номере чужого города. Тот адвокат, у которого она пять лет работала помощником, не любил дел, где предстояли командировки. Сам не ездил и Ольгу не направлял.
Перед сном она включила телевизор и нашла местный канал. Шла реклама… Это гостиница в Правдинске была одна. Зато здесь было несколько ресторанчиков, не менее пяти залов игровых автоматов и два казино. А еще предлагали крепкие двери, пластиковые окна и мягкие диваны.
В этот однообразный поток сведений два раза врывался ролик Гринписа, в котором страшилище пожирало все живое, а голос Вити Чалого сурово призывал правдинцев к борьбе с гидрой КДП.
Из политической жизни были лишь минутные выступления двух основных кандидатов в Мэры. Андрей Гурков заявил, что спасет город и добьется остановки строительства Комбината. Из его речи получалось, что именно после этого у всех местных жителей начнется счастливая жизнь.
Другой кандидат – Сергей Заморов имел усы, бородку и тонкие очки. В общем и целом, он был похож на сельского учителя, на писателя столетней давности, на Антона Чехова. Говорил он красиво, но вяло. Такие редко выигрывают выборы… За минуту он успел сказать, что рад строительству Комбината детского питания. Когда его построят, то для всех жителей начнется счастливая жизнь.
Оба были неубедительны и, как сейчас говорят, без харизмы. Без звона в голосе, без блеска в глазах, без изюминки в текстах.
Ольга выключила ящик, полностью разделась и побежала в душ. Она же не знала, что горячую воду здесь отключают в девять вечера… Стоя под холодными струями Оленька думала о Денисе. Не о его освобождении и оправдании, не о том, что он бедненький сидит в тюрьме, а о том, что он должен вместе с Комбинатом построить в Правдинске большую котельную. Такую большую, чтоб во всем городе всегда была горячая вода. Везде! И особенно в гостинице под номером один.
Площадку под строительство Комбината уже окружал забор, но с одного из холмов можно было осмотреть все поле битвы.
Ольга оставила Оку внизу и поднялась на горку. Она пожалела, что не взяла с собой бинокль. А еще лучше подзорную трубу. Тогда было бы полное сходство с полководцем, разрабатывающим план сражения.
Слева у ворот будущего Комбината собиралась толпа с плакатами. Машины, автобусы, а один из грузовиков приспособлен под трибуну… Река Угорка была видна, но никак нельзя сказать, что нехороший Комбинат построен прямо на берегу… Самое главное, что вся площадка это бывшая свалка. Ни деревца на ней, ни кустика, ни травинки.
Ольга спустилась с наблюдательного холма и подкатила к месту, где начинался митинг. Там уже крутились телевизионщики и другая журналистская братия.
Из динамиков невнятно, но громко раздавались песни военных лет. Сначала про легендарный Севастополь, а потом как "враги сожгли родную хату…".
Ровно в полдень к трибуне-грузовику подкатили три черные иномарки, и по приставной лесенке к микрофону поднялись пятеро. Странно, но троих из них Ольга знала. Это улыбавшийся со всех портретов кандидат в мэры Андрей Гурков. Это шустрый пройдоха и липовый эколог Виктор Чалый. А вот третий знакомый Крутову удивил. Это был Леонид Зыков – тот, которого она встречала в Москве в офисе фирмы "Феникс". Он ведь заместитель Дениса, его правая рука!
Открыл митинг представитель Гринписа. Чалый чувствовал себя народным трибуном. Он и на самом деле говорил страстно, ярко и просто. Красиво говорил! Но это так, если не вдумываться в суть. На деле он призывал сохранить для города свалку, а дети пусть материнское молоко пьют. А у кого его нет – перебьются!
Вторым выступил Гурков. Не так блестяще, но тоже о народном благе. За счастливую жизнь, за чистый воздух, и против супостатов, захватывающих родную землю.
Последним выступил бывший супостат – Леонид Зыков. Он больше говорил не о стройке, а о Гуркове. О том, какой это мудрый человек, как он боролся за правду, как настойчиво вразумлял фирму "Феникс", которая решила остановить строительство Комбината.
Странная речь… Ольга протиснулась к грузовику и стала сверлить глазами оборотня Зыкова.
В какой-то момент он заметил ее и стушевался. Начал мямлить, что он только заместитель, а решение принимает шеф "Феникса" Денис Носов, с которым сейчас несчастье, но это все временно. И вообще – все в нашей жизни временно…
Микрофон опять захватил Чалый, и его экологическая речь состояла из одних лозунгов: "Остановим… Не дадим… Отстоим… Победим… Наше дело правое…".
На последней фразе Витя взмахнул рукой, и динамики грохнули суровую песню о священной войне… Демонстранты пели в голос с восторгом и яростью благородной. Они представляли себе гадкую фирму "Феникс", которой надо загнать "пулю в лоб" и сразу же ей "сколотить крепкий гроб".
Все это снималось на местные камеры. Журналисты бегали с микрофонами. Активисты из бригады Чалого рассыпались по толпе и выкрикивали речевки, за которыми следовало дружное "Ура!"
Мероприятие начало затухать… Все начали разъезжаться и Ольга пошла к машине. Она не заметила, что ее провожают трое парней с криминальной внешностью. Они ничего с ней не сделали, только проводили и записали номер Оки.
* * *
Посетить Игоря Докторова, настоящего хозяина серой Газели, Ольга решила не сразу. Очень не хотелось еще раз встретиться с тем, кто ударил ее по темечку на пороге квартиры, кто щупал пульс… Правда, последнее делал другой. Напарник Докторова, его соучастник!
По адресу, который был в черновике доверенности на Газель, Ольга решила пойти завтра утром. Не сейчас же, когда уже начало темнеть…
Страшно хотелось есть, но в ресторан при гостинице не тянуло. Тараканы там, конечно, не бегали, но толстые скатерти настолько пропахли кислыми щами, что даже чай вонял квашеной капустой.
Ольга оставила Оку у гостиницы и пошла искать магазин. Она помнила, что где-то за сквером есть нормальное заведение, в котором продают вафли, шоколад, воду в пластиковых бутылках. Все это не самый лучший ужин, но зато без патриотических ароматов.
Сквер был огромный и несуразный. Если здесь и работали садовые дизайнеры, то еще до октябрьского переворота. Ни дорожек нет, и ни тропиночек. Все заросло и местами превратилось в лесную чащу.
Пробираясь через кусты, Оленька услышала за своей спиной топот. Она не обернулась, но попыталась бежать… Поздно!
Кто-то на бегу ударил ее кулаком по спине и зловеще произнес: "А сумочка-то моя".
Оленька споткнулась, раскинула руки и полетела в куст шиповника или чего-то еще, но не менее колючего. Шипы впивались в лицо, в грудь, в живот. Сучки цеплялись за кофту, и она с треском рвалась…
Через минуту боль начала стихать, и адвокат Крутова попыталась вылезти из куста.
Первая мысль о том, что она сейчас очень похожа на бомжиху – лохматая, в рванье, в синяках и царапинах.
Сумочку Ольга даже не пыталась найти – она помнила, как грабитель дернул за ремешок, который был на плече. От этого она и упала так нелепо.
Крутова стояла у куста и благодарила американскую моду. Если бы не джинсы, то она расцарапала бы и нижнюю часть тела.
В этот самый момент она услышала за спиной звук мотора, и ее осветили фары. Она обернулась, и прожекторы ослепили ее. Ольга стояла как на сцене под блеском софитов. Только зрителей не хватает… А вот и они!
Из машины вышли трое, и эти мрачные силуэты стали надвигаться на Ольгу.
– Помогите!
– Сейчас поможем… Предъяви документы!
– У меня нет документов. Только что их украли.
– Знакомая песня… Ты откуда?
– Я из Москвы.
– Еще лучше! Своих шалав у нас мало, так из столицы потянулись… Ты чего в центральный сквер залезла? С твоей рожей на окраинах работать надо.
– Я совсем не то, что вы подумали. Я – адвокат.
– Смешная кликуха… Вытяни руки, адвокат.
Ольга протянула руки вперед, и мгновенно на запястьях защелкнулись наручники… Она никак этого не ожидала. Она же жертва ограбления, Эти менты все перепутали! Они должны срочно ловить грабителя. Они должны спрашивать у нее приметы грабителя, составлять фоторобот…
Наручники очень мешали говорить. Оленька машинально попыталась их сбросить и затрясла руками во все стороны. При одном взмахе браслет ударил мента в челюсть. Тот вскрикнул, но не разозлился, а даже обрадовался.
– Вот и отлично! Все видели? Сопротивление представителю… Ты, дура, вместо пятнадцати суток уже год заработала… Вася! У тебя дубинка есть? Гаси эту шалаву и грузи в машину.
Вася сработал моментально. Удар дубинкой попал в то же место, куда и кулак грабителя… И все-таки они сатрапы!
В машине Ольга молчала. Она думала, что сейчас ее привезут к следователю, у которого высшее юридическое образование. Он сразу все поймет, и она поспешит в гостиницу зализывать раны.
Но привезли ее не в светлый кабинет, где царит закон. Ее втолкнули в темную каморку. При открытой двери она увидела огромный топчан, нары на шесть-восемь человек. А в самом дальнем углу шевелилось что-то в телогрейке.
Дверь лязгнула, и стало темно, как в закрытом пустом холодильнике.
То, что копошилось в углу, встало и заговорило хриплым мужским голосом:
– Теперь не так скучно будет… Где ты там? Ложись ко мне под бочок. Одной тебе холодно будет… Поболтаем, повеселимся… Да где ты, черт тебя подери?!
Глава 4
Оленька хотела заорать, но крик застрял в горле. Звук получился слабенький. Она как будто чирикнула. Или мяукнула.
Она себя обнаружила, и телогрейка подошла поближе, дыхнув перегаром.
– Вот ты где. Давай лапу, и пойдем на нары. Тебя как звать-то? Я – Катерина.
– Как Катерина? Так вы женщина?
– Понятно! Ты меня за мужика приняла и уже настроилась, что я тебя сейчас трахать буду. Вот умора! Правда, голос я себе крепко подсадила. Пропила и прокурила… Так как тебя зовут?
– Ольга.
– Пойдем на нары, Ольга. Там и поговорим. А насчет секса не бойся. Я не по этой части. Я мужиков люблю… И они меня когда-то любили. Сейчас с этим сложнее стало.
Свет в камере включили в семь утра. Катя проспалась, полностью протрезвела и уже не казалась такой страшной. Более того – Ольга с грязным поцарапанным лицом и в рваной кофте могла выглядеть еще хуже.
Катерина имела фамилию Маслова и вчера вечером она пересказала Ольге историю про свою полную тезку. Про ту, о которой написал граф Толстой… Жила девушка Катя в горничных, соблазнил ее барин и уехал. Выгнали ее из барского дома, и пошла она по рукам. Потом ее сослали в Сибирь, а барин одумался и стал переживать… Оленька знала, конечно, этот сюжет, Но здесь в кутузке на нарах и в пересказе женщины с грубым голосом эта история звучала так трогательно, так душещипательно…
Утром никто не собирался их допрашивать. И никто не собирался их кормить. Они сидели рядышком и разговаривали.
– Я почему пью, Ольга? А потому, что веры никому нет. Мой первый клялся в любви. Я поверила и отдалась, а он сразу меня и бросил. Второй – то же самое. И третий, и пятый.
– А четвертый?
– Все они, Оленька, одинаковые! Все и везде. И в любви, и в политике. Ты думаешь, я Андрюху Гуркова не знаю? Так мы с ним в одном классе учились. Он всегда бандитом был, а сейчас кандидат… Боюсь я его.
– Почему это?
– Я ему крепко однажды врезала. Давно это было. Приставал он ко мне, но как-то зло без нежности. Попросил бы ласково, я бы и так дала. Нет – подкараулил меня в лесу и завалил на травку. Ну я так ему коленкой между ног врезала, что он ужом по этой полянке ползал… Боюсь, что я ему все там отбила. Станет мэром – наверняка мне припомнит.
– А почему Гурков против Комбината так ополчился?
– Сама не понимаю. И люди все, как белены объелись. Своей выгоды не видят. На Комбинате люди работать будут. Мужики деньги будут зарабатывать. А то сейчас пьют хуже нас. Всех бы их удавила, бездельников… А я, Ольга, решила с водкой совсем завязать. Может, и женюсь еще, ребенка рожу. Мне всего-то тридцать семь… Ты как, подруга, думаешь – я правильно решила?