– Стреляли не из машины, профессор. Детективы осмотрят место происшествия, но и так нет сомнений, что там кто-то сидел, ожидая вашего появления. Разумеется, полиция кого-нибудь к вам направит.
Он перевел взгляд на Майка.
– Не вас?
– Не его, – заверила я.
Для Торми это было бы самое страшное – оказаться прикованным к постели в обществе Чэпмена, беспрестанно задающего вопросы.
– Я годами не вспоминал об Эмили, мисс Купер, – продолжил Торми. – Думаете, это имеет какое-то отношение к ней?
Майк чувствовал, что профессора его общество стесняет, поэтому он повернулся к нам спиной и притворился, что помечает что-то в блокноте.
– Видимо, вариантов больше нет, – ответила я.
– Случай с залогом? Кажется, я вспомнил, – озабоченно произнес Торми. Забавно. Испуг, как правило, быстро освежает свидетелям память. – Эмили в том семестре помогала мне в кое-каких исследованиях. И сильно нуждалась в деньгах – тогда я не знал, что она тратится на наркотики. Два или три раза она писала статьи, которые я публиковал под своим именем. Это было мне нужно для того, чтобы продлить контракт с университетом.
– Ясно.
– Когда ее арестовали, она позвонила мне. Я должен был ей эти деньги. Несколько сотен, если не ошибаюсь. Вряд ли кто-то еще мог бы дать ей денег…
Видимо, у Торми пробудились еще какие-то воспоминания. Прежде чем он отвернулся, я успела заметить у него на глазах слезы.
– Завтра я посмотрю ее данные в университете, – солгала я, надеясь, что это поможет продолжить разговор. – Что вы у нее преподавали?
Вероятно, профессор не мог или не хотел говорить.
– Профессор Торми…
– Я у нее ничего не преподавал. Это можно найти в архивах.
– Но она делала для вас исследования?
Он с трудом кивнул.
– Как она вас нашла? Как вы встретились?
– До… – начал он и стал задыхаться.
– До университета? – переспросила я.
Слов невозможно было разобрать. Я придвинулась к его лицу и услышала:
– Эмили приехала в Нью-Йорк из-за меня. Не знаю, что в семье говорят о ее прошлом, мисс Купер. Я принимал у нее устный экзамен, когда она приехала сюда в начале ее выпускного года в школе. Она была здесь одна, и мы… мы встречались.
История, рассказанная сестрой Эмили, приобретала новые очертания.
– Она забеременела от меня.
Глава 24
Я знала, что, как только "скорая" припаркуется у "Пресвитериан", Торми направят в хирургию. Если применят наркоз, нам удастся поговорить с ним в лучшем случае через двое суток.
– У нас нет времени на ерунду, профессор. Нужны честные ответы, иначе мы не сможем вас защитить.
– Я подумал, что на Эмили напали случайно, что к ней прилипли на улице.
– Возможно, что так и было. Но мне почему-то кажется, что это не так. Слишком много совпадений. Та девочка, которой вы приходитесь отцом… Вы пытались спасаться с ней?
Торми взглянул на меня.
– Ребенок умер, мисс Купер. Она родилась мертвой.
– Это вам Эмили сказала?
– Да. Ее мать говорила мне то же самое – мы с ней разговаривали раз или два. Я чувствовал свою ответственность за то, что семья не признавала Эмили. Мне Видится горькая ирония судьбы в том, что она потеряла ребенка.
Правда о девочке и о том, что ее воспитывала сестра Эмили, могла подождать пару дней.
– А ваша связь с Эмили продолжалась?
– Сексуальная – нет. Она вернулась в Нью-Йорк и поступила в университет. Она хотела, чтобы у нас был дом, чтобы мы жили вместе. Чтобы я заменил ей семью, которой она лишилась. Ее беременность заставила нас обоих трезво взглянуть на вещи – как бы дурно это ни звучало. Я был на несколько лет старше. К тому времени, как она приехала, я уже был связан с крутой женщиной. С более подходящей. На ней я и женился.
Мы повернули на 168-ю улицу, и врач попросил меня отодвинуться.
– Почти приехали, профессор. Вы не забыли имена, про которые вас спрашивал детектив Чэпмен? Он еще не закончил.
Торми вздохнул.
– Вы когда-нибудь встречались с Монти?
– С кем? – Казалось, боль и напряжение памяти его утомили.
– Это парень, с которым Эмили жила до ареста. Возможно, он что-то натворил, и это перепугало ее.
– По-моему, я о нем не слышал.
– А сегодняшняя церемония? Что вас интересовало в Эдгаре По?
Торми улыбнулся и закрыл глаза.
– Я вам уже говорил, я считаю его гением.
– А Эмили, она была с вами согласна?
– Не знаю, что она думала, мисс Купер. Она всего лишь работала с моими проектами. Она делала то, о чем я просил.
Водитель припарковался у приемного покоя. Машина слегка накренилась. Медики, уже поджидавшие у входа, вынули носилки из машины, установили ее на колеса и покатили к автоматическим дверям, которые послушно открылись при их приближении.
– Тебе делать больше нечего, кроме как болтать? – Майк окликнул лейтенанта Рэймонда Петерсона.
Тот стоял с медсестрой у входа в реанимацию. Заметив нас, он, подхватив меня под руку, помог спуститься.
– Я уже направился на место происшествия, а тут позвонили, и я решил заодно заехать. С тобой все в порядке, Алекс?
– Не больнее, чем упасть с велосипеда, – ответила я и обратилась к медсестре: – Мне бы промыть ссадины.
– Сейчас вас обоих осмотрят. Надо расписаться у стола, и вас проводят в разные смотровые.
– На меня вовсе не нужно тратить время. Я просто немного ободрала себе руки.
– Шевелись, Куп. Обойдемся одной палатой, наденем эту симпатичную больничную одежду.
– Такие правила, мисс. Вас привезли на "скорой", поэтому мы не можем отпустить вас без осмотра.
– Вперед, Алекс, – сказал лейтенант. – Надо убедиться, что у Майка нет повреждений, за которые полагается повышенная пенсия.
Понадобилось совсем немного времени, чтобы определить, что ничего серьезного с нами не было – царапины и мелкие порезы. Ноя Торми направили в хирургию для удаления пули из плеча. Мы рассказывали Петерсону о событиях этого утра.
– Что-нибудь слышно о вскрытии доктора Ичико? – спросил у него Майк.
Надежных критериев для определения утопления как причины смерти в судебной медицине до сих пор нет. Основываются в основном на обстоятельствах смерти.
– В легких была вода? – спросила я.
– Была, но доктор Киршнер говорит, что это не имеет значения. Поток воды там такой мощный, что иода попадает в органы даже после смерти. Есть перелом черепа…
– И это не говорит об убийстве? – спросил Майк. – Кто-то размозжил ему голову, перед тем как тот спрыгнул в водоворот?
– Киршнер пока не готов делать выводы, – заметил Петерсон. – Вряд ли кто-то мог удариться головой о камни, упав с вершины водопада – добровольно или пет, – и не размозжить себе череп.
– А рана? – спросила я. – Разве предсмертное ранение не выглядит по-другому, чем повреждение, нанесенное трупу?
– Эксперт утверждает, что нет. В воде кровотечение сильнее, Алекс, свертывания не происходит. Установить разницу невозможно.
– А время смерти? – спросил Майк.
– Кожа у доктора была как у прачки, – сказал Петерсон. – Сморщилась от долгого пребывания в воде. Но доктор говорит, что в такой ледяной воде, как сейчас, морщины появляются раньше, чем я думал, – где-то в течение получаса. Вот это неожиданность. Но есть и хорошие новости – Аврору Тейт теперь можно похоронить.
– А что случилось?
– В ФБР нашли сведения о пропавших двадцатипятилетней давности – там есть ее имя. Они вышлют сегодня сведения по зубам.
– А семья у нее есть? – спросила я. – С кем она жила?
– Родители умерли. Остался брат под Миннеаполисом.
Ничего удивительного, что под Миннеаполисом. Когда-то, до того как в середине Манхэттена, на углу Сорок второй улицы и Восьмой авеню, в 90-х навели порядок и построили Дисней-парк, это место называлось Миннесота-Стрип. В поисках счастья подростки приезжали в город со всего Среднего Запада. Они прибывали в основном на автобусах, к терминалу портового управления. Опытные сутенеры под маской добрых самаритян встречали их с распростертыми объятиями, предлагая приют и пищу, пока не появится другая работа и жилье. Те, кто оказывались слабыми и не могли вырваться, быстро садились на наркотики и продавали свое тело, чтобы купить очередную дозу. Аврора Тейт вполне могла быть одной из тех девчонок.
– Слушай, Куп, мне нужно кое о чем позаботиться, – проговорил Майк.
– Прежде всего переоденьтесь. Потом отвезешь ее к окружному прокурору, – решил за него лейтенант. – Он не любит узнавать о подобных выходках последним.
– Ты говорил с ним? – спросила я.
– Скажем так, он бы предпочел, чтоб ты сидела в безопасном месте – у себя за столом, – произнес Петерсон и продолжил: – Я сказал ему, что этот стрелок целился не в тебя. Никто ведь не знал, что вас сегодня понесет в колледж, включая Торми.
– Верно.
– Так что отвези ее в центр, Чэпмен, а потом займешься своими делами.
– Нам надо добраться до Бронкса – я оставил там машину.
Петерсон отправил нас на патрульной машине, и в половине третьего мы с Майком уже стояли перед столом Розы Малоун, ожидая, когда нас вызовет Батталья.
– Здравствуйте, мистер Батталья, – проговорил Майк. – Вы опять умудрились пропустить фейерверк? Считаете, что работа с бумагами – это основное, а мы С Куп на подхвате, выметаем улицы? Салют, мисс Танжер. Как вы нашли сюда дорогу, если Маккинни не вел вас за руку? Не думал, что вы так хорошо ориентируетесь.
Само собой, без Эллен здесь не могло обойтись. Рано или поздно Маккинни должен был ее как-то пристроить – после того, как несколько лет назад ее полная неспособность заниматься уголовными делами привела к провалам в суде. Он создал для нее отдел – информационный проект отслеживания оружия, сокращенно "ИПОО". Это был совершенно бесполезный крохотный департамент, тщетно пытавшийся подражать федералам, – они как раз успешно отслеживали нелегальное хождение оружия, применяемого в тяжких преступлениях, которое наводнило город.
– Добрый день, – проговорила Эллен с нескрываемым злорадством.
Разумеется, она напела Батталье, что мы выпроводили ее со вчерашней встречи. Прокурор продолжал терпеть ее – так ему не хотелось признать, что он совершил ошибку, взяв ее на работу (вообще такие ошибки с ним случались редко). Эллен была "потомком знаменитости", как мы выражались, – ее мать, выдающийся репортер, она в свое время много сделала для Баттальи. Теперь, когда Эллен уволили из системы, пользы от нее было совсем мало.
– С моей стороны глупо было бы ожидать, что ты с утра появишься в суде, Алекс, – проговорил Батталья. – Что это за профессор, к которому вы ездили?
– Ной Торми, – ответила я. Эллен делала пометки. – Мы с Майком серьезно продвинулись в расследовании. Судов у меня нет до начала марта. Я бы хотела поработать по этому делу, если вы не возражаете.
– Из чего стреляли, ты знаешь? – спросила Эллен у Майка.
– Это был не пистолет.
– Мы отслеживаем не только пистолеты. Мои люди могут быть полезны.
– Вы можете подключить "ИПОО"? – спросил Батталья. – Я хочу показать их необходимость, чтобы вытрясти федеральное финансирование. Перестаньте выяснять личные отношения и подставлять друг друга. Хоть раз поработайте нормально вместе. Алекс, ответственность на тебе.
– Конечно. Идемте в мой кабинет.
Майк вытащил сигару из коробки Баттальи.
– Жаль, что тебя, Эллен, не было с нами. Ты бы по свисту пуль определила тип винтовки. Благодарю, мистер Батталья.
Маккинни твердо решил, что не оставит это дело, и ввел Эллен, чтобы у него самого была лазейка. Наверняка он затронул самые чувствительные струны в Батталье – тот всегда мечтал выбить правительственные деньги на свои проекты.
Мерсер ждал в моем кабинете. Бровь у него вскинулась, когда следом за мной вошла Эллен.
– Говорят, утро было полно сюрпризов. С вами все в порядке, ребята?
– Как видишь, мы еще на ногах, дружище, – проговорил Майк.
– Что это за бумаги? – спросила я.
– Данные о собственности по Третьей улице и списки по университетскому жилью. Будет утомительно, но…
– Эллен может этим заняться, – сказала я, поворачиваясь к ней. – Пэт и Скотти Тарен в курсе наших поисков. Это как раз та часть расследования, в которой заинтересован Пэт – он может предоставить информацию. И твое второе задание – это поработать с адвокатом Джино Гвиди. Прошлой ночью Пэт сглупил, договорившись с ним, и надо это исправить.
Эллен запротестовала. Пришлось осадить ее.
– Люди гибнут, Эллен, ты можешь это понять? Вам с Пэтом нужно объяснить Рою Кирби, что мы защитим его клиента, если он нам поможет. Сделай это как можно мягче, иначе мне придется вручить ему повестку и аннулировать сделку в суде.
– Я поговорю с Пэтом, – сказала она и вышла, забрав со стола стопку папок, принесенных Мерсером.
– Что там еще? – спросил Майк.
– По данным техотдела, – начал Мерсер, – если зa компьютером сидел Тедди Крун, то, прежде чем позвонить в полицию, он успел удалить несколько файлов. Надо у него спросить – распечатал он их сначала для себя или сразу стер?
Он протянул мне ворох бумаг. Среди них, видимо, были статьи, над которыми Эмили работала перед смертью. Мы с Майком могли почитать их позже.
Последняя страница оказалась черновиком письма сестре Сэлли Брендон. Письмо было не закончено, писалось за несколько дней до убийства. Дочь Эмили, оставленная на воспитание у Сэлли, недавно сделала запрос на свидетельство о рождении – ей предстояло получать паспорт. Так она узнала правду о матери. Звонила и спрашивала – нельзя ли ей приехать в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Эмили.
Эмили писала об этих неожиданных событиях – и еще сообщала, что неделей раньше звонила Ною Торми, чтобы договориться о встрече.
Глава 25
Человек, после обеда отворивший перед нами двери городского особняка на Восточной Пятьдесят пятой улице, сидел в инвалидном кресле. Мерсер представился и попросил разрешения войти.
– И кого вы ищете, детектив?
– Пока не уверен, но мы решили начать с вас.
Человек отъехал от двери, пропуская Майка, Мерсера и меня.
– Меня зовут Зельдин. Вам легче от этого?
– Конечно, – ответил Майк. – Нас интересует сообщество "Ворон". Вы слышали о таком?
Зельдин широко улыбнулся.
– Пожалуйста, заходите и садитесь. Всегда рад поговорить.
Я слышала этот южный акцент на автоответчике, когда в ночь смерти доктора Ичико нажала кнопку повтора звонка на его мобильном.
Развернув кресло, Зельдин показал нам дорогу в комнату. Здесь помещалась огромная библиотека. Вдоль стен стояли сотни книг в кожаном переплете и современные – первые – издания в пластиковых суперобложках. Взяв стулья, мы подсели к хозяину.
– Мистер Зельдин, – начал Майк, – это ваша фамилия или…
– Это то, что есть. Зельдин. Никаких "мистеров", никаких других имен.
Без сомнения, это был ушлый тип. На нем был красный смокинг и свободные серые брюки хорошего покроя. Дорогой парик был куплен давным-давно, потому что теперь не гармонировал с остатками седых волос у ушей. Ему было около шестидесяти, но у него была прекрасная ухоженная кожа, и это его молодило. Из музыкального центра звучал альбом "Битлз" "Сержант Пеппер", в комнате стоял сладковатый запах – очевидно, здесь курили марихуану.
– У нас вопросы по поводу этого сообщества. Вообще-то мы не знаем ничего.
– Надеюсь, что так оно и есть. На нас не так легко выйти, детектив, – проговорил Зельдин, заглядывая каждому в лицо. – Позвольте спросить, что вас сюда привело?
– Телефонный звонок человека, который погиб, – ответил Майк.
Зельдин перестал улыбаться.
– Кого вы имеете в виду?
– Какой у вас номер телефона?
Зельдин назвал цифры. Те самые, что Майк переписал из мобильного.
– Кто вам звонил вчера? Ближе к вечеру или немного раньше?
– Меня не было дома, детектив. Я провел день у себя в офисе. Я рано ушел на пенсию, но у меня по-прежнему офис, и я там время от времени бываю.
– У вас есть автоответчик?
– Да. Проверьте сами. Мне звонил только мой продавец редких книг и какой-то неизвестный, который повесил трубку. Видимо, вас интересует последний звонок. Наверно, ошиблись номером.
По длительности телефонного вызова можно сделать вывод, действительно ли звонивший повесил трубку.
– Как звали погибшего? – спросил Зельдин.
– Он был врачом, – ответил Майк. – Ву-Джин Ичико.
Зельдин осторожно почесал голову, так, чтобы не сбился парик.
– Мне это имя незнакомо.
– О нем показывали в новостях, он погиб в реке Бронкс.
– Да, я слышал об этом, но я его не знал. Мой офис, кстати, как раз в Бронксе.
Я не решалась поинтересоваться, из-за какого рода травмы или повреждения Зельдин пользовался инвалидным креслом. Интересно, могли он отправить доктора к праотцам через кого-то третьего? У Майка и Мерсера еще будет время спросить об этом.
– Давайте начнем сначала. Что у вас за сообщество? – спросила я.
Зельдин подъехал к шкафчику и открыл винный бар – дверца была на уровне кресла.
– Вина?
Мы дружно отказались и смотрели, как хозяин наливает себе бургундское.
– Сообщество создано сто лет назад в честь Эдгара Аллана По – в пятидесятую годовщину его смерти. Его основали как закрытое общество: членство только по приглашению – дань ученых великому поэту. Количество членов ограничено пятью.
– Всего пять человек? Какое крохотное сообщество, – удивился Майк.
– В отличие от многих писателей того времени, По был признан здесь и за границей еще при жизни. Но он перенес столько страданий за свое короткое пребывание на этой земле. Его так презирали, что, когда он умер, в последний путь его провожали всего пять человек. Пять – включая священника, который читал молитвы во время похорон. Это число сочли подходящим для того, чтобы почтить его память.
– А сейчас? – спросила я.
– И сейчас только по приглашению, мисс Купер. Сейчас их двадцать пять.
– Они все в Нью-Йорке?
– Нет. Примерно две трети.
– Какой критерий существует для того, чтобы быть принятым?
– Мы ищем ученых. Необязательно академиков, а просто людей, которые поглощены По и знают его творчество. Стихотворения, рассказы, литературная критика. Словом, это должны быть приверженцы мастера.
– Вы проводите встречи?
– Конечно, время от времени. В основном это торжественные обеды. Лекции и другие мероприятия, чтобы отметить важные даты или новые исследования.
– Не можете ли вы дать нам список с именами? – спросила я.
Зельдин замешкался.
– Я не принимаю таких решений. Сейчас я всего лишь секретарь сообщества. Мне нужно спросить…
Майк прервал его:
– Действительно, не вам принимать решение. Мы расследуем убийство, и решать будет, думаю, мисс Купер вместе с Большой коллегией.
Зельдин хлебнул вина и продолжил: