Подкидыш - Эльмира Нетесова

Кто он, странный человек, замерзавший на заснеженной дороге и "из жалости" подобранный простой деревенской бабой?

Кто он, "крутой мужик", похоже, успевший пройти все мыслимые и немыслимые круги лагерного ада - и стать "своим" в мире за колючей проволокой?

Возможно, бандит, наконец-то решивший "завязать" с криминальным прошлым? Скорее всего - так. Но... с чего это взял старый, опытный вор, что блатные "братки" просто возьмут и отпустят на "мирное житье" бывшего дружка и подельника?..

Содержание:

• ГЛАВА 1 ШКЕЛЕТ 1

• Глава 2 ЧУЖАЯ РОДНЯ 8

• Глава 3 Женихи 15

• Глава 4 ВОЗВРАЩЕНИЕ В БУДУЩЕЕ 22

• Глава 5 Новая родня 31

• Глава 6 КАПРИЗЫ СУДЬБЫ 39

• Глава 7Перелом 47

• Глава 8 Пути-дороги дальние 55

• Глава 9 ВОСКРЕСШИЙ ИЗ ЖИВЫХ 62

• Глава 10 Последний причал 70

Нетесова Эльмира
Подкидыш

ГЛАВА 1 ШКЕЛЕТ

- Ну, шевелись, родимая! Шустрей греби домой! Нам ить засветло добраться надо. Тут уж не до устали. Торопиться стоит. Иначе угодим в ночь, - пугала Варвара старую клячу, спотыкавшуюся на каждой выбоине, подергивала вожжи, теребя ими бока кобылы.

Лошадь была пожилой. В этом почтенном возрасте другую бы скотину пожалели и не отправлялись бы с нею в непогодь. Оставили б в теплом сарае, у яслей, наполненных овсом, душистым сеном, в тишине и покое. Тем более что своей хозяйке она отслужила почти два десятка лет, имела право на спокойную жизнь. Но… Ей не повезло. Хозяйка сама жила не зная отдыха. И тоже, не глядя на возраст. Варваре было за пятьдесят. И потому называла она кобылу своей подружкой, ровней и родней. Она любила кобылу. И та, зная это, многое терпела и прощала…

- Эх, Шурка! Снова нам с тобой не повезло, - вздохнула баба, едва телега, минув райцентр, свернула на разбитую проселочную дорогу. - Вишь, у их нынче выходной! Так и не попали мы с тобой в газету. А ведь хотели через нее мужука себе сыскать. Хозяина и заботчика, помощника в дому! Даже объявленье составили по всем правилам. Ты слышь, Шурка? Я тебе сказывала про объявленье? Ну, с каким мы в газету вознамерились? Нынче в них что хошь пропечатают. Даже срам! Хорошо, что ты неграмотная. А то бы ухи со стыда поотвалились. Замужние бабы кобелей себе ищут. Ну, это еще что? А вот надысь и вовсе срамотищу вычитала! Мужик мужука ищет для дружбы и… любви! Ну, чего, усралась? Я так и вовсе обалдела! Даже середь скота эдакого не водится! А как это можно, чтоб мужик мужука любил? В мою молодость про этот срам не слыхали. Может, в тюрьмах было. А чтоб середь вольного люду - не водилось. Так вот мы с тобой, как порядочные. Нам не с жиру. Нам хозяин потребовался. А то полон дом бабья, но мужуков, едино - петух во всем дворе! Вот и посуди сама, как жить? Придется вдругоряд в район мотаться, чтоб хозяина подобрать. Одного на всех. Вишь, Шурка, мы тож не без форсу. Хочешь, я тебе наше объявленье проскажу? - откашлялась Варвара и продолжила: - Требуется мужик! В деревню, на хозяйство! Чтоб при руках и всем прочем! Не пьяница и не лодырь! Чтоб знал деревенскую работу и любил скотину не меньше, чем самого себя. Чтоб был строгим, но не злым. Бережливым, но не скупым. Не распутным и не похабником! Чтоб умел быть приветливым и стал бы в доме заместо солнца. Про себя: в доме - четыре бабы человечьи и полон сарай скотских. Один петух на всем подворье. Будем рады встрече с добрым мужиком, кому вверим себя в руки целиком и полностью! Ждем! Вот и все!

Вытерла Варвара вспотевший лоб и только тут заметила, что кобыла стоит. И ни с места… Прядает

ушами, удивленно косит в сторону, где что-то чернеет поперек дороги.

- Чего ты там увидела? - перегнулась Варвара, пытаясь разглядеть из-за крупа клячи помеху. Но не разобралась. Пришлось вылезти из телеги.

Баба глянула вперед и, не веря глазам, робко приблизилась к человеку.

- Ты откуда тут взялся? Чего середь пути валяешься? Иль бездомный? А ну, сдвинься! Дай проехать! - теребила она человека, но тот не шевелился. - Пропойца какой? - нагнулась Варвара к самому лицу.

Но ни малейшего запаха не уловила. Ни капли крови на земле и одежде незнакомца не приметила.

Лишь небольшая спортивная сумка словно вросла в его руку.

- Вот лихоманка! Что с тобой делать? Оставить здесь? А вдруг тебя хворь скрутила и помрешь гут на дороге? Здесь ить люду мало. Никто не поможет. Но кто ты? Откуда свалился на дорогу? Нынче мужик - не мусор. Хорошие не валяются средь пути. Может, бандит какой? Тюремщик? Или этот, как вас теперь - бездомных? Ну, в общем, бродяга? - смотрела баба на человека.

Тот не шевелился.

- Вот напасть! Что делать-то? Вроде как и бросить совестно и взять боязно! А что, если убивец? Хотя… А за что ему меня убивать? И так жизнью бита боле, чем кляча кнутом. А мужик в хозяйстве - вещь нужная. Может, сгодится. А нет, отойдет и покинет! Зато на своих ногах. И греха на душе не будет, - решила Варвара и, ухватив мужика за подмышки, легко поволокла к телеге, подняла, положила на сено, взятое впрок для кобылы. - Ну и худой идол! Чисто шкелет! Едино мослы от тела остались. Где ж ты так набедовался? - сжалилась баба. И, укрыв мужика рогожей, тронула кобылу: - Давай, Шурка! Твоего найденыша повезем в дом. Уж не знаю, кого ты присмотрела и нашла, может, твое чутье лошадье чище нашего, людского? А может, и ты ошиблась! Такое со всеми случается, - вздохнула баба грустно.

Варвара оглянулась на человека, лежавшего за спиной неподвижно, и сказала кляче:

- Ох и дубовая у него рожа, Шурка. Хотя и мы… Тьфу, черт, всю жизнь с суконными харями маемся! А ничего, живы!

Кляча, пофыркивая, бежала враскорячку, не оглядываясь, словно поняла, надо спешить, покуда хозяйка не осерчала.

Но Варвара и не думала злиться:

- Слышь, Шурка, дня через два опять в район поедем. С объявленьем. А вдруг подвезет и отыщется для нас хозяин? А там и Стешке мужика сыщем. Если найдется такой дурак, чтоб взять ее в жены с двумя дочками. Родной отец отказался растить. Да и куда ему? Он только стружить детву умеет. А растить - нет! На это не дозрел. Тут одного хрена мало. Сердце, голова и руки нужны. У него от всего лишь то, что промеж ног. Как у быка! От того отец не состоялся из него. Это я тебе как на духу ответствую! - оглянулась назад баба. - Если очухается, чего я с ним делать стану, куда приспособлю? А вдруг он до самого дома не оклемается? Меня Стешка на смех подымет за этого шкелета! Скажет, мол, за мужуком послали, а ты кого привезла? Его ж за кочергу спрятать можно! И добавит, мол, дармоедом прибавилось. Ну, да ништяк! Стешку обломаю. Но, каков сам? Может, вовсе не стоит его в избу тащить? - вздрогнула Варвара, услышав внезапное:

- Стой, тетка, тормози! Приехала!

Баба увидела троих ребят, выросших словно из-под земли.

- Что везешь? - заглянул в телегу старший, конопатый, лет пятнадцати, мальчишка. И откинув рогожку, увидел мужика. - Давай деньги! Слышь? И без крика! - подступил к Варваре хмуро.

Двое других подростков держали клячу.

- Да где я их сыщу, деньги-то? Откуда они у нас возьмутся? Сами их не видим!

- Кончай базар! Давай бабки вытряхивай и сквози прочь. Не то проткну твоей кобыле пузо. И саму уроем. Поняла? - кивнул пацанам.

Те достали из карманов ножи. Вырвали из рук бабы вожжи, принялись их сматывать.

- Давай деньги! - вскочил в телегу старший из ребят.

Но баба, словно опомнившись, ухватилась за кнут и заорала:

- Бандюги окаянные! Портки не успели просохнуть - уже душегубами стали, разбоем промышлять вздумали? - замахнулась кнутом и тут же вылетела из телеги. Кобыла, словно ошалев от страха, заржала громко, лягнула задней ногой зазевавшегося пацана, косила ошалело на чужаков.

Старший из них, выскочив из телеги, кинулся к Варваре. Наготове нож…

- Эй, ты, падла, застопорись! Размажу, как гниду! - показалось из телеги землисто-серое лицо.

И не успел пацан сообразить, как мужик вылез из телеги:

- Дышать устал? - шагнул размашисто.

И, ухватив за голову, вдавил в землю. Двое других, словно тени, исчезли бесследно в кустах.

- Дядька! Отпусти! - послышалось тихое хлюпанье.

- Пидор - твой дядька! Допер, гнус? Линяй, паскуда, с глаз, пока не замокрил! - отпустил мужик пацана, тот зайцем шмыгнул в сторону, притаился.

Мужик глянул на Варвару:

- А ты чего тут расселась? Иль полные штаны навалила со страху? Мелкоты испугалась? Давить их надо! А не ботать с ней! Залезай в телегу! - сел рядом, хмуро огляделся и, взяв вожжи, тронул клячу с места: - Давай, зазноба! Шевелись, сракатая! Не тряси гузном! Лети ветром! - пощекотал бока вожжами.

И Варвара, глянув на него сбоку, вздохнула украдкой: "Орел! Вот это мужик! Вот такого бы в дом! Но согласится ли?"

- Ты чья будешь? - спросил он бабу внезапно.

- Тутошние мы. Местные. Деревенские. На хозяйстве живем. А ты чей? Откуда? Почему на дороге валялся?

Мужик оглядел Варвару и, пустив кобылу шагом, обронил тихо:

- Теперь уже ничей! И ниоткуда! На дороге был? Как совсем не сдох, сам не знаю. Уж лучше было б…

- Семья-то имеется? - робко спросила баба.

- Была… Давно… Теперь уже нет никого.

- А куда ты шел? К кому? Как в наших местах оказался?

- Последний шанс хотел испытать, но и он не удался! - отмахнулся устало. И спросил: - А ты куда едешь?

- Домой! В деревню.

- Мне не по пути. Я в город шел. Да вот не повезло. Ты уж не осуди, что мороки прибавил, - остановил кобылу.

- Куда ж теперь подашься? Иль есть к кому? - спросила Варвара.

Мужик закурил и ответил трудно:

- Не к кому мне идти. Один я. Как крест на могиле. Никому не нужен. Даже себе самому.

- Мы вот тоже одни маемся. Бабье. А жизнь нынче вишь какая? По дороге не проедешь. Пацаны и те в разбое. Случись что, вступиться некому. А и помочь - никто! Бабьи руки все не схватят. Маемся без мужика! Без хозяина нынче тяжко. Ан где его взять? Хороших нет. Плохого - самим не надо, - вздохнула Варвара.

- А своих мужиков куда подевали?

- Мой - помер. Уж двенадцать годов минуло. Зять, чтоб его черти взяли, сбежал от нас. Тяжко детей растить. Он у нас к легкой жизни привык. К городской. Чтоб лежа на боку все получать. В деревне не залежишься. С голоду сдохнешь. Вот и смотался подальше с глаз. Без обратного адресу. Теперь кукуем в четыре души. Двое внучек да мы с дочкой.

- Выходит, как и я, сироты, - выдохнул человек тяжко.

- А ты кто будешь? Ить только и знаю о тебе, что от пацанов спас. Спасибо тебе на том великое! - поклонилась Варвара в пояс.

- Я? Меня тоже предали. Свои. За что, сам не знаю. Может, за то, что верил?

- Может, пил лишку?

- Нет. В том меру всегда знал.

- Жена выгнала?

- Сам ушел. Понял, что не нужен стал. Лишний в семье.

- Дети имеются?

- Уже своя семья есть. Вырос сын. С матерью отношения поддерживает. А я чужим стал. Теперь уж отошел. Да и вспоминать неохота. Вся судьба в осколки. Хотя чего это я жалуюсь. Тебе и без меня тошно. Прости.

- А сам из городских?

- Жил в городе. Но родился в деревне…

- Выходит, не белоручка! - глянула на человека пристально. И спросила: - Теперь куда пойдешь?

- Земля большая. Авось сыщу себе место и крышу над головой. Много ли одному надо?

- Зачем искать? Поехали к нам. Конешно, не ахти что, но с голоду не пухнем. Харчи свои. Деньжат маловато. Зато кусок хлеба и кружка молока всегда сыщутся. Понравится - останешься. А нет, переведешь дух, подыщешь место получше и уйдешь…

- А дочка твоя примет ли?

- Как не принять? Велю ей - примет! Она хоть и норовистая, но не ослушается. Да и намаялись сами. В хозяйстве без мужичьих рук хоть волком вой.

- Как зовут тебя? - повернулся он к бабе.

- Варварой, Варька я! А тебя?

- Николай.

- Садись, Коль. Поехали домой. Гля, как темнеет быстро. А нам еще пятнадцать верст до дома ехать. Вовсе в ночь заявимся. Дочка переживать будет.

- Давай вожжи! - потянулся Николай к телеге.

Заскочил в нее. Варвара села рядом.

- Давай, родимая! - пустил кобылу трусцой.

- Гля! Еще двое на дороге. Чьи они? Свои - деревенские, иль опять разбой? - прижалась невольно к плечу Николая.

- Эй, мужик, закурить дай! - послышалось с дороги хриплое.

Николай взял кнут из рук Варвары. Ничего не ответив, погнал кобылу мимо, не оглянувшись на голос.

- Ишь, гоноровый! Погоди, встретимся! - услышал вслед.

- Как же вы одни тут ездите? - спросил бабу, когда двое остались далеко позади.

- Я утром поехала. И вертаюсь засветло. А бандюги по ночам шныряют. Потому свидеться не доводилось. Разве только начнут в дом ломиться. Мы ж не в самой деревне, в километре от нее живем. Случись что, никого не дозовешься. Оно, хоть и взять с нас нечего, а поизгаляться могут. Сами б - ладно. Вот внучек жаль. Эти еще свету не видели.

- Давно одни живете?

- Да уж пятый год. Сами всюду. И косим, и доим, и пашем, дрова рубим, избу чиним, как можем. Она у нас вовсе окривела, скособочилась. Уж и не знаю, куда еще подпоры ставить.

- А зять куда смотрел?

- Знамо дело, куда! В бутылку! Ему, прохвосту, все по хрену. Не до избы было! Все терпели. Один раз я ему просказала, что об ем думаю. Он, гад, враз сбег. Стешка долго забижалась. Теперь уж и до нее дошло, что такого мужука лучше и не надо.

- А здоровье у него не подводило? - глянул на бабу Николай.

- Ни на что не жалился. Едино завсегда голова с похмелья болела.

- Не дрался?

- Полез однажды к Стешке с кулаками. Но она у меня не из слабых. Как звезданула ему промеж ног, до ночи корячился, раком в углу стоял. С тех пор не цеплялся ни к кому. Ну а брехаться, то всякий день. Но и тут дочка спуску не давала. У ней язык - сущая коса. Как рубанет, мало не покажется. И внучки все в нее пошли. От отца, слава Боту, ничего не взяли. В нашу родню удались, - горделиво рассказывала Варвара.

- Вот и дочка, и внучки, а в доме холодно самим, без мужика. Неужель не жалеешь, что ушел зять?

- Нет, Миколай! Не жалкую про него. Стешке, понятное дело, тяжко. Ей едва за тридцать. А уже соломенная вдова. И вторую судьбу устраивать боязно. А что, как и другой не лучше прежнего. Да и дочкам отчима приводить совестно. Чужой, он и есть чужой. Своего не заменит. А мужик ей нужен. Баба все ж…

- Сколько лет ее дочкам?

- Семь и пять лет. Уже помощницы. В избе полы метут, моют. Во дворе, в сараях все чисто. Посуду со стола приберут. Стешка их в руках держит крепко. Растит в строгости.

- Детям ласка нужна. Строгость они еще увидят в жизни. Пока они дети, пусть бы меньше плохого видели. Детство, оно как сон. Приснилось - и нет его. Слишком короткое.

- С чего взял, что худое видят? Строгость - не зло, а порядок! - насупилась баба.

- Порядок? Где он теперь?

- В семье без него неможно. Он во всем! Коль мать велит - сполни!

- Ишь ты! Как загнула! А коли мать не права?

- Такого не бывает! - нахмурилась баба.

- Еще как бывает! - не согласился Николай и помрачнел, вспомнив что-то свое - сокровенное и больное, о чем не хотелось говорить вслух.

- Вот мы и приехали, Миколай! - указала Варвара на дом, стоявший в гуще деревьев. В темноте едва проглядывалось освещенное окно.

Значит, в доме не все спали. Ждали Варвару. Беспокоились.

Едва она открыла ворота, в доме распахнулась дверь. И в освещенном проеме появилась Стешка.

- Мам! Это ты? - окликнула от порога.

- Кто ж еще?

- Чего так долго?

- Ты лучше кобылу заведи! Хлеб с телеги занеси. И гостинцы принеси, что я в районе купила.

- Объявленье на мужика дала?

- Я без него обошлась покуда. Вон, гостя принимай. Жить у нас станет! - вывела Варвара Николая из темноты и подтолкнула к порогу: - Иди в избу! Я сама здесь управлюсь.

- Э-э, нет! Я сам распрягу кобылу. Только покажи, куда все повесить и поставить, - заартачился Николай.

- Где ж ты его взяла? - подошла Стешка. И, оглядев мужика сочувственно, добавила: - Хотя разве сыщется лучший по объявленью, да еще на нашу ораву?

- Объявленье? Это о чем? - не понял мужик.

- Ну как? А мать ничего не сказала? А откуда вас взяла? - удивилась Стешка.

- Потом проскажу. Давай Шурку в стойло заводи! - заранее краснела Варвара от предстоящего разговора с дочкой.

Что греха таить? Хотелось найти мужика Стешке. Сильного, молодого, красивого. Чтоб вышиб из сердца ласками память о неудачном замужестве, чтоб стал отцом девчонкам. А и Стешке мечталось о том длинными ночами. Верила, как в сказку - в счастливую удачу. А она объявилась во дворе худющим мужиком. С серым, землистым лицом. Куда такому в мужики, в отцы. Он и для деда староват. Его за жердь спрятать можно. Какой из него хозяин и помощник в доме? Смехотища - не мужик. "И для чего его мать привезла?" - недоумевала Стешка.

Ей хотелось узнать, откуда он взялся? Неужели вот так сразу выдали его по объявленью? Если так, почему не дождалась чего-нибудь получше? Почему этого?

Оглядела Николая и, усмехнувшись, подумала:

"Его будто из морга украли… Небось решили, что в деревню и такой сойдет. Откормится. А получше да - покрасивее для своих, городских, приберегли", - зло стеганула кобылу, заводя в стойло.

- Это она Миколая нашла! - указала Варвара на клячу.

Стешка, едва продохнув от удивленья, еще ударила кобылу:

- Иди, дура! - подтолкнула к кормушке и спросила: - Это где ж она его сыскала? Уж не на погосте ли?

- На дороге он лежал…

- Кто-то обронил. А поднять поленился, - рассмеялась Стешка. И, взяв хомут из рук Николая, повесила на крюк.

- Он меня от разбойников сберег. Мальцы напали. С ножиками. Деньги хотели. Меня с телеги выкинули. Если бы не Миколай, в куски изрезали б. Он за меня вступился. А они даже Шурку ножами попороть грозились. Но спутались мужука. В кусты сбегли, что зайцы. А когда к деревне подъезжали, опять двое на дороге. Я их не признала. Закурить просили. Миколай Шурку бегом погнал мимо. Так они вслед грозились. Если б одна была, навряд воротилась бы вживе, - выдохнула Варвара.

- Откуда они все взялись? Никогда раньше не было такого на нашей дороге, - изумлялась Стешка.

- То раней. А нынче - напасть сплошная. Вот и говорю, Миколай хоть и шкелет, но мужик что надо! - повысила голос Варвара, позвала всех в дом властно, по-хозяйски. - Умойся с дороги! - предложила Николаю. И велела Стешке: - Полотенце дай!

Покуда женщины накрывали на стол, Николай огляделся.

Дом и впрямь обветшал. Долы рассохлись, прогнулся потолок. Из окон сквозило. Все двери скрипели на все голоса. Стены покрывались сырой плесенью, какую женщины частенько смывали и забеливали. Но помогало это ненадолго.