- Одну минуту… - Телефонную трубку вроде бы положили на стол. Что-то зашуршало, и через несколько секунд вновь послышался голос Насти: - Диктуйте номер своего телефона и все остальное…
Бирюков продиктовал. Настя пообещала при первой же поездке на дачу передать записанное "дедуле" и сразу спросила:
- У вас что-то срочное к нему?
- Не особо. Хотелось бы навести у Николая Дмитриевича одну историческую справку.
- Вы, наверное, научный работник?
- Нет, полувоенный майор, - шутливо сказал Антон, чтобы не афишировать свою причастность к уголовному розыску.
- Почему "полувоенный"?
- Служба не совсем гладко идет, - опять увильнул от ответа Бирюков и хотел было попрощаться, но Настя опередила его:
- Если рассчитываете на какую-либо протекцию, сразу предупреждаю: пустые хлопоты. Даже самым близким родственникам дедуля не помогает устраиваться в жизни.
- Честное слово, мне позарез надо уточнить у Николая Дмитриевича очень серьезную историческую справку. Пожалуйста, передайте ему, что с нетерпением буду ждать его звонка, - сказал Антон.
- На это рассчитывать можете. При первом случае дедуля вам позвонит. Он страшно исполнительный и отзывчивый. Человек слова, не то, что нынешнее племя, - быстро проговорила Настя и с гордостью добавила: - Старая чекистская гвардия!..
Положив телефонную трубку, Бирюков задумался. Разговор получился неожиданным. Если бывший сотрудник ОГПУ, а затем - начальник РО НКВД Николай Тропынин дослужился до полковника и награжден знаком Почетного чекиста, сомневаться в его безупречности было крайней глупостью. Но почему Настя считает "дедулю" коренным москвичом? Что это: стремление современной молодежи укрепить генетические корни в столице или безразличие к прошлому своих предков? А, может, ушедший в отставку полковник Тропынин совершенно иное лицо? Мало ли бывает совпадений…
"Если через неделю звонка из Москвы не будет, позвоню еще раз", - твердо решил Антон.
И опять для Бирюкова замелькали дни, похожие в служебной круговерти один на другой. Прошла неделя - звонка не было. Антон начал звонить сам. Учитывая четырехчасовую разницу во времени с Москвой, он каждый день перед уходом с работы брался за телефон и упорно накручивал по коду запомнившийся квартирный номер Тропынина. Несмотря на настойчивые продолжительные звонки, в Москве к телефону никто не подходил.
Глава 11
Кончился сентябрь, однако на редкость теплое бабье лето затянулось. В первых числах октября из Томска пришел ответ на запрос прокурора и еще больше озадачил своим содержанием, смысл которого сводился к тому, что архивное дело по факту исчезновения председателя колхоза Жаркова - более чем пятидесятилетней давности - в марте нынешнего года затребовано из архива областного суда Московским управлением КГБ и отправлено, естественно, в столицу.
- Я человек не суеверный, но начинаю верить в магическое действие какой-то таинственной силы, - глядя на Бирюкова, сказал прокурор. - Или это исключительно редкое совпадение, или напали мы на след очень серьезного преступления. Не случайно же - столько лет спустя! - им заинтересовалась даже Москва. Тропынин на телефонные звонки так и не отвечает?
- Нет, - отрицательно повел головой Антон. - И сам не звонит. Видно, не вспомнил моего приметного деда Матвея и продолжает спокойненько поживать на даче.
- А если после твоего звонка у него неспокойно стало на душе? Допустим, Тропынин вовсе не Почетный чекист и даже не полковник в отставке…
- Все может быть. Только думается мне, что внучка Тропынина, если она действительно студентка последнего курса МГУ, не могла так легкомысленно насочинять о своем "дедуле". Вероятнее, это не тот Тропынин, который нам нужен… - Бирюков помолчал. - Не обратиться ли, Семен Трофимович, в республиканскую прокуратуру с просьбой, чтобы помогли разыскать неуловимое дело Жаркова?..
Прокурор достал из пачки "Беломора" папиросу и задумчиво стал разминать ее в пальцах:
- Придется написать туда…
На следующий день Бирюков стал набирать номер Тропынина, когда в Москве едва забрезжил рассвет. После нескольких продолжительных зуммеров в трубке послышался щелчок соединения, и заспанным голосом ответила опять Настя. Узнав, что снова звонят из Сибири, она смутилась:
- Простите… Я только вчера вечером передала дедуле вашу просьбу.
- Что ж это вы, "нынешнее племя", так затянули? - вспомнив Настины слова при первом разговоре, шутливо упрекнул Антон.
- Ох-хо-хо… - тяжело вздохнула Настя. - Над дипломной задыхаюсь. С утра до поздней ночи сижу в читальном зале университетской "научки". - И заторопилась: - Вы, пожалуйста, не беспокойтесь. Дедуля прекрасно помнит вашего деда. Когда я упомянула о сибирском Георгиевском кавалере, он обрадовался, не знаю как! Даже сердито отчитал меня за то, что не выяснила у вас, по какому делу хотите к нему обратиться. Короче, честное комсомольское, сегодня после десяти утра дедуля будет в Москве и непременно позвонит вам.
- Это правда?
- Чистейшая!
- Спасибо, Настя, - поблагодарил Антон и попрощался.
Ждать у моря погоды Бирюков, разумеется, не стал. Едва стрелки часов показали по московскому времени десять, он засел за телефон. После третьей попытки автоматика пропикала соединение абонентов. Вскоре уверенный и, как показалось Антону, совсем не старый мужской голос несколько старомодно ответил:
- Тропынин у аппарата.
- Николай Дмитриевич? - уточнил Бирюков.
- Да.
- С вами говорит внук Матвея Васильевича Бирюкова из сибирского села Березовки… - начал было Антон, но Тропинин не дал ему договорить:
- Неужели ты, Игнашка?!
- Извините, меня зовут Антоном Игнатьевичем, - сказал Бирюков.
После незначительной паузы Тропынин вроде бы сам над собою усмехнулся:
- Вот склероз… Спутал сына Матвея Васильевича со внуком. Сколько вам лет, Антон Игнатьевич?
- Уже за тридцать.
- Уже за тридцать! - весело удивился Тропынин. - А мне еще и восьмидесяти нет. Рассказывайте, земляк, о своих заботах. Почему у вас служба не совсем гладко идет?
- Я работаю в районе начальником отделения уголовного розыска…
- Вот как!.. - Тропынин опять вроде бы удивился. - Это любопытно, когда уголовный розыск выходит на старого чекиста. Не к ответственности ли привлечь хотите?..
Бирюков сжато рассказал о разрытом захоронении у Ерошкиной плотины. Едва он замолчал, не перебивавший ни единым словом Тропынин спросил:
- Считаете, что разрыли останки бывшего председателя колхоза Жаркова?
- Да, Николай Дмитриевич.
- Любопытно…
Бирюков изложил содержание медицинской экспертизы и стал рассказывать о собранной информации, но на этот раз Тропынин не дал ему договорить:
- Неужели Федя Половников еще жив?
- Не только он, но и Лукьян Хлудневский, и даже мой дед Матвей продолжают жить и здравствовать, - сказал Антон.
- Ай, да земляки!.. - совсем уже не скрывая радости, воскликнул Тропынин. - Молодец, что разыскал меня! Какая у вас там, в Сибири, сейчас погода?
- Затяжное теплое бабье лето.
- Прекрасно!.. - Тропынин вроде бы задумался и вдруг, неожиданно для Антона, заявил: - Завтра вылетаю в Новосибирск.
- Вас встретить?.. - пытаясь разгадать столь внезапное решение, спросил Бирюков.
- Я не привык к пышным встречам. В Новосибирске у меня много друзей в УКГБ. Думаю, они не откажут в любезности отставному полковнику и помогут добраться до родных мест.
- До Серебровки? - снова закинул удочку Антон.
- Сначала, разумеется, заеду к вам, в райотдел.
- Николай Дмитриевич, - почти без всякой надежды обратился к Тропынину Бирюков, - не поможете ли отыскать в Москве материалы расследования той, давней поры по Жаркову?
- Считайте, они уже найдены, - коротко сказал Тропынин. - До встречи!..
На этом телефонный разговор закончился. Чувство неудовлетворенности осталось от него у Бирюкова. Привыкший оценивать поступки людей логическими мотивировками, на сей раз во внезапно принятом решении Тропынина Антон не видел логики. С чего бы вдруг старый полковник, которому "еще нет и восьмидесяти", но уже прилично за семьдесят, так легко сорвался со своей дачи и, можно сказать, в считанные секунды надумал отправиться из столицы в далекую Сибирь? Неужели только ради того, чтобы встретиться с земляками?..
Поступок Тропынина показался странным и прокурору со следователем. Даже опытный оперативник начальник РОВД подполковник Гладышев и тот на полуироничный вопрос Бирюкова - что бы это значило? - в ответ пожал плечами.
- Чувствую, Антон Игнатьевич, нашему ведомству зарываться в архив не стоит, - сказал Бирюкову прокурор. - Забирай у Лимакина все скудные материалы и, если Тропынин действительно навестит родные места, попробуй выяснить у него судьбу Жаркова до конца…
Утром, через полтора суток после телефонного разговора с Москвой, в кабинет к Антону Бирюкову в сопровождении молодого лейтенанта с эмблемами госбезопасности на погонах вошел осанистый седой полковник со множеством орденских колодочек и знаком "Почетный чекист". На вид полковнику было явно за семьдесят, но держался он с той молодецкой выправкой, которая свойственна кадровым военным. Антон невольно поднялся из-за стола.
- Если не ошибаюсь, Бирюков?.. - смерив Антона прищуренным взглядом, спросил полковник.
- Так точно.
- Здравствуй, земляк. Разреши представиться: Тропынин Николай Дмитриевич, - полковник протянул крепкую сухощавую руку. - Тебя, дружок, как говорится, без документов опознать можно. Вылитый молодой Игнат Бирюков. И гвардейским ростом, и шириной плеч в отца удался, а?.. Силой, наверное, тоже природа не обидела?.. Игнашка в тридцать седьмом году, помню, на спор с Маркелом Чернышевым колхозную телку кулаком по лбу ахнул, та, милая, и с копыт рухнула.
Лейтенант, поставив на пол объемистый дорожный портфель, улыбнулся. Тропынин сказал ему:
- Чистую правду говорю! Хорошо, что та телка ожила, не то пришлось бы мне привлекать Игната Бирюкова к ответственности за умышленное уничтожение колхозного скота. Заявление об этом на второй же день в отдел НКВД поступило…
- Садитесь, пожалуйста, - показывая на свободные стулья, предложил Антон. - Устали в дороге?
Тропынин набросил на вешалку полковничью фуражку и машинально провел ладонью по зачесанным назад белым, как свежий снег, волнистым волосам:
- От самолетного гула я отдохнул в гостинице. А сегодня и не заметил, как домчался на "Волге" из Новосибирска сюда. Полвека в родных местах не был. Здесь многое переменилось! Асфальт, хоть боком катись. Попутные деревни не узнать. Лишь железнодорожный вокзал в райцентре с тридцатых годов сохранился, постарел, - Тропынин с завидной легкостью присел к столу. - Ну-с, дружок, прошу доложить: что вы у Ерошкиной плотины разрыли?..
Бирюков достал из сейфа составленный следователем протокол осмотра разрытого захоронения, заключение экспертов и пачку глянцевых фотографий, отснятых криминалистом при выезде к Ерошкиной плотине. Тропынин вынул из кармана очки. Сосредоточенно рассмотрев одну за другой фотографии, он, ни слова не говоря, занялся чтением. Ознакомившись с экспертизами, вроде бы удивился:
- Даже спектро- и рентгенографическое исследование обнаруженных костей провели!.. В период моей службы оперуполномоченным о таком и мечтать не приходилось, - Тропынин встретился с Бирюковым взглядом. - А теперь поведай, что старики-земляки рассказывают…
Бирюков стал коротко излагать суть собранной информации. Тропынин слушал, не перебивая ни единым словом. Только, когда Антон пересказал свой разговор с Федором Степановичем Половниковым, заинтересованно спросил:
- Неужели Федор до сих пор так и молчал?
- Да, говорит, что вы его об этом попросили.
- Ох, Федя, Федя… Не человек - кремень. Я в самом деле не хотел, чтобы о нападении на Половниковых стало известно в Березовке и Серебровке. В ту пору ведь каждое убийство раздувалось в устрашающую кару для запугивания народа. Сказать, что то время было страшным, значит - ничего не сказать. Смерть витала буквально над каждым, в том числе и над чекистами. Моя жизнь тоже не один раз висела на волоске. Очень не нравилось руководству, что я плохо ищу "врагов народа", не возбуждаю политических дел, а занимаюсь, в основном, раскрытием уголовных преступлений. По этой причине мое начальство не могло "красиво" отчитаться перед вышестоящим… - После непродолжительной паузы Тропынин глянул Бирюкову в глаза: - Знаете, отчего я так оперативно оказался здесь?.. Одно из столичных издательств уговорило меня написать правдивые воспоминания с острым сюжетом. Стал припоминать молодость, но память уже начинает подводить. Чтобы не наплести вранья, пришлось обращаться к архивным материалам, в том числе и к делу Жаркова… - Тропынин попросил лейтенанта подать ему портфель и достал оттуда два старых тома, прошитых у корешков толстыми нитками точно так, как и теперь подшиваются материалы следственных дел. - Вот двухтомное повествование моего личного производства той поры. Здесь в хронологической последовательности изложен весь запутанный преступный сюжет. Упоминается и захоронение у Ерошкиной плотины, но точное место его тогда установлено не было. И еще не смог я отыскать исчезнувшие с Жарковым деньги…
- Извините, Николай Дмитриевич, забыл их показать вам, - смущенно проговорил Антон и, открыв сейф, достал сверток из старой газеты "Штурм пятилетки". - Это тот "клад", который обнаружил Хлудневский в тайнике председательского сундука.
Тропынин развернул ветхую газету и с повышенным интересом, словно никогда раньше не видел подобных денег, стал рассматривать разноцветные денежные купюры. Затем взял в руки газетный листок. Посмотрел на крупный размашистый заголовок. Прочитал одну короткую заметку, другую и с нескрываемой грустью заговорил:
- Эх, боевая была районка - не чета некоторым нынешним, беззубым. Помню ее первые номера. И деньги той поры вспомнились… Крепко пришлось мне поломать головушку из-за этих общественных денег. Не догадался тогда по-молодости, что председательский сундук с тайником. Обшарил его в присутствии понятых до донышка и руки опустил…
Воспользовавшись паузой, Бирюков коротко изложил рассказ Хлудневского о флотском ремне на ногах утопленника. Тропынин вскинул на Антона прищуренные глаза:
- Со стариками, земляк, надо держать ухо востро. Видимо, подвела память Лукьяна. Перед тем, как отправляться сюда, я перелистал архивный двухтомник от корки до корки, - Тропынин положил сухощавую ладонь на материалы расследования. - Здесь есть протокол опознания ремня, подписанный самим Лукьяном Хлудневским и Ефимом Инюшкиным, которые лучше других знали Жаркова и опознали его ремень. Это тогда меня насторожило: с какой стати преступнику оставлять уличающие его улики?.. Чтобы не распространять ложную версию и не наводить тень на плетень, я попросил Хлудневского с Инюшкиным молчать о жарковском ремне. Лукьян, оказывается, по-иному мою просьбу понял… - Тропынин, задумавшись, помолчал. - Не следует огульно, как у нас кое-кто делает, обвинять всех сотрудников бывшего НКВД. Я лично знаю многих из них, кто даже в самую мрачную пору жестоких репрессий, рискуя собственной жизнью, бескомпромиссно отстаивал справедливость. В те нелегкие для страны и чекистов годы было немало разоблачено, арестовано и обоснованно осуждено матерых негодяев. Это показал анализ следственных материалов тех лет. Мне довелось участвовать в пересмотре дел тридцатых годов. Уверенно вам скажу, что в начале десятилетия подтасовок обвинительных фактов было значительно меньше, чем в последующие годы. Но уже и тогда, к сожалению, в сельской местности наблюдалось много оговоров свидетелями своих односельчан, что, естественно, было на руку недобросовестным сотрудникам дознания, занимавшимся фальсификацией. А таких приспособленцев, держащих нос по ветру и заглядывающих в рот начальству - что изволите? - на Руси во все времена хватало. Да, чего греха таить, и теперь с лихвой хватает. За примером далеко ходить не надо. Посмотрите, сколько партийных функционеров переменили свои убеждения буквально в один миг. Еще вчера они зорко оберегали чистоту социализма, а сегодня вдохновенно рушат его до основания. Это напоминает мне период коллективизации. Вы знакомы со структурой правоохранительных органов той поры?
- Очень смутно, - сознался Бирюков.
- В связи с напряженным положением в обществе и часто меняющейся политической обстановкой в тридцатые годы, так же часто меняли свою структуру и правоохранительные органы. В районах тогда имелись подразделения ОГПУ, а с тридцать четвертого года были созданы районные отделы или отделения НКВД. Была и милиция, функции которой до сих пор не так уж сильно изменились. Прокуратура тоже была, и тоже в чем-то сходна с нынешней. Дела по контрреволюционным - так они тогда назывались - и особо опасным государственным преступлениям вели сотрудники ОГПУ, затем - НКВД, а не милиции, на закрепленных за ними участках, состоявших обычно из нескольких деревень или сельсоветов. Например, в мой участок входили Серебровка, Березовка и Ярское. Имел я тогда должность старшего оперативного уполномоченного. Следователей в наших органах в ту пору не было. С санкции прокурора и своего начальника РО оперуполномоченный сам возбуждал уголовное дело и проводил по нему следствие в полном объеме с применением экспертиз, кои тогда были возможны. Оперработник имел те же права, что и нынешний следователь, и действовал в соответствии с нормами уголовно-процессуального кодекса РСФСР. И как следователь, он был обязан доказать виновность или невиновность подозреваемого в преступлении… - Тропынин, словно припоминая что-то важное, задумался. - К сожалению, сообщение об исчезновении Жаркова поступило ко мне с опозданием на целую неделю. В первую очередь я был обязан определить, что это: террористический акт или умышленное убийство в той или иной форме? Была еще одна версия - хищение общественных денег. Она сразу показалась мне малоубедительной, поскольку я знал Жаркова как порядочного человека, хотя у него и имелся своеобразный взгляд на текущие события, порою расходившийся с директивными указаниями крайкома. Это было одно из трудных и запутанных дел… - Тропынин полистал привезенные с собой материалы и показал Бирюкову четыре фотографии. - Один из них - убийца, остальные потерпевшие. К последним надо еще добавить кузнеца Степана Половникова. Его фотоснимка раздобыть тогда не удалось…
- Четыре трупа по одному делу? - удивился Антон.
Тропынин скорбно наклонил белую голову:
- Согласитесь, что даже для той сложной поры это был неординарный случай.