- Нет. Врачи сами удивлялись, как удачно кость срослась.
Бирюков, чтобы скрыть волнение, отвернулся к окну. Приметы, указанные Гавриловым, совпадали с теми, что дала медицинская экспертиза. Об этом же подумал и подполковник, но голос его ничуть не изменился.
- До какого пункта у Зорькина были оформлены проездные документы? - продолжал спрашивать он.
- До города Ивдель, который на Урале. Гошка там до службы работал, туда и после службы уехал.
- Попутно не заезжал к вашей племяннице?
- Нет.
- Письма вам присылал с Урала?
- Тоже нет. Видно, из-за Маришки и на меня обиделся. Вообще-то глупо Маришка с ним поступила. Такого парня ей в жизни не найти. Интересно то, что и фамилии даже одинаковые были. На корабле над Гошкой посмеивались: "Жена на твою фамилию перейдет при регистрации или ты на ее?.."
Подполковник не давал Гаврилову отвлекаться:
- Почему вы решили, что владивостокский геолог и вчерашний рыжий - одно и то же лицо?
- Приметная больно физиономия у него. К тому же цвет волос у нас одинаковый. Только я не утверждаю, что это бесспорно он.
- Какие деньги он вам в ресторане предлагал?
- Это ж, рыжая зараза, чтоб от меня отвязаться. "Первый раз, - говорит, - тебя вижу. Если выпить хочешь, на червонец". Он, можно сказать, этим мне в душу плюнул. Оттого я на молокососов с музыкой буром попер.
- У вас фотография Зорькина есть?
- Была где-то. На вокзале всей оравой перед отъездом снимались.
- И геолог на снимок попал?
- Вроде бы нет… Он, по-моему, щелкал нас. А карточку мне прислал Юрка Резкин. Фотоаппарат его был.
- Вот что, - строго сказал подполковник, - идите сейчас домой и срочно принесите нам эту фотографию.
Гаврилов поднялся.
- А как же это… ресторан?
- Все будет по закону.
Когда Гаврилов ушел, подполковник откинулся на спинку кресла, посмотрел на Бирюкова и спросил:
- Что скажешь?
- Судя по приметам, в колодце найдены останки Зорькина, - быстро ответил Антон. - Только как Зорькин попал в наш район, если на Урал ехал? Туман какой-то…
Подполковник вздохнул.
- Да, мутное дело. Очень мутное… Но послушаем, что Граф-Булочкин скажет.
13. Железное алиби
Слава Голубев был прав, когда говорил подполковнику Гладышеву, что от Булочкина не пахнет водкой. Медицинская экспертиза, проведенная перед допросом, установила: Булочкин клинически трезв, но после злоупотребления мепробаматом находился в сильном шоке. В этом подполковник с Бирюковым убедились и сами, как только конвоир доставил Графа в кабинет. Обхватив ладонями локти, Булочкин трясся, словно в приступе лихорадки. Не дожидаясь разрешения, сел, попросил воды. Выпил подряд два стакана крупными, жадными глотками. Несколько секунд просидел сгорбившись, уткнув лицо в ладони. Гладышев и Бирюков молчали.
- Могу я узнать, чем заинтересовал районную милицию? - медленно приходя в себя, спросил Булочкин.
- Вопросы будем задавать мы, - сказал подполковник.
- Тем лучше.
- Что вас привело в наш город?
- Разве в него без визы МВД нельзя въезжать? - губы Графа иронически дернулись. - Или мы живем в Германии, где существуют демократическая и федеративная республики и въезд из одной в другую представляет определенные трудности?
- Бросьте паясничать!
Булочкин высокомерно вскинул голову. Сухое горбоносое лицо его было невозмутимым, только в глазах затаилась плохо скрываемая настороженность. Подполковник нахмурился:
- В вашем паспорте одесская прописка. Что вас занесло из Одессы в такую даль?
- Вы видите мое скверное здоровье, - не меняя тона, продолжал Граф, - а у вас тишина, нет копоти заводов и столичной суеты.
Говорил Булочкин медленно, лениво. Казалось, язык с трудом подчиняется ему и не успевает за мыслью.
- С кем вчера встречались в "Сосновом бору"?
- Гражданин начальник, я повторяю, что приехал к вам отдохнуть, а не работать. Поэтому никаких деловых встреч не назначал.
- С кем встречались в ресторане и какие предлагали деньги? - требовательно повторил подполковник.
Булочкин попытался изобразить еще большее равнодушие, но это ему не удалось. Сильнее задрожали руки, и он крепко сжал ладони.
- Небольшое уточнение. Я не предлагал денег, а подавал их так, как подаю нищим, один вид которых у меня вызывает сострадание… - Булочкин наигранно вздохнул. - Вы, конечно, хотите знать, кому подавал? Охотно отвечу. Какой-то местный алкоголик узнал во мне друга детства, рассчитывая, что брошусь к нему на шею и стану угощать импортным коньяком. Увы!.. К его разочарованию, этого не произошло.
- Какого Юру вы искали в военкомате?
Булочкин удивленно посмотрел на подполковника.
- Вот там уже я хотел увидеть друга, но тоже неудачно… У вас грубый военком, мою болезнь он посчитал за опьянение и не захотел со мной разговаривать.
- Кто этот друг и почему вы ищете его в нашем районе?
- К моему стыду, фамилии друга не знаю, но я как сейчас слышу приятный баритон: "Юра, если тебе захочется меня обнять, приезжай в этот чудесный сибирский уголок".
- И вы уже не в первый раз приезжаете к нам?
- Да. Повидать Юру - цель моей жизни. К сожалению, до сих пор не могу напасть на его след. Но я умею добиваться цели, и наша встреча с Юрой рано или поздно состоится. Мне надо вернуть ему долг.
Подполковник, заметив, что Бирюкову не терпится что-то сказать, кивнул. Антон посмотрел на Графа:
- Первый раз вы были в нашем районе вместе с другом тринадцатого сентября шестьдесят шестого года.
- В это может поверить только ребенок, - Булочкин ухмыльнулся. - И то, если он не из Одессы.
- У вас есть алиби? - быстро спросил подполковник.
- Железное. Накануне той даты, которую только что упомянул этот молодой лейтенант, я, проводив друга Юру на электричку в ваш район, скучал на Новосибирском вокзале, ожидая, когда на табло вспыхнут часы отправления одесского поезда. Еще не миновала полночь, как ко мне подошел невзрачный милицейский сержант и с упреком сказал: "Булочкин, ты раньше времени уехал с Сахалина. Наши ребята истоптали весь остров, отыскивая тебя". Что я мог сказать сержанту в свое оправдание? Пришлось вернуться на Сахалин, обнять соскучившихся телохранителей и сверх срока, который я так нелепо пытался укоротить, пробыть с ними еще пять лет. В прошлом году я, наконец, распрощался с сахалинскими друзьями по всем джентльменским обычаям. Возвращаясь на родину, в Новосибирске отчетливо вспомнил Юру, доброту которого даже годы не затерли в моей памяти. Вспомнил, как в сентябре шестьдесят шестого расстался с ним на этом неуютном перроне, взял у него взаимообразно незначительную сумму презренных денег и поклялся сединами своей несчастной мамы, что верну долг. На этот раз я был при деньгах. Не раздумывая, тут же попытался отыскать Юру. Но, как говорят спортивные комментаторы, попытка не увенчалась успехом. - Булочкин тяжело вздохнул. - Пришлось продолжать путь на родину. Приехав туда, я не узнал милой Одессы. Вдобавок меня не полюбила одесская милиция. Я ответил ей тем же. А жить с нелюбимой милицией, скажу вам, тяжелее, чем с нелюбимой женщиной.
По мере того, как Булочкин говорил, сонливость его проходила, речь становилась оживленней, витиеватей. Теперь он уже, казалось, сдерживал язык, чтобы тот не опережал мысль.
Подполковник достал из стола фотографию, принесенную Гавриловым, и показал ее Булочкину.
- Вам знаком этот снимок?
Граф глянул на фото рассеянным взглядом.
- Работа явно принадлежит неквалифицированному фотографу.
- Никого на ней не узнаете?
Булочкин долго вглядывался в снимок и вдруг всплеснул руками:
- Ба-а! Я вижу Юру!
- Покажите его, - потребовал подполковник.
Граф ткнул пальцем в Зорькина, еще несколько секунд посмотрел на фотографию и опять удивился:
- Да здесь и другой Юра, - ткнул в Резкина. - Какой букет благородных людей.
- Которого из них вы искали?
Булочкин показал на Зорькина.
- Вот этого…
- Имя его не путаете? - спросил подполковник.
- Я не могу этого спутать уже потому, что мы с ним тезки.
- Итак… - подполковник встретился с Булочкиным взглядом. - Давайте уточним детали: вы ищете в нашем районе Георгия Зорькина, который в шестьдесят шестом году помог вам, назвавшему себя геологом, уехать из Владивостока. С вами ехал еще один знакомый, Юрий Резкин. Он сошел на станции Тайга, чтобы пересесть на поезд, идущий в Томск. Вы с Зорькиным расстались двенадцатого сентября в Новосибирске, а через сутки Зорькин был убит. Вам не кажется странным финал дружбы?..
Булочкин слушал внимательно. На его лице, когда подполковник сказал об убийстве, отразилось такое удивление, что Бирюков подумал: "Для Графа, видимо, это неожиданность".
Булочкин кулаком потер лоб:
- Я давно заметил, что работники милиции не умеют шутить. Ваша шутка, начальник, по поводу смерти Юры, которого вы почему-то называете Георгием - да еще и Зорькиным, не вызывает улыбки. В остальном вы правы.
- Остается выяснить последнее, - продолжал подполковник. - Что все-таки побудило вас столько лет спустя искать Георгия Зорькина?
- Никакого Георгия Зорькина я не знаю, - твердо сказал Булочкин. - Искал я отслужившего моряка Юру, фамилию которого не удосужился спросить, чтобы вернуть ему долг. Это вопрос моей чести.
- Мы разберемся во всем этом… - подполковник сделал паузу. - И с убийством женщины, труп которой нашли в канализационном колодце, разберемся.
- Гражданин начальник! - Булочкин приложил трясущиеся ладони к груди. - Не шейте мне канализационный колодец. Это не мое дело. Пусть им занимается Новосибирский уголовный розыск.
- Откуда вам известно, что это произошло в Новосибирске? - быстро спросил Бирюков и по тому, как одобряюще взглянул на него подполковник, понял, что угодил в точку.
Булочкин болезненно поморщился:
- Несмотря на плохое здоровье, я не утратил чутья и, едва появился в Новосибирске, заметил, что одесситы успели накапать сибирякам о моей популярности. Вдобавок, в вашем областном центре я имел неосторожность повидаться с человеком, на хвосте которого уже висел угрозыск. Отвечать за чужие грехи тяжелее, чем за свои. И я - человек спокойный - заметался по Новосибирску, как незадачливый композитор, премьера оперы которого с треском провалилась. Здесь-то и пришла мне светлая мысль - попытаться еще раз отыскать Юру. Буду откровенен: хотел отсидеться у него, пока угрозыск размотает дело с канализационным колодцем.
К концу допроса Булочкин опять обхватил ладонями локти, заметно стал ежиться, вздрагивать. Подполковник вызвал конвойного, и Графа увели. Просматривая записи, сделанные при допросе, Гладышев насупил густые брови, посмотрел на Бирюкова.
- Похоже, говорил правду. Но почему он Георгия Зорькина упорно называет Юрой?
- Товарищ подполковник! - вырвалось у Антона. - Георгий и Юрий - это же имена-синонимы.
- Я давно об этом думаю, однако неувязка есть. Гаврилов называет Зорькина Георгием, Гошкой, а Булочкин - Юрием. Обычно принято называть человека каким-то одним именем. Если уж Георгий, так Георгий, если Юрий, так Юрий. Согласен?
- Конечно.
- И еще: каким образом Зорькин оказался в нашем районе? По словам Гаврилова, он не собирался заезжать в Ярское.
- Может, Резкин внесет ясность?
- Давай сделаем так… - подполковник задумался, долго рассматривал фотографию, затем повернулся к Бирюкову. - Запроси воинскую часть, где служил Зорькин, до какого пункта при увольнении он получил проездные документы. После дай телеграмму в тот пункт, куда должен был приехать Зорькин. Узнай, становился ли он там на воинский учет, и одновременно запроси адресное бюро. Если никаких сведений о Зорькине не окажется, вызывай по междугородной Резкина. Предложи ему приехать к бабушке. И обрати внимание, как он откликнется на это.
- Ясно, товарищ подполковник.
- Надо проверить алиби Булочкина. Если Граф на самом деле двенадцатого сентября шестьдесят шестого года был задержан в Новосибирске за побег, то это, как говорят, в его пользу.
Бирюков ушел, и тотчас в кабинете начальника райотдела появился Кайров. Сел к столу подполковника, улыбнулся:
- Вы, Николай Сергеевич, тоже заразились тайной старого колодца?
- Вспоминаю молодость. Ведь больше десяти лет в уголовном розыске проработал, - подполковник чуть помолчал. - А тайну эту, по-моему, разгадать можно…
- Вы не обидитесь, если скажу, что розыскные действия Бирюкова на данном этапе напоминают самодеятельность?
- Нет, не обижусь. Сделаю лишь уточнение: хорошая самодеятельность мне нравится больше плохого профессионализма.
- Натаскиваете Бирюкова?
- Подобный метод вряд ли применим к человеку с высшим юридическим образованием. Бирюков молод. Тыкается как слепой котенок. Наша с тобой задача - не дать ему на первых розыскных шагах разбить себе нос.
- Я вас понял, - четко, по-уставному, произнес Кайров. Собираясь уходить, поднялся. - Кстати, по моему рапорту разговаривали с Бирюковым?
- Ты только за этим пришел?
- Не только. Хотел выяснить ваше отношение к случаю с колодцем. Как-никак, я все-таки старший оперуполномоченный уголовного розыска.
- Тогда садись, поговорим по душам.
Кайров вернулся на свое место. Подполковник достал из стола рапорт, еще раз прочитал его и, глядя Кайрову в глаза, заговорил:
- Понимаешь, не указан в твоем рапорте тот импульс, который вывел Бирюкова из равновесия. Вот я с тобой разговариваю, не кричу на тебя, не унижаю твоего достоинства. Скажи, можешь ты в такой ситуации ни с того ни с сего нагрубить мне?
Кайров нахмурился.
- Там ситуация была иная. Увидев Бирюкова пьяным, я вспылил, но это не дает ему права…
- Вот видишь! - живо перебил подполковник. - Бирюкову это не дает права. А кто нам с тобой дал право вспылить? Не обижайся, и себя имею в виду. Бывает, тоже срываюсь, а когда одумаюсь, стыдно становится. Понимаешь, сами того не замечая, привыкаем мы к этакому барскому тону в обращении с подчиненными. А те в свою очередь, становясь руководителями, будут копировать нас. Плохо это, капитан, ой плохо…
- Вас не устраивает моя работа? - насторожился Кайров.
- Зачем так ставить вопрос? Ты исполнителен, дело свое знаешь. Скажу больше: мне легко с тобою работать. А вот подчиненным… твоим подчиненным - трудно.
- Не красное солнышко, всех не обогреешь.
- На нашей работе греть и не надо. Надо требовать, но без крика и топанья ногами.
Прервал подполковника Борис Медников. Торопливо ворвавшись в кабинет, он сел против Кайрова, отдышался и, заметив, что Кайров с подполковником молчат, спросил:
- Я помешал? Секретный разговор был?
- Нет, Боря, не помешал, - ответил подполковник. - Толкуем вот о взаимоотношениях руководителей с подчиненными.
- О-о! Интересная тема. По-моему, здесь все должно строиться на доверии. Есть любопытный пример. Во время второй мировой войны в Америке создали два завода по выпуску нового оружия. Поскольку специалистов-рабочих в этой, области не было, решили укомплектовать штат молодыми девушками и обучить их мастерству. Решено - сделано. И вот что интересно. На одном заводе девушки уже через месяц освоили производство и стали перевыполнять план, а на другом дело застопорилось. Начали искать причину. Оказывается, там, где дело не получалось, девушек запугали ответственностью. Им говорили примерно так: "Малейшая ваша ошибка приведет к катастрофе!" На первом же заводе тоже предупредили об ответственности, но постоянно подбадривали: "Осторожность соблюдайте, но работайте смелее. Не будет получаться, спрашивайте. Подскажем, научим". И дело совсем по-иному пошло. Вот так… Разные подходы - разные результаты. А возьмите творческий подход к делу… - Медников посмотрел на подполковника: - Собственно, Николай Сергеевич, я на минутку забежал. Вы читали что-нибудь о восстановлении портрета по черепу?
- Конечно, читал.
- Так вот. В Москве живет один мой знакомый, учились вместе. Он у Герасимова кандидатскую защищал. На днях я еду в Москву в командировку. Хочу увезти череп, найденный в колодце, и попросить хотя бы ориентировочный портрет вылепить. Поможет это вам?
- Конечно, Боря! - подполковник улыбнулся. - Смотри только, чтобы в дороге чемодан у тебя не украли, а то станет какой-нибудь уголовник заикой.
Медников засмеялся и пошел к двери. Проводив его взглядом, подполковник живо повернулся к Кайрову:
- Слышал, капитан? Новое оружие лично нам изобретать и осваивать не нужно. А что касается создания у сотрудников творческого настроя, полета мысли - крепко надо подумать… Вот тебе характерный пример - Медников. Что ему до наших забот? А ведь думает! Интересом к делу человек живет.
Зазвонил телефон. Гладышев снял трубку. Бирюков доложил, что из областного управления подтвердили: Булочкин был задержан за побег в Новосибирске 12 сентября шестьдесят шестого года.
- Значит, непосредственного участия в истории Зорькина он принимать не мог, - сказал подполковник и положил трубку.
- Вы уже знаете фамилию погибшего? - удивленно спросил Кайров.
- Пока ориентировочно, но узнаем и точно. Уверяю тебя… - подполковник встал из-за стола, прошелся по кабинету. - Нет безнадежных дел, капитан.
14. "Допрос" под звездами
Из воинской части сообщили, что старшина второй статьи Зорькин Георгий Иванович уволился в запас 6 сентября 1966 года и получил проездные документы до станции Ивдель Свердловской железной дороги. Никаких сведений о нем после увольнения в часть не поступало. Бирюков сделал срочный запрос в паспортный стол Ивделя, в городской и областной военкоматы. Из всех трех мест пришли одинаковые ответы: Зорькин ни в 1966, ни в последующие годы в области прописан не был и на воинский учет не становился.
Показания Графа-Булочкина подтверждались - Зорькин до Урала не доехал. Но по-прежнему оставалось невыясненным: почему вдруг он решил свернуть в район. По нелепой случайности попал в колодец или был убит? Ясность по первому вопросу мог внести внук Агриппины Резкиной. Он ехал с Зорькиным до станции Тайга, и если тот надумал вдруг заехать в Ярское к своей невесте, то не в один же миг принял такое решение. Надо было срочно звонить в Томск.
Разговор состоялся через сутки после того, как Бирюков сделал заказ на междугородной. Поведение Резкина после армии казалось странным, ни разу не приехал в Ярское, совершенно забыл о своей бабушке. Поэтому, на всякий случай, Антон отрекомендовался работником райсобеса и с упреком обратился к Резкину:
- Что же вы, Юрий Михайлович, о своей бабушке забыли?
- Забыл? - удивился Резкин, какое-то время помолчал и выпалил бойко, скороговоркой: - Ничего я не забыл. Всегда бабусю помню. Как-то вот недавно другу письмо в Ярское написал, привет ей передавал.
- Почему вы ей самой не пишете?
- Она ж неграмотная, все равно не прочитает.
- Разве это оправдание для вас?
- Да ну, какое там, елки с палками, может быть оправдание.
- Вы о ее здоровье знаете?
- Нет… - растерянно ответил Резкин и тревожно спросил: - Что с бабусей?