Но ведь это место должно существовать, верно? Должна быть какая-то дверь, ведущая туда. Помечена ли она как-нибудь? Я вспоминаю наш магазин. На стекле витрины написано имя Пенумбры и нарисована эмблема, такая же, как на журналах посетителей и гроссбухе. Две ладони, сложенные, будто открытая книга. У меня есть ее фотография в телефоне.
- Хорошая мысль, - говорит Кэт.
- Если на здании где-нибудь есть этот символ - нарисован на стекле, или высечен на камне - мы можем его найти.
- Как это, провести полный обход всех домов на Манхэттене?
- Это займет, типа, лет пять.
- Двадцать три, если быть точным, - говорит Кэт. - Если делать это по старинке.
Она подтаскивает к себе ноут и оживляет его экран.
- Но угадай, что у нас есть на Гугл-Панорамах? Фотки всех зданий Манхэттена.
- Что ж, отнимаем время на ходьбу, и остается всего-то сколько - тринадцать лет?
- Привыкай мыслить по-новому, - хмыкает Кэт, качая головой. - Таким вещам быстро учишься в Гугле. То, что всегда было трудным… ну, просто стало легким.
Но я все еще не понимаю, как могут компьютеры помочь нам в таком деле.
- Ладно, а как насчет объ-е-ди-нить у-си-ли-я компью-те-ров и лю-дей?
Кэт говорит тоненьким голосом, будто мультяшный робот. Ее пальцы танцуют по клавиатуре, и некоторые команды я узнаю: войско короля Хадупа снова в походе.
Кэт переключается на нормальный голос:
- Мы можем с помощью Хадупа распознать страницы книги, правильно? Точно так же можно читать таблички на домах.
А, ну да.
- Но там будут ошибки, - продолжает Кэт. - Хадуп уменьшит нашу выборку с сотни тысяч зданий до примерно, скажем, пяти тысяч.
- Что, пять дней вместо пяти лет?
- Нет! - говорит она. - Потому что знаешь что? У нас есть десять тысяч друзей. Это называется…
Она торжествующе щелкает по вкладке, и на экране возникают жирные желтые буквы.
- Mechanical Turk. Тут мы раздаем работу не компьютерам, как Хадуп, а живым людям. Куче народу. В основном эстонцам.
Кэт приказывает королю Хадупу и десяти тысячам эстонских пехотинцев. Для нее нет преград.
- О чем я тебе все время говорю? - продолжает она. - У нас теперь есть новые возможности - ни у кого больше их нет.
Она качает головой и повторяет:
- Ни у кого больше.
Теперь моя очередь говорить голосом мультяшного робота:
- Син-гу-ляр-ность нас-ту-па-ет!
Кэт смеется и гоняет символы по экрану. Крупная красная цифра в углу сообщает нам, что 30 347 работников ожидают наших указаний.
- Де-вуш-ка че-ло-век о-чень кра-си-ва!
Я щекочу ей ребра, и Кэт щелкает не ту кнопку на экране; отпихивает меня локтем, не бросая работы. Я наблюдаю, как она выстраивает в очередь тысячи фотографий манхэттенских зданий. Особняки, небоскребы, многоэтажные стоянки, частные школы, витрины магазинов - все засняты гугловскими автомобильчиками, все помечены компьютером как вероятно содержащие символ книжки, сложенной из двух ладоней, хотя в большинстве случаев (строго говоря, во всех, кроме одного) это будет что-то другое, принятое компьютером за знак Неразрывного Каптала: руки, сложенные в молитве, декоративная готическая буквица, условный рисунок витого золотистого кренделя…
Потом она отправляет снимки Mechanical Turk - войску нетерпеливых помощников, ожидающих за ноутами по всему миру, - вместе с моим фотообразом и простым вопросом: "Совпадает? Да или нет?"
Небольшой желтый таймер на экране сообщает, что работа будет выполнена за двадцать три минуты.
Я понимаю, о чем говорила Кэт: это и впрямь опьяняет. Ну, то есть компьютерное войско Хадупа - это одно, но тут-то живые люди. Куча народу. В основном эстонцы.
- О, а знаешь что? - неожиданно спрашивает Кэт; ее лицо розовеет от внезапного волнения. - Скоро объявляют новый состав Проектного Менеджмента.
- Ого. Пожелать удачи?
- Ну, знаешь, это не просто жребий. То есть это только отчасти жребий. Там есть еще, ну типа… в общем, алгоритм. И я попросила Раджа замолвить за меня словечко. Перед алгоритмом.
Ну, еще бы. Стало быть, вот что: (1) Повара по прозвищу Перец на самом деле никогда не изберут в управление компанией; и (2) если Гугл не поставит эту девицу к рычагам, мне придется перейти на какую-то другую поисковую систему.
Мы вытягиваемся рядом на топкой космической кровати Кэт, наши ноги сплетены, и мы только что отдали приказ большему числу людей, чем живет в городе, где я появился на свет. Она - королева Кэт Потенте со своей минутной империей, а я - ее верный принц-консорт. Мы недолго будем распоряжаться этой силой, но послушайте: ничто не вечно. Мы все рождаемся, ищем союзников и строим империи, а потом умираем, и все в один момент - может быть, один такт какого-то колоссального процессора.
Ноут басовито звякает, и Кэт перекатывается на бок, чтобы добраться до клавиатуры. Все еще тяжело дыша, она улыбается и ставит ноут себе на живот, показывая мне достижения великого союза людей и компьютеров, итоги сотрудничества тысячи машин, вдесятеро большего числа людей и одной страшно умной девчонки.
Это выцветшая фотография невысокого каменного здания, по сути, просто большого особняка. По тротуару мимо спешат смазанные фигуры пешеходов, у одного на поясе розовая сумочка. Кованые решетки прикрывают узкие окна, под черным парусиновым навесом в тени прячется парадный вход. И серое на сером, вырезанное по камню, вот оно: ладони, сложенные в виде открытой книги.
Рисунок еле заметный: едва ли больше реальной величины. Такой, шагая по улице, скорее всего, просто не заметишь. Здание находится на Пятой авеню, напротив Центрального парка, недалеко от Гуггенхайма.
Неразрывный Каптал прячется на самом видном месте.
Библиотека
Самый странный продавец за пятьсот лет
У меня в руках белый бинокль имперского штурмовика. В него я гляжу на тот самый миниатюрный серый символ: ладони, сложенные в виде раскрытой книги, вырезанные в темном сером камне. Я сижу на скамейке на Пятой авеню, спиной к Центральному парку, по бокам от меня - газетный автомат и тележка с фалафелем. Мы в Нью-Йорке. Бинокль я перед отъездом одолжил у Мэта. Мэт очень просил его не потерять.
- Что видишь? - спрашивает Кэт.
- Пока ничего.
Узкие окошки высоко от земли, забранные тяжелыми решетками. Скучный маленький форт.
Неразрывный Каптал. Можно подумать, что это не общество библиоманов, а банда уголовников. Что творится в этом здании? Завязанный на книги сексуальный фетишизм? Должно быть так. Пытаюсь представить, как у них все устроено. Нужно ли платить за вступление в Каптал? Наверное, надо выложить кучу денег. Может, они ездят в дорогие круизы. Я тревожусь за Пенумбру. Он так погряз в этом культе, что даже не замечает, насколько это все ненормально.
В Нью-Йорке раннее утро. Мы только что из аэропорта. Нил постоянно катается на Манхэттен по делам, я одно время ездил сюда поездом из Провиденса, но Кэт в Нью-Йорке первый раз. Пока самолет, снижаясь, разворачивался над аэропортом имени Кеннеди, она таращилась на предрассветное мерцание города, прикасаясь кончиками пальцев к прозрачному пластику окна и шептала: "Не думала, что он такой тощий".
И вот мы молча сидим на скамейке в тощем городе. Небо светлеет, но мы сидим в тени, завтракаем идеально неидеальными бубликами с черным кофе и пытаемся не бросаться в глаза. Пахнет влагой, будто пред дождем, вдоль улицы свистит холодный ветер. Нил чертит в блокнотике: набрасывает крутобедрых девиц с крутогнутыми мечами. Кэт купила "Нью-Йорк Таймс", но так и не смогла разобраться, как ее по-нормальному читать, потому возится с телефоном.
- Подтвердили, - сообщает она, не поднимая глаз. - Новый ПМ выберут сегодня. - Она обновляет и обновляет страницу раз за разом: думаю, ее батарея разрядится еще до полудня.
Я чередую страницы путеводителя по Центральному парку (купленного в книжной лавке в аэропорту Кеннеди) с ненавязчивым поглядыванием в бинокль Мэта.
Вот что я в него вижу:
С пробуждением города Пятая авеню оживает, и я замечаю одинокую фигуру, рысящую по тротуару на той стороне. Это мужчина средних лет с пухом русых волос, развевающихся на ветру. Я подкручиваю фокус на бинокле. Вижу нос картошкой и пухлые щеки, зарумянившиеся на холоде. На нем темные брюки и твидовый пиджак, идеально скроенные по фигуре: именно под его торчащее брюшко и обвисшие плечи. На ходу он слегка подскакивает.
Мое паучье чутье на взводе, потому что, конечно же, Нос-Картошка останавливается у входа в Каптал, вертит ключом в замке и опасливо шагает внутрь. По сторонам от дверей загораются двойные лампы на небольших держателях.
Я трогаю Кэт за плечо и показываю на мерцающие лампы. Нил прищуривается. Поезд Пенумбры прибудет на Пенн-стейшн в 12:01, и до тех пор мы будем наблюдать и ждать.
Вслед за Носом-Картошкой в темный подъезд тянется тонкая, но непрерывная струйка невероятно обычных на вид нью-йоркцев. Вот девушка в белой блузке и грифельно-черной юбке; мужик средних лет в болотно-зеленом джемпере; бритоголовый чувак, с виду отлично вписавшийся бы в "Анатомикс". Неужели это все члены Каптала? Что-то не сходится.
Нил шепчет:
- Может, здесь у них другая целевая аудитория. Помоложе. Похитрее.
Конечно, куда больше нью-йоркцев идет мимо подъезда. На обеих сторонах улицы толпа, поток людей, длинных и коротышек, молодых и старых, симпатичных и страшных. Сгустки прохожих проплывают мимо, загораживая мне вид. Кэт сидит как на иголках.
- Все такое маленькое, и столько людей! - удивляется она, разглядывая толпу. - Они… Будто косяк рыб. Или птиц, или муравьев, не знаю… Какой-то суперорганизм.
- Где ты росла? - вступает в разговор Нил.
- В Пало-Альто, - отвечает Кэт.
Оттуда в Стэнфорд, потом в Гугл: для девушки, одержимой дальними пределами человеческих возможностей, Кэт держится довольно близко к дому.
Нил понимающе кивает.
- С одноэтажной картиной мира не постичь внезапную сложность нью-йоркской улицы.
- Не знаю, о чем ты, - говори Кэт, прищурившись. - Со сложностью я умею разобраться.
- Смотри, я знаю, что ты думаешь, - говорит Нил, качая головой. - Ты думаешь, что это просто многоагентная система, и каждый в толпе подчиняется в целом нехитрому набору правил…
Кэт кивает.
- И если вычислить эти правила, ты сможешь смоделировать ее. Улицу, квартал, потом целый город. Так?
- Именно. Ну, то есть, конечно, пока я не знаю, что это за правила, но я могу поэкспериментировать и нащупать их, и тогда задача упрощается…
- Неверно, - объявляет Нил и взвизгивает, как сирена на телеигре. - Не можешь ты этого. Даже если бы ты знала правила - кстати сказать, никаких правил нет, - но даже если бы они были, их не удастся смоделировать. Знаешь, почему?
Мой лучший друг и моя девушка сцепились по поводу цифровых моделей. Мне остается только расслабиться и слушать.
Кэт хмурится.
- Почему?
- Памяти не хватит.
- Ой, да ладно…
- Именно. Ты не сможешь все это удержать в памяти. И ни один компьютер. Даже этот ваш, как его… - Большой Ящик.
- Да, он. Он не настолько большой. Этот Ящик…
Нил разбрасывает руки, словно обнимая улицу, парк, город вокруг.
- …больше.
По улице катит змеящаяся толпа.
Нил, заскучав, отправляется в музей Метрополитен, расположенный неподалеку, где он собирается пофотографировать образцы - античные мраморные груди. Кэт большими пальцами строчит короткие экстренные сообщения гугловцам, гонясь за слухами о новом ПМ.
В 11:03 по улице шатко ковыляет сутулая фигура в длинном пальто. Предчувствие вновь шевелится во мне: мне кажется, я научился с лабораторной точностью распознавать в людях определенный род странности. У сутулого шатуна лицо старой совы, черная папаха надвинута на кустистые брови, торчащие далеко за ее границы. Ну, разумеется: он ныряет в темный подъезд.
В 12:17 начинается дождь. Мы под защитой высоких деревьев, но на Пятой авеню быстро темнеет.
В 12:29 перед Неразрывным Капталом останавливается такси, из него выходит высокий мужчина в плаще. Наклоняясь рассчитаться с водителем, он поплотнее запахивает плащ у горла. Это Пенумбра, и видеть его здесь, в антураже темных деревьев и бледного камня - какой-то сюрреализм. Я никогда не представлял этого человека где бы то ни было, кроме как в магазине. Они как пакетная сделка: нельзя получить одно без другого. И все же вот он, стоит посреди улицы на Манхэттене, возясь с бумажником.
Я вскакиваю и бросаюсь через Пятую авеню, уворачиваясь от медленно катящих машин. Такси отъезжает, будто желтая кулиса, и - та-дам! Вот и я. Сначала на лице Пенумбры ничего не отражается, потом он чуть прищуривается, потом улыбается, а потом откидывает голову назад и громко смеется. Он смеется, а следом и я. Так мы стоим несколько секунд, смеясь друг над другом. А я еще и чуток запыхавшись.
- Мальчик мой! - говорит Пенумбра. - Ты, наверное, самый странный продавец, какого только это братство видело за все пятьсот лет. Идем, идем.
Он протягивает мне руку с тротуара, смеясь.
- Что ты здесь делаешь?
- Я приехал вас остановить, - отвечаю я.
Выходит как-то непривычно серьезно.
- Не надо…
Я горячусь.
- Не надо туда ходить. Не давайте сжигать вашу книгу. И вообще ничего.
- Кто тебе сказал про сожжение? - спокойно спрашивает Пенумбра, поднимая бровь.
- Ну, - отвечаю я, - Тиндэлл слышал это от Имберта.
Пауза.
- А тот от, э, Монсефа.
- Это ошибка, - отрезает Пенумбра. - Я сюда приехал не за наказанием.
Он фыркает презрительно: "наказание", как будто это что-то низкое и недостойное.
- Нет. Я приехал представить свою позицию.
- Позицию?
- Компьютеры, мой мальчик, - поясняет Пенумбра. - Они дадут нам ключ. Я думал об этом, было время, но так и не получил доказательств, что они могут помочь нам в работе. А ты это доказал! Если компьютеры помогли тебе разгадать Загадку Основателя, для этого сообщества они смогут сделать и много больше.
Он сжимает прозрачный кулак и встряхивает им.
- Я приехал заявить Первому читателю, что надо использовать компьютеры. Надо!
В голосе Пенумбры звучат обертоны предпринимателя, выставляющего на продажу стартап.
- Вы про Корвину, - говорю я. - Первый читатель - это Корвина.
Пенумбра кивает.
- Тебе нельзя со мной туда…
Он машет в сторону темного подъезда.
- …но мы поговорим потом, когда я закончу. Нужно прикинуть, какое оборудование покупать… с каким компаниями работать. Мне понадобится твоя помощь, мой мальчик.
Он поднимает глаза, заглядывая мне через плечо.
- Но ты не один, верно?
Я оглядываюсь на ту сторону улицы, где стоят, смотрят на нас и ждут Кэт и Нил. Кэт машет нам рукой.
- Она работает в Гугле, - поясняю я. - Она мне помогала.
- Отлично, - говорит Пенумбра, кивая. - Очень хорошо. Но ответь: как вы разыскали это место?
Я улыбаюсь и отвечаю:
- Компьютеры.
Пенумбра трясет головой. Затем лезет за пазуху и выуживает тоненький черный Киндл, еще включенный, с четкими строчками на бледном фоне экрана.
- Обзавелись, - замечаю я, улыбаясь.
- И не одним, друг мой, - говорит Пенумбра и вынимает еще одну читалку - это Нук. Потом еще одну, Сони. И еще одну с маркой Кобо. Серьезно? Кто вообще юзает Кобо? И что же, Пенумбра тащил через всю страну четыре читалки?
- Мне пришлось кое-что наверстать, - поясняет он, тасуя стопку читалок. - Но знаешь, вот этот…
Он извлекает последний аппарат, сверхтонкий и в ярко-синем корпусе.
- …мне понравился больше всех.
На этой читалке нет никаких знаков.
- А что это?
- Это?
Пенумбра вертит загадочный прибор.
- Мой ученик Грег - ты его не знаешь, пока не знаешь. Он дал мне в поездку. - Пенумбра переходит на особо доверительный тон. - Он сказал, что это прототип.
Безымянная читалка прикольная: тонкая и легкая, оболочка не из пластика, а из материи, будто книжка в твердой обложке. Как Пенумбре удалось заполучить прототип? С кем мой босс знаком в Силиконовой долине?
- Замечательная машинка, - говорит он, укладывая прототип в стопку и накрывая ее ладонью. - И все это весьма замечательно.
Он замолкает, поднимает глаза на меня.
- Спасибо. Это благодаря тебе я сейчас тут.
Я улыбаюсь. Удачи, мистер Пенумбра.
- Где мы встретимся?
- В "Дельфине и якоре", - отвечает Пенумбра. - Приходи с друзьями. Адрес найдете сами - так ведь? Примените ваши компьютеры.
Он подмигивает, затем разворачивается и решительно шагает в темный подъезд секретной резиденции Неразрывного Каптала.
Телефон Кэт указывает нам путь к условленному месту встречи. Небесные хляби окончательно разверзлись, так что большую часть пути мы бежим.
Отыскав "Дельфин и якорь", мы обнаруживаем там идеальное убежище: сплошь темное массивное дерево и приглушенный красноватый свет. Мы сидим за круглым столом у окна, забрызганного каплями дождя. Приходит официант, тоже идеальный: высокий, дюжий, с густой рыжей бородой и таким обращением, что у нас у всех теплеет на душе. Мы заказываем по кружке пива; вместе с пивом он приносит тарелку с хлебом и сыром.
- В бурю нужны силы, - говорит он подмигивая.
- Что если мистер Пи не появится? - спрашивает Нил.
- Он появится, - говорю я. - Все не так, как я думал. У него свой план. Ну, то есть - он привез электронные читалки.
Кэт улыбается, но не поднимает глаз. Она опять приклеилась к телефону. Ну точно кандидат в день выборов.
На столе у нас лежит стопка книг и стоит металлический стакан с заточенными карандашами, у которых свежий и острый запах. В стопке "Моби Дик", "Улисс", "Человек-невидимка" - мы в баре для книголюбов.
На черной обложке "Человека-невидимки" бледное пивное пятно, а поля страниц забиты карандашными пометками. Такими плотными, что за ними почти не видно бумаги - тут теснятся и пихаются мысли не одного десятка читателей. Я ворошу страницы: все сплошь исчерканы. Есть заметки, относящиеся к тексту, но по большей части это беседа читателей. Комментарии обычно перерастают в споры, но есть записи и другого толка. В том числе непостижимые: реплики, состоящие из сплошных цифр. Вот шифровкаграффити:
Здесь был 6HV8SQ.
Я нянчу кружку с пивом и жую сыр, пытаясь разобраться в переписке на книжных полях.
Потом Кэт тихо вздыхает. Я смотрю через стол и вижу, как ее лицо морщится от глубокой досады. Она кладет телефон на стол и накрывает его толстой синей салфеткой.
- Что такое?
- Разослали список нового ПМ.
Кэт встряхивает головой.
- Не в этот раз.
Потом она выдавливает улыбку и тянется к стопке за растрепанной книжкой.
- Не велика важность, - говорит она, листая страницы, чтобы чем-то себя занять. - Это все равно лотерея. Это был выстрел наудачу.
Я не предприниматель, не делец, но в эту секунду мне хочется как минимум основать собственную компанию и вырастить ее до масштабов Гугла, чтобы потом поставить Кэт Потенте у руля.