Экраны пусты, сплошная белизна. Показывать нечего, потому что сейчас слишком многое происходит: больше, чем можно отобразить на блоке из четырех экранов, или из сорока, или из четырех тысяч. Текст подвергается всем преобразованиям, какие только можно к нему применить. Учтены все мыслимые ошибки, загнаны все оптические айгенвекторы. Все вопросы, какие только можно поставить перед последовательностью букв, будут поставлены.
Три секунды, и допрос окончен. В амфитеатре тишина. Братство затаило дыхание - кроме самого старого человека в коляске: у того из горла раздается длинный рокочущий хрип. У Пенумбры в предвкушении горят глаза.
- Ну? Что там у нас? - спрашивает Кэт.
Экраны горят и содержат ответ.
- Ребята? Что у нас?
Дешифровщики молчат. На экранах ничего нет. Большой Ящик пуст. После всего этого - пшик. Амфитеатр безмолвствует. По ту сторону лужайки одинокий барабан из духового оркестра рассыпает дробь.
Нахожу в толпе лицо Пенумбры. Он в полной прострации, все еще смотрит на экраны, ожидая чего-то, чего угодно. У него на лице написаны сплошные вопросы: "И как это понимать? В чем ошиблись? В чем я ошибся?"
Внизу шепчутся гугловцы с кислыми лицами. Игорь еще горбится над клавиатурой, еще перебирает варианты. На его экране вспыхивают и гаснут разноцветные искры.
Кэт медленно идет по ступеням. Обескураженная и расстроенная - хуже, чем в тот день, когда ее, как ей казалось, прокатили в ПМ.
- Что ж, выходит, они ошибались, - говорит Кэт, вяло двигая ладонью в сторону братства. - Здесь нет зашифрованного послания. Только шум. Мы испробовали все.
- Ну, не все, тут…
Она свирепо смотрит на меня.
- Нет, Клэй, все: мы только что накрутили примерно на миллион лет человеческих усилий.
Лицо у нее горит: от злости, от смущения или от того и другого сразу.
- Здесь ничего нет.
Ничего.
Какие остаются возможности? Либо шифр настолько хитрый, настолько сложный, что самая мощная в мировой истории вычислительная сила не может его взломать, - либо в книге нет вообще никакого послания, и братство попусту потратило время, все эти пять веков.
Пытаюсь снова найти лицо Пенумбры. Смотрю в амфитеатре, скользя взглядом вверх и вниз по толпе братьев. Вон Тиндэлл, что-то шепчет себе под нос; Федоров, в раздумье поникший на скамье; Розмари Лапен с тающей улыбкой на лице. Наконец я его замечаю: высокая нескладная фигура понуро движется по гугловским зеленым лужайкам, уже почти у полосы деревьев, шагает быстро, не оглядываясь.
Из этой, последней и величайшей из его затей тоже ничего не выйдет.
Бросаюсь в погоню, но я не в форме, и вообще, как это он несется с такой скоростью? Несусь, пыхтя, через лужайку к тому месту, где сейчас был Пенумбра. Добираюсь, а он уже исчез. Вокруг кипит суматошный гугловский кампус, радужные стрелки указывают одновременно во все стороны, пять пешеходных дорожек разбегаются в пяти разных направлениях. А Пенумбры и след простыл.
Это глупость, из нее ничего не выйдет, а дальше-то что?
Пенумбра исчез.
Башня
Металлические кубики
Мэтрополис захватил всю гостиную. Эшли с Мэтом вынесли оттуда диван, и, чтобы пройти, приходится протискиваться по узкому каналу между садовых столов, словно по петляющей Миттельривер с ее двумя мостами. Деловой район достроился, позади старого дирижабельного причала встали новые небоскребы, почти упирающиеся в потолок. Подозреваю, что и там Мэт что-нибудь построит. Скоро Мэтрополис соединится с небом.
Уже за полночь, а мне не спится. Никак не войду в новый суточный ритм, хотя после нашей ночной фоторекогносцировки прошла целая неделя. И вот лежу на полу, нырнув в глубины Миттельривер, и переписываю "Хроники поющих драконов".
Аудиокнига, которую я купил для Нила, издана в 1987 году, и в каталоге не указывалось, что она до сих пор продается на кассетах. На кассетах! А может, и указывалось, да я не заметил в суматохе, делая оптовый заказ. Так или иначе, все равно хочу подарить Нилу аудиокниги, и потому купил на И-Бэй за семь долларов плеер "Сони" и теперь проигрывая кассеты, переписываю к себе на ноут и перекидываю одну за другой на гигантский цифровой музыкальный автомат в небесах.
Проделать это можно только в режиме реального времени, так что, по существу, мне приходится сидеть и заново слушать два первых тома целиком. Но ничего страшного, ведь читает сам автор, Кларк Моффат. Раньше я никогда не слышал его речь, и теперь, когда мне о нем кое-что известно, как будто встречаюсь с призраком. У него приятный голос, хрипловатый, но отчетливый, и я представляю себе, как он эхом разносился в книжном магазине. Могу себе представить, как Моффат зашел сюда впервые: звяк колокольчика, скрип половиц.
Пенумбра спрашивает: "Что вы ищете на этих полках?"
Моффат осматривается, оценивая размеры помещения - несомненно, отмечая сумрачные области Дальнеполочников - а затем спрашивает: "А что читают волшебники?"
Тут Пенумбра должен был улыбнуться.
Пенумбра.
Он исчез, и магазин заброшен. Где его искать, ума не приложу.
В миг озарения проверяю у доменных регистраторов адрес penumbra.com, и, конечно же, владелец он. Адрес куплен в доисторическую эпоху интернета Аяксом Пенумброй и продлен в 2007 году на оптимистичный десятилетний срок… но в регистрационной форме указан только адрес магазина на Бродвее. Дальнейший поиск ничего не дает. Цифровая тень Пенумбры оказалась едва заметной.
В следующий, не столь яркий, миг озарения отыскиваю седовласую Мюриэл и ее козью ферму чуть южнее Сан-Франциско, в туманной мозаике полей под названием Пескадеро. Она тоже ничего не слышала о Пенумбре.
- Он и раньше так делал, - рассказала она. - Уезжал. Но - обычно он звонит.
Ее гладкое лицо чуть помрачнело, мелкие морщинки вокруг глаз потемнели. На прощание она подарила мне небольшой, с ладонь, круг козьего сыра.
И тогда в последнем отчаянном озарении я открыл отсканированные страницы кодекса Penvmbra. Гугл не смог взломать Мануция, но нынешние кодексы не так хитро кодированы, а кроме того (в этом я не сомневался) уж в этой книге точно было что-то зашифровано. Я написал Кэт эсэмэску с вопросом, и ответ был краткий и категоричный: "Нет". Через тринадцать секунд: "Ни за что".
И еще через семь: "Этот проект закрыт".
Кэт не на шутку расстроил провал Великой Дешифровки. Она всерьез верила, что в тексте таится нечто сокровенное: она так хотела, чтобы книга действительно раскрыла некие глубины. Теперь же Кэт ринулась в ПМ, а на меня по большому счету перестала обращать внимание. Разве что может сказать: "Ни за что".
Но это, наверное, к лучшему. Книжные развороты на экране моего ноута - массивные глифы Gerritszoon, резко высвеченные вспышками "мыльниц" на Бурческопе - по-прежнему вызывают во мне странные ощущения. Пенумбра предполагал, что его codex vitae не будут читать, пока он не уйдет. И я решил, что не стану лезть в книгу жизни человека, только чтобы узнать его домашний адрес.
Наконец, исчерпав собственные идеи, я навел справки у Тиндэлла, Лапен и Федорова. Никто из них тоже ничего не знал. Все они готовятся переезжать на восток, искать пристанища в нью-йоркской палате Каптала и там примкнуть к сети Корвины. Лично я считаю это бессмысленным: мы выворачивали книгу Мануция, пока не порвали. В лучшем случае братство зиждется на тщетной надежде, в худшем - на лжи. Тиндэлл и остальные не готовы это признать, но когда-то придется.
Если положение кажется мрачным - оно таково и есть. А я себя ужасно чувствую, ведь если отматывать назад шаг за шагом, никак не объедешь того обстоятельства, что во всем этом виноват я.
Мой разум блуждает. Много ночей прошло, прежде чем я вновь добрался до этого места, и вот наконец Моффат дочитывает второй том. До сих пор я не слушал аудиокниг, и должен признать, что ощущения совершенно другие. Когда читаешь, описываемые события происходят у тебя в голове. А когда слушаешь, действие разворачивается как бы в облачке вокруг нее, похожем на ворсистую вязаную шапку, натянутую на глаза:
- Золотой рог Гриффо тонко выделан, - сказал Ксенодот, проводя пальцем по изгибам Телемахова сокровища. - И все его волшебство в этой выделке. Понимаешь? В нем нет никакой магической силы - я не чую ее.
Моффат изображает голос Ксенодота совсем не так, как я ожидал. Вместо густого и грозного чародейского рокота слышится ровный деловой говорок. Это голос корпоративного консультанта по магии.
Кочедыга с недоумением смотрит на него. Разве не ради этой колдовской трубы они только что вынесли ужасы гиблых топей? А Первый чародей объявляет, что в ней нет никакого проку?
- Магия - не единственная сила в этом мире, - тихо сказал старый маг, вручая рог его царственному хозяину. - Гриффо сотворил столь совершенный инструмент, что на его зов и мертвые восстанут. Он сделал его своими руками, без заклинаний, без драконьих песен. Мне жаль, что я такого сделать не могу.
Когда это читает Моффат, я слышу в голосе Первого чародея злой умысел. Грядущее вполне очевидно:
- Такой вещи позавидовал бы сам Олдраг, Великий Змей.
Погодите-ка, что такое?
До сих пор каждая строчка, произносимая Моффатом, звучала приятным повтором. Его голос, будто иголка звукоснимателя, прыгает себе по глубокой дорожке в моем мозгу. Но эта строчка - я ее раньше не читал.
Она новая.
Мой палец дрожит над кнопкой паузы, но я не хочу портить запись, предназначенную для Нила. Спешу к себе в комнату и выдергиваю с полки второй том. Пролистываю к концу, и точно: никакого Олдрага Великого Змея там нет и в помине. Олдраг был первым из поющих драконов, и он силой своей драконьей песни произвел из расплавленной скалы первых гномов, но речь не об этом - речь о том, что в книге нет этой строчки.
А чего еще в ней нет? Какие еще расхождения? Чего ради Моффат стал импровизировать?
Аудиокниги записаны в 1987 году, сразу после издания третьего тома. А значит, и сразу после того, как Моффат спутался с Неразрывным Капталом. Мое паучье чутье трепещет: тут есть связь.
Но мне известны лишь три человека во всем мире, которые, возможно, что-то знают об этом поступке Моффата. Первый - темный повелитель Неразрывного Каптала, но у меня нет абсолютно никакого желания общаться с Корвиной или с кем-либо из его приспешников в компании Festina Lente, хоть над землей, хоть под ней. Кроме того, я все еще опасаюсь, что мой IP-адрес занесен в какой-то из их пиратских реестров.
Второй - мой бывший наниматель, и с Пенумброй мне как раз очень хочется пообщаться, но я не знаю, как это сделать. Лежа на полу и слушая шипение чистой пленки в плеере, я осознаю нечто весьма печальное: этот тощий синеглазый старик свернул мою жизнь в какой-то сумасшедший крендель, а я знаю о нем не больше того, что написано на витрине его магазина.
Есть и третья возможность. Эдгар Декл формально входит в команду Корвины, но есть несколько доводов в его пользу:
1. Он проверенный сообщник.
2. Он охраняет дверь в Читальню, значит, наверное, занимает в братстве довольно высокое положение и, соответственно, имеет доступ ко многим тайнам.
3. Он знал Моффата.
И самое важное:
4. Он есть в телефонном справочнике. Бруклин.
Кажется, будет уместно и вполне в духе Каптала написать ему письмо. А такого я не делал уже больше десяти лет. Последнее письмо, написанное мною чернилами на бумаге, было слюнявым посланием к моей далекой как бы подружке, отправленным ей в золотистую неделю после научного лагеря. Мне было тринадцать. Лесли Мердок так и не ответила.
Для нынешней новой эпистолы выбираю плотную, архивного качества бумагу. Покупаю шариковую ручку с тонким кончиком. Тщательно компоную послание: сначала объясняю все, что появилось на ярких гугловских экранах, затем спрашиваю Эдгара Декла, что ему известно об аудиоизданиях Кларка Моффата. По ходу дела комкаю шесть листов архивной бумаги из-за того, что постоянно делаю орфографические ошибки или леплю слова слитно. Почерк у меня до сих пор ужасный.
Наконец опускаю конверт в синий почтовый ящик и надеюсь на лучшее.
Через три дня получаю от Эдгара Декла электронное письмо. Он предлагает поговорить в видеочате.
Ну и отлично.
Едва миновал полдень воскресенья, нажимаю на иконку в виде зеленой кинокамеры. Связь устанавливается, и вот на экране Декл. Он уставился в свой компьютер, в этом ракурсе его округлый нос чуть сплющен. Декл сидит в узкой, хорошо освещенной комнате с желтыми стенами; думаю, где-то над ним расположена застекленная крыша. За его косматой макушкой я вижу медные кастрюли, висящие на крючках, и дверцу сверкающего черного холодильника, увешанную яркими магнитиками и поблекшими рисунками.
- Мне понравилось ваше письмо, - улыбается Декл, показывая архивный листок, аккуратно сложенный втрое. - Хорошо. Я рассчитывал. В любом случае.
- Я уже знаю, что произошло в Калифорнии, - говорит Декл. - Молва в Неразрывном Каптале разносится быстро. Вы подняли волну.
Я ожидал, что его все это злит, а он улыбается.
- Корвине тогда досталось. Люди сердились.
- Не волнуйтесь, он всеми силами пытался нас остановить.
- Да нет, нет. Они злились, что мы сами этого не попробовали. "Нельзя было допускать, чтобы все удовольствие выпало этим выскочкам из Гугла", - вот как говорили.
Тут я улыбаюсь. Может, власть Корвины не столь абсолютна, как кажется.
- Но вы еще этим занимаетесь? - спрашиваю я.
- Несмотря на то что мощные гугловские компьютеры ничего не нашли? - уточняет Декл. - Разумеется. Занимаемся вовсю. Вот у меня есть компьютер.
Он щелкает пальцем по крышке своего ноутбука, отчего изображение трясется.
- Это не волшебство. Компьютеры не умнее своих программистов, верно?
Да, но там были весьма способные программисты.
- Сказать по правде, - продолжает Декл, - кое-кого из людей мы действительно потеряли. Несколько молодых ребят, непереплетенных, еще только начинающих. Но это нормально. Это ничто по сравнению с…
Позади Декла возникает смутное движение, и за его плечом появляется детское личико, тянущееся посмотреть на экран. Маленькая девочка, и что поразительно - уменьшенная копия Декла. У нее солнечно-золотистые волосы, длинные и спутанные, и папашин нос. На вид ей лет шесть. - Кто это? - спрашивает она, указывая на экран. Выходит, Эдгар Декл подстраховался: бессмертие по книге и бессмертие по крови. Интересно, у других членов братства есть дети?
- Это мой друг Клэй, - объясняет Декл, обнимая девчушку за талию. - Он знает дядю Аякса. Он тоже живет в Сан-Франциско.
- Мне нравится Сан-Франциско, - говорит девочка. - Мне нравятся киты!
Декл наклоняется к дочке и спрашивает театральным шепотом:
- Как кит разговаривает, моя хорошая?
Девчушка высвобождается из его объятий, встает на цыпочки и, делая медленный пируэт, издает не то мычанье, не то мяуканье. Так она себе представляет кита. Я смеюсь и вижу, как она смотрит на экран и у нее горят глаза от зрительского внимания. Она снова затягивает китовую песню, крутясь волчком, и на сей раз убегает прочь, скользя по кухонному полу. Мяукающее мычанье стихает в соседней комнате.
Декл, улыбаясь, глядит ей вслед.
- Ну, к делу, - говорит он, вновь поворачиваясь ко мне. - Нет, я не могу вам помочь. Я видел Кларка Моффата в магазине, но, разгадав Загадку Основателя - примерно за три месяца, - он отправился прямиком в Читальный Зал. После этого я его не встречал, и уж точно ничего не знаю о его аудиокниге. Признаться, аудиокниги я вообще терпеть не могу.
Но аудиокнига похожа на пушистую вязаную шапочку, натянутую на твои…
- Но вы же знаете, кого нужно спрашивать, верно?
Конечно, знаю.
- Пенумбру.
Декл кивает.
- У него хранился ключ от codex vitae Моффата - вы это знали? Они дружили, по крайней мере там, в Сан-Франциско.
- Но я никак не могу его найти, - уныло возражаю я. - Исчез, как призрак.
Тут я соображаю, что разговариваю с любимым новичком Пенумбры.
- Погодите-ка - вы знаете, где он живет?
- Знаю, - отвечает Декл, глядя прямо в камеру. - Но не скажу.
У меня, должно быть, такая расстроенная физиономия, что Декл тут же выставляет открытые ладони и продолжает:
- Нет, я предлагаю сделку. Я нарушил все правила из книги - а книга очень старинная - и отдал ключ от Читального Зала, когда вам понадобилось, так? А теперь я хочу, чтобы и вы для меня кое-что сделали. Взамен я с удовольствием сообщу, где вы можете найти нашего друга, мистера Аякса Пенумбру.
Я никак не ожидал от улыбающегося дружелюбного Эдгара Декла такой расчетливости.
- Помните Gerritszoon, который я вам показывал в печатне?
- Да, конечно.
В подземной типографии.
- Не много осталось.
- Именно. Кажется, я вам говорил: оригинал у нас украли. Это было сто лет назад, сразу после того, как мы приплыли в Америку. Неразрывный Каптал пришел в ярость. Наняли команду сыщиков, заплатили полиции, вора нашли.
- Кто это был?
- Один из нас - из числа переплетенных. По фамилии Гленко, у него сожгли книгу.
- За что?
- Попался на том, что занимался сексом в библиотеке, - буднично сообщает Декл.
Затем поднимает палец и добавляет вполголоса:
- Что, кстати, и поныне не приветствуется, но теперь за это не жгут.
Значит, Неразрывный Каптал все-таки постепенно добивается прогресса.
- В общем, он уволок стопку кодексов и какие-то серебряные вилки с ложками - у нас в те годы была роскошная столовая. И заодно сгреб пуансоны для Gerritszoon. Кто-то считает, что это была месть, но, думаю, это было скорее отчаяние. Хорошим знанием латыни в Нью-Йорке не прокормишься.
- Вы сказали, его схватили?
- Да. На книги он покупателей не нашел, так что их мы вернули. Ложек след простыл. И пуансонов - они тоже ушли. С тех пор не обнаруживались.
- Странная история. И что?
- Я хочу, чтобы вы их нашли.
Хм.
- Серьезно?
Декл улыбается.
- Абсолютно. Я понимаю, что они могут лежать на дне какой-нибудь свалки. Но также возможно, - его глаза блестят, - что они спрятаны на виду у всех.
Маленькие кусочки металла, пропавшие сто лет назад. Наверное, проще разыскать Пенумбру, обходя дом за домом.
- Я думаю, вам это по силам, - продолжает Декл. - По-моему, вы очень изобретательны, у вас большой ресурс.
Еще раз:
- Серьезно?
- Черкните мне, когда найдете. Festina lente.
Он улыбается, и окошко чата чернеет.
Ну вот, теперь я злюсь. Я рассчитывал, что Декл поможет мне. А он дает мне домашнее задание. Невыполнимое задание.
Но: "По-моему, у вас большой ресурс". Такого мне еще не приходилось слышать. Задумываюсь над этим словом. Ресурс. Думая о ресурсах, я сразу вспоминаю Нила. Но может, Декл и прав. Все, чего я добился, сделано с чьей-либо помощью. Я знаю людей с особыми умениями и знаю, как сложить эти умения вместе.
И если подумать, у меня есть и на эту задачу ресурс.