– С латинского это переводится как "край" или "рубеж". Эдакое пограничное состояние. Лимб признается в католицизме как место, куда отправляются души людей, не грешивших, но и не снявших с себя первородный грех, то есть некрещенных. Младенцы, например, умершие до крещения. У Данте в его "Божественной комедии" это первый круг ада, предназначенный для людей, которые не были такими уж плохими, но при этом не познали истинного Бога. Например, герои и философы античности.
– То есть по идее, добропорядочные, но атеистически настроенные коммунисты попадают как раз куда-то туда? – Саша сосредоточенно нахмурилась.
– Коммунистическое учение в основных своих постулатах мало чем отличается от того же христианства, – Нев согласно кивнул, – но при этом отрицает само существование какого-либо бога. Пограничное состояние этих людей – они и не в том мире, и не в этом – чем-то похоже на описание лимба.
– Вы меня извините, но если бы подобное происходило в местах гибели добропорядочных коммунистов, то все постсоветское пространство было бы одним сплошным лимбом, – возразил Войтех. – Так что вряд ли дело в этом.
– Согласен, – Нев снова кивнул. – Тогда дело или в насильственной смерти, или в какой-то причине, которая заставила души после смерти отправиться не на тот свет, а в место, где они когда-то жили.
– Какие это могут быть причины? – Войтех вопросительно посмотрел на Нева.
– Колдовство, например, – неуверенно предположил тот. Он, очевидно, привык к тому, что подобные теории вызывают на лицах собеседников лишь улыбку.
Однако ни Войтех, ни Саша не улыбнулись.
– Вы сейчас как-то можете узнать больше по этому поводу? – спросил Войтех.
– Я знаю несколько книг, в которых можно было бы посмотреть, – Нев беспомощно развел руками. – Но сейчас они мне недоступны.
– Жаль.
– Может, все проще? – предположила Саша. – Все дело в насильственной смерти? Помнится, ты сам не исключал возможность массового убийства.
– Не исключал, – согласился Войтех. – Но мне сложно представить, кто и зачем мог это сделать?
– Отшельники? – Нев переводил вопросительный взгляд с Войтеха на Сашу и обратно. – Отец целителя ходил к жителям деревни, предлагал помощь в лечении. И это было против их законов, – он выразительно посмотрел на Войтеха, который не так давно на себе испытал все прелести суровых законов отшельников.
– Как вариант, – согласилась Саша.
– Но не люди из Комсомольской нарушили законы, – возразил Войтех. – А сам их целитель.
– Так не убивать же из-за этого целителя, помеченного Богом, – Нев пожал плечами. Для него все выглядело довольно правдоподобно. – А наказать кого-то надо.
– Тогда мы опять утыкаемся в отсутствие могил, датированных одним и тем же числом, – снова не согласился Войтех. Почему-то ему не нравилось думать, что отшельники-сектанты могли оказаться столь жестоки.
– Зато у нас есть предполагаемое место массового захоронения, – мрачно заметила Саша. – Не думаю, что для анализа почвы есть большая разница между разложившимися трупами животных и людей. Но представь себе картину: отшельники приходят в деревню конным отрядом человек в десять. На месте рубят всех саблями или расстреливают, а потом просто тупо зарывают в землю. Вот тебе и испуганный участковый, который увидел только кровь.
– А слух о том, что деревню переселили, могли пустить просто, чтобы скрыть истину, – поддержал эту идею Нев. – Тогда все страшные истории предпочитали замалчивать, потому что в нашей прекрасной советской стране не могло происходить ничего подобного.
– Надо найти способ это выяснить… – сдался Войтех. – Ладно, давайте вернемся к Лилии и Ивану. Надо посмотреть, как он там. Как бы его не пришлось везти в больницу.
Войтех решил, что этот предлог не хуже других. Можно настоять на том, чтобы Нев отвез Ивана в Майну, к врачу, проверить, все ли с ним в порядке и не опасно ли ему оставаться здесь. Лилию отправить с ними за компанию, чтобы сопровождала брата. Конечно, Иван едва ли согласится, но если Саша как врач поддержит эту инициативу, то с помощью Лилии это можно будет провернуть. Все-таки даже в самой захолустной больнице возможностей больше, чем у врача с небольшой аптечкой.
Однако когда они вернулись домой, Ваня был уже бодр и весел. Видимо, подействовали манипуляции Саши. Войтех успел перебрать в уме несколько любимых ругательств и на родном, и на русском языках, пока Саша и Нев рассказывали Сидоровым про могилу и про новые догадки и вопросы. Внезапно сам Ваня подкинул Войтеху необходимый предлог.
– Это все очень интересно, но мне очень нужно позвонить, – сказал он, глядя на часы. Было все еще довольно рано, а с учетом разницы во времени у его друга Пашки было еще раньше, но Ваня не сомневался, что тот его простит. – Я отъеду ненадолго, тут не так далеко сигнал появляется.
– Подожди-ка, – тут же зацепился за эту возможность Войтех. – Нев, а вы можете кому-нибудь позвонить, кто сможет прочитать вам нужные книги?
Нев с минуту перебирал в голове знакомых, которые могли иметь прямой доступ к необходимой литературе и кому он мог позволить себе позвонить с такой просьбой.
– Да, пожалуй, есть один человек, – в конце концов неуверенно ответил он. – Могу попробовать.
– Тогда езжайте все вместе. И Лилю с собой возьмите… У нас еды почти не осталось, – очень кстати вспомнил он, – а если мы решаем остаться и продолжать расследование, нам надо что-то есть. Пока доберетесь до Богословки, откроется магазин. Пока что-то купите, уже и звонить будет не так рано. Убьем всех зайцев одновременно.
Это было так неожиданно, что Сидоровы и Нев удивленно переглянулись.
– Опять всех высылаешь подальше? – с подозрением в голосе спросил Ваня.
– Я никого не высылаю, – Войтех изобразил непонимание. – Саша остается здесь, например. Тебе надо позвонить, Неву надо позвонить. А кому еще я могу доверить покупку продуктов, как не Лиле? У женщин это лучше получается.
– Саше, – подсказала Лиля, которой внезапный энтузиазм Войтеха тоже показался подозрительным.
– Саша даже готовить не умеет, – напомнил Войтех, надеясь, что та не обидится на него за это высказывание и за тон, которым оно было изречено. – Вся надежда на вас, Лилия.
– И это никак не связано с тем, что вы с Сашей желаете остаться здесь наедине на несколько часов? – ухмыльнулся Ваня, покосившись на сестру. Та недовольно хмурилась, но вслух возражать больше не решалась.
– Нам с Сашей нужно еще кое-что проверить, – невозмутимо ответил Войтех.
– Да, конечно, это у нас теперь так называется? – продолжал ухмыляться Ваня.
Войтех театрально закатил глаза.
– Езжайте уже, – потребовал он. – Путь не близкий.
– Есть, шеф, – в этот раз Ваня не удержался и все-таки приложил руку к "пустой" голове, как бы отдавая честь, но по этому движению сразу стало видно, что в армии он не был ни дня и делать этого не умеет.
Нев бросил на Сашу и Войтеха озабоченный взгляд и шагнул к выходу вслед за Ваней. Лиля тоже не выглядела довольной своим новым заданием, но все же пошла с остальными, так больше ничего и не сказав.
Когда за ними закрылась дверь, а с улицы донеслись звуки хлопнувших дверей и ожившего мотора, Войтех повернулся к Саше.
– Теперь нам никто не помешает.
– Решительно, – хмыкнула она. – Только теперь мы в жизни не отмажемся. Ладно, – она вздохнула. – Ты когда-нибудь уже подвергался гипнозу?
– Честно говоря, нас немного учили ему сопротивляться, – признался Войтех. – Но не уверен, что это делали умело, потому что на практике никто никогда не пытался нас загипнотизировать. Так что, полагаю, если я не буду пытаться применить эти чисто теоретические знания, то все должно получиться.
– Что-то подобное я и предполагала, – кивнула Саша, оглядываясь.
Нужно было выбрать наиболее удобное место для проведения сеанса. Никаких кресел в доме не наблюдалось, на деревянном стуле или лавке Войтех не смог бы достаточно расслабиться, а гипнотизировать людей лежа Саша не любила. Таких людей, как Войтех, точно не стоило укладывать во время сеанса. В таком положении он будет чувствовать себя уязвимым и подсознательно начнет защищаться, и ей в жизни не удастся погрузить его в транс. Саша была не таким уж сильным гипнологом, чтобы суметь преодолеть сопротивление человека, гораздо более сильного психологически, чем она. Наконец она остановилась на кровати, где этой ночью спал Ваня. На ней не составляло труда достаточно удобно усадить его, и самой расположиться напротив на комфортном расстоянии.
– Устраивайся поудобнее, – Саша улыбнулась, указав на кровать. – И, Войтех, – она на секунду придержала его за локоть, глядя прямо в глаза, – я хочу, чтобы ты знал, что можешь доверять мне. Все, что ты скажешь, останется между нами. И ты будешь помнить все после пробуждения.
– Я тебе доверяю, – он кивнул.
На самом деле умение доверять не относилось к его сильным сторонам. Сейчас он мог довериться Саше по одной простой причине: он рассчитывал, что пока не вызвал у нее достаточно много подозрений, чтобы она пошла на такое грубое вмешательство, как выведывание тайн под гипнозом. Если они продолжат работать вместе, то рано или поздно вопросов, на которые он откажется отвечать, станет слишком много. И тогда он уже не сможет так просто позволить ей лишить его воли и влезть в его голову. Сейчас пока мог.
Саша отвела от него взгляд, подумав, что загипнотизировать его действительно будет не так-то просто. Она умела погружать людей в легкий транс даже без их ведома и сейчас попробовала это сделать, чтобы проверить степень его внушаемости. Прикосновение, контакт глаза в глаза, тихий уверенный голос – обычно ей этого хватало. Но, судя по реакции Войтеха, на него это не подействовало. Она не смогла даже удержать зрительный контакт, не говоря уже о большем.
Они вернулись в комнату с кроватями. Войтех попытался сесть как можно удобнее, учитывая обстоятельства. Саша села рядом, но на достаточном расстоянии, чтобы их положение не выглядело двусмысленно. Войтех вдруг отчетливо понял правдивость ее слов о том, что им теперь вовек не "отмазаться".
– Ты прости, если я тебя своими действиями скомпрометировал, – попросил он. – Я не подумал, как это может выглядеть со стороны.
– Теперь, если Лиля ночью задумает меня придушить, остановить ее будет твоей святой обязанностью, – усмехнулась она. – Готов?
– Готов.
Саша сняла с себя кулон, который обычно предпочитала носить под одеждой. Кулон был очень старым, с интересным рисунком, что позволяло ей надолго задерживать на нем внимание гипнотизируемых. Она иногда использовала его, когда выбирала именно этот способ погружения в гипноз, а ничего более подходящего под рукой не оказывалось.
– Сконцентрируйся, пожалуйста, только на кулоне, – попросила она. – Не обращай внимания ни на что другое. Ты видишь только кулон и слышишь только мой голос.
Как она и подозревала, погрузить его в состояние гипноза сразу не удалось. И причина, как ей казалось, была не столько в том, что он не доверял ей, сколько в его общей несклонности доверять кому-либо. Сейчас, когда он отвечал за несколько человек в довольно непростой ситуации, она проявлялась особенно сильно. И, конечно, умение сопротивляться внушению никуда не исчезло. Он мог не делать этого сознательно, но ведь такие вещи кроме всего прочего закладываются и на подсознательном уровне.
Победить его напряжение удалось лишь спустя полчаса. Саша могла бы сказать, что Войтех стал одним из самых трудных ее пациентов за последнее время. Хотя, конечно, ни он, ни все остальные официально ее пациентами никогда не были, просто она привыкла их так называть.
– Войтех, вернись на два часа назад, – наконец попросила она, опуская затекшую руку с кулоном. – Где ты?
– В доме, – лаконично ответил Войтех, помолчал пару секунд, а потом уточнил: – В деревне Комсомольская, недалеко от поселка городского типа Майна, который относится к городскому округу Саяногорск Республики Хакасия, Российская Федерация.
Саша удивленно подняла бровь. И она еще удивлялась, что его сложно в гипноз ввести? С такими-то способностями замечать детали. Странно, что он вообще смог отвлечься от окружающей действительности.
Начинать она всегда предпочитала с простого, поэтому задала следующий вопрос:
– Что ты делаешь?
– Рассказываю о произошедшем ночью, намечаю план дальнейших действий, – четко перечислил Войтех, как будто был не то на экзамене, не то на докладе у командования.
– Хорошо. Теперь вернемся во вчерашний день. Мы вдвоем идем по полю. Возвращаемся в деревню. Перед нами странное место, на котором растительность явно отличается от остальной. Мы еще вне этого места, просто видим его. Ты чувствуешь что-нибудь необычное? – Она старалась подстроиться под его манеру разговора, произносить короткие и четкие фразы.
– Что-то не так, – прокомментировал Войтех, нахмурившись. – Что-то не так с этим местом.
– Что не так? Не подходи к нему, просто объясни, что не так.
– Я не знаю, – он покачал головой. – Не могу объяснить. Это предчувствие. Ощущение… Что-то приближается.
– Ладно, тогда иди дальше. Только медленно. Шаг за шагом. Тебе ничего не угрожает, – добавила Саша, прекрасно помня, как он грохнулся в обморок. – Ощущения будут намного слабее, ты сможешь задержаться в любом моменте и внимательно все рассмотреть.
– Оно приближается ближе… – Войтех нахмурился сильнее, на этот раз болезненно. – Это… вспышка… Не одна, за ней сразу вторая, третья… Co to sakra je? Nerozumím nic. Bože, pomaleji… Nerozumím…
Войтех говорил все тише и неразборчивее, прижав руки к вискам, болезненно морщась, как от сильной головной боли.
Саша не поняла ни слова из того, что он сказал по-чешски, однако догадалась, что он просто не успевает рассмотреть свои вспышки, они слишком быстро сменяют друг друга.
– Войтех, с тобой все в порядке, – мягко, но уверенно повторила она. – Вернись к первой вспышке, задержи ее. Ты можешь это сделать. Она одна, второй пока еще нет. Что ты видишь?
– Жидкость… Что-то льется, – успокаиваясь, ответил Войтех. Его лицо разгладилось, руки опустились, а сам он выпрямился. – Из бутылки? Нет… Канистры.
Это было уже что-то. Конечно, ничего не объясняло, но ведь он сам говорил, что его вспышки – это просто образы.
– Что-то еще есть в этом видении? – на всякий случай уточнила она, прежде чем перейти к следующему.
– Нет.
– Хорошо, тогда дальше. Эта вспышка закончилась, ее больше нет. Что ты видишь в следующей?
– Колесо? – неуверенно произнес Войтех, снова чуть нахмурившись. – Да, это колесо машины, я видел его раньше. Оно крутится, крутится, крутится… В грязи. Прокручивается на месте. Сцепления с дорогой не хватает.
– Где именно ты видел это колесо раньше?
– В другой вспышке. В одном из домов в Комсомольской, – равнодушно пояснил Войтех.
– Хорошо, вторая вспышка тоже закончилась. Сделай несколько глубоких вдохов перед следующей. Что ты видишь дальше?
– Снова грязь… Только теперь это не дорога… Это, – он сделал странное движение головой, как будто пытался разглядеть что-то, что находилось прямо перед его закрытыми глазами, – осыпающаяся земля… Да, это склон… или яма… Или просто углубление, не могу понять. Но там свежая, недавно потревоженная земля, она осыпается крупными грязными комками.
– Ты можешь сказать, где именно находится эта яма?
– Нет, – он покачал головой. – Я не вижу. Вижу только осыпающийся склон.
"Похоже, его видения и в самом деле не слишком информативны, – огорченно подумала Саша, – если даже под гипнозом он видит только такие мелочи".
– Еще были вспышки? – вслух спросила она. – Что ты видишь дальше?
– Огонь… Просто всполох пламени, я это тоже видел раньше, – он чуть склонил голову набок, а потом задрал ее вверх, к потолку. – Небо. Серое, тяжелое, низкое небо. И снова буксует колесо. Что-то льется, – он говорил все быстрее и дышал все тяжелее. – И снова сыпется… И огонь. Небо… серое, отвратительное… Грязь, – он сделал движение рукой, как будто пытался убрать что-то с лица, – вода… огонь… колесо… Неба больше не видно… Темнота и тишина. Почти нечем дышать… Нет!
Войтех дернулся, чуть не подскочив на месте, распахнул глаза и испуганно оглянулся по сторонам, полностью дезориентированный, но, заметив Сашу, замер, как будто что-то вспомнил. На мгновение он задержал дыхание, а потом облегченно выдохнул и расслабился, постепенно приходя в норму.
– Páni, – пробормотал он, тяжело сглотнув. – Больше так не будем делать, – предложил он с кривой усмешкой на побелевших губах.
Саша даже не успела среагировать на его стремительный выход из гипноза, не успела ничего сделать и как-то задержать его там. Еще никогда в ее практике пациенты не выходили сами из регрессивного гипноза. Она даже не была уверена, что смогла бы что-то сделать, если бы среагировала вовремя. Впрочем, судя по тому, что он говорил и как выглядел, задерживать его там не стоило.
– Как ты? – испуганно спросила она, коснувшись его плеча.
– Как будто меня чуть не похоронили заживо, – признался Войтех, потирая лицо руками, словно пытался сбросить с себя остатки сна. А заодно прогнать картинку, которая навсегда въелась в его память два года назад: темнота и тишина, почти нечем дышать. Он не знал, что под землей и высоко над ней может быть одинаково страшно. Но сказать об этом Саше он сейчас не мог. – Там действительно кто-то похоронен, – он посмотрел на нее. – На том пустыре. Это не кладбище домашних животных. Думаю, ты была права: они там.
– Они? – переспросила Саша, сосредоточенно сдвинув брови. – Жители этой деревни? Ты уверен?
Войтех выразительно посмотрел на нее. Как он мог быть сейчас в чем-то уверен? У него по-прежнему были только невнятные видения и предчувствия, поэтому ни о какой уверенности даже речи не шло.
– Только я не думаю, что их убили и похоронили отшельники. Там были машины, увязшие в грязи, и бензин, которым поливали тела, а потом их поджигали. Думаю, дело действительно в болезни. Они умерли от этого гриппа, не дождавшись помощи, но похоронили их почему-то не на кладбище, а в одной общей яме.