- Удручает, но что еще прикажете думать? Если вам подвернется другая версия, то будет приятно. Флаг вам в руки, как говорится: Расследуйте. Рецидива вчерашнего, конечно же, не будет. Мне кажется, каждая собака в этом городке знает, что обязана оказать вам посильное содействие…
Похоже, руководство местной милиции ничего не имело против перекладывания ответственности на чужие плечи. Впрочем, насчет "каждой собаки" Багульник перегнул. У старшего лейтенанта Извекова взгляд на текущие события был несколько иной. Другого Турецкий и не ожидал. В каждом богоугодном заведении должна быть злая собака - дабы отгонять добрых людей. Мирной беседы не получилось. Извеков курил на площадке между этажами, мрачно пыхтел. Увидев Турецкого, соорудил такую физиономию, словно ему под нос сунули хорошо провонявшего покойника.
- Явился… - процедил он с ненавистью. - Не запылился. Ох, чую, натерпимся теперь…
- И вам доброе утро, лейтенант, - озарился улыбкой Турецкий. - Полагаю, мирного сосуществования у нас не получится? А жаль.
- Перебьешься… - Извеков отвернулся. - Лично от меня, Турецкий, помощи не жди, так и знай. Я таких, как ты, перевидал на своем веку… Приезжают, суют свой нос, куда не просят, корчат из себя чуть не Генерального прокурора. Ты - неофициальное лицо, заруби на носу. Будешь мешать, крупно пожалеешь.
- Мешать - чему, лейтенант? Расследованию дела о четырех убийствах? Вы его расследуете? Мне кажется, вы успешно на него забили. С кандачка не прокатило, а с головой никто не учил, верно? Так какого ты тут пыхтишь? Шел бы ты, Извеков…
Ей-богу, этот рыжий субъект чуть не ударил Турецкого! Уже бросился, сжав кулак, кости побелели, да, видно, победили остатки разума - остановился, опустил кулак, вперился в Турецкого, как непримиримый пролетарий в классового врага.
- Может, зря мы так, лейтенант? - миролюбиво сказал Турецкий. - Не подсижу же я вас, в конце концов. Премию не отниму, жену не уведу.
- Да пошел ты, - сплюнул Извеков и отвернулся к окну.
- Ну, и ладно, приятно было пообщаться. - Турецкий шутливо откозырял и побежал наверх. Настроение от инцидента серьезно не пострадало, рассчитывать не добросовестную помощь милиции было несколько наивно, а последнюю наивность он потерял еще лет двадцать тому назад. Впрочем, в оперативном отделе его поджидал более сердечный прием.
- С Извековым бодались? - высунулась из-за компьютера младший лейтенант Эльвира Буслаева - улыбчивая, похожая на мальчишку, чертовски обаятельная. - Ну и кто кого на сей раз? Не обращайте на него внимания, Александр Борисович.
Извеков бука, но работать, в принципе, не мешает. Располагайтесь, чаю хотите?
- Нет, ребята, я на минутку - уточнить диспозицию, так сказать. - Турецкий протянул руку молодому пареньку за ближайшим столом - обладателю крохотных ушей, курносого носа и смешной бородки, прилепившейся на краю подбородка. - Турецкий.
- Татарский, - охотно отозвался оперативник. - Вернее, Татарцев. Это я вчера вашу машину обыскивал. Солидная у вас тачка, Александр Борисович. У нас такая только у директора рынка. В кредит брал. И ту ободрать уже успел.
- Я тоже в кредит, и тоже ободрал, - признался Турецкий. Эльвира и Татарцев недоверчиво хохотнули. Кроме этих двоих в скромно обставленном помещении никого не было. - Ладно, с Извековым в данном заведении, кажется, все ясно…
- Не поминали бы лишний раз всуе, - проворчал Татарцев. - А то ведь черта только помяни…
Распахнулась дверь, в помещение втерлась хмурая физиономия Извекова.
- Багульник где?
- А мы знаем? - проворчала Эльвира.
- На сопках цветет, где еще, - хмыкнул Татарцев. Шутка, видимо, была расхожей.
- Ну-ну, - процедил Извеков, одарил всех по очереди убийственным взглядом и хлопнул дверью.
- Я же говорил, - сказал Татарцев.
- Несколько вопросов, ребята, - заторопился Турецкий, глянув на часы. - В тройном убийстве на Лебяжьем озере, как понимаю, ни улик, ни свидетелей, ни зацепок.
- Совершенно верно, - смущенно подтвердил Татарцев. - Думаете, мы ничего не делали? Да мы носом пропахали все окрестности озера. Опрашивали людей в Горелках, опрашивали людей на трассе, в Королькове…
- Стоп, - встрепенулся Турецкий. - Вы же не были в Королькове.
- Были, - засмеялась Эльвира. - Ирония судьбы. В то время Регерт был еще жив, и о его существовании никто не подозревал. Потом вспоминали - да, подходили к его дому, гавкала собака, но никто не вышел. Соседка… м-м, как же ее… Роза Евдокимовна - потом сказала, что там живет бирюк, с ним лучше не разговаривать. Пошлет подальше - и все дела. Мол, из дома он почти не выходит.
- Не догадались после убийства в прокуратуре соотнести эти два случая? Скажем, выяснить, где находились шесть работников прокуратуры в полдень двадцать третьего апреля. Как у них с алиби?
- Шесть работников? - удивился Татарцев. - Так вы и прокурора подозреваете? Уважа-аем. Действительно, чем он лучше других?
- Мы пытались это сделать, - сказала Эльвира. - Но допросы проводились шестого и седьмого мая. А убийство на озере - двадцать третьего апреля. Две недели прошло. Эти люди просто ничего не помнят. Вот вы помните, где были две недели назад?
- Могу вспомнить, - пожал плечами Турецкий. - Особенно если учесть, что это была суббота, а не один из серых будней.
- Но с точностью до часа все равно не вспомните, - поддержал коллегу Татарцев. - Люди путались, мы их понимаем. Лопатников утверждал, что был дома, Ситникова ездила в Москву - а это ни подтвердить, ни опровергнуть невозможно, Шеховцова ходила на базар, а потом сидела дома, Гальская вообще полчаса не могла вспомнить…
- До сих пор вспоминает, - усмехнулась Эльвира.
- Недоволин работал у брата на строительстве свинарника, вечером заступил на смену. Прокурор с утра пораньше возился в гараже, домой пришел поздно…
- То есть твердого алиби у фигурантов нет, - намотал на ус Турецкий. - Объясните, как проехать к месту убийства.
- Можем свозить, - посмотрела на него как-то странно Эльвира. Спохватилась: - В рабочее, разумеется, время, если начальство даст добро.
- Лучше объясните, - возразил Турецкий. - Когда еще вырвусь, вилами по воде.
- Смотрите. - Татарцев вытащил из письменного стола несколько сложенных карт, развернул верхнюю. - Не то, простите. - Покраснел. - Это Африка и остров Мадагаскар. Костромин из дома принес. Мир смотрели, в который никогда не попадем.
- Мадагаскар не остров, а мультик, - пробормотал Турецкий. Оперативники засмеялись - добрая шутка работе не мешает.
- Вот, возьмите, - бросил сложенную карту Татарцев. - Топографическая карта крупного масштаба - в местной типографии дали. Там все отмечено карандашом. Горелки, озера, Корольково, проселочные дороги, место убийства. Не заплутаете. Можете забрать, с возвратом конечно.
- Отлично. - Турецкий сунул добычу в карман. - По убийству в прокуратуре тоже прогресса не было, но имелось хотя бы орудие убийства. Где оно?
Татарцев загремел ключами, забрался в сейф, извлек тяжелый пакет, выудил из него штуковину покрупнее стандартного золотого слитка и водрузил на стол.
- Прошу.
Турецкий хмыкнул, повертел накопитель, прикинул на вес. Оценил небольшую вмятину на передней грани. Действительно, пещерный век.
- Эта штука не была подключена к компьютеру?
- Нет, - помотала головой Эльвира, - иначе поволокла бы за собой еще что-нибудь. Прокурор объяснил - она стояла на полке, а когда возникала надобность что-нибудь из нее извлечь или, наоборот, затолкать, переносилась поближе к системному блоку, сцеплялась с ним проводом. Не выжать нам ничего, Александр Борисович, из этой штуки. Поднять ее мог любой, и ударить мог любой.
- Да и шут с ней, - согласился Турецкий. - Протоколы допросов работников прокуратуры…
- Уже приготовили. - Эльвира положила перед Турецким подозрительно тонкую папочку. Он невольно скосил глаза. Определенная женственность в работнице милиции присутствовала - под мешковатой одеждой угадывались пусть не соблазнительные, но формы. Стало неловко, когда он поймал на себе пристальный взгляд молодого оперативника.
- Можете взять с собой, - негромко произнес Татарцев, - и карту, и протоколы. Допросы проводились согласно процессуальным формальностям.
- Формальности не волнуют, - пробормотал Турецкий. Почувствовал краем глаза, как переглянулись опера. - Не припомню случая, чтобы слепое следование формальностям помогало раскрыть преступление. Это шутка, господа. - Он поднял глаза. - Неукоснительное соблюдение норм уголовно-процессуального кодекса - залог успеха в любом безнадежном деле. Последняя просьба. Если понадобится ваша помощь, могу я рассчитывать?
- Конечно, - покладисто кивнула Эльвира. - Нам самим эти висяки, как ножом по горлу. Но было бы неплохо, если каждое наше привлечение к делу вы будете заранее согласовывать с руководством.
- Без вопросов. - Турецкий поднялся. - Ну что ж, поеду в прокуратуру.
- Вы там еще не были? - встрепенулся Татарцев. - О, наша прокуратура - это славное местечко. - Оба заулыбались. - Вам обязательно понравится. Месяц назад там обвалилась часть чердачной лестницы, следователь Пономарев едва успел перепрыгнуть. Здание старое, в нем живут мыши и призраки…
- Я слышал, там была больница для умственно отсталых.
- Не совсем так, - возразила Эльвира. - Для умственно отсталых больниц не строят. Они работают - в основном на руководящих должностях. В мэрии, в райсовете, в милиции. В здании номер два по улице Щукина при советской власти располагалась больница для людей с психическими отклонениями. Милое местечко. Представляете, сколько нормальных людей там извели? Говорят, в здании до сих пор по ночам слышны стоны, скрипы, голоса, другие очаровательные звуки. Охрана по ночам на всякий случай держит дверь открытой, чтобы успеть улизнуть, если вдруг набросится потусторонняя нечисть…
- Фигня это все, - отмахнулся Татарцев, - провинциальные страшилки. Должна же в нашем городке быть хоть какая-то достопримечательность. История достаточно печальная. Вспыхнул дом барачного типа - бродяги в подвале пировали, уронили керосиновую лампу, занялись стены, перегородки - а там сплошное дерево, барак вспыхнул, как бумажка, люди едва успели выскочить, подул ветер, огонь перекинулся на здание прокуратуры. Пожарная охрана проспала, когда прибыла, тушить уже было нечего. В общем, долго искали здание, нашли. Говорят, это Трушечкин, один из заместителей мэра, постарался - давние у него раздоры с прокурором. Могли бы подобрать что-нибудь получше, да он, злодей, настоял на этом. И год еще будут сидеть на Щукина, пока им новое здание на пепелище не построят. Езжайте до Центрального рынка, там повернете направо - это и будет улица Щукина. Следуйте в самый ее конец, не ошибетесь. За прокуратурой ничего нет.
За прокуратурой действительно ничего не было, не считая чересполосицы оврагов, кучки металлических гаражей и соснового бора. Здание стояло на отшибе, окруженное свежеокрашенным палисадником. У калитки расчистили парковку, на ней стояли несколько машин отечественного производства и видавший виды "Опель" с вмятиной на крыше, о происхождении которой оставалось лишь с недоумением гадать. Турецкий припарковал машину на свободном пятачке, прогулялся вокруг строения, которое действительно производило гнетущее впечатление. Старый дом из красного кирпича - не сказать, что особняк, но и не типичная постройка советского безвременья. Три этажа, двускатная крыша с вереницей чердачных окошек, фасад слегка выдвинут, опирается на две обтрепанные колонны псевдоантичного типа. Окна с каменными наличниками, облезлые пилястры рассекают здание в нескольких местах по вертикали. С обратной стороны еще хуже. Крошилась кирпичная кладка, образуя дыры - как будто здание периодически обстреливали картечью. Внутреннего двора не было, строение опоясывала засыпанная щебнем дорожка, сквозь который прорастали чертополох и крапива, а сразу за дорожкой громоздились заколоченные сараи, в одном из которых не так давно был опустошающий пожар, и теперь очень живописно целились в небо недогоревшие бревенчатые сваи. Среди горелой груды копошилась бесформенная фигура. Турецкий поспешил вернуться к "парадному" входу, мысленно плюнул через левое плечо, скрестил указательный и средний пальцы, отправился работать…
Внутри, как ни странно, было чисто. Типичная обстановка советского госучреждения. Две двери - одна солидная, дубовая, с "благородной" потертостью, за ней простая, обширный вестибюль, за дверью ниша в совмещенный санузел. За нишей - застекленная кабина с постом охраны. На другой стороне вестибюля лестница - большая, с неоправданно массивными перилами, гранитными ступенями. Из кабины высунулся человек, одетый в форму вневедомственной охраны - белобрысый, с обычным маловыразительным лицом.
- Здравствуйте, вы к кому?
Турецкий показал удостоверение частного сыщика, с любопытством наблюдая за реакцией. Отреагировал страж прокуратуры самым правильным, хотя и неестественным образом: радушно улыбнулся и отдал честь.
- Вольно, боец, - улыбнулся Турецкий. - Полагаю, о моем неизбежном появлении все штатные работники осведомлены?
- Не то слово, - усмехнулся охранник. - С утра Виктор Петрович провел строгий инструктаж - всех построил и сделал внушение. Вас ждут, как манну небесную. Только всех не сажайте, хорошо?
- А вы, должно быть, Лыбин?
- Так точно, - согласился охранник. - Станислав Витальевич Лыбин. А как вы угадали?
- Элементарно. Вы не причисляете себя к списку подозреваемых. Недоволин бы не стал так делать.
Легкая тень пробежала по челу вневедомственного милиционера. Но он не стушевался.
- А мне бояться нечего, господин… из Москвы. Меня тут не было… уже не было, когда это случилось. И все равно меня десять раз допрашивали. Ко мне никаких претензий.
- Допросим в одиннадцатый, - порадовал Турецкий, - там и подумаем насчет претензий. Непогрешимых и невиновных в нашей стране, как говорится, нет. Вы не волнуйтесь, Станислав Витальевич, я к вам еще подойду.
Он бродил по зданию прокуратуры, запоминая расположение кабинетов, лестниц, читая таблички на дверях. Сотрудников было немного, он не всматривался в их лица, но машинально ловил любопытные взгляды. Односложно отвечал на приветствия, дважды показал документ, когда не в меру подозрительные сотрудники просили предъявить удостоверение личности и объяснить цель визита. Люди извинялись, тихо пропадали. В здешнем прибежище закона и порядка он был кем-то вроде посланника пророка…
Особой витиеватостью планировка интерьера, в принципе, не отличалась. Центральная лестница, еще парочка - западная и восточная, коридоры на этажах, прорезающие здание насквозь. Табличка "Приемная" висела на втором этаже - на равном удалении от центральной и западной лестниц. Здесь и находился кабинет районного прокурора. Он поднялся на последний этаж, в задумчивости постоял перед лестницей на чердак, посмотрел по сторонам, осторожно поднялся, памятуя о словах Эльвиры, исследовал замок, к которому давно не прикасались. Внимательно обследовал весь этаж, не нашел ничего похожего на вторую лазейку на чердак, начал вспоминать, что он видел снаружи - гладкие стены, ни одного балкона, на первом этаже все окна задраены решетками, на остальных решетки тоже есть, но как-то выборочно. Нужно обладать чертовски развитым воображением, чтобы допустить, что убийца спустился с крыши…
- Здравствуйте, Александр Борисович, очень рады. - Прокурор долго и старательно тряс его руку. Словно чувствовал - выкатился из кабинета, когда Турецкий вошел в приемную. - Располагайтесь, просите все, что пожелаете, чай, кофе, можно и покрепче, кхе-кхе… Может, выделить вам отдельный кабинет? Вы. не смущайтесь, у нас пустуют несколько помещений…
- Было бы неплохо, Виктор Петрович, но для начала осмотрюсь в ваших владениях. Полагаю, сегодня все, кто меня интересует, находятся в прокуратуре?
- Да, конечно, я обзвонил людей вечером, распорядился, чтобы никаких выездных дел. Они готовы к беседе. Кстати, познакомьтесь, это Оксана, я вам уже говорил про нее…
Из-за стола в приемной, загроможденного компьютерами и стопками бумаг, показала нос полноватая молодая женщина с кудрявыми волосами. Глянула на посетителя со смесью испуга и любопытства, что-то чирикнула и снова спряталась.
- Вы можете расположиться в кабинете Рябцева, - говорил прокурор. - Это напротив приемной, рядом со мной. Там есть компьютер, чайник, хорошее освещение…
- Если позволите, я немного осмотрюсь.
Он отсек от себя внешние раздражители, забыл о существовании посторонних, сосредоточился. Осмотрел приемную. Длинный стол, где властвовала секретарша Оксана, располагался с правой стороны, что было несколько странно, если учесть, что освещение в офисе должно находиться слева от сотрудника, если он, конечно, не… Присмотревшись, он обнаружил, что Оксана, вносящая поправки в бумажный документ, держит карандаш левой рукой. Тогда все нормально. У окна произрастало тропическое растение с большими "поломанными" листьями, похожее на банановое дерево, левую стену занимал шкаф с папками. Имелась ковровая дорожка, кресло для посетителей, журнальный столик, на котором лежала одинокая книжка с интригующим названием "Закон РФ о прокуратуре". Он вошел в кабинет прокурора, жестом остановив Сыроватова, который вознамерился сделать то же самое. Шкафы, два стола, составленные доминошной "рыбой", посреди стола монитор со старой лучевой трубкой, стены обиты деревом, причем обиты много лет назад. Возможно, когда-то именно здесь располагался кабинет главврача…
- Вот здесь он сидел… - Прокурор проник-таки в помещение и с мистическим испугом в глазах показал на кресло, придвинутое к столу. О ком шла речь, не стоило уточнять. - А ударили сзади. Вон на той полке и стоял накопитель…
Убийца использовал первое, что попалось под руку. Потерпевший увидел вошедшего, но не поднялся. Или не успел. А может, вошедший сказал ему, что не надо подниматься - зачем утруждать себя пожилому человеку? Он просто возьмет кое-что на полке…
- Можете здесь расположиться, Александр Борисович, - бормотал в затылок прокурор. - А я уж найду, где мне сесть…
- Излишне, Виктор Петрович. - Турецкий сбросил оцепенение. - Я сяду в кабинете напротив. Ознакомлюсь с протоколами допросов, а потом мы поговорим с вашими работниками. У меня есть ваш сотовый, я позвоню…