Но в настоящий момент в деле пока отсутствовал всего лишь один, но, тем не менее, весьма важный фактор, на который мог бы с успехом опереться в своих действиях Крохалев, имея на руках, как ему казалось, уже достаточно оснований для жесткого разговора со строптивыми бабами. Одного важного компонента для окончательного утверждения своей позиции все-таки не было: а вдруг самоуверенность сестрички Красновой имеет под собой реальное основание? Не хотелось в это верить: кто она, в конце концов, чтобы задействовать МВД и Генпрокуратуру?! Да и обстоятельства дела Краснова, включая правильную медицинскую экспертизу, ни у какой инстанции не могут, да и не должны, вызывать сомнения. Некоторые усилия, предпринятые полковником в этом плане, позволяли так думать. Да, впрочем, и шурин хорошо и вовремя "подсуетился": комиссия по Красновскому делу, направленная в Дорогобужский район, а конкретно в Бобров, из смоленской прокуратуры, не нашла никаких серьезных нарушений при проведении следственных мероприятий в Бобровском отделе милиции. И что же, этого им мало? А за шурина мог стопроцентно поручиться полковник, как-никак на данный момент замещает начальника областного управления Следственного комитета при Генеральной прокуратуре. Все через него проходит, так или иначе, и если бы "зашуршала" Генеральная, он бы наверняка оказался в курсе. А пока молчит, значит, уверения и потенциальные угрозы "сестрицы" пахнут обыкновенным блефом, и на них можно не обращать серьезного внимания. Уж сколько раз пугали, грозились, отомстить обещали, да только где они, все эти "неуловимые мстители"?.. Все так, но почему же тогда неясные сомнения опять и опять невольно возвращали его к этому проклятому покойнику?..
Особняк, к которому подкатил на своей "тойоте" Степан Ананьевич, давно и прочно завладел его более чем заинтересованным и пристальным вниманием. Пару раз приходилось бывать в нем полковнику - по службе, разумеется. Когда еще жив был Краснов, но время его, как верно предвидел Крохалев, стремительно сокращалось. Ни на какие сделки, ни на какие уступки не соглашался удачливый, как тот сам считал себя, предприниматель. Считать-то считал, да только судьбы своей не ведал. А после неожиданной и скоропостижной кончины владельца "Универсала" Степан Ананьевич, являясь фактически ближайшим соседом Краснова, так ни разу и не дозволил себе удовольствия взглянуть с интересом теперь на свое будущее владение. Не стоило заострять внимание ненужных свидетелей, которым могла прийти в голову абсурдная мысль, будто полковник имеет какие-то виды на хозяйство соседа своей родной сестры. Да никогда! Это все - наглые сплетни! Но как эти слухи ни называй, а они все же в ходе расследования дела о самоубийстве нет-нет, да появлялись. Циркулировали. Потому и комиссия из Смоленска приезжала. Однако никакой причастности или даже обычного интереса Крохалева к смерти предпринимателя не обнаружила. Естественно, злостные наветы! Так к ним и отнеслись.
Но сейчас Степан Ананьевич почувствовал в себе сильное желание взглянуть на дом глазами собственника. Он не боялся выдать собственной заинтересованности перед этими недалекими бабами, пусть и с крутыми амбициями. Поэтому и пересек двор в сопровождении двоих оперов, облаченных для солидности в камуфляжную "омоновскую" форму, и резко нажал кнопку звонка, а затем по-хозяйски застучал кулаком в дверь.
- Кто там? - спросили из-за двери издевательским мужским голосом: полковник был убежден, что его приход был замечен.
- Милиция! - твердо заявил он.
- Что вам угодно? - продолжал спокойный, но чуть насмешливый голос.
- Открывайте, узнаете!
- А вы с чем? И почему надо непременно открывать?
- Я - начальник управления милиции…
- Ну и что? Разве ваш официальный стул дает вам право, господин полковник милиции, бесцеремонно врываться в частное владение? Будьте любезны, э-э… Степан Ананьевич, я правильно вас называю?.. Объясните, пожалуйста.
"Издевается, сволочь! - вспыхнуло у Крохалева. - Ну, я тебе!". И тут его вдруг осенило, что он пришел точно по адресу! Даже тепло стало и весело от такого предположения. А раз весело, то и тон разговора другой…
- Вы абсолютно правы, не имею чести вас знать, господин… впрочем, неважно. Основания имеются. Готов предъявить постановление на проведение обыска в данном помещении, поскольку у органов милиции имеются основания подозревать, что в вашем доме может скрываться опасный преступник, чьи действия могут быть приравнены к террористическим. Этого вам достаточно, надеюсь?
- Вполне.
- Ну, так в чем дело? Открывай!
Ого, уже на "ты", не терпится, победу близкую ощущает.
- Один звонок адвокату, и я открываю, господин полковник… Вера Борисовна, будьте любезны, одолжите вашу трубочку, у меня, к сожалению, нету собственного мобильника… Благодарю… Алло? Александр Борисович, как вы и предполагали, наш полковник с бригадой явился. У него на руках, я пока, правда, не видел, но говорит, что имеется постановление на обыск в доме Красновых, какого-то важного террориста ищут. Впрочем, я думаю, ни судья, ни прокурор к этому постановлению отношения не имеют, поскольку полковник, очевидно, сам и написал, и подписал его, оправдывая сие беззаконие чрезвычайными обстоятельствами. Ну, как обычно это делается в глухой провинции в подобных ситуациях. Прикажете впустить?.. Нет, ну что вы, господин государственный советник, никакого сопротивления. Слушаюсь…
Крохалева, несмотря на его наигранное спокойствие, на самом деле трясло от ярости: "Это же было явное, откровенное издевательство! Мерзавец! Ну-ну, открывай! Будет тебе и сопротивление!"…
Звякнул ключ в замке, потом другой, и дверь отворилась. Брошенный полковником взгляд на мужчину разочаровал его: ничего примечательного. Вроде того пьяного сторожа, такое же ничтожество. А сколько апломба! Госсоветник у него, ха! Все тебе будет, ханыга грешный…
- Прошу, господин полковник, - Филипп сделал приглашающий жест рукой, пропуская в прихожую.
Дверь из нее в комнату была открыта настежь, и полковник увидел двух женщин, сидящих возле стола в креслах. "А бабы ничего, - мелькнуло у Крохалева. - Жаль, раньше не знал…". О том, что бы он делал, если бы знал, полковник не думал. Уж как-нибудь справился бы… Нашел подход…
Он решительно прошел в большую гостиную, за ним протопали два мордатых опера. Замыкал шествие Агеев. Он вернул трубку Вере, и та положила ее на стол рядом с собой. Полковник пристально и "вдумчиво" оглядел комнату и находящихся в ней женщин, потом молча кивнул им и остановил взгляд на Филиппе. Смотрел, словно раздумывал или пытался мысленно угадать, кто перед ним.
- Вы кто? - "родил" он наконец. - Попрошу предъявить документы, удостоверяющие…
- Понял, господин полковник милиции, вот. - Филя достал из внутреннего кармана яркой курточки, - ну ничего общего с тем, "серым"! - и протянул ему красивое, из алого сафьяна с золотым тиснением, удостоверение сотрудника московского ЧОП "Глория".
- Ах, вон что! - пренебрежительно протянул Крохалев. - А здесь вы чем занимаетесь?
- Осуществляю охрану сего дома и проживающих в нем Екатерину Ивановну с сыном. От лихих людей, господин полковник милиции.
Филипп почтительно опустил голову, спрятав ухмылку, а Вера откровенно рассмеялась. Улыбнулась и Катя. Крохалев едва не сорвался от издевательского "господин полковник милиции", но усилием воли сдержал себя от немедленной реакции. И Филя понял по обострившимся, напряженным скулам Степана Ананьевича, что достал-таки его и больше сердить не стоит.
- Вы желали знать причину "вторжения"? Нет, это вполне законная акция.
Обращаясь исключительно к женщинам, полковник протянул бланк с текстом, печатью и подписью, дающий право органам милиции на основании статьи 176-й Уголовно-процессуального кодекса РФ производить осмотр жилища в целях обнаружения следов преступления или выяснения иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Но речь в постановлении шла о пункте 2-м этой статьи, позволяющем производить осмотр, то есть, если по-простому, обыск при обстоятельствах, не терпящих отлагательства. Другими словами, до возбуждения уголовного дела.
Это Агеев сразу отметил, только заглянув через стол в текст документа. Знал, на что надо обращать внимание.
- Прошу вас учесть, Вера Борисовна, при разговоре с вашим адвокатом, что данное постановление, подписанное лично господином полковником, нарушает требования УПК. Господином Крохалевым проигнорирована следующая, сто семьдесят седьмая статья того же кодекса, утверждающая, что при производстве осмотра обязательно участие понятых. Так что у вас имеются все основания совершенно законно запретить этим господам обыск у себя дома. Вряд ли они послушают, не за тем явились, но это уже другой разговор, который состоится, скорее всего, в прокуратуре, куда обязательно обратится ваш адвокат. Который, как вы слышали, уже в пути.
Он заметил, как снова побелели желваки на скулах полковника. Но тот снова сдержал себя, - продемонстрировал свою сильную волю! - и спокойно ответил на Агеевский выпад:
- Да, действительно, есть такая статья в УПК, но мы и не собираемся немедленно обыскивать жилище. Нам достаточно пока предварительной, так сказать, беседы с находящимися здесь людьми. Впрочем, есть и другой вариант: можно повесткой вызвать всех присутствующих в доме на допрос в отдел милиции, но я счел такую неприятную для женщин меру необязательной. Более того, я не буду также, как это положено, допрашивать отдельно каждую из женщин, да и вас тоже, господин… Агеев…
Полковник снова мельком взглянул в удостоверение, которое продолжал держать в руке, и прямо-таки засветился от внезапного озарения: "Вот же оно - Филипп! А та дура - про какого-то Филимона! Так вот ты кто, дружок?.. Здесь, значит, обосновался? Надо его срочно показать Лешке, тот определенно узнает! А может, и те остолопы - тоже… Жаль, нет Плюхина… Ах ты черт, поторопились!.. Да теперь уже поздно жалеть. Но этот "Филимон" об этом еще не знает…".
- Да, и вас - в первую очередь, - повторил Крохалев. - Беседа, как я сказал, предварительная, и мы можем обойтись без формальностей, без протокола. Итак, что вы делали, господин Агеев… Филипп Кузьмич?.. Ах, Филя, значит? - не мог удержаться от сарказма полковник. - Вам самому должно быть лучше известно. Вчера днем?
Филипп сразу понял, откуда подул ветер. Значит, он оказался прав: "достали" Сергуню, и тот вмиг "раскололся" и даже привел их к Фросе. Какой молодец, что унес документы из коровника… Сейчас этого деятеля интересует ситуация с ментами. Потом станет расспрашивать, чем ночью занимался. Ну, тут можно и посмеяться, хотя наверняка будет и не очень удобно перед женщинами. Но будет иметь значение "неподдельная" искренность странного телохранителя…
- Вчера? А с какого конкретно часа вас интересует, господин полковник мил… а, ладно! Я - потому, что у меня вчера имели место, как вы понимаете… некоторые интимные моменты, по месту проживания, так сказать. И я не хотел бы, понимаете? При женщинах… Так внимательно слушаю вас?
Полковник шумно потянул носом, так его "достал" этот наглец. Но продолжал сдерживать себя от жесткой реакции, пообещав себе и этого не забыть "Филе"…
- С того момента, будьте добры, когда покинули этот дом.
- А-а, - протянул Филя понимающе, - слушаюсь…
- Что вы все придуриваетесь? - повысил голос полковник. - Какое отношение вы имеете?..
- А, понял, господин полк… На этом удостоверении, что у вас в руках и которое, смотрю, вам так нравится, все никак не насмотритесь, я - в гражданской одежде. А есть другое - тоже "рабочее", но из МУРа, так там я, как и положено, в форме. А здесь, у вас, в нем нет необходимости. Телохранитель, знаете ли, в офицерских погонах особо не нуждается. Так, во всяком случае, посчитала и Вера Борисовна. Да? - он посмотрел на Веру, и та согласно и без всякого выражения кивнула.
- Ах, вон оно что… Тогда отвечайте на вопрос.
- О времени, понял… Я вышел… я вышел… как бы сказать поточнее? А вот же, проще простого! Вы сами посмотрите, пожалуйста, на записи видеокамеры, которая установлена на доме вашей сестрицы для постоянного обозрения здешнего двора. Так там определенно зафиксировано, как и положено: и точное время, и место действия. Кстати, вы, Степан Ананьевич, просто по-дружески вам советую, с сестричкой-то своей, Натальей Ананьевной, как-то поговорите, что ли… Нехорошо, ей-богу, когда она - взрослая женщина - непосредственно по двору, знаете ли… Нехорошо в таком виде, - Филя участливо поморщился, давая "дружеский совет". - И, опять же, с телефоном, - он кивнул на трубку городского аппарата, лежащую отдельно. - Ну, что это, право, за детский сад? Как это, Катерина Ивановна? "К тебе еще привидение не приходило?", - грозным голосом прорычал Агеев. - Или того почище: "За мальчиком следи, сука, а то с ним несчастье случится!". Смешно ведь, согласны, господин полковник? Для взрослой-то женщины. Может, ее немного полечить? От этого? - серьезно и озабоченно сказал Агеев и щелкнул себя пальцем по кадыку.
- Это все - ложь! - полковник побагровел.
Но Филипп решил именно сейчас не спускать ему:
- Ну как же ложь, господин полковник? Теле-фон-то здешний - с определителем. Номер и высветился. Я взглянул и запомнил. А потом, немного позже, набрал по своей "трубе" Москву и дал задание нашим спецам в "Глории". В считанные минуты сообщили и адрес, и фамилию владельца аппарата. Мы ж в каком веке-то живем, господин полковник? В веке, изволите видеть, сплошных коммуникаций… Так что со временем уточните сами, вам это сделать проще. Заодно и о законности той самой установки для видеонаблюдения за соседями посоветуйтесь со знающими людьми… Да, и еще ют, чуть не забыл. Тут какие-то артисты, ну, наверное, из тех, что в первый раз обыск производили, ну, после убийства хозяина этого дома, "прослушки" в комнатах понатыкали. Одна - вон, - Филипп указал на лежащую на боку настольную лампу. - Внизу, в корпусе, возле выключателя. А вторая - в спальне. Это каким же надо быть раздолбаем, да, господин полковник? Чтобы прослушивать, чем в спальне люди занимаются. Да еще был бы жив хозяин, а так - позорники, верно? Извините, Катерина Ивановна. Вот и я тоже думаю.
"Ну, все, - сказал себе Филипп, - он дошел до точки кипения, теперь можно помочь ему выпустить пар…".
- А если вас интересует, куда я отправился, господин полковник, скажу. Я и пошел к своей хозяйке, чтобы позвонить в Москву и доложить. Мобильник я с собой обычно не ношу, он у меня в сумке. Ну, пошел я, а за мной почему-то зеленый "Жигуль" увязался, из вашего двора… пардон, то есть из двора Натальи Ананьевны выскочил, как сумасшедший, и - за мной. Смотрю, прет решительно, словно раздавить желает. Ну, я и "сделал ноги". Еле убег от него!.. Вот, собственно… А что не так?
- Оружие где спрятал?! - закричал вдруг, еще больше багровея, Крохалев.
- Ка-акое оружие? - оторопел Филя. - Нет у меня никакого оружия. Я вообще предпочитаю оружием не пользоваться. То есть, вообще, никаким. Меня руками учили, знаете ли, действовать. Спецназ ГРУ, как-никак… И в Афгане, и в Чечне. Но - только с врагами. Своих, какими бы ни были они засранцами, извините, дамы, - он повернулся к женщинам, - мы никогда не трогали. Это не наше дело, такими "отморозками" пусть уж ваша милиция занимается. Я верно понимаю, господин полковник ми…?
А тот уже едва сдерживал себя. Но пересилил ненависть. Не за тем ведь явился. Индифферентно застыли у двери и равнодушные, закамуфлированные мордовороты. Те еще сыщики! Можно было бы и по ним пройтись, но Александр Борисович никогда бы не одобрил еще и таких Филиных "штучек", - "приколов", иначе говоря. Ну, и не надо. Интересно, какие меры сейчас предпримет "полковник ми…"?
- Сумку вашу предъявите, - жестко сказал он.
- Какую сумку вы имеете в виду?
- Вашу. В которой вы оставляете мобильный телефон и, очевидно, кое-что еще.
- Ах, вы это имеете в виду, господин пол… Нету у меня сумки. Сюда я ее не приносил, у хозяйки, на Лесной, семнадцать, ее тоже теперь нет, сумку еще рано утром отправили в Москву. Наверное, уже прибыла по адресу. Документы в ней очень серьезные. Их буквально с болью сердечной и робкой надеждой на окончательную победу справедливости в этом городе вручили… Я не могу вам назвать имени этого человека, передавшего мне папки от господ… как же их? A-а, Захарикова и Плюхина, которого здесь, у вас, почему-то обзывают Плюшкиным, - я слышал от одного пьяного сторожа. И совершенно напрасно, та же Ефросинья Дмитриевна, ну, хозяйка моя, утверждает, что он - очень трогательная личность. По секрету скажу, он даже любовь ей, вместе с деньгами, конечно, предлагал, да у нее времени вроде бы тогда не было, а так-то? Почему бы, говорит, и нет?.. Так вот, одни документы, что от Захарикова, как сказал этот человек, касаются обстоятельств смены хозяев у производственного объединения "Универсал", косвенно задевая и судьбу убитого владельца Бориса Борисовича Краснова. А Захариков, мол, прямо заявил, передавая папки, что ему, мол, осточертело маяться во лжи. Говорил, что изоврался так, дальше сил нет. Но это он только этому человеку сказал, а на суде, добавил, ни слова не произнесет, потому что боится чьей-то мести. А что, господин полковник, вполне возможно, лично я его очень хорошо понимаю… Что еще? Имеются в папках, уже в других, также весьма любопытные материалы, но я их тоже не смотрел, не мое это дело, да мне и не нужно. Это - по поводу действий местной финансовой "пирамиды", которая именовала себя "Мега Инвест Групп". Она, если вы не в курсе, относительно недавно приказала долго жить, предварительно, говорят, крепко ограбив население. Нет, ну надо же быть такими сумасшедшими! Фактически отдавать задаром свои деньги, а потом жаловаться, что инвестор их не возвращает? Впрочем, говорят, место той, покойной "Меги", заняла сейчас, я слышал, ее родная сестрица? Не в курсе? Все никак времени нет сходить бы да посмотреть, чего снова дуракам предлагают-то? Ну, да и это не мое дело, Степан Ананьевич. Пусть занимаются им те, кому положено, Служба экономической безопасности, к примеру. Милиция-то здешняя, я смотрю, внимания на этих откровенных жуликов не обращает. Как и районная прокуратура.
- Значит, с болью сердечной? - со сокрытой угрозой произнес Крохалев.
Филя заметил, что он в буквальном смысле "зациклился" на этой фразе. Вероятно, наглое Агеевское напоминание об украденных документах било полковника острым ножом именно в сердце.
- Так точно. А если у вас другие сведения, не верьте.
- Да, вы правы, у меня совершенно иные сведения. Кстати, зачем вам понадобилось, забрав какие-то бумажки, еще и убить господина Плюхина? Причем с присущей "беспределыцикам" жестокостью? Ножом - в горло! Ужас!
Крохалев проследил, как вздрогнули разом женщины, уставившись на своего телохранителя с неподдельным страхом.
"Ага, - полковник вспыхнул от радости, - знает кошка, чье мясо съела! И вот теперь их можно "колоть" по одной! Но - не сразу… Потом…".