И снова он испытал психологический эффект дежа-вю: было уже это все, было ведь, сам видел, и другие рассказывали, - ну, просто классика, до чего все то же самое!
За обитой железом дверью была другая, с глазком и сеточкой микрофона.
- Вы к кому? - услышал Александр Борисович совсем не гостеприимный голос.
- Компания "Ника" здесь располагается?
- А вы - от кого?
Вот уж совсем идиотский вопрос! Разве так вкладчиков встречают приличные инвесторы? Турецкий громко хмыкнул.
- От себя и своей сестры.
- Вы - местный?
- Я - нет, сестра - да. Послушай, что за допрос? - Александр Борисович немного сменил интонацию на более строгую и раздраженную.
- Это - не допрос. Проходите, - не обиделся на "ты", очевидно, охранник.
Дверь щелкнула и отворилась в небольшую комнатку с пультом охраны. Сам "сторож" был крупного роста, спортивного вида, с бритой головой типичного "братка", но в черной форме со многими золотыми нашивками на плечах и рукавах. Этакий "мореман". Или ресторанный вышибала, что ближе по теме.
- Сюда.
Он сам отворил другую дверь - в длинный коридор, устланный красной ковровой дорожкой. Освещение было здесь верхнее - стандартные для всех общественных мест, вплоть до туалетов, люминисцентные лампы, и ни окон, ни других дверей, только одна, в самом конце.
"Да, - усмехнулся Турецкий, - почище Лубянки. Наблюдают, наверное, нервничает жертва или готова уже безоговорочно пасть в ноги "благотворителям"? И он решил не менять своего спокойного и снисходительного тона, присущего пусть и не далекому, но знающему себе цену предпринимателю средней руки. Если и наблюдают, то джип-то наверняка заметили и оценили.
Остановил его новый глазок в двери. Турецкий постучал костяшками пальцев, и дверь отворил точно такой же вышибала, только меньше ростом, зато почти квадратный в плечах. Спортсменов бывших себе набрали, качков. Ясное дело, для чего. Чтоб клиент не спорил. И верно, поспорь тут…
Юная секретарша в белой рубашке оторвала пристальный взгляд от жидко-кристаллического монитора, и Александр Борисович увидел несвежее лицо в обильном макияже, заметно помятое, скорей всего, ночной жизнью. Все было у нее чересчур: вызывающе яркие губы, сильно подведенные глаза и даже пририсованные черным карандашом ресницы. Да и блондинка она была тоже искусственная, корни модно растрепанных волос были темными. Этакое чудище семидесятых годов - от трех вокзалов. "По три или по пять рублей они шли? - с юмором подумал Турецкий. - Эх, деньги! Но ведь нельзя забывать, что тот же "трояк" - это была бутылка водки! Стеклянная валюта…"
Александр Борисович тоже в "элегантности" своей недалеко ушел от нее, изображая пусть и богатого, но нисколько не обладающего великим вкусом бизнесмена "новорусского покроя". Бросался в глаза неумело завязанный галстук, который мешал Турецкому при разговоре, он оттягивал узел, морщился и вертел шеей, как бы отдавая дань приличию, но не больше. А его единственным желанием, - читалось в глазах, - было снять проклятый галстук и сунуть его в карман.
- Вы у нас впервые? - почти повторился вопрос первого стражника, и девица взглянула на него с явным интересом. Богатый - это было видно.
Александр Борисович самым что ни на есть "обычным", то есть не "интеллигентским", языком стал рассказывать о себе, о сестре, живущей здесь, о своем желании помочь ей, пострадавшей не так давно по причине банкротства "Меги". Даже договор с ней показал, и секретарша с подчеркнутым вниманием его прочитала. И он забрал его, сложив и спрятав в карман. А сам тем временем бесцеремонным, немного скучающим взглядом осматривал большое помещение за открытой дверью приемной офиса, в котором он теперь находился. Там двое молодых людей и девушка, также в одинаковых белых рубашках, - форма, очевидно, - пялились в экраны компьютерных мониторов, шустро бегая "мышками". Нет, это не Москва. Вся троица была заметно потасканного вида, и на него не обращала ни малейшего внимания, будто появление клиента было для них обычной, скучной и даже надоедливой рутиной. А если кто и был заинтересован в нем, так это секретарша.
Но когда Турецкий закончил свою преамбулу, девица встала и ушла в ту комнату, кивнув ему, чтоб немного подождал, и притворив за собой дверь.
Охранник, заметил он, сидел на диване у двери и не спускал с него равнодушного и неподвижного взгляда. Ну, конечно, а вдруг клиенту приспичит в секретарском столе покопаться?
Наконец, девица вышла и пригласила его пройти к менеджеру. Им оказался один из молодых людей, который вежливо поприветствовал его, подчеркнув, что рад "новому клиенту", подвел к креслу возле большого, круглого стола, предложил сесть и сам уселся напротив.
Турецкому пришлось заново повторить свой рассказ, сдобрив его на этот раз несколькими эмоциональными пассажами относительно того, что новая компания обещала там что-то вроде того, чтобы вернуть какие-то долги прежней фирмы. Но он с сестрой, в большей степени, конечно, она, не сильно рассчитывают на такое благодеяние. Главное ведь что? Чтобы вот эта "Ника…" и так далее, снова не обманула надежды вкладчиков. А так-то оно вроде бы и можно осуществить сотрудничество в виде приличного денежного вклада.
При этих словах в комнате появились секретарша и вторая девушка, которые внесли на одном подносе - кофейник и чашечки под кофе, с сахарницей и ложечками, а на втором - вазочки с печеньем, вафлями и конфетами-карамельками. Полный сервис! Кофе был тут же разлит, Турецкому подвинули его чашку, а остальные взяли себе присутствующие в комнате. Вероятно, пришествие клиента давало им право на участие в беседе. Лица, во всяком случае, у них были заинтересованные.
Александр Борисович развернул конфету, кинул в рот и запил глотком слабенького кофе. А с бумажкой поступил мудро: он её скомкал в пальцах и огляделся, куда выбросить. А урну он обнаружил за своим креслом, с другой стороны. Щелчком ловко отправил комок в нее. И все это проделал небрежно, будто машинально. При этом он внимательно слушал рассказ менеджера о своей компании "Ника Глобал Инвест", которая "нашла свою нишу" и осуществляет финансовую деятельность исключительно в работе с заимодавцами". И, словно предупреждая напрашивающийся вопрос достаточно эрудированного, с его точки зрения, клиента о том, как у компании обстоят дела с другими видами деятельности, например, с инвестированием в разные отрасли, такие как строительство жилья, дорог и прочие, способствующие обеспечению компании высоких доходов, менеджер туманно заявил:
- Видите ли, все прочие услуги и виды операций, которые продекларированы в уставе компании, мы пока рассматриваем как потенциальные. Да, за ними будущее, но ведь и наша "Ника" только набирает силы, в ожидании успеха. Ведь мы планируем, а фактически и гарантируем, выплату до восьмидесяти, - только вдумайтесь в эту цифру! - восьмидесяти процентов годовых! Где вы такое видели? У кого? - И менеджер широко улыбнулся, как бы призывая клиента разделить с ним будущий успех компании. Ну вот, как говорится, прямо на днях.
- Успешной, говорите, будет? Что ж, может быть, нельзя исключить… - так же туманно резюмировал Турецкий. - А уставной капитал у вашей компании, простите?..
Легкая заминка, короткая пауза, и снова - широкая, доброжелательная улыбка во все, сколько их там, белые зубы, не тронутые возрастом.
- В настоящее время пятьдесят тысяч.
- Ну-у, - разочарованно протянул Турецкий, - а я собирался вложить пока только шестьдесят…
- Так это же просто замечательно! - заторопился менеджер. - Может быть, не будем тогда терять времени? Еще чашечку?..
- А у вас бланки-то есть? Договора, имею в виду.
- Есть, но… - снова он замялся. - Мы предпочитаем отдавать дорогому клиенту уже отпечатанный и подписанный договор. Ну… - он опять помялся, - таков порядок… В уставе компании записано…
- А, кстати, "Ника", - неожиданно пришло на ум Турецкому, - это что дало название компании? Я так полагаю, что уж никак не эта… хм, богиня греческая? Нет. Но и не клубника, не земляника, что еще? Вероника, может, какая-нибудь?
Менеджер немного опешил и быстро переглянулся с коллегами, из чего Александр Борисович понял, что угодил в точку.
- С чего это вы взяли? - а тон-то изменился.
- Я-то? - "не заметил" Турецкий. - Так на поверхности же! Трава есть такая, в лесу. Лекарственная же, я матушке ее в аптеке покупал. От этого, - он похлопал себя по груди. - Ну, кашель там. И, главное дело, мочегонная! Ха! - и Турецкий обрадованно засмеялся. - Извиняйте, дамочки… А кофию, чего не выпить? Можно… Так глянуть-то договор… как?
- Мы можем показать, конечно…
- Ну, и дайте глянуть.
Менеджер сделал разрешающий кивок, и секретарша, отставив свою чашку, ушла в приемную и вернулась с бланком договора. Менеджер взял его, бегло просмотрел и протянул клиенту.
Турецкий "рассматривал" долго и придирчиво, - для "понта", что называется. О том, что собой представляет эта ловушка для дураков, он понял сразу, профессионально зная, куда надо смотреть в первую очередь. Так оно и есть. Вот она, фразочка-то: "Клиент передает в собственность компании денежные средства…". Ага, ты передал "в собственность", а она взяла, да и обанкротилась. С кого будешь свои взносы требовать? А не с кого… И он решил чуточку "пощупать" замирающих от счастья осуществить хорошую сделку менеджеров.
- Вопросики можно будет? - спросил небрежно, как знаток банковского дела.
- Будем рады ответить, - с трудом спрятал кислую улыбку менеджер и быстро переглянулся с секретаршей.
- Меня это… Вот, - Турецкий ткнул пальцем в текст. - А кто понесет ответственность за это… ну, за нарушение договорных обязательств, а? С вашей стороны.
- С нашей их не может быть, - покровительственно заметила секретарша.
- Это что ж, на веру? Не, так нельзя. Пункт должен это… иметь место. Записать, а как же. Другое дело, что никто нарушать не будет, но… надо. Порядок оформления, - солидно закончил Александр Борисович.
- Хорошо, - кивнул менеджер. - И это у вас все?
- Нет, погоди… А специальный раздел о гарантиях, а? Тоже запиши, без этого - недействительно может быть… Так… И вот еще. Это обязательно нужно. Укажи, какой суд будет рассматривать финансовые споры, если они возникнут между сторонами.
Сам бланк сейчас представлял для Александра Борисовича главную ценность. Как и тот, что дала ему Фрося. На первый взгляд показалось, что они идентичны. Неплохо бы проверить. Вот и попробуем, решил Александр Борисович. Он достал из кармана авторучку, которой предпочитал расписываться главным образом в платежной ведомости. Настоящий, старый "паркер" с золотым пером и специальными чернилами для таких, увы, выходящих из обихода, прямо-таки произведений канцелярского искусства. Отвинтив колпачок, Александр Борисович, - благо сидел не рядом, а напротив, - перевернул лист договора чистой стороной и стал записывать цифры. Менеджер и остальные буквально онемели.
- Что вы?.. - глаза его стали квадратными. - Это же…
- Погоди, не мешай… - Турецкий продолжал что-то складывать и отнимать. - Ты ж все равно переделывать будешь. А то ни один солидный бизнесмен, - Турецкий гордо выпятил грудь, - с твоей компанией дела иметь не захочет. Разве не так я говорю?
- Так, конечно, - покорно согласился менеджер. - Но зачем же вы… на этом… Есть ведь чистая бумага! - он кисло улыбнулся и кинул на секретаршу суровый взгляд, будто ее вина была в том, что клиент бланк испортил.
- А мне все равно, на чем писать! Я считаю, сколько процентов получится… от суммы… Погоди, парень, - уже по-простому, морща лоб, отмахнулся от него Турецкий. - Значит, ты на восемьдесят процентов, говоришь? - И перо написало число "80". - А ежели я кладу на два года, тогда? А?.. Я ж не только Фросины, я и своих добавляю. У нее-то - откуда суммы? А я - с каждой сделки, ну, по пять, по десять, пожалуй, процентов. Не больше пока. Это на первый срок. А ежели получится, тогда… тогда что? А посмотрим! - И он улыбнулся с такой обезоруживающей, неподдельной, почти детской радостью, что не поверить ему было нельзя. Будто он уже наяву отсчитывает положенные по вкладу проценты.
И еще он знал, что, если они потребуют вернуть испорченный договор, он просто скомкает бумагу и сделает вид, что швырнул в урну. А сам достанет носовой платок, чтобы вытереть испачканные пальцы, - можно для верности еще и жирную кляксу посадить и бумажкой этой воспользоваться, - и сунуть обратно, в карман, уже со скомканным бланком договора. Ничего, эксперту-криминалисту и "мятая улика" подойдет для установления идентификации, а также всех иных параметров: кем произведено, когда, где и так далее. Всю биографию фальшивого документа выяснят.
Однако хитрить не пришлось. Стремительно приближающийся звон монет усыпил бдительность менеджеров.
- Так вы что, готовы прямо сейчас и заключить? - у главного из них вспыхнули глаза, и его коллеги напряглись, как перед прыжком на добычу.
- Не, сейчас? Ну, откуда? Я же к Фроське утречком прибыл. Привез, конечно, кое-чего, но этого мне мало. Значит, так. Давай-ка, парень, я записываю твою "мобилу"? Есть?.. Нет?.. Как же ты работаешь? Ну, даешь! Тогда этот говори, который у девочки, - Турецкий подмигнул ей так, будто уже готов был "подцепить" ее и "уволочить" на серебристом джипе. - Я те завтра звоню и подкатываю. А ты кофию сделай, только не это… - он губами произнес бранное слово, означающее… ну, да, то самое, чем обычно называют все неприятное для себя. - Значит, повторяю, звоню завтра в десять ноль-ноль. И уточняю время своего приезда сюда. А к вам, пожалуй, положу… - он ухмыльнулся довольно. - Не обижу, одним словом. Номер диктуй, - обернулся он к секретарше.
И та продиктовала, а он крупно записал, небрежно сложил бланк и сунул его в боковой карман. - Ладно, договорились. Тебя звать-то как? - кивнул он менеджеру.
- Григорий… Михайлович. Можно просто.
- А тебя? - Турецкий посмотрел на девушку и слегка, но с явной целью, подмигнул ей. И она тоже "клюнула":
- Люсей.
- Хоп, - подвел итог Турецкий и встал…
Он мгновенье подумал, а потом решительно сдернул галстук и, скомкав его, сунул в карман, словно вещь, которая ему больше была не нужна. И ушел с торчащим концом галстука из кармана - настоящий бизнесмен российского разлива конца девяностых годов и там же оставшийся. С рюкзаком, набитым банкнотами.
Люся, призывно улыбаясь, а возможно, и рассчитывая на то, что "интересный мужчина" вроде бы уже "положил на нее глаз", сама проводила его до другой двери, за которой тоже стоял охранник, очередной мордоворот. И тот услужливо распахнул перед клиентом последнюю, наконец, дверь. Александр Борисович оказался по другую сторону кинотеатра, у левой его боковой стены.
"Ну, "туфтачи", - сказал он себе с чувством. - Даже не стесняются дурить головы. Неужели до такой степени охамели и полную свою безнаказанность чуют? Нет, тут, видно, другое дело, тут - Ника-Вероника, вот кто. Супруга нашего славного мента, скорее всего. Вот чья это мышеловка!.. А как они прокололись-то, просто сказка. И с Никой этой, и с менеджерами-дураками, и с "липовыми" договорами. Да и девчонок этих, поди, прямо с панели привели. Если у них еще и есть панель… Но самое-то ужасное, что люди сюда идут! Клиентами, блин, становятся!..". И уже совсем ненужная мыслишка скользнула просто так, не задевая интереса: "А что, неужели они действительно захотят вставить перечисленные пункты о гарантиях и ответственности в свои "липовые бумажки", или им запретит это делать "понимающий" человек, он же - хозяин "пирамиды"? У которого не должно остаться сомнения в том, что его раскусили? Сложный вопрос…".
За, Фросю, договор с которой видели эти менеджеры, Турецкий не беспокоился. Этой компании предстоит жить ровно столько, сколько будет находиться на свободе господин Крохалев. И уж тут следует постараться, чтобы он не задержался, поводов уже немало…
Глава десятая
ФИЛИНЫ ЗНАКОМЫЕ
Любая работа, за которую ни принялся бы Юрий Гордеев, обычно начиналась у него либо с милиции, либо с прокуратуры. Сейчас нужен был городской отдел милиции. Так что первым делом он и отправился туда прямо с утра.
У дежурного, которому представился, что называется, по всей форме, предъявив адвокатское удостоверение и договор с московским частным охранным предприятием "Глория" на защиту сотрудника агентства Агеева Ф.К., подписанный зам директора А.Б.Турецким, узнал, что полковник Крохалев, скорее всего, отвез задержанного гражданина Агеева к себе, в Дорогобуж. А сюда он даже и не заезжал. И ни о каком задержаний дежурный, сменившийся незадолго перед появлением адвоката, ничего не слыхал. Вероятно, вчерашний дежурный - тоже, поскольку, сдавая дежурство, ничего о таком факте не говорил.
- Да как же это так? - изумился адвокат. - В городе арестован человек, произошло убийство, и никто ничего не знает?
- Нет, ну зачем так? - обиделся дежурный - был он молод, этот старший лейтенант, и не разучился еще краснеть. - Про убийство Плюшкина известно. Бригада выезжала. Младший советник юстиции Прыгин возглавил.
- Это какой же? - наивно спросил Юрий Петрович, будто в городе было несколько Прыгиных, но за него почему-то не обиделся дежурный:
- Нет, он один у нас. Василь Захарыч.
- А это, случайно, не он расследовал дело об убийстве Краснова, предпринимателя?
- Ха! А кто его убивал-то? Сам же! Известно всем.
- He-а, ошибаешься, старлей, не всем. Это Крохалеву вашему с Прыгиным известно, а все остальные знают правду. Только молчат, потому что боятся страшного зверя в лесу.
Мимо проходили двое милиционеров, услышали ответ и, кивнув дежурному, остановились, наверное, чтоб послушать. И Гордеев, заметив их краем глаза, продолжил:
- А где сидит-то этот ваш фокусник Прыгин, который младший советник? В каком кабинете?
И вообще, он на месте или рыскает? В поисках истины?
Милиционеры хмыкнули, улыбнулся и дежурный.
- Нет, он на месте, второй этаж, двадцатый. А вы, что ль, по вчерашнему делу? По убийству этому?
Гордеев подумал: нормальный парень, да и эти - вроде не разбойники, хотя сходу кто скажет?
- Понимаете, я-то, вообще говоря, по Красновскому делу, в котором тут мастера сыска напутали столько, что теперь разгребать надо. Но оно, как я вижу, связано и со вчерашним. Но не убийством, а задержанием подозреваемого в убийстве. Без всяких к тому оснований! Одного не могу понять, мужики, извините, конечно, - он обернулся и к тем двум, - как это у вас получается, что приезжает, понимаешь, дядя хрен знает откуда, арестовывает по своей охоте человека и увозит его, опять-таки, хрен знает куда? И никто из тех, кто обязан знать о задержании, не в курсе? У вас что, не милиция, что ли?
- Да чего там обсуждать, - один из милиционеров, младший лейтенант, зло скривил лицо, - это ж Крохалев! А кто против него слово скажет? Он же у нас - как в своем доме. Делает, что хочет. Да и живет тут. Сестра, шуряк построились, сам перебираться собирается, слухи ходят. Заместо того Краснова…
- Ты, Верстак, говори, да не заговаривайся! - прикрикнул дежурный и высунулся в окошко. - С твоим языком долго будешь с одной кнопкой бегать. А вы не слушайте, болтовня это.