Предвидя, что беседа на реке может затянуться, Филипп сунул попутчику "денежку" и предложил ему сбегать и купить бутылку "красненького" - просто для разговора. Тот понял и побежал.
Расположились в тихом месте, под сенью старой ивы, а бутылку портвейна опустили в воду, чтоб похолодней была, - не англичане, чай, чтобы пить подогретое вино. И Сергуня, как-то само собой, стал рассказывать Филиппу то, что знал по поводу самоубийства хозяина "Универсала", - кому ж и знать-то, как не сторожам? Первые слухи к ним поступают.
Но, собственно, вопрос о самоубийстве, или об убийстве, не волновал Филю, с этим будут профессионалы разбираться, его интересовало все, что касалось нового хозяина. Кто он, откуда, чем занимается, каким образом подъехал к старому хозяину и, наконец, где проживает?
Втянувшийся в "беседу" Сергуня уже перестал обращать внимание на четкую последовательность задаваемых ему вопросов странного отдыхающего в отпуске, сам разговор был для него важнее: появился благодарный слушатель, который интересуется, с которым интересно и беседовать, и "красненькое" потреблять помаленьку. А что не клюет, так оно и правильно, какая тут рыба-то, если отходы с фабрики давно живую воду убили? Так, мелочь иногда попадается - сдуру, наверное, разве что для кошек. Рыбалка ведь сама по себе - тот же отдых. От вечного безделья.
Из новой информации Агеев понял, что история с "отобранием" фабрики началась не вчера, а гораздо раньше. В общем, дело развивалось по давно отработанной схеме. У прежнего руководства не было заказов. А работать впустую, про запас, никто не хотел. Зарплату, естественно, не платили, народ подавался кто куда. И тогда появился Краснов. Сам он - смоленский, работал в администрации губернатора, ходил в доверительных помощниках, а когда того не избрали на новый срок, его помощник перебрался сюда, подальше от власти, как он говорил. Но, надо полагать, лукавил, ибо, говорили, собирался сам стать властью. По старинному принципу: лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе.
Как он взял кредит в банке, неизвестно, знать, имел такую возможность, потому что выкупленное предприятие понемногу стало оживать. А появилась работа - появился неожиданно и заказчик, словно из речки местной, Кузовки вонючей, вынырнул. От производства только стройматериалов перешли и к выпуску несложной, но необходимой населению мебели. Никому не были нужны в небольших городках и размножающихся садовых товариществах дорогие серванты да стеклянные горки, людям на кухню красивые и недорогие табуретки требовались, столы раздвижные, дачные, лавки, скамейки, добротные топчаны под матрасы… Спрос оказался достаточно велик. И вот тогда уже, когда стало понятно всем Бобровским жителям, что фабрика, а следовательно, и рабочая масса, ожила, тут-то и появились гонцы. Так объясняли, во всяком случае. Может, конкуренты старались, чтоб пригасить активность "Универсала", а может, кому-то и приглянулось прибыльное предприятие.
Разные люди приезжали, многих повидал Сергуня. И на огромных, сверкающих лаком джипах были, с охраной их бритоголовых мордоворотов, и на дорогих иномарках появлялись, в сопровождении каких-то чиновников, аж из самого Смоленска и подальше. Не давала кому-то спокойно спать чужая удача. Но как появлялись на фабрике, так и отбывали, матерясь и грозя какими-то карами неуступчивому хозяину. Краснову, то есть. Уж это своими ушами слышали сторожа, выпуская со двора чужие машины.
Ничего худого о покойном хозяине Краснове, выкупившем предприятие у предыдущего владельца - Горошенко, приватизировавшего фабрику в середине 90-х, на общей волне поголовного воровства, сказать не мог. Кто работал, тот и получал хорошо, пьяниц новый хозяин не держал, выгонял. Народ-то за прежние годы безделья разбаловался, никакой указ - не закон. А тут вроде и нормальная жизнь стала налаживаться, люди успокоились. Да оно и понять можно было, надежда-то ведь как появляется, так и исчезает - и наоборот. И все, казалось, было б хорошо, кабы не нервировали рабочих в последнее время эти "гости", лихие "наездники".
Слух по фабрике пускали, что, мол, последние дни доживает Краснов, набрал каких-то долгов, а отдавать будто бы не желает, вот его на счетчик и поставили. Кто? Так братва же - известное дело, кто всем в губернии верховодит? Слава-то об этих, "смоленских", уже далеко, говорят, за пределы вышла. Бояться их надо. Но разговоры разговорами, а дела на фабрике по-прежнему шли нормально, и зарплату исправно платили. Вот и жили б себе, да уж больно слухи будоражили, что совсем плохи дела у Краснова.
А немного пораньше, но тоже при Краснове, в городе объявились финансисты. Это которые у людей, у своих инвесторов, стало быть, деньги, как в банке, принимают и обещают через год вернуть с большими процентами, - обязательства всякие подписывают. И правда, было такое дело, на первый год собрали инвестиции, так их называли, - не помногу народ нес, откуда большие деньги? Так ровно через год все, как обещали, точно в срок вернули, и с большими процентами. Ну, народ-то и понял, что его не дурят, и понес. Теперь большие деньги в ход пошли. Были они, оказывается, но - люди опасались. Этих обманщиков по стране - вон сколько развелось. Откуда доверию браться? А эти, что из "Меги", все сделали честно. До того момента, когда снова подошел срок выплачивать по счетам. Вот тут и поняли люди, что их ловко обыграли. Не получилось с инвестициями у тех финансистов, обанкротились они, и фирму свою закрыли. А имущества там, чтоб рассчитаться с инвесторами, - с гулькин хрен… Многие Бобровские тогда попались…
Такая вот поучительная история…
Кстати, не о ней ли и хотела рассказать Фрося, но почему-то остановилась на полдороги, будто застеснялась? Надо бы вечерком порасспросить. Узнать, кто там был, откуда приехали, не осталось ли следов? Документы Фросины почитать. Потому что, если судить лишь по просмотренным, но еще не изученным документам, которые показала Катя, выходило, что и Борис Краснов лихо "купился" на протянутую ему удочку с пустышкой вместо обещанного богатого улова. "Охмурили" и его господа лихие финансисты. Как дурака, вокруг пальца обвели. Помнил сумму его вклада Агеев, записанную в документе, - один миллион, как копеечка, да еще на тарелочке с голубой каемочкой. Сам отдал, кого винить? Но почему? Неужели просто заигрался, как какой-нибудь зарвавшийся "знаток покера" или жертва нечистого на руку крупье?
В принципе, об этом может знать только Катя. Ну, и Вера - отчасти. Насколько был Борис подвержен страсти "крупной игры"? Только вряд ли они станут говорить о "такой" правде про самого близкого им человека. Будут ссылаться на какие-нибудь чрезвычайные обстоятельства, а это только запутает дело.
Вот и еще вопрос возникает, на который ответ может быть получен не здесь, а где-нибудь в том же Смоленске. Но просто так его не получить, это ясно. А вопрос такой: почему Краснов снова не взял кредит в том банке, который его однажды уже кредитовал? Что ему помешало обратиться туда в условиях форс-мажорных обстоятельств? Он же еще не мог знать о близком банкротстве "Меги"? Или уже догадался? Ведь не знай он о банкротстве, мог бы все-таки как-то договориться с ростовщиком? Или тоже не мог? И почему ростовщику вдруг потребовалось срочно вернуть свой долг, даже и с малым процентом, который, оказывается, на подобный случай был им тоже заранее предусмотрен? Опять же, почему Краснов, беря миллион в долг, не обратил внимания на такую приписку? Одни вопросы.
Но в этой связи не совсем теперь понятно, какими источниками пользовалась Вера, когда рассказывала в агентстве об этой запутанной истории. Письменного обязательства Краснова перед кредитором в наличии нет. То есть оно может оказаться только у самого Плюшкина, а тот, в свою очередь, отделался одной распиской о том, что долг Красновым возвращен и заимодавец не имеет к должнику никаких претензий. И сама расписка демонстративно изымается милицией из кармана самоубийцы. Нет, братцы, все тут - сплошное вранье. Красиво поставленный спектакль, вот что это такое…
Но из этого следует и то, что самого обязательства Плюшкин никому не покажет. Уничтожил за ненадобностью, поскольку должник выполнил свои обязательства. Да, к сожалению, скажет, был вынужден потребовать возвращения долга раньше времени, но ведь и такой случай оговаривался, поэтому какие к нему вопросы? Он ведь не обязан отчитываться перед частным сыщиком в своей деятельности. А может, здесь-то и таится как раз самый главный вопрос? Краснов вряд ли оставил у себя копию своего долгового обязательства, он же делал все почему-то в тайне от жены. Словом, и тут сплошные неясности…
Следующая проблема связана уже с ростовщиком. Этот господин Плюшкин, - откуда он взялся? Сам по себе "образовался" или Является лишь одним из объектов в тщательной и с большим умом разработанной операции? Но об этом наверняка знает только тот, кто был каким-то образом причастен к финансовым делам самого Бориса Краснова.
Для Кати и договор об инвестиции, как сказано, - полная неожиданность. Да и сами бумаги были почему-то странным образом запрятаны в гараже, а не в сейфе, где ее муж хранил все свои важнейшие документы. Пусть и не в офисе, а дома. К тому же и способ маскировки он применил вполне профессиональный: какой нормальный человек станет искать важнейшие финансовые документы в гараже, среди старых, пустых канистр? Древняя истина: лучшая маскировка - это вообще отсутствие всякой маскировки: положи искомое перед носом того, кто ищет, и он никогда предмета своего поиска не обнаружит.
А, между прочим, Краснов остался "на бобах" за месяц до того, как фирма "лопнула", потому срок выплаты ему вложенной суммы с процентами еще не подошел. И этих денег "Мега" имела все основания ему не возвращать, - согласно договору. А тут еше и ростовщик возник со своими форс-мажорными обстоятельствами. Словом, чтобы вернуть долг, Краснову потребовался миллион с процентами… Миллион… - тут Филя вернулся к уже высказанной им сегодня мысли: - Подобные суммы сами по себе таят серьезную опасность для тех, кто соорудил эту "пирамиду". Конечно, именно поэтому менты искали оригинал договора Краснова с "Мегой". Но если искали именно они, то что тогда?.. Вот тут и задачка: зачем эти "долбанные" документы понадобились милиции? Кто больше всех может быть заинтересован в долговых обязательствах лопнувшей фирмы?
Вот где надо копать, решил Филя. Тогда и заинтересованность "главного милиционера" Крохалева может стать понятной. И его родственников, взявших, словно в осаду, дом Краснова. Что-то слишком много совпадений получается. И даже самоубийство хозяина - на руку новому владельцу фабрики. А кто, кстати, он?..
Сергуня, знавший, казалось, все про "Универсал", тут спасовал. Только фамилию слышал - Сороковкин какой-то. Кажется, его ни разу и на предприятии не видели. А управляет сейчас всеми делами бывший помощник, или как бы заместитель Краснова, - Лешка Захариков, из местных. Сам собой ничего не представляет, единственный, кто остался на фабрике еще от прежнего владельца, от Горошенко. И у Краснова он потом тоже был на побегушках, - умел для гостей фабрики гостиничные номера обустроить по высшему разряду, обеспечить их хорошенькими официантками и горничными, еще, говорят, водку в застолье умело разливал, тосты всякие знал. Но, видать, и новому хозяину, Сороковину этому, он теперь тоже приглянулся, вот и назначили - временно, чтоб управлял. То есть, как управлял? Делал вид, что не позволяет растаскивать фабричное оборудование и другое имущество, которого у Краснова было много, и все - новейшее. На сторожей орет, а чего орать-то? Уже сколько вывезли да растащили по ночам, никто с уверенностью сказать не может.
Такая вот красивая "картинка" с новой фабричной властью "нарисовалась". Но - в общих чертах, без деталей.
А теперь - сама фабрика. Вера говорила о какой-то забастовке, которая, собственно, и заставила Краснова влезть в долг к ростовщику, чтобы выплатить рабочим зарплату, а затем даже продать и фабрику, чтобы возвратить долг. То есть, здесь что-то хорошо запутано. Но, как ни странно, Сергуня, работавший там, где слухи и скапливались, надо понимать, ни о какой забастовке и слыхом не слыхивал. Нет, была, конечно, однажды, в мае еще, задержка с зарплатой, это - да. Разговоры пошли, тоже было дело. Но люди понимали, могли и подождать, да и сезон летний, отпусков много. Там больше всех как раз Захариков тогда и беспокоился, предупреждал, чтоб подождали, бегал все, уверял, что скоро появятся деньги, а пока, мол, их нет. Но будут обязательно. А так ничего больше и не случилось.
Вот это обстоятельство уже вносило кое-какую ясность. Опять Захариков - министр всех правительств! Есть о чем думать…
И - совсем уже последняя новость. Твердо не знал Сергуня, но слышал от "достоверных людей", что в городе якобы снова открылась фирма - компания, которая объявила, что она сожалеет о банкротстве своих предшественников и даже собирается, если у нее дела пойдут удачно, вернуть постепенно долги тем инвесторам, чьи вклады сгорели при банкротстве "Меги", будь она неладна! Поэтому просят вкладчиков не уничтожать прежние договора, а представлять их для новой регистрации и дальнейших финансовых операций.
Так, может, и поэтому искала документы милиция, производившая обыск на фирме и в доме покойного? Знали, получается, о крупном вкладе, который "сгорел"? А почему знали? От кого, если соблюдается тайна вкладов? Так, кажется, сказано в том договоре, который пробежал глазами Агеев. Нет, братцы, не все тут просто. И интерес милиции - не случаен. Наверняка ведь уверены, что не выбросили родственники финансовый договор после смерти Краснова, и даже когда в городе было официально объявлено, что компания "Мега Инвест Групп" обанкротилась и прекратила свое существование.
А в общем, рассудил Филипп, ничего пока ровным счетом невозможно понять. Хотя предположений - выше крыши. Ясно лишь одно: надо брать, что называется, за подчеревок Лешку Захарикова и ростовщика Плюшкина - для начала. Всей правды они не выложат, разумеется, но если нажать легонько на чувствительное место, заговорят. Да что - заговорят? Завоют, заорут благим матом! Просто надо к делу подойти профессионально.
Филя вообще был сторонником жесткой оперативной тактики, когда размышлять особо некогда, а твой "клиент", ввиду отсутствия у него реальных возможностей ускользнуть от прямого и честного ответа, вынужден принимать кардинальный выбор: или - или. Причем желательно, чтоб и без долгих раздумий, поскольку потом свои жалобы относить ему будет некому. Не в смысле того, кому конкретно "сливать" свои слезы, а потому, что пострадавший, который, возможно, еще и мог бы пожаловаться, увы, будет уже не в состоянии лично это сделать. По разным причинам, но также и ввиду своего общего нездоровья. Такие вещи обычно воспринимаются быстро, если их в доходчивой форме доносить до "клиента"…
Когда Сергуня начал повторяться, - портвейн, даже и охлажденный, на вчерашние дрожжи действовал заметно, - Агеев понял, что рыбачок выложился полностью, до донышка. Ну, разве что еще с адресами указанных лиц поможет, на первый случай - Захарикова и Плюхина, так правильно звучит фамилия "старика-процентщика". А вот о Сороковкине придется спрашивать у Захарикова, которому может стать очень больно, если он забыл точный адрес своего очередного хозяина. В смысле, еще и в моральном отношении. Ведь физическая боль иной раз может оказаться куда слабее моральной, если "клиент" не подготовлен к последней всем ходом предыдущих событий в своей биографии…
Опохмелившийся Сергуня глубоко проникся заботами отдыхающего, про которого понял только одно, главное, и этого ему было достаточно: мужик "запал" на Морозиху, а теперь, попробовав Фроську на вкус, по-мужски, захотел еще и помочь ей с тем вкладом, который у нее, как и у многих в городе, "сгорел" вместе с "Мегой". Ну и чего, святое дело - и то, и, стало быть, другое. Тем более что и Сергуня, будучи мужиком совсем не старым, случалось, и сам охотно засматривался на пухленькие прелести быстрой на ногу хозяюшки, и она далеко не всегда отказывала ему в рюмочке, когда сосед, - все они тут соседи, - помогал по трезвому делу в нелегком ее и одиноком бабьем хозяйстве. А что орала, так на то она и баба, ей и не полагается иначе. Орать - они все орут…
А москвич-то ничего оказался, быстро сообразил, чего Сергуне, как обычно, с утречка не хватало, и "спонсировал" еще на бутылочку "красненького". Ну, а за такое дело и поговорить можно, отчего ж не поговорить? Опять же и о том, про что знал фабричный сторож, а все знания его как раз и ограничивались кругом, в середине которого были две его "подлые вражины" - Захариков с Плюшкиным. Да и вопросов-то оказалось немного. И, приняв стаканчик - для поправки пошатнувшегося здоровья, Сергуня весьма охотно, вместо посещения бесполезной, в общем-то, Кузовки, взялся проводить москвича сперва к дому Плюшкина, он поближе будет, на Островского, а после и на Трудовую, где в пятиэтажке проживал нынешний "командир производства", смех один, - суетливый и неприятный Лешка Захариков. Иначе его даже и на "Универсале" никто не звал, - Лешка, и все. Не вырос до Алексея. И не вырастит уже…
Свои размышления вслух Сергуня подкреплял неприглядными, с его точки зрения, примерами Лешкиной суеты: тот, будто нарочно, всегда панику разводил. Особенно когда эта история с деньгами началась. Будто специально кто-то его под руку толкал. Его даже "комиссаром паники" обозвали, но не прижилось, сложно для общего понимания, Лешка - вернее.
"А Сергуня-то у нас - философ, - в свою очередь, размышлял Филипп, пытаясь выловить из каши информации хоть что-нибудь полезное для себя. - Ишь как его разобрало! Пухленькие прелести… попробовал на вкус… Прямо, такое впечатление, что он у Фроси днюет и ночует. А она его разве что для блезира метлой гоняет. А может, у них и есть такие отношения? Он ей клиентуру поставляет, а она ему "отстегивает"… от своих "пухленьких", а? Надо бы проверить, слегка ревность, что ли, перед ней разыграть, но несильно, а то еще, бог весть, о чем подумает… А зачем это нужно?.. Нет, славная бабенка, славная… - И спохватился: - О чем думаю?"
Они подошли к улице Островского, где в третьем доме от перекрестка, прочном, кирпичном, с мансардой на втором этаже, проживал местный ростовщик. Неплохо устроился. Забор здесь был железный, зеленый снаружи и белый внутри, кованые ворота с калиткой. Небось, и собаку по ночам с цепи спускает. А как же иначе свои миллионы, которые он охотно в долг дает - под проценты, сохранить?
- Ты бывал тут? - спросил Сергуню, и тот отрицательно замотал головой со спутанными, нечистыми волосами.
"Нет, - тут же подумал Филя, - не может Фрося этакое чудище нечесаное на свои пуховые перины приглашать… и сомневаться нечего… Но вот как в дом этот проникнуть, чтобы некоторые "вопросы поспрашивать" - наедине, разумеется?"
- Сергуня, а ты не знаешь, ты ведь здесь все знаешь, мне и Фрося тебя хвалила: славный, говорит, мужичок, пил бы поменьше, а так про всех знает. Вот как, видишь? Так хочу спросить, этот Плюшкин-то ваш, он один живет или с родственниками? И вообще, кто он? Откуда тут взялся? Фрося говорила, будто он появился в городе не так давно, это верно? И потом, если я, например, захочу зайти к нему, ну, в долг взять, мне тогда чего, звонить надо предварительно? Или просто постучаться в калитку? И как он деньги-то дает? Сам отстегивает или в банк клиента отводит?