После недолгих уговоров, еще стесняясь, они выбрали себе платья, туфли, сапожки, нижнее белье и другую мелочь. Оглядев их, Николай покачал головой и повез в другой магазин, где выбрал по шубке.
- Теперь мне неприлично ходить рядом с ними, - сказал Николай, обращаясь к Танцору.
- Понял, доктор, поехали.
В мужском салоне Вика и Алла помогли ему выбрать костюм. Небольшие проблемы возникли с верхней одеждой - Вика хотела дубленку, а Алла кожаное пальто. Николай выбрал пальто из качественного сукна с норковым воротником.
- Милые мои, уважайте принципы гармонии! Представьте - вы идете в шикарных норковых шубах и я рядом с вами, но тоже в норке.
Засмеялись не только они, но и продавщицы.
- А сейчас, девочки, последний вояж и не спрашивайте, вы останетесь в машине, - попросил Михайлов.
Николай с Танцором ушли и вскоре вернулись с двумя коробками.
- Ух, - вздохнул Николай, - кажется все, можно домой! - объявил он.
На магазины ушел почти весь день. Багажник и одно пассажирское место в салоне забиты до отказа покупками. Удовлетворенный Николай, счастливые Вика и Алла подъехали к дому, Танцор помог им занести вещи.
- Алла Борисовна, не каждый зять так любит свою тещу, вы берегите его, - смущаясь, шутливо попросил Танцор.
Алла покраснела, не зная, что ответить, но ей понравилось, что Николая уважают, и она в растерянности пыталась что-то сказать. Михайлов пришел на помощь:
- Она, Миша, не простая теща, - он поднял палец, - другая бы рявкнула сейчас на тебя, и мне бы тоже досталось, что подарков мало купил, а она обещает беречь… подарки.
Все рассмеялись. Танцор ушел, женщин разбирало любопытство - что же в коробках? Николай понял и решил не томить их.
- Девочки, как вы считаете, муж должен облегчать труд своей любимой жены и тещи?
- Должен, Коленька, не томи…
- Когда муж просит покушать, и вы желаете ему угодить, приготовить еду быстрее, что должен сделать он? Подарить вам вот эту микроволновую печь.
Николай поставил на стол коробку, начал открывать ее, чувствуя, как радуются Алла и Вика, готовые прыгать от счастья. Ему захотелось засыпать подарками их с ног до головы - этих чудесных, милых и любимых женщин, перебивающихся последнее время с хлеба на воду.
- Прелесть, Коленька, ты просто прелесть! - воскликнула Вика.
Они кинулись обнимать его, целуя, тыкались лбами и еще больше смеялись и радовались от этого. Довольный Николай обнимал их, и сердце согревала мысль: наконец-то счастье пришло к ним!
- Подождите, это еще не все… Вдруг ваш капризный муж и зять, - он положил указательные пальцы на их губы, что бы они не смогли возразить, - захочет свежего сока или клубнику со взбитыми сливками, поесть какого-нибудь салата или что-то еще и, дабы не сердиться на вас за вашу медлительность, с целью ускорения процесса прихоти, он дарит вам вот этот кухонный комбайн.
Михайлов с улыбкой посмотрел на них, думая про себя о том, как еще могут обрадоваться уже счастливые женщины. Но законы физики действовали безжалостно и здесь - нельзя беспредельно переполнять чашу любой, самой смачиваемой емкости. Поверхность, выгибаясь дугой, лопается в конечном итоге, выплескивая через край свое содержимое.
Алла и Вика, словно замороженные, молча стояли, и ошалело смотрели на него. Сразу не поняв, Михайлов ляпнул:
- Ну, извините, девочки, стиральную машину привезут и установят только завтра.
- Такую же, как у тебя? - с тоской, как показалось Николаю, спросила Алла.
- Нет, чуть лучше, - ответил он, чувствуя, но, еще пока не осознавая нарастающего напряжения.
Алла заплакала и упала ему на грудь, Вика, всхлипывая потише, прятала глаза на его широкой груди. Еще находясь в эйфории, Николай спросил:
- Девочки, ничего не понимаю, чем я обидел вас?
Они, плача уже навзрыд, только покачивали головами, размазывая по лицу нехитрую косметику, прижимались к нему сильнее, становясь еще роднее и ближе.
- Милые мои, родные, - он обнимал их, - вы же знаете, что я не переношу женских слез. Это еще с войны…
Алла чуть отстранилась от него, смахивая рукой слезы и пытаясь открыть свою сумочку. Николай подал ей свой платочек.
- Коля, - начала она, стесняясь размазанного лица, - ты же знаешь, что нас с Викой одолевало горе, но ты вылечил ее, и наше счастье стало безграничным, потом, полюбив Вику, ты сделал нас счастливыми безмерно. Но сегодня мы не смогли вынести размеров твоей щедрости и нашего счастья и… заплакали, - ее глаза, еще полные слез, уже улыбались, - это слезы радости, милый!
- И всех делов-то, ура-а-а! - по-детски закричал он, поднимая их обеих и кружа по комнате. - Все, мои ласточки, нужно еще собраться, причипуриться, - приговаривал он, вытирая их слезы, - идите, умойтесь, надеюсь, вы не забыли о помолвке?
Он остался один и закурил, пуская в задумчивости дым. "Действительно, сколько горя перенесла эта семья? Собственно, кроме него ничего и не было у них. Гроши, которые зарабатывала Алла, уходили на лечение, не приносящее пользы, но они не смирились и верили. Как они вообще жили, где брали на хлеб"?
Михайлов тяжело вздыхал, туша сигарету.
"Нет, я правильно делаю, пусть они ни в чем не знают отказа, пусть живут полноценной жизнью, беря от нее все возможное. Как все-таки несправедлива судьба: махровые уголовники жируют - честные и порядочные еле влачат существование".
Его мысли прервали Алла и Вика, вихрем ворвавшиеся в комнату, неся с собой свежесть и доброту, тепло и радушие, словно солнышко, появившееся в дождик. Кружась и демонстрируя наряды, они порхали по комнате утренней радугой и их лица светились зарей на небосводе жизни.
"Все-таки, как немного нужно для счастья", - подумал Николай, улыбаясь своим милым и любимым цветочкам. Он глянул на часы и не удержался:
- Все, девочки, времени у нас нет, водитель уже ждет внизу, одевайтесь, милые.
Они подъехали к Александру, опоздав на 10 минут. Он встречал их на улице, у дверей с двумя букетами цветов.
- Догадался, что мы приедем втроем, - засмеялся Николай, знакомя их.
- Не сложно было.
Он, поздравляя, вручил цветы и повел всех в малый гостиный зал, где уже находились пятеро мужчин, шепнув Николаю, что это боссы местных группировок.
- Знакомьтесь, это Николай Петрович, его невеста Вика и ее мама Алла Борисовна.
Мужчины подходили по очереди и, представляясь, целовали дамам ручки, заваливая цветами - Олег, Борис, Михаил, Петр, Вано. Николай запоминал, пожимая руки, сухо, но вежливо благодарил каждого за поздравления.
Две горничные принимали у Аллы и Вики цветы, складывая их вместе на столик. Николай рассматривал мужчин, словно выпрыгнувших из бандитского фильма - массивные золотые цепи, дорогая одежда и безвкусица, присущие каждому из них, тупые, но самодовольные морды сильных мира сего, по крайней мере этого города. От них веяло какой-то зловонностью, и Николай пожалел, что приехал сюда со своими любимыми женщинами. Каждой клеточкой он ощущал наглую, жестокую и неприятную ауру этих людей. Он взглянул на Александра, лидера самой мощной преступной группировки города, уступающей только законнику Брому, на этого интеллигентного парня, от которого веяло силой воли и твердости, умом и жесткостью, но не жестокостью и беспределом. Интересно, как сводит судьба людей, он далеко пойдет, если Бром, уже начинающий беспокоиться о его нарастающем могуществе и уме, вскоре не прикончит его. Назрело время их спора.
"Но это мы еще поглядим, как дальше будет", - усмехнулся про себя Николай, который уже твердо решил поучаствовать в судьбе Александра.
Присутствующие рассаживались в кресла вокруг большого стола. Александр произнес:
- Я и мы, - он обвел рукой мужчин, - Очень рады, что столь скромное жилье, - он улыбнулся, - посетил лучший доктор России, будущая знаменитость мира - Николай Петрович Михайлов. И мы рады в двойне, что он посетил нас с очаровательной невестой и ее замечательной мамой.
Горничные разносили налитое в бокалы легкое вино. Алла, Вика, Александр и Николай с удовольствием пробовали удивительный букет настоящего грузинского вина, но пятеро только делали вид, не принимая эту, на их взгляд, кислятину - вот водка: другое дело.
- Это действительно лучший доктор, только самый лучший, - подчеркнул Петр, - мог втихушку слямзить драгоценные камушки у Брома… из его почек, - он неприлично и громко захохотал.
- И отхватить себе молоденькую жену с красавицей тещей, - заржал Олег, пытаясь залезть Алле под платье.
Покрасневши от гнева и оскорбления, Алла не знала, что делать, поглядывая на Николая, которого охватила невиданная доселе ярость и отвращение к этим, самоуверенным в своей безнаказанности, подонкам. Он поднялся и в первую очередь успокоил Аллу: "Все в порядке, родная, - тихонько прошептал он ей на ушко, - больше никто не оскорбит и не побеспокоит тебя. Я разберусь… У меня еще здесь разговор… Ты пока посмотри с Викой дом, здесь есть на что взглянуть".
Его спокойствие и уверенность, нежная улыбка и любимый голос привели ее в порядок. Она уже забыла об инциденте, уводя Вику за горничной - интересно посмотреть и походить по дому, в котором раньше она могла побывать только во сне или кино. Но скорее всего другой ответ стоял напротив ее скоротечной забывчивости…
Когда Вика и Алла покинули гостиную, Николай, проводивший их взглядом, посмотрел на Олега, развалившегося в кресле и с интересом наблюдавшего за событиями. Его высокомерно-самодовольное лицо означало: ну, что ты можешь сделать со мной, сратый докторишка, скажи еще спасибо, что не трахнули их обеих, и ты сидишь здесь, за нашим столом, а мог бы уже и валяться где-нибудь с разбитой мордой в лучшем случае. Если ты умеешь хорошо лечить - это не означает, что ты имеешь тут голос.
Николай вдруг ощутил, почувствовал, что он может порвать этого негодяя на расстоянии. Это чувство, как само собой разумеющееся, где-то глубоко сидело в подкорке, словно с рождения пряталось там, но настало время выйти и поработать.
- Я не прощаю оскорблений, - начал он.
- Заткнись, пиявка больничная, кто тебе вообще давал слово, - цинично перебил его Олег под одобрение кивающих головами друзей.
Михайлов почувствовал, что Александр на его стороне и сейчас вмешается, но это его дело и только он доведет его до конца. Его глаза гневно сверкнули необычно холодным блеском, Олег вскрикнул истошно и вывалился из кресла, теряя сознание. Все вскочили, не понимая, что происходит и только Александр догадывался о причине, повергшей Олега на пол. Он взмахнул рукой, и подбежавшая охрана поволокла Олега из гостиной, оставляя на полу окровавленный мешочек, выпавший из его штанины.
- Ничего страшного не случилось, господа, - раздался хриплый и необычно низкий голос Николая, от которого у каждого пробежали по спине мурашки. - Я просто оторвал ему яйца и так будет с каждым, кто попытается залезть под юбку не только моей будущей жене, но и теще. И я надеюсь - этот скромный урок не пройдет даром.
- Да ты шакал… - закричал Вано и захлебнулся, дико вращая глазами, из его рта выпал оторванный язык.
- Этому засранцу я вырвал язык, урок не пошел ему впрок, - Михайлов оглядел Бориса, Михаила и Петра, испуганно жалкий вид которых уже не соответствовал напыщенности и вседозволенности.
Вано выхватил пистолет, пытаясь застрелить Николая, но его рука медленно поворачивалась к собственному виску, он тщетно хватал ее другой рукой, дергался, наконец, замер. Его глаза наливались диким ужасом, а живот опорожнялся, пачкая внутренности штанов и наполняя влагой ботинки. По гостиной медленно пополз запах испражнений.
Николай сморщил нос.
- А ля джигит без оболочки. Демонстрация истинного лица, - Михайлов вскинул руку, указующую на обгадившегося Вано, - а вообще я грузин уважаю. Среди них мало засранцев и трусов, как этот. И я не хочу загадить твоими недостойными мозгами этот благородный пол, а поэтому твоя рука просто отсохнет, - зло закончил Николай.
Рука Вано упала, как плеть, и пистолет покатился по полу. Более не обращая внимания на бандита, Николай подошел к Александру.
- Извини, Саша, наверное, надо было сделать как-то не так, по-другому?
- Нет, Николай Петрович, мужчина должен уметь постоять за себя… они этого заслужили. Вы как считаете? - тоном учителя он обратился к нашкодившим "ученикам" - Борису, Михаилу и Петру.
Испуганные и ошеломленные, готовые согласиться хоть с чем, привыкшие повелевать и наказывать, в обратной ситуации они раскисали. Получив полное единодушное одобрение, Александр продолжил:
- Значит, так тому и быть, а нам пора в другой зал. Вы с нами? - из приличия спросил он.
- Нет, мы, пожалуй, пойдем, - робко ответил за всех Петр.
И они, жалкие в своей раздавленности, без былого чванного могущества, гуськом тронулись к выходу, словно побитые шакалы, нападающие стаей и получившие неожиданно могучий отпор.
- Я надеюсь, никто не заболеет синдромом длинного языка и мне не придется лечить его укорочением? - с усмешкой бросил им вслед Николай.
Ответа никто не услышал - зажав для верности рот рукой, троица пулей вылетела из коттеджа.
Оставшись одни, Александр и Николай враз свободно вздохнули: словно воздух очистился и стало свежее.
- Не переживайте, доктор, - Саша постарался сгладить неприятный осадок, - все нормально, этих сук, оказавшихся слизнями, давно не мешало поучить. Пойдем искать невесту?
Михайлов кивнул и задумался, идя следом за Александром. "Хорошо, что я продемонстрировал свои способности Саше еще раньше - он внешне спокойно воспринял все события, а то бы ему сейчас потребовались объяснения. Но стоило ли вообще оставлять этих живыми? Нет - я все-таки не судья".
Перед глазами четко вырисовывалась картина, где Вано и Олег насилуют 14-летнюю девочку, ее наполненные ужасом глаза и исковерканный в крике ротик, затыкающийся извращенным способом. Запугав родителей, которые так и не подали заявление в милицию, что изнасилуют еще и младшую дочь, они расхаживали на свободе, уверенные в себе. Сердце сжалось от боли и отвращения к похотливым мерзавцам. Мозг, словно видеоплеер, прокручивал подробности прошедших событий.
"Но откуда я знаю все это"?
Виски заломило пришедшей болью, и он вспомнил, что нельзя искать причину. Боль ушла, и он понял, что может еще многое, только нельзя спрашивать - почему.
Горничная, догадавшись, что они ищут женщин, указала на бассейн, Саша и Николай направились туда.
- Алла Борисовна, вы извините меня за этого хама, - Александр подошел к ней и склонил голову, - я их всех прогнал, они наказаны и просили прощения.
Алла, удивленная и ошарашенная размерами дома, уже действительно не обижалась. Ей, женщине советской эпохи, воспитанной на моральном кодексе строителя коммунизма, в диковинку казался такой огромный частный коттедж.
- Хамы встречаются везде, Александр Анатольевич, но реже, чем добрые люди, а друг Николая Петровича и для меня друг. Все позади и не стоит беспокоиться.
Алла посмотрела на Николая, и он шепнул ей на ушко: "Не волнуйся, никто не ожидал такого поворота. Я наказал обидчика по заслугам".
Она незаметно благодарно сжала его локоть.
- У вас такой шикарный бассейн, Александр Анатольевич! - детские глазки Вики смотрели с восхищением.
- Вы, Вика с Николаем Петровичем и Аллой Борисовной, можете приезжать сюда в любое время, даже когда меня нет. Доктор знает, что это не пустые слова. О-о! Кажется, прибыли гости, пойдемте встречать, - услышав шум, закончил Александр.
Родственники завалили шумной толпой, Николай их уже знал и их знакомили с Александром. Вика и Николай принимали поздравления, Аллу поздравляли, как маму и тещу. Говорили все враз, наполняя шумом, весельем и радостью комнаты дома. Активнее и громче всех радовался Григорий, муж Светланы.
- Я всегда говорил, что эти Петровы ненормальные, - шутил он, - у них все, как не у людей. То они ходить по земле не могут, то посмотри, - он легонько толкнул Вику, - порхают, как ласточки. То у них ничего нет, то вон, какого мужика отхватили. Я не удивлюсь, что скоро в газетах начнут писать: "Доктор Михайлов принимал у себя зарубежных медицинских светил, но больше всего их поразила его красавица жена".
Под общий смех, Станислав, свояк Григория, продолжил шутку:
- Это еще что-о! В последние годы стало модным писать: "Знаменитая теща Михайлова, госпожа Петрова, посещает детский сад в Нью-Йорке"…
Смеялись от души, до слез, хватаясь за животы. Довольные Алла и Вика, смеясь, с гордостью поглядывали на родственников, держа Николая с двух сторон.
Григорий вдруг зашелся в смехе, показывая на Аллу:
- Смотрите, как она в него вцепилась - теперь точно до Нью-Йорка не оторвется!
У многих уже от смеха начали побаливать животы, Алла краснела, радовалась и тоже смеялась.
Александр пригласил всех за стол и, как хозяин, взял первое слово:
- Уважаемые дамы и господа! Прежде мой дом никогда не наполнялся аурой настоящего, истинного веселья и доброжелательности. Виной тому наши молодые - Вика и Николай! Только по-настоящему порядочные, добрейшей души и горячего сердца люди могли сделать это. Я не желаю вам безбрежный океан любви, чистой, как безоблачный небосвод потому, что это у вас уже есть. Я желаю вам сохранить и пронести эти бесценные чувства через всю жизнь! За молодых!
Звон хрустальных бокалов, брызги шампанского, поздравления и поцелуи - все смешалось в едином порыве радости и веселья.
Алла, не подавая виду, слегка грустила. Как бы ей хотелось, что бы поздравления звучали и в ее адрес. Не как теще… Но это было ее предложение. Теперь слово за ней. Алла подняла наполненный бокал, шум за столом стих.
- Дорогие, родные мои дети! Я так счастлива и волнуюсь… Любовь - это как болезнь. Все знают, что Николай лечит любые болезни, но пусть эта болезнь, болезнь любви, останется неизлечимой навсегда. За любовь! За человека, принесшего в наш дом счастье! За тебя, дорогой наш Коленька! И за тебя, родная моя Вика!
Она крепко, под раздавшиеся аплодисменты, обняла и поцеловала Вику и Николая.
Еще немного закусив, компания разделилась: мужчины отошли покурить, а женщины собрались в кучку и весело щебетали.
В клубах дыма обсуждался бытовой вопрос о жилье молодых, где и как работать. Станислав, не имея возможности раньше, долго и крепко, искренне пожимал руку Николая, благодаря за излечение сына.
Женщины свои вопросы обсуждали более шумно. Иногда до мужчин долетали обрывки фраз: "Ой, прелесть какая! Вот здорово! Повернись".
- Наряды обсуждают, - улыбнулся Григорий.
- Еще бы, - засмеялся Александр, - доктор подарил им сегодня целую машину подарков, а главное - по норковой шубке. Завтра увидите, вас еще жены к ним домой потащат: там тоже есть кое-что новенькое.
Мужчины докурили и вернулись к столу, дамы подошли чуть позже, еще находясь под впечатлением увиденных подарков и огромного, для зимы, количества цветов.