Продолжая следовать переулками и темными аллеями, братья проехали через Ламбет и наконец свернули на пустырь, огражденный длинной стеной, уходящей одним своим краем в мутные, бурлящие воды Темзы, заметно поднявшейся в это время года. Кэб остановился в нескольких шагах от стены, недалеко от реки. Из невидимой, прячущейся в темноте таверны доносились смех и пение, где-то лаяла собака.
Опираясь на руку брата, профессор спустился на землю и растерянно огляделся.
- Джейми здесь? - взволнованно спросил он.
- Еще нет, Джеймс. Еще нет.
В мягком, негромком голосе прозвучали зловещие нотки, и профессор, уловив их, забеспокоился по-настоящему. В руке брата блеснуло что-то длинное, серебристое.
- Джим! Что… - вскрикнул он, но договорить не смог, а лишь глухо охнул от боли, потому что брат ударил его ножом. Лезвие вошло между ребер. И еще раз. И еще.
Профессор покачнулся. Лицо его исказила ужасная гримаса. Падая, он попытался ухватиться за полу сюртука, и в какой-то момент взгляды братьев встретились. В глазах старшего мелькнуло недоумение, потом они вдруг блеснули, словно несчастный постиг смысл происходящего, померкли и уже в следующий момент застыли в вечной слепоте.
Мориарти стряхнул вцепившуюся в сюртук руку, сделал шаг назад и посмотрел на тело брата, внешность которого он столь ловко скопировал. Казалось, в миг смерти старшего все его таланты, почести и слава перешли по лезвию ножа в тело младшего. Смерть профессора математики стала рождением новой легенды другого Профессора.
Мориарти принес из кэба цепи и замки, обшарил и вывернул карманы убитого и положил несколько найденных соверенов, золотые карманные часы и цепочку, а также носовой платок в мешочек из желтой "американки". Обмотав труп цепями и скрепив их для надежности замками, он осторожно столкнул мертвеца в воду.
Несколько секунд Мориарти молча смотрел через реку, в густую тьму, затем швырнул окровавленный нож в сторону дальнего берега. Через мгновение из темноты долетел тихий всплеск. Он быстро повернулся, сел в кэб и отправился в свой новый дом на Стрэнде.
На следующий день Спир с двумя помощниками навестил домик на Поул-стрит и убрал все следы бывшего жильца.
Возвращаясь домой после встречи в "Кафе Ройяль", Мориарти отогнал мысли о прошлом и постарался стереть из памяти предсмертный взгляд старшего брата. Они уже подъезжали к складу. День выдался долгий, и Профессор хотел прежде всего освежиться и отдохнуть. До назначенного Мэри Макнил времени ему еще предстояло уделить внимание некоторым неотложным делам.
Глава 4
ДЕНЬ ЗА ГОРОДОМ
Пятница, 6 апреля 1894 года
Долгим этот день был и для Пипа Пейджета.
Утром, после разговора с Мориарти, он сел на поезд на станции Лаймхауз и доехал сначала до Паддингтона, а уже оттуда отправился в Хэрроу. Было прохладно, но солнце светило ярко, и путешествие обещало приятный отдых от городской суеты и свежие впечатления. Пейджет редко ездил поездом - как наземным, так и подземным.
В те времена Хэрроу еще оставался милым уголком, сохранявшим то сельское очарование, от которого теперь, к сожалению, остались только воспоминания. Неудивительно, что едва сойдя на станции, Пейджет преисполнился ощущением свободы. С того места, где он стоял - сразу за главным входом, - были видны несколько домишек, уходящие вдаль деревья и зеленеющие поля. Паровоз запыхтел и пополз дальше, унося с собой шум и копоть центрального Лондона, а чувство беспредельности пространства, пришедшее еще в вагоне третьего класса, оказало действие, схожее с эффектом от тонизирующего средства. Гнетущие мысли, навеваемые данным Мориарти поручением, рассеялись, а их место занял очаровательный образ Фанни Джонс.
Ничего подобного Пейджет, выросший в узких закоулках и тесных комнатушках огромного города, никогда еще не испытывал. Сколько он помнил себя, жизнь всегда была непрерывной битвой за выживание, войной с хитростью и обманом, в которой действовало безжалостное правило кулака, сапога, дубинки, бритвы, ножа, а то и пистолета.
Проявлений душевного тепла, нежности в жизни Пипа Пейджета было мало; оглядываясь в прошлое, он видел прежде всего мужчин и женщин, постоянно стоявших на передовой этой войны - с властями, бедностью, друг с другом, с самой жизнью. Мать его была женщиной крепкой, резковатой по натуре. Пейджет помнил, что в детстве они постоянно перебирались с места на место, нигде не задерживаясь надолго. Две грязные комнатушки делили между собой мать, два брата, три сестры и бесчисленные приходящие "дяди". Нечто, отдаленно напоминающее нежность, Пейджет испытывал разве что в тех редких случаях, когда находил выход вожделению - сначала со старшей сестрой, а потом с многочисленными молодыми женщинами, предоставлявшими свою постель в обмен на несколько мелких монет, утаить которые удавалось в течение рабочего дня.
Жизнь круто изменилась в начале 1880-х - Пейджету было тогда двадцать шесть или двадцать семь лет, - когда в ней появился профессор Мориарти, давший место в своем доме, более спокойную работу и средства к существованию. Взамен он хранил верность хозяину и даже стал одним из самых надежных его приближенных. И вот теперь в этой жизни появилось еще одно измерение - Фанни Джонс, выказавшая ему, большому и сильному мужчине, уважение, рожденное не страхом, а желанием и природной мягкостью.
Шагая неторопливо по главной улице Хэрроу, Пейджет позволил себе помечтать - мечта эта при всей невозможности ее воплощения укоренилась в голове крепко и частенько волновала воображение - о жизни с Фанни Джонс в таком мире, что окружал его сейчас. По тротуарам шли женщины с детьми или с мужьями. Люди делали покупки в многочисленных, заполненных товарами магазинах. Мимо прокатил на велосипеде рассыльный с тяжелой корзинкой; рядом, задорно тявкая, бежала собачонка. Разговаривавшие на углу двое мужчин то и дело приподнимали шляпы, кивая знакомым. И, что самое главное, сам воздух был, казалось, пропитан доброжелательностью, согласием и покоем; горожане улыбались, кэбы и омнибусы не заполняли собой улицы, неприятные запахи полностью отсутствовали.
Дом, взятый на примету тремя взломщиками - Фишером, Кларком и Гэем, - находился примерно в миле от северной окраины Хэрроу. Прогулка доставляла Пейджету истинное удовольствие. Он замечал детали, которыми не интересовался раньше, заглядывался на мелочи, привычные для местных жителей, но казавшиеся удивительными приезжему из столицы, и в какой-то момент поймал себя на том, что хотел бы жить в уединенном коттедже. Мысль эта, возникнув, разрасталась, обретала новые краски, волновала и манила. Он представлял, как выходит утром из двери, обрамленной с обеих сторон цветочными решетками, и отправляется на работу (пока еще, естественно, неопределенную), а на пороге стоит Фанни - улыбающаяся, розовощекая, и за ее юбки держатся крепкие, пышущие здоровьем ребятишки. Картина настолько его заворожила, что, подходя к дому, Пейджету пришлось сделать немалое волевое усилие, чтобы отогнать неуместные мысли и настроиться на деловой лад.
Дом - большой особняк в георгианском стиле, носивший имя Бичес-Холл, - вмещал в себя восемнадцать или девятнадцать комнат. Он был хорошо виден с дороги, от которой его отделяло акров двадцать открытых лужаек, цветочных клумб и розариев. Позади особняка маячила небольшая рощица.
Путь к особняку вел через большие железные ворота, за которыми открывалась длинная дорожка, проходившая между аккуратно подстриженными кустиками и заканчивавшаяся широким разворотом перед фасадом. Пейджет медленно прошел по дороге мимо, потом пересек небольшой луг и, выйдя к роще, оценил подход с тыльной стороны. Спрятаться было где, и он целый час лежал за деревьями, присматриваясь к особняку, беря на заметку все, что могло пригодиться взломщикам.
Возможностей для проникновения в дом обнаружилось предостаточно. "Чудные люди, - думал Пейджет, - укрепляют переднюю дверь и оставляют заднюю с хлипким старомодным замком и без запоров. А ведь есть еще оконце, ведущее скорее всего в чулан, и верхнее окно, к которому легко подобраться по крыше и которое выходит, вероятно, на лестничную площадку".
Закончив разведку, Пейджет снова пересек лужок, вернулся к дороге и направился к сбившимся в кучку домикам на дальней границе поместья. Слева остались хозяйственные постройки, принадлежавшие, очевидно, также сэру Дадли Пиннеру. По словам Мориарти, семья Пиннеров владела Бичес-Холлом во втором поколении.
Домики оказались на поверку коттеджами, таверной под названием "Синица в руке" и лавкой под вывеской, гордо именовавшей ее "универсальным магазином". Пейджет толкнул дверь магазинчика и вошел. Над головой громко звякнул колокольчик.
Пожилой мужчина в очках и белом фартуке поверх рубашки и брюк резал проволокой лежавший на прилавке огромный круг подсохшего сыра. Услышав звон, он на мгновение поднял голову. Покупательницы, пара девушек, обернулись.
Небольшое помещение едва вмещало всевозможные товары самого разного назначения. Леденцы и карамель теснились на полках рядом с джемами, жидкими заварными кремами и консервами; с потолка свисали два копченых окорока; на другом конце прилавка с сыром соседствовал внушительный кусок грудинки. Между ними пристроилось круглое блюдо с глазированными яблоками домашнего приготовления. Разнообразные запахи смешивались, создавая восхитительный, волшебный аромат, проникший во все уголки магазинчика и пропитавший собой самый воздух. Развешенные по стенам листки призывали покупать "Бовриль", лимонад "Эйфелева башня", чай "отменного качества" по цене 1/4,1/6,1/8. Маргарин продавался здесь по четыре пенса за фунт, о чем извещала табличка со старательно выписанными красным цифрами, разместившаяся у бочонков с желтоватого цвета жиром.
- Чем могу помочь?
Мужчина в белом фартуке вытер руки. Девушки, хихикая, выскользнули на улицу с пакетом сыра. Снова звякнул колокольчик.
Пейджет попросил четверть мятной карамели. Он уже почти не помнил ее вкуса, а душа, вырвавшись за город, требовала, несмотря на всю серьезность поручения, удовольствий. Ему предстояло дать заключение по предполагаемому ограблению, но это вовсе не означало, что у него нет права побаловать себя.
- Хороший сегодня денек, - заметил продавец.
- Хороший у вас тут бизнес, - ответил Пейджет.
- Я на этот бизнес всю жизнь работал, - усмехнулся продавец.
- Хочу спросить. - Пейджет доверительно наклонился к продавцу через прилавок. - Не знаете, здесь коттеджи на продажу есть? Или, может, в аренду кто-то сдает?
- Для себя ищешь?
Пейджет вздохнул.
- Да. Жене надоело жить у реки. Говорит, сыта по горло. Сыро и чертовски скученно.
- Ну… - Продавец поскреб затылок. - А ты сам-то чем занимаешься?
Пейджет улыбнулся. Улыбка у него была хорошая, открытая и дружелюбная.
- Ну… То тем, то другим.
- Всем понемногу. - Продавец понимающе кивнул.
- Можно и так сказать.
- Если наймешься к хозяину, можешь и жилье получить. Семьи тут живут подолгу, а все коттеджи принадлежат сэру Дадли.
- Сэру Дадли?
- Да, сэру Дадли Пиннеру, баронету. Живет в Бичес-Холл. И земля вокруг тоже его. Но работа найдется. Слышал вчера в "Синице" один паренек говорил, мол, люди им требуются. Парень ты крепкий, такого возьмут без разговоров. Коли есть желание, сходи в "Синицу", потолкуй с мистером Мейсом - он там хозяин. Скажи, что Джек Мур послал. - Продавец поставил на прилавок пакетик с карамелью. - С тебя полпенни.
Мейс, владелец "Синицы в руке", оказался плотным, широкоплечим мужчиной лет сорока пяти.
Прислонившись к стойке, Пейджет заказал кружку эля и, когда Мейс поставил перед ним пенный напиток, сказал, зачем пришел.
- Ага, работа есть. И в доме, и на ферме. Эй, Джордж! - Хозяин окликнул одного из двух посетителей, сидевших за столиком у полукруглого оконца. - Тут парень спрашивает насчет работы и жилья в доме сэра Дадли. - Он повернулся к Пейджету. - Джордж сам работает в доме. Помощником конюха.
- А-а… - Тощий, с нездоровым лицом, Джордж важно кивнул. - Работник сэру Дадли нужен. Вообще-то, надо было двое, но одно место займет сынок старика Барни, тот, что женится на Бекки Коллинс. - Он ухмыльнулся. Его приятель хмыкнул.
- Свободный коттедж есть, - продолжал Джордж. - Сэру Дадли нужен парень женатый. Колоть дрова, работать у дома…
- И в поле, - добавил его сосед.
- Ага. - Джордж снова кивнул. - А ты сам из каких мест?
- Из Степни. - Пейджет приложился к кружке. - Хозяйка хочет перебраться из города. С кем можно поговорить насчет работы?
- Пока не с кем. - Джордж заглянул в пустую кружку. Его товарищ торопливо допил свое. Оба выжидающе посмотрели на Пейджета.
- Позвольте вас всех угостить. - Пейджет поставил на стойку свою кружку.
Джордж с приятелем поднялись из-за столика и робко, как пара увидевших топор цыплят, подошли к стойке.
- Сейчас ты там никого не найдешь. - Джордж посмотрел на эль так, словно выискивал в глубине рыбину. - До Пасхи никакой работы не будет. Да сэр Дадли и не станет никого нанимать, пока не побывает на севере. Каждый год туда ездит и всегда в одно время, хоть часы сверяй. А вот как вернется, так и начнет работников принимать. Сам-то ты парень, видать, здоровый, а вот жена твоя как? Сможет на кухне помогать? Или еще чего делать?
- Она прислугой работала.
- Ну вот и хорошо. Может, вам и повезет.
- Когда вернется сэр Дадли?
- Надо подумать. - Сказав так, Джордж поставил перед собой почти непосильную задачу. Погрузившись на некоторое время в молчание, он так и не дал точного ответа. - Где-то после двадцатого. Мистер Бирд вроде бы так говорил. Уезжают они четырнадцатого… к уикенду не вернутся, а значит, ждать их надо двадцать третьего или двадцать четвертого.
- Так мне тогда и приехать?
- Скажи, как тебя звать, а я передам старику Ривзу.
- Ривз управляет поместьем, - любезно пояснил Мейс.
Пейджет кивнул.
- Фамилия - Джонс. Филипп и Фанни Джонс. Буду признателен, если передадите, а я вернусь сюда двадцать третьего. Если мистер Мейс будет не против, оставьте для меня сообщение.
Все это было, конечно, игрой, но идея переехать с Фанни из Лондона в какой-нибудь тихий уголок и вести жизнь, совершенно не омраченную страхом, становилась все притягательнее. Так или иначе, он, как говорится, уже ступил одной ногой за порог Бичес-Холла - если не самого дома, то по крайней мере конюшни или сарая.
Следующий час Пейджет провел в пивной в разговорах с Мейсом, Джорджем и его приятелем Гербертом. Бесплатный эль развязал языки, и троица рассказала все: о сэре Дадли и леди Пиннер, о жизни в Бичес-Холл, о прислуге и заведенном в доме распорядке.
Покидая заведение, Пейджет уносил с собой бесценное сокровище фактов, рассмотрев которые, Профессор мог принять тщательно взвешенное решение относительно целесообразности финансирования предложенного Фишером, Кларком и Гэем проекта.
Спешить было некуда, так что в Паддингтон он вернулся почти в восемь вечера. Переходя к поезду до Лаймхауза, Пейджет купил за пенни последний выпуск "Ивнинг стандарт". Поймав монетку, мальчишка-газетчик побежал дальше, крича:
- Убийца Адэра умер в тюрьме! Полковник Моран отравлен! Убийца убит!
Пейджет раскрыл газету только в поезде. История в трактовке подавшего ее репортера звучала жутковато, но факты были изложены верно:
Полковник Себастьян Моран, арестованный прошлым вечером инспектором Лестрейдом из Скотланд-Ярда и представший сегодня утром перед судом по обвинению в убийстве мистера Рональда Адэра и покушении на убийство детектива мистера Шерлока Холмса, найден мертвым в своей камере в тюрьме на Хорсмангер-лейн.
По словам обнаружившего его надзирателя, заключенный лежал на полу в неестественной позе и с "ужасно перекошенным лицом", как будто умер в больших мучениях. Судя по некоторым показаниям, он успел съесть кусок пирога и выпить немного вина, принесенного ему во второй половине дня неизвестной служанкой.
Отвечая на вопросы репортеров, инспектор Лестрейд заявил, что считает смерть полковника Морана убийством.
Упоминавшееся выше дело Адэра некоторое время смущало столичных детективов, но истина, как можно понять, была окончательно установлена вчера вечером, когда Морана арестовали непосредственно в тот момент, когда он пытался застрелить мистера Шерлока Холмса из дома на Бейкер-стрит.
Далее в газете приводились подробности как убийства Рональда Адэра, так и происшествия в тюрьме на Хорсмангер-лейн.
Пейджет сдержанно улыбнулся. Без Профессора, разумеется, не обошлось, подумал он. Месть не заставила себя ждать. Мориарти определенно не из тех, кто тратит время попусту и откладывает дело в долгий ящик. Так и надо, потому что люди давно уже не чувствовали твердой руки и распустились.
Вернувшись на склад, он обнаружил в "комнате ожидания" несколько человек. За столом в углу сидели со стаканами Ли Чоу и Терремант. В другом углу, возле лестницы, ведущей в апартаменты Профессора, собрались экзекуторы и с ними Спир и Эмбер. Там же сидели на стульях двое связанных, с кляпами во рту мужчин.
Присмотревшись, Пейджет узнал в них Фрэя и Роуча.
- Это они к Культяшке переметнулись? - спросил он у Спира.
- Они, ублюдки.
- А остальные?
- Других пока не взяли. Но они теперь быстро засохнут. Как конские лепешки.
Эмбер ухмыльнулся.
- У себя? - Пейджет показал взглядом вверх.
- Еще не вернулся. Решает вопросы, а мы ждем.
- Дел хватает. - Пейджет постучал пальцем по заголовку в газете.
Он не заметил, как переглянулись за стойкой Кейт Райт и ее муж, Барт, но что-то все-таки привлекло его внимание к паре.
- У вас там перекусить что-нибудь осталось? - поинтересовался Пейджет. - А то у меня от голода уже живот к спине прилип.
- Ты ж за городом был, мог бы пирогов деревенских отведать, - осклабился Эмбер.
- Эль да хлеб с сыром - вот и вся еда. Много ходить пришлось, ноги гудят.
- Фанни в кухне. - Миссис Райт кивнула в сторону задней двери. - Там еще много всего.
Спир коротко хохотнул.
- Да уж, нашему Пипу по горло хватит, а?