6
Когда Оксана вернулась, Лена встретила ее новостью: дело Михаила Ремизова можно решить достаточно легко.
– Он – известная в Крыму личность и достаточно одиозный политик, – начала она. – Только, несмотря на то что возглавляет целое объединение… как там его…
– "Свобода Крыма".
– …да, так вот: несмотря на это, наш клиент не обладает реальной властью. Определенное влияние на энное количество людей он имеет, но власти – никакой. Если тот же Кушнарев, говоря о харьковских реалиях, был при всем действующим губернатором Харьковской области, то наш Ремизов – реальный ноль, хоть и политическая единица. Значит, добиться того, чтобы с него сняли обвинения по статье сто десятой, несложно. Это или там, в Крыму, перемудрили, или…
– Или Ремизову такой процесс нужен для саморекламы: выборы на носу, – резюмировала Оксана. – Его, ясное дело, пока никто никуда не выбирает. Но шум поднимется, а это в политических играх хорошо.
– Вопрос мог решить крымский адвокат. Но нашему клиенту нужна именно киевская поддержка. – Шума больше, солидности и общественной значимости.
– Твой статус во как поднимается, – усмехнулась Оксана. – Значит, звонишь ему и быстренько все решаешь?
– Не будем спешить, – после короткой паузы ответила Уварова. – Я хочу разобраться во всем до конца. Понимаешь, с этим дурацким сепаратизмом все может оказаться намного сложнее. Чтобы вот так ловко закрыть тему, мне надо быть в материале.
– И что?
– Наиболее показательная история из всех, которые я прочитала, – история с Кушнаревым. Вот я и хочу разобраться, кто там прав, кто виноват и как вообще действовать в подобной ситуации.
– Не забывай, – заметила Оксана, – из всех, кого в две тысячи пятом обвинили в сепаратизме, Кушнарев единственный, кого нет в живых.
– Да, я что-то слышала. Кажется, несчастный случай этой зимой, на охоте.
Неожиданно Лена словно поперхнулась…
…В зале суда Кушнареву стало плохо. Его увезла "скорая". Писали, что держать его в следственном изоляторе дольше нельзя, иначе умрет…
Умрет…
Через полтора года он умер…
– Но что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, – спокойно ответила Оксана. – Просто, в отличие от тебя, я немножко интересуюсь тем, что происходит вокруг. Писали, что Кушнарев мог выжить после ранения. Вероятность была небольшой, но все-таки была. И если бы не здоровье, подорванное во время событий две тысячи пятого года, организм бы сдюжил. Тебе и дальше хочется в этом копаться?
– Да! – вырвалось у Лены неожиданно для нее самой.
Михаил Ремизов как-то отошел на второй план – Уварову все больше интересовало "дело Кушнарева".
Тогда оно очень занимало президента Ющенко. Еще до ареста Кушнарева он говорил: "Я высказал генеральному прокурору свои надежды, что это дело в ближайшее время будет закончено. Расследования СБУ и Генпрокуратуры будут переданы в суд". На что ему ответили в прессе: "В период предвыборной борьбы одним из главных лозунгов Ющенко был: "Бандитам – тюрьмы!". В этом лозунге не хватает одного слова – всем. А без того, чтобы посадить не избранных бандитов, а всех, реализация лозунга кажется, мягко говоря, странной. Ведь если речь идет об обвинении в сепаратизме – это уже вопрос политический. Надо вести честную политическую борьбу, а не заниматься, пользуясь силой, государственными рычагами, всяческими шантажами, давлением, политическими преследованиями".
Лена, сама того не желая, стала все больше втягиваться в эту историю. Ее охватил какой-то непонятный азарт. Что там дальше по хронологии?
В принципе, оппоненты новой власти, они же – сторонники Кушнарева, не отрицали, что на съезде в Северодонецке действительно звучали сепаратистские высказывания. Во всяком случае, у некоторых журналистов, освещающих это событие, сложилось впечатление, что отдельные делегаты этого мероприятия просто озверели и стали прибегать к откровенному шантажу. Мол, если наш кандидат в президенты Украины не проходит, то мы будем отделяться. Этим мнением они поспешили поделиться с общественностью. Естественно, правоохранительные органы не могли пройти мимо этого факта не реагируя.
Однако власть, как пишут политологи, добилась обратного эффекта: создала "мученика оппозиции", "борца за правду", которого "она не любит". Получается, что тот или те, кто благословил "закрыть" сепаратистов, косвенно работает на развал Украины, чтобы вызвать на Востоке страны новую волну протестов.
От обилия непривычной, абсолютно новой для нее информации у Лены разболелась голова. Сжав виски двумя пальцами и помассировав их, как советовали в каком-то из женских журналов, минут через десять она привела себя в работоспособное состояние и продолжила анализировать.
Так. Евгений Кушнарев отвергает все обвинения в сепаратизме, выдвинутые против него Генпрокуратурой страны. По этому поводу он сделал специальное заявление, которое распространила пресс-служба партии "Новая демократия", возглавляемая им. Обвинения против себя Кушнарев называет абсурдными и смехотворными. По его словам, обвинение построено на свободной и искаженной трактовке событий на Украине в ноябре прошлого года, содержания и характера его участия в них. Еще он утверждает: власть не нашла других способов ограничить общественную деятельность его и главы Луганского областного совета Виктора Тихонова и встала на путь подготовки первого политического процесса в новейшей истории Украины. Знает Кушнарев, как видно из заявления, и заказчика: это Президент Украины, действующий глава государства, – ни больше ни меньше.
Эй, осторожно!
Лена одернула себя. Так можно зайти слишком далеко и дойти до психушки. Еще утром она не знала, как жить дальше и куда себя девать, а к концу рабочего дня, после появления неожиданного клиента, она уже раскрыла целый заговор против политика, несогласного с режимом.
Но мысль уже неслась вперед, подобно тройке резвых лошадок.
Оксана провела прямую связь между смертью Кушнарева и проблемами со здоровьем, которые возникли у него во время "дела о сепаратизме". Виктор Ющенко, со слов самого Кушнарева, отдал приказ показательно осудить – посадить? – хоть одного сепаратиста. И конечно, личность экс-губернатора Харьковской области была в тот момент наиболее яркой. Лена помнит, как его выступление на митинге в Харькове и заявление о том, что в городе теперь будет только харьковская власть, крутили в дни "оранжевой" революции по "5 каналу" примерно с такой же частотой, как и знаменитое выступление жены Виктора Януковича: то самое, в котором она раскрыла страшную тайну "наколотых апельсинов", к которым "рука тянется и тянется".
Значит, президент отдает приказ посадить Кушнарева как наиболее "засветившегося" сепаратиста. Тот объявляет голодовку протеста…
Ага, стоп-стоп, вот оно – и это уже интересно! Лена только сейчас дошла до этого пункта: оказывается, кроме сепаратизма, задержанному "шили" злоупотребления, связанные с введением в Харькове в эксплуатацию двух станций метро третьей очереди метрополитена. Получается, одновременно против него возбуждается сразу два уголовных дела? Не слишком ли пристальное внимание к одному человеку?
Лена слышала о таких вещах, хотя пока и не сталкивалась с ними. Не посадим по одной статье – закроем по второй. Неужели опаснее преступника, чем Кушнарев, после "оранжевой" революции в Украине не оказалось?
Понятно, что политик заявляет: возбуждение нового уголовного дела является незаконным, задержание его по этому делу ни на каком законе не основывается. Законность своего задержания вообще редко кто признает. Даже пьяный, которого привезут в участок, начинает орать о произволе властей – Лена сама это неоднократно слышала.
Что еще говорил тогда Кушнарев? Уварова нашла в подборке нужное. Он заявлял о том, что было проигнорировано его требование об участии в судебно-медицинской экспертизе его лечащих врачей из лечебного учреждения города Киева. Еще он подает письменное обращение к Генеральному прокурору Украины Святославу Пискуну с ходатайством о личном приеме. И только после этого Кушнарев заявил, что с момента задержания он объявляет голодовку.
Спустя некоторое время адвокат Кушнарева сообщает: его подзащитный чувствует себя плохо – у него высокое давление и третий за полтора месяца гипертонический криз: давление действительно очень высокое – 190 на 110. По словам адвоката, после проведения судебно-медицинской экспертизы господина Кушнарева госпитализировали в Центральный госпиталь МВД Украины, где врачам была поставлена единственная цель – сбить давление у задержанного. К утру давление у экс-губернатора упало, и его снова перевели в изолятор временного содержания. А в день задержания господин Кушнарев заявлял, что он уже длительное время находится на стационарном лечении в 8-й клинической больнице Харькова. "Ему очень плохо, но он продолжает голодать и пьет только воду, чтобы не было обезвоживания организма", – заявил адвокат.
Министр внутренних дел Юрий Луценко утверждает: Евгению Кушнареву вменяется в вину незаконное использование бюджетных средств на оплату процентов коммерческим банкам. О сепаратизме, выходит, как-то позабыли…
– Так, не отвлекаться, – произнесла вслух Лена.
Постепенно выстраивалась интересная и не совсем обычная цепочка: сначала Кушнарева задерживают по одному обвинению, которое всем, даже прокуратуре, кажется смешным. Сепаратизм – кого и когда по этой статье сажали? Потом возникает новое уголовное дело и новая статья. Кушнарев голодает несколько дней, чего ему делать категорически нельзя. Его, конечно, выпустили и даже, кажется, не довели до конца ни одно из дел. Однако здоровье его все равно подорвано. Тем более, как сказано дальше, Кушнарев включился в предвыборный процесс уже как член Партии регионов, а потом, когда стал депутатом и пришел во власть, продолжал работать на износ, практически не отдыхая.
Охота, тяжелое ранение, тут же дают о себе знать последствия гипертонических кризов – и Кушнарев не дождался врачей…
Если бы Лена писала политические детективы, она сейчас придумала бы такой финал: с весны 2005-го до зимы 2007 года – с небольшими перерывами – на Евгения Кушнарева шла системная охота. Кто-то пытался его достать, и этому неизвестному в конце концов это удалось.
Отодвинув к центру стола прочитанные распечатки, Уварова встала, скрестила на груди руки и начала медленно мерить шагами кабинет.
В общем-то, если вернуться к ее новому клиенту Михаилу Ремизову, его историю после всего того, что она узнала о статье сто десятой сегодня, можно считать законченной. Или Ремизов кому-то мешает и есть решение притормозить его чрезмерно активную деятельность, или там, в Крыму, накануне выборов, которые, кстати, пройдут в ближайшее воскресенье, милицейские и прокурорские начинают проявлять инициативу, которая, как в той поговорке, наказуема.
Попробовав предъявить Ремизову сепаратизм, они обломают себе зубы и только сделают его героем. За нарушение подписки о невыезде тоже предусмотрена ответственность, но и этот вопрос удастся спедалировать.
Сложность в другом: если увязать эту историю с "делом Кушнарева", вполне реально дать в руки Ремизова и тех, кто за ним стоит, хорошие козыри. Но в таком случае Елена Уварова должна быть не адвокатом, а креативным менеджером. Ведь доказать, что глава государства благословляет политические репрессии – как два года назад, так и сейчас, – может попытаться любой сумасшедший. Сдать эту тему, что ли, какому-нибудь сумасшедшему, пусть делает на этом имя и бабло?..
Лена почувствовала, что она сама начинает медленно сходить с ума.
Ведь действительно – только сумасшедший захочет серьезно разобраться: есть ли реальная связь между обвинением Евгения Кушнарева в сепаратизме и его внезапной гибелью на охоте.
Не сдержавшись, Лена набрала номер мобильного телефона Ремизова. Когда клиент ответил, она в трех словах описала ему ситуацию с его историей. Тот вдруг несказанно обрадовался, пообещал поговорить со своими партнерами и выработать стратегию дальнейших действий. Спасибо, до свидания.
Уже поздним вечером, когда Лена, завернувшись в плед, смотрела телевизор, Михаил Ремизов отозвался и сообщил ей приятную новость: если она изложит в течение завтрашнего дня на бумаге то, что сказала ему устно, бо́льшая часть работы будет считаться сделанной. И она получит обещанные деньги после того, как это прочитают в симферопольской прокуратуре. Если их это не убедит и они придумают другое дело, Ремизов и Лена продолжат сотрудничество уже за дополнительные деньги.
Уварова почему-то поверила клиенту. Из всего сказанного напрашивался вывод: деньги у нее в ближайшее время будут. А раз так, можно заняться делами, которые вряд ли принесут прибыль.
7
– Сашка, привет. Узнал? Лена Карпенко, которая Уварова.
– Бывшая Уварова. Привет, Ленчик.
– Уварова-то бывшая, а вот фамилия мужнина осталась. Я вижу, слухами земля полнится. Киев и в самом деле такой маленький город, как о нем говорят.
– Москва еще меньше, можешь мне поверить. Два дня как оттуда, по делам фирмы катались. Как твое ничего? Забыла совсем однокурсников…
– Закрутилась, завертелась. Слушай, Сань, меня, вообще-то, твоя фирма интересует.
– Купить хочешь? У тебя ж своя, вроде. Наслышан, наслышан, тут некоторые наши тобой гордятся. До своей практики пока не все доросли и дозрели.
– Может, и куплю когда-нибудь. Слушай, вы ведь с политиками в основном работаете, правда?
– В принципе наша контора ведет дела обеспеченных людей. Только среди банкиров и бизнесменов действительно стало очень много депутатов, а у них еще помощники есть, способные платить по нашим счетам. Так что где-то ты права. Ближе к делу. Случилось что?
Лена до сих пор не представляла себе, как повести нужный ей разговор.
– Давай встретимся. Пообедаем, например, или кофе попьем. Заодно и поговорим. Как, время есть?
– Ты сегодня хочешь?
– Желательно.
– Ладно. Подгребай… Так-так, что у нас со временем… Короче, подгребай в "Кофе Хаус", который возле планетария. Метро "Республиканский стадион", там рядышком, найдешь?
– Я знаю, где это. Во сколько, скажи хоть?
– Половина второго. А лучше – два. Нормально?
– Давай, до встречи.
Опаздывать – привилегия женщин.
Но Лена Уварова старалась по возможности никогда и никуда не опаздывать, не пользуясь своей гендерной привилегией в полной мере. Однокурсника Сашку Тенько, который очень быстро, практически сразу после окончания университета ввинтился в солидную адвокатскую фирму с серьезной репутацией на рынке юридических услуг, ей пришлось ждать пятнадцать минут. За это время она успела выпить чашку кофе и заказать себе травяной чай.
– Сорри, мэм! – выкрикнул Тенько, появившись откуда-то из-за ее спины. Он выглядел как менеджер среднего звена с картинки в глянцевом журнале. Или успешный молодой человек, рекламирующий бритвы и мобильные телефоны. Уваровой вдруг показалось, что на его фоне она почему-то выглядит несколько жалковато.
– У меня ведь тоже со временем напряг, – буркнула она.
– Слушай, мать, ты не карай строго, ты же адвокат! – зачастил Сашка. – Заказала уже? Кофе сделайте, и тортик у вас там был, типа суфле! – отдал он распоряжение подошедшей фирменной официантке. – У нас там, короче, переговоры важные, не мог ни слинять, ни позвонить. Хорошо, что тут рядом, недалеко. Слушай, мать, потрясно выглядишь! Отвечаю!
– Ладно, отец. – Лена налила себе из чайничка остывающего напитка. – Как я понимаю, времени у тебя в обрез.
– Для тебя – вагон, серьезно говорю. – Тенько прижал правую руку к сердцу. – Только поезд у этого вагончика может тронуться в любую минуту. Хуже будет, если вагон отцепят нафиг. Так что давай сразу к твоим баранам. Излагай.
Лена сделала глоток чаю.
– Ты лично кого-то из политиков наших знаешь?
– Многих знаю. Не то чтобы дружбанили, они народ с гонором. Но пара-тройка серьезных историй с ними была.
– Кому-то симпатизируешь?
– Ленчик, ну ты меня удивляешь! Как может адвокат симпатизировать клиенту? Тогда он сразу отказывается от дела, если он нормальный человек и грамотный юрист. Нам с тобой должно быть все равно – "оранжевые", "бело-голубые", "белокрасные", "зеленые" – их цвета меня абсолютно не колышут. Работаем со всеми, потому и стоим так капитально.
– О Кушнареве знаешь что-нибудь?
– Евгений Петрович? Он же зимой на охоте погиб. А вообще, я его лично не знал, но приходилось общаться и с друзьями, и с врагами. Что это ты вдруг интересуешься?
– Так, – односложно ответила Лена.
Она действительно не могла объяснить, почему ее так занимает "дело Кушнарева". Если Тенько нужен ответ, она готова что-нибудь придумать, но для этого потребуется время. Такая возможность появилась: Сашке принесли кофе с тортиком, и он тут же набросился на все это, будто не ел как минимум сутки. Когда половина куска была успешно съедена, Тенько, как ни в чем не бывало, проговорил:
– Ладно, не мое дело. Без причины интересоваться не станешь. Тем более что вокруг него сейчас уже ничего нет и быть не может, потому как нет человека. Спрашивай.
– Так просто?
– А на фига усложнять?
– И то правда. Скажи, он мешал кому-то… здесь?
– В Киеве? – уточнил Тенько. Лена кивнула, и он кивнул в ответ: – Конечно, мешал! Он на самом деле мужик был непростой и очень умный. В большой политике умных и слишком самостоятельных не любят, поверь мне.
– Таких нигде не любят, – сказала Уварова.
– Правильно. А в политике – особенно. Умный человек много чего понимает и знает больше остальных. У Кушнарева знаешь какая проблема была? Мне один тип оттуда, – Сашка кивнув куда-то вверх, – поведал. У него, собственно, не одна проблема была, а сразу несколько. Во-первых, ему с "регионами" скучно стало. Очень быстро. Деньги у них есть, только хозяева – люди не публичные. И вперед с идиотскими лозунгами не лезут. Политику надо не просто периодически рот открывать, как рыба, но еще что-то же говорить. Янукович как официальный лидер уже до такого договорился… Ты когда его слышала?
– Я, если честно, их и не слушаю.
– Ну вот, а я слушаю. И давненько Виктора Федоровича не слышно. Зато Кушнарев покойный, когда "бело-голубые" опять стали партией власти, начал говорить хорошо, грамотно и уверенно. Вот только ему с равными было бы интереснее. А те, кто не ровня, ему страшно завидовали, можешь мне поверить. Значит, это первое.
– Дальше что? – Уварова отодвинула чашку.
– Во-вторых – город Харьков.
– Что – город Харьков?