– Слушаю вас.
– Здравствуйте, – мужской голос, кажется незнакомый, короткая пауза. – Вы… Я разговариваю с адвокатом?
– Да. Добрый день.
– Услуги адвоката, правильно? Я в газете прочитал…
– Правильно. Все правильно. Слушаю вас.
– У вас консультации платные?
– Бесплатные, – зачем-то ляпнула Лена.
Хотя обычно за консультацию она брала деньги, но как раз сейчас ей важнее было затащить потенциального клиента в офис. В вопросе она услышала надежду – вдруг бесплатно? И скажи она "нет", назови сумму, клиент может сорваться с крючка. А так более вероятно, что он придет, соблазнившись возможностью хотя бы получить на шару юридическую консультацию.
– Хорошо, – снова короткая пауза. – Когда и куда к вам можно подъехать?
4
С тех пор как Лена в очередной раз стала свободной женщиной, мужчин, даже случайных знакомых, она автоматически оценивала с точки зрения своего вкуса.
Понимая, что это неправильно, Лена, тем не менее, ничего не могла с собой поделать. Более того: если мужчина был не в ее вкусе, она старалась сократить свое общение с ним до минимума, даже если это был клиент, готовый заплатить деньги.
Правда, словно учитывая ее капризы, провидение – Уварова была в этом почти уверена – посылало ей в клиенты мужчин вполне симпатичных и достойных ее внимания. А с несколькими из них она даже позволяла себе отметить в ресторане успешное завершение дела. Отметить – не больше. Лена даже на "ты" с ними не переходила.
Мужчина, который вошел в ее офис этим пасмурным сентябрьским утром, был не в ее вкусе.
Лет около сорока – возраст вполне подходящий (с некоторых пор Лену перестали занимать одногодки). Но даже в таком возрасте мужчина обязан хоть немного за собой следить. А ее посетителю, судя по всему, на внешний вид было наплевать.
На нем был не то чтобы совсем старомодный, однако все же несколько устаревший серый костюм. Под пиджак он надел синюю рубашку, поверх которой повязал галстук самой немыслимой в мире расцветки. Лена просто и представить себе не могла, кому, какому производителю пришло в голову именно такое сочетание цветов и главное – зачем он так поиздевался над потенциальным покупателем. У нее даже мелькнула мысль, что этот галстук был изготовлен в единственном экземпляре в качестве какого-нибудь эксперимента и продан за ненормальные деньги на какой-нибудь выставке как эксклюзивный.
Под костюм с таким диким галстуком посетитель не нашел ничего лучшего, как надеть туфли с острыми носками, которые сами по себе выглядели вполне пристойно, но под эту одежду совершенно не подходили. Вдобавок в одной руке мужчина сжимал дорогущий кожаный портфель, а в другой – дешевый китайский зонтик. Наконец, даже для своего возраста посетитель был слегка грузноват, а мешки под глазами свидетельствовали либо о постоянном недосыпании, либо о чрезмерном увлечении алкоголем.
Нет, решила Лена. С такого не особо-то и поимеешь. Да и примчался он сюда только потому, что ему пообещали бесплатную консультацию. Только не выгонять же его прямо сейчас!
– У нас солнышко, а тут дождит, – начал оправдываться мужчина, перехватив взгляд Лены на китайский зонтик. – Это я на вокзале купил. Дрянь редкая. Одноразовый. Уже заедает.
– У вас – это где? – поинтересовалась она, чтобы как-то поддержать разговор.
– В Крыму. Бывали в Крыму?
– Обязательно. Куда же мы без Крыма. С родителями несколько раз ездила, потом сама парочку сезонов. Алушта в основном. Вы откуда именно?
– Симферополь. Я присяду?
Не дожидаясь разрешения, мужчина сел на стул напротив хозяйки кабинета, бросил зонтик под ноги, портфель поставил на колени.
– Меня зовут Михаил Ремизов.
– Очень приятно, – соврала Уварова. – Елена Андреевна.
– Прямо так и Андреевна?
– Прямо так. Предпочитаю официально-деловой стиль общения, даже если мы с вами ни о чем не договоримся.
– Замечательно. – Ремизов прищелкнул языком, и Лена поняла: хоть раньше при ней никто так не делал, эта привычка в людях ей не нравится. – Надеюсь, мы постараемся договориться. Ведь я ищу в Киеве человека, который готов представлять мои интересы в суде.
– С кем судитесь?
– С государством. Знаете, как в Америке: народ против такого-то. Здесь у нас как бы народ против Михаила Ремизова. Пока судебного иска как такового нет. Но я надеюсь, что уголовное дело обязательно заведут.
– Надеетесь? – переспросила Лена. – Первый раз вижу человека, который надеется, что против него возбудят уголовное дело.
– Это смотря по какой статье, – усмехнулся Ремизов. – Скажу вам всю правду, Елена Андреевна. Очень может быть, что меня сейчас разыскивает милиция. С меня взяли в Симферополе подписку о невыезде, а я взял и выехал. Уехал в Киев.
Лена внимательно посмотрела на посетителя.
– Скажите, вы ненормальный?
– Если хотите – я политический камикадзе.
– Знаете, – сухо ответила Лена, – политикой я не занимаюсь и даже не интересуюсь. Потому вынуждена отказать вам сразу и…
– Не спешите, – перебил ее Ремизов. – Вы ведь еще не знаете сути дела. Я понимаю, что сейчас у вас возникла масса вопросов даже при отсутствии желания иметь со мной дело. Правильно я понимаю?
– Правильно, – согласилась Лена. У нее действительно были вопросы к странному посетителю.
– Начну отвечать. Ведь я наперед знаю, о чем вы хотите спросить. Первое: почему я не могу найти адвоката в Крыму? Отвечаю: мне нужен совершенно посторонний человек, не имеющий отношения к тому, что происходит на полуострове и на которого невозможно надавить с помощью каких-то полумифических знакомств. Второе: почему я искал адвоката не по рекомендации, которую мне могут дать, а по газетным объявлениям? Ответ: так легче найти постороннего человека, который, если мы договоримся, будет работать не потому, что клиент пришел от некоего Ивана Ивановича, а исключительно по собственному желанию. Наконец, третье: не втяну ли я вас в неприятную историю? Отвечаю – ни боже мой. Наоборот, занявшись моим делом, адвокат в вашем положении, – тут Ремизов обвел многозначительным взглядом офис, – сможет поднять свой рейтинг на пустом месте. Потому что история моя уже получила огласку в Крыму и очень скоро о ней заговорят в Киеве. А значит, в масштабах Украины. Хотя меня преследуют по статье Уголовного кодекса, в убийстве или торговле наркотиками я не замешан. Наконец, вполне логичное: а есть ли у меня деньги? Я обратил внимание, как вы на меня посмотрели. Деньги есть. Не у меня, но гонорар я буду обсуждать, основываясь на гарантиях, которые дали мне мои финансовые партнеры.
– Партнеры?
– Я – лидер общественно-политического движения, – не без гордости признался Ремизов. – У каждой подобной организации обязательно есть спонсоры. Люди, которые финансируют меня, заинтересованы в том, чтобы история получила широкую огласку. Ведь по сути своей я ничего предосудительного не говорю и не делаю. Просто все происходящее вокруг меня поднимает мой рейтинг как политика, в той или иной форме озвучивает и ретранслирует мои идеи. Значит, спонсоры тратятся не зря.
– Понятно. Вы хотите меня использовать. Простите, но до свидания, – решительно сказала Уварова.
– Не спешите. Вы ведь еще не знаете сути вопроса.
– Вы нарушили подписку о невыезде, господин Ремизов. А это уже серьезный проступок с точки зрения закона, что бы вы там ни сделали.
– Я как раз ничего и не сделал. Просто призывал и призываю Крым отделиться от Украины, выйти из ее состава и дальше развиваться, поддерживая с Украиной, Россией и другими государствами исключительно партнерские отношения. Я даже не требую сейчас ввести визовый режим. Просто Крым должен стать независимым государством. Маленьким – но независимым. Где все вопросы развития полуострова будет решать не Верховная Рада и не российская Государственная Дума, а наш крымский парламент. Вот и все. Что здесь плохого? Я ведь не стремлюсь развязать войну. Не загоняю население Крыма в каменоломни, чтобы организовывать там партизанские отряды. Вообще, ни о каком сепаратизме, в котором меня обвиняют, и речи быть сейчас не может! Я всего лишь сторонник федерализации, вот и все.
Лена сжала виски руками.
– Вот вы сейчас говорите со мной на каком-то иностранном языке. Я слышала все эти термины – сепаратизм, федерализация и так далее. Но ничего в них не понимаю. Это вообще не моя специализация, если уж на то пошло. Так что вряд ли…
– Не спешите! – Ремизов жестом остановил ее. – Значение слов вы при желании найдете в словаре. А снять с меня обвинения в сепаратизме можно очень просто: поднимите несколько известных историй, аналогичных моей. Самая яркая – Евгений Кушнарев. Его пытались закрыть за сепаратизм, и надолго. Но тогда ни милиция, ни прокуратура ничего не добились, хотя выполняли, по моему глубокому убеждению, явный политический заказ. Там было еще несколько фигурантов, и всех их выпустили, сняв обвинения. Сейчас я в таком же положении, причем пошел на это сознательно. Я не депутат, у меня нет неприкосновенности. Я рискую, нарушив подписку о невыезде. Это значит, что я уверен в своей правоте. Елена Андреевна, – Ремизов наклонился к ней через стол, – мое дело очень простое. Вы изучите так называемое "дело Кушнарева" и сразу получите кучу шпаргалок и подсказок. И заодно – неплохой гонорар. Кстати, аванс для того, чтобы начать работу, у вас уже, считайте, есть.
Посетитель щелкнул замком портфеля.
И вынул из его недр белый продолговатый конверт.
5
Михаил Ремизов ушел час назад, а Елена Уварова и ее помощница Оксана Логвиненко, вернувшаяся к тому времени с благополучно найденным зонтиком, все еще не могли решить, как относиться к его визиту.
…Когда рука сама, помимо ее воли, потянулась к конверту, Лена не готова была себя осуждать. Не сдержавшись и быстро пересчитав сотенные купюры, она провела в уме несложные математические расчеты. Аренда офиса плюс четверть зарплаты Оксаны, получавшей деньги стабильно, а не в виде процента от каждого дела, проведенного ее работодательницей. Сумма, возможно, была меньшей, но зато оплата труда помощницы не зависела в данном случае от успешности самого адвоката. Конечно, можно выплатить ей и половину, но тогда Елене от аванса ничего не останется.
И потом, в случае успешного завершения дела Ремизов обещал еще дважды по столько же. А это означает – возможность заплатить бывшему мужу очередной взнос за квартиру и уверенно продержаться Лене и ее помощнице до следующего месяца. А за это время может случиться еще много хорошего.
Итак, адвокат Елена Уварова взяла деньги. И заключила с Михаилом Ремизовым официальный договор о сотрудничестве.
Теперь Лена не сомневалась: ее новый клиент искал именно такого человека, как она. Адвоката без громкого имени и совершенно без репутации, для которого небольшой, но стабильный заработок будет важнее профессиональных амбиций. К тому же незавидное положение, в котором сейчас находится адвокат Уварова и ее контора, отнюдь не значит, что она – плохой специалист.
Да и история эта настолько стремная, что более опытный юрист, дорожащий своим временем и репутацией, либо утроил бы сумму аванса, либо вообще отказался бы ввязываться в достаточно сомнительное предприятие. А у Лены времени достаточно, репутации же она пока не заработала никакой. И если ей удастся уладить дело Ремизова, она не только сможет поправить свои дела на некоторое время, но и приобрести хороший профессиональный опыт.
В общем, как ни крути, положение, в котором оказалась адвокат Уварова, не оставляло ей возможности перебирать харчами.
Обсудив условия задачи с Оксаной и поняв, что та придерживается такого же мнения, Уварова усадила помощницу за компьютер. Лена знала достаточно много о мире юристов, но к стыду своему, о мире шоу-бизнеса – немного, и уж вовсе мало – о расстановке сил на политическом олимпе.
– Что мы имеем? – начала Лена перед тем, как загрузить помощницу работой. – Давай сначала посмотрим условия задачи. Наш клиент – политический деятель местного масштаба. У него есть некие спонсоры, он имеет определенное влияние на какую-то группу людей, и у него есть какие-то убеждения. В частности, наш клиент – сторонник полной независимости Крыма, отделения его от Украины и при этом неприсоединения к России. Как это трактует Уголовный кодекс?
– Публичные призывы к нарушению территориальной целостности страны, как-то так. – Оксана уже успела найти нужную статью. – Называется сепаратизмом, за это предусмотрено наказание.
– Кого-то в нашей стране за это наказывали?
– Два года назад я даже не знала, если честно, что существует такая статья, – призналась Оксана. – А тем летом как прорвало: сразу нескольких человек, насколько я помню, посадили или пытались посадить.
– Наш клиент утверждает, что пытались, но не посадили. Но не посадили именно потому, что те же Евгений Кушнарев и Борис Колесников были личностями куда большего масштаба, чем Ремизов. Суть вот в чем: он боится не того, что его посадят, а того, что не отмажут. В конце концов, надо же кого-то посадить когда-нибудь в назидание остальным. Вот наш клиент и не хочет стать таким жертвенным ягненком.
– Однако ягненок не из пугливых, – заметила Оксана. – Будучи на подписке, просто так взять и уехать в другой город…
– С этим как раз намного легче разобраться, чем с сепаратизмом, – отмахнулась Лена. – Я вернусь через пару часов. Посмотрим, что ты найдешь к этому времени. Вот тогда и станем двигаться дальше.
Уехав на встречу по давно завершенному делу с клиентом, которому нужно было дооформить какие-то документы, Уварова вернулась не через пару часов, как планировала, а через три, попав по дороге в пробку. Оксана за это время не только нашла необходимую информацию, но даже подготовила ее начальнице в виде аналитической записки. Отпустив помощницу заниматься текущими делами, Лена устроилась за рабочим столом и погрузилась в чтение.
Итак, впервые тема сепаратизма возникла в начале апреля 2005 года, когда в Киеве был задержан председатель Донецкого облсовета Борис Колесников. Дело в том, что во время "оранжевой" революции Колесникова вместе с бывшим харьковским губернатором Евгением Кушнаревым и экс-главой Луганского облсовета Виктором Тихоновым тогдашняя оппозиция обвинила в сепаратизме за призывы создать Юго-Восточную автономию.
Утром 6 апреля Борис Колесников был снова приглашен в Генеральную прокуратуру для дачи показаний. Затем стало известно, что он задержан на 72 часа в Министерстве внутренних дел, якобы по другой статье – не о сепаратизме и федерализме. Узнав о задержании Колесникова, около 20 народных депутатов от фракции "Регионы Украины" приехали в Генпрокуратуру и пытались выяснить, что же все-таки стало поводом для ареста. Но официальных комментариев следствие не дало. Колесникова из тюрьмы так и не выпустили.
Через два месяца, в конце июня, аналогичные обвинения – посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины – Генеральная прокуратура предъявила экс-главе Харьковской областной госадминистрации Евгению Кушнареву. Такое решение было принято после допроса Кушнарева по делу о сепаратизме. Ему удалось избежать ареста – за него лично поручились пять народных депутатов Украины. Накануне Генпрокуратура предъявила обвинение в сепаратизме и действующему главе Луганского областного совета Виктору Тихонову.
И Колесников, и Тихонов, и Кушнарев обвинялись в том, что в разгар политического кризиса, связанного с выборами украинского президента осенью 2004 года, они приняли активное участие во Всеукраинском съезде органов местного самоуправления, который прошел в городе Северодонецке Луганской области. Среди гостей был и мэр Москвы Юрий Лужков. На этом съезде Кушнарев и Тихонов выступили с предложениями о референдуме. Назывались даже сроки его проведения, однако позже решение было отменено.
Затем на митинге в Харькове Кушнарев обещал, что в этом городе не будет ни донецкой, ни киевской власти, а только харьковская.
Уже меньше чем через месяц, 15 декабря 2004 года, после победы на выборах Виктора Ющенко, Евгений Кушнарев заявил о своей отставке с должности председателя Харьковской областной госадминистрации. Позже он сложил с себя и полномочия председателя Харьковского областного совета, назвав себя жертвой нового режима.
23 июня 2005 года Евгений Кушнарев, лидер партии "Новая демократия", был приглашен в Генпрокуратуру на допрос в качестве свидетеля. Но в итоге стал вторым политиком за последние два дня, которого официально обвинили в посягательстве на территориальную целостность и неприкосновенность Украины.
В Уголовном кодексе, кстати, предусмотрено наказание за посягательство представителя власти на территориальную целостность Украины. Статья сто десять, часть вторая, если кому интересно. Посадить могут на срок от трех до пяти лет. Не особо тяжкое преступление, хотя приятного мало…
Здесь Уварова отложила распечатанные листки, откинулась на спинку стула и прикрыла глаза ладонью.
Даже имея очень слабое представление о политических раскладах и политической жизни вообще, можно сделать из прочитанного любопытный вывод. Почему из всех участников того, ставшего уже настолько одиозным, насколько же и легендарным, съезда в Северодонецке попытались посадить только бывшего донецкого губернатора Колесникова, экс-губернатора Луганщины Тихонова и сложившего с себя полномочия губернатора Харьковской области Кушнарева? Остальные что – не виноваты, виноваты меньше или не виноваты вообще?
Еще раз пробежав глазами основные тезисы "дела о сепаратизме", выделенные старательной Оксаной специально для нее жирным шрифтом, Уварова обратила внимание: по статье сто десять УК Украины преследуются преимущественно представители власти. Заглянула в кодекс, проверила – таки да, как говорят в Одессе. Если какой-то гражданин, допустим, слесарь нашего жэка, будет в нетрезвом состоянии агитировать за отделение Бородянки от Киева, ему ничего не сделают. Кстати, даже если такая агитация будет проводиться в трезвом виде – его тоже не накажут.
Получается, сделала вывод Лена, что в Северодонецке за создание Юго-Восточной автономии, кроме трех обвиняемых, голосовали одни "шестерки", не имеющие ни власти, ни влияния. Тогда этот съезд смело можно считать подставой: значит, он проводился именно для того, чтобы спровоцировать Колесникова, Тихонова и Кушнарева.
Абсурд? Полнейший. Абсурд и глупость.
Тогда почему же, если на этот съезд собрались люди, обладающие в тот момент реальной властью, уголовное преследование через полгода началось в отношении только трех?
Вернувшись к прочитанному, Лена поймала себя на мысли: все, что сообщается о той истории дальше, стало касаться теперь только Евгения Кушнарева. Похоже, забыли даже о Колесникове: всё дальнейшее напоминало поединок Кушнарева и Министерства внутренних дел.
Неожиданно Уварова пришла к однозначному выводу: сепаратизм здесь уже ни при чем. Удары наносятся целенаправленно против Кушнарева. И он с кем-то ведет свое личное сражение.