– Мы с Евгением Петровичем когда-то говорили об этом. Если бы не жесткая враждебная позиция тех, кто позже назвал себя "оранжевыми", он, вполне вероятно, со временем и примкнул бы к ним. Во всяком случае, не занимал бы такую радикальную позицию и, возможно, не возникла бы тема сепаратизма. Вы учтите: в свое время Кушнарев был в оппозиции к коммунистической партии, а это, я вам скажу… В общем, оппозиция всегда была ему по духу ближе. Но когда полноценность гражданина Украины и его преданность своей стране стали ставиться под сомнение только из-за того, что ему удобнее говорить на другом языке, Кушнарев автоматически стал сторонником "бело-голубых". Хотя они, – Леонид Дмитриевич тут же исправился, – в смысле мы долгое время не могли стать для него на сто процентов своими. Просто в его характере было желание в критической ситуации занять какую-то позицию, встать на чью-то сторону. При этом продолжая работать на Харьков и для Харькова, так как считал, что сильная власть на местах укрепит центр быстрее, чем отток сильных личностей в Киев.
– Почему?
– Не понимаете? В Киеве, да что там в Киеве, – в любой столице человек теряется. Он ведь без корней, понимаете? Ему нужно закрепиться, а для этого просто необходимо разорвать старые связи. А разорвав связь, вы ее теряете. Поэтому для своего региона человек, который однажды от него отказался, уже никогда ничего не сделает. Его просто не поддержат! Развитой во всех сферах регион – это как крепость. Опора любого государства. А теперь, Елена Андреевна, раз мы с вами так уже разговорились, – Леонид Дмитриевич наклонился к ней через стол, – я скажу вам одну очевидную вещь, которую не принято, тем не менее, обсуждать. Благодаря Кушнареву Харьков стал не просто сильным регионом, а чуть ли не единственным сильным регионом Украины. Не Донбасс с его деньгами. Не Галичина с ее национал-патриотизмом. Именно Харьков.
– А почему это не принято обсуждать?
– А потому, уважаемая Елена Андреевна, что Харьков многие пытались взять. Понимая, что Харьков – это Кушнарев, и он просто так свой город не сдаст. Потому, кстати, он стал единственным, кроме Киева, где на площади появился Майдан-два. И единственным, который дает самые непредсказуемые результаты по выборам. И наконец, главное: Харьковом давно и внимательно интересуется Россия. По той же самой причине: контролировать этот регион хотят не только политические противники внутри страны, но и, как говорится, наш самый главный политический противник – северный сосед.
– Но ведь, насколько я знаю, влияние России на Востоке Украины и без того достаточно велико?
– Скажите еще, что на Западе Украины большое влияние Польши или вообще – Америки. – Леонид Дмитриевич саркастически хмыкнул. – Я говорю не об экономическом взаимодействии. Нужно определенное политическое влияние, и здесь Харьков с его потенциалом для соседей намного ценнее, чем тот же Донбасс. Так, во всяком случае, считают наши аналитики.
Лена замялась.
– А… получается, вы – против? Вы же из "регионов"…
– И что? Мы хотим дружить с Россией, мы добиваемся, чтобы русскому языку придали статус второго государственного. Однако это не значит, что наша политическая сила собирается лежать под соседями, быть филиалом "Единой России" и тому подобное. Но мы отвлекаемся от главной темы: Евгений Кушнарев не хотел сдавать Харьков никому. Теперь город и регион несколько ослабли, хотя посторонним, не посвященным в политические расклады, это не заметно.
– "Теперь" – это после его…
– Договаривайте, договаривайте, – подхватил Леонид Дмитриевич. – После его смерти, вы хотите сказать, верно? Есть мнение, что гибель Кушнарева – это результат каких-то внутренних противоречий с партией. На самом деле противоречия – это нормально, ведь может быть разница во взглядах на какие-то вещи, и при этом мы остаемся единой командой. Чего не скажешь о наших оппонентах. Кушнарев кому-то мешал не как политик. Он был неудобен на своем месте – как фактический руководитель Харькова, как патриот своего города. Комментарии нужны?
10
Случилось то, что должно было случиться, – Лена подхватила какую-то инфекцию.
В субботу, ближе к вечеру у нее появилось подозрение, что головная боль – не результат переутомления; измерила температуру, увидела на ртутном столбике "38,5" и неожиданно для себя обрадовалась. У нее на выходные есть реальная причина побездельничать: болезнь. Оксана, которой Лена позвонила, чтобы предупредить, тут же хотела мчаться к ней с лекарствами, но та охладила пыл помощницы. Согласившись звонить каждые два часа с докладом, что еще жива, Лена нашла какие-то таблетки, сунула в плеер диск с "Властелином колец", тепло укуталась и на три часа выпала из жизни, отключив все телефоны. Когда хранители полезли в подземелье Мории, она заснула и впервые за долгие недели крепко проспала до утра.
Утром температура спала. Но Уварова усилием воли убедила себя, что еще больна и слаба, легко позавтракала и снова устроилась перед телевизором. На этот раз – следить за хроникой выборов. Или перевыборов – она уже окончательно запуталась. Дождавшись вечера, она заставила себя сходить на свой избирательный участок, проголосовать за демократов, хотя и чувствовала, что все это – мартышкин труд. Однако с чувством выполненного долга Лена вернулась домой и снова улеглась бездельничать.
Только в понедельник утром она вспомнила: вчера так и не включила телефоны. На мобильном оказалось десять непринятых звонков, восемь из которых – от Оксаны и два – от неизвестного абонента. Помощнице Лена отзвонилась в первую очередь, выслушала упреки, успокоила, сказала, что собирается в офис, а потом набрала незнакомый номер.
Тот, кто назвал понедельник, да еще и начало месяца, тяжелым днем, соврал. Начало недели и месяца знаменовало для адвоката Уваровой конец черной полосы. Оказывается, звонил перспективный клиент, по рекомендации достаточно известного и солидного человека, проблему которого Лене удалось решить еще в мае этого года. Из услышанного она поняла: это не просто предложение, от которого невозможно отказаться, а целый комплекс предложений. Ее фирме, а конкретно – ей, Елене Уваровой, предлагали провести несколько дел, перспективы удачного завершения которых были самые что ни на есть реальные. Договорившись о встрече в офисе клиента – слава богу, показывать свой офис Лене сейчас не пришлось! – она быстренько собралась и даже не выбежала, а вылетела из квартиры.
У подъезда ее окликнули.
Есть люди, которым очень идут очки. Мужчина лет тридцати пяти, шагнувший ей навстречу, принадлежал как раз к ним. Лена никогда прежде не встречала его, но едва увидела, сразу поняла: хоть он и в очках с элегантной тонкой оправой, но точно не из породы "ботаников" или "очкариков". В незнакомце чувствовалась какая-то сила, только не грубая – физическая, а придающая уверенность в себе и в своей правоте. Лена уже сталкивалась с такими мужчинами.
Таких можно убить выстрелом из-за угла, но в честном бою победить невозможно. Побить – может быть. Победить – никогда.
Таково было ее первое впечатление от незнакомого мужчины в очках, назвавшего ее по имени-отчеству. Лена всегда доверяла своему первому впечатлению. Оно никогда не было обманчивым. Однако осознание того, что с ней хочет о чем-то поговорить сильный и уверенный в себе мужчина, совсем не означало, что незнакомец – друг и желает ей добра и всего хорошего.
– Вы кто? – коротко спросила Уварова.
– Меня зовут Сергей. Фамилия моя Коновалов. Вы спешите?
– Очень спешу, господин Коновалов!
– Могу подвезти, – он указал на пепельный БМВ, припаркованный неподалеку.
– Мама учила меня не садиться в машину к незнакомым мужчинам. Тем более не разговаривать с ними на улице.
– Она была абсолютно права. Но я представился, я знаю, кто вы и как вас зовут. Так что, можно сказать, знакомство состоялось. Хотите еще более подробной информации, могу показать служебное удостоверение.
Лена почему-то так и подумала. И сама не знала почему. Может, интуиция и любимые шпионские истории? Ведь свое увлечение фильмами и книгами про секретных агентов она старательно от всех скрывала, понимая: это как-то не совсем подходит женщине, а тем более дипломированному адвокату. Но она ничего не могла с собой поделать и оставляла себе право на маленькую безобидную человеческую слабость.
– Милиция? – на всякий случай спросила она.
– Не совсем. Но тоже стою на страже закона. Так показать документы или на слово поверите?
– Пожалуй, поверю.
– И прокатитесь со мной до вашего офиса?
– Рискну прокатиться.
Сергей Коновалов открыл перед ней дверцу, пропуская в салон, потом сам сел с водительской стороны, и они выехали со двора.
Машина двинулась по направлению к центру.
– Я мог бы приехать к вам в офис. Или пригласить к себе в кабинет, – объяснил Коновалов. – И в том и в другом случае наша встреча носила бы какой-то формальный и где-то официальный характер. Разговор в машине по дороге от дома до работы – что может быть менее формальным? Тем не менее, отнеситесь к нашей встрече серьезно.
– Я готова, господин Коновалов…
– Сергей. Просто Сергей. Ведь нам еще не раз придется общаться, потому давайте максимально упростим способ общения, Елена Андреевна. Или Лена?
– Елена Андреевна, – сухо ответила Уварова.
– Хорошо, – покладисто кивнул Коновалов. – Итак, Елена Андреевна, ваш клиент – Михаил Ремизов.
– Вы и это знаете? – Лена поняла, что задала глупый вопрос.
– Наша служба зафиксировала его появление в вашем офисе. Как вы понимаете, через два часа подробная справка о вас лежала у меня на столе. А еще через три часа мы поняли: в той истории, в которую по глупости своей влип господин Ремизов, вы – человек случайный. Его мобильник на прослушке, так что мы в курсе всего, что вы собрались предпринимать для его защиты. Вы действуете совершенно правильно и грамотно. В отличие от господина Ремизова.
– Что с ним не так?
Коновалов притормозил на светофоре.
– Он не опасен. И никакой не сепаратист. Учитывая сложную обстановку, сложившуюся в регионе накануне прошедших вчера выборов, тамошние слуги закона решили на всякий случай немножко прижать его. Я, чтоб вы знали, по образованию историк…
– И что?
Загорелся зеленый, машина тронулась дальше.
– Как у вас с историей?
– Нормально.
– Тогда вы должны знать, кто такой Савва Морозов. Вернее, кем он был.
Лена наморщила лоб.
– Кажется, какой-то миллионер…
– Выражаясь современным языком – олигарх, который сто лет назад финансово поддержал большевиков, готовящих первую революцию. Один из спонсоров, как теперь говорят. Увидев, к чему приводит революция, Морозов покончил с собой. Но дело не в его печальной участи. Сегодня, через сто с небольшим лет, такие саввы морозовы еще появляются. Есть в Крыму два достаточно серьезных бизнесмена, которым идеи Михаила Ремизова кажутся интересными и перспективными. Вот они и финансируют его "Свободу Крыма". Не так чтоб очень, но Ремизову сотоварищи жить можно. Отрабатывать эти деньги он должен, оставаясь в информационном поле. Что Ремизов с успехом и делает. Его припугнули на всякий случай, он забеспокоился всерьез, погнал в Киев искать хоть какой-то защиты и заодно – наделать шуму, который лишним не бывает. Шум, Елена Андреевна, – это его отчет спонсорам. Следите за мыслью?
– Да, конечно. А куда мы едем? Почему через центр?
Чем ближе подъезжали они к центру Киева, тем труднее становилось ехать.
– Почему бы нет? – удивился Коновалов.
– Пробки же. Понедельник… Когда я вызываю такси, драйверы обычно петляют в объезд…
– Постоим в пробках – дольше поговорим, – ответил Коновалов, и Лена смирилась. – Так вот, эта история с сепаратизмом яйца выеденного не стоит. Наша контора держит Ремизова под наблюдением только потому, что его деятельность формально находится в сфере наших интересов и нашей же компетенции. Задерживать его и предъявлять обвинение – дополнительная реклама. Но раз он уже подключил киевского защитника, вы можете отработать свой гонорар – препятствий не будет. Так что на самом деле вы как контакт Ремизова нас не интересуете. За вами даже не следили. Тем большей неожиданностью для меня как куратора всей этой истории стал ваш неожиданный интерес к делу Кушнарева.
Лена замерла. Она не знала, как на это реагировать. Ее состояние не укрылось от Коновалова.
– Удивлены?
– Вы слушали мой телефон?
– Нет. Телефон Ремизова. А потом – вашу интересную беседу с неким политиком второго эшелона. Назвать фамилию?
– Я поняла, о ком вы.
Автомобиль медленно, но уверенно продвигался в потоке машин.
– Почему вас заинтересовало дело Кушнарева, Елена Андреевна? – спросил Коновалов.
– А такое дело вообще есть?
– Есть и будет. Пока судом не назван виновный. Хоть в умышленном, хоть в неумышленном убийстве. Существует несколько версий случившегося, каждая имеет право на существование. Там переплелись разные истории, и на той роковой охоте Кушнарев оказался в силу стечения абсолютно разных обстоятельств. Но сейчас не об этом. В чем ваш интерес, Елена Андреевна?
– Сама не знаю. Пока, – честно ответила Лена. – Но свои выводы я уже сделала.
– В том, о чем вы говорили с Леонидом Дмитриевичем, много нестыковок и личных предположений, основанных на субъективных выводах. Однако там проросло рациональное зерно. И если оно прорастает уже в таком ничего не значащем трепе, значит, очень скоро даст всходы. Если о том, о чем вы говорили за закрытыми дверьми, начнет говорить больше двух человек, опять будет создано ненужное напряжение в обществе. А оно, общество, и без того после событий с начала этого года накалено до предела.
Ехать понемногу становилось легче.
– Вы хотите, чтобы я забыла обо всем и больше не интересовалась той историей?
– С одной стороны – да, – признал Коновалов. – Только у нас сейчас не профилактическая беседа. Я ведь еще больше заинтриговал вас. Женское любопытство не запретишь никакой подпиской о неразглашении, верно?
Лена молча кивнула.
– Поэтому есть решение направить ваше любопытство в нужное русло.
– То есть?
– Чтобы понять мотивы Евгения Кушнарева, побудившие его сказать в конце ноября две тысячи четвертого года то, что он сказал, и сделать то, что сделал, нужно съездить в Харьков. И пообщаться с людьми, координаты которых я вам дам. Можете говорить с ними о чем угодно. Для нас важен не разговор, а сам факт вашей поездки и вступления в контакт с этими людьми. Когда вы вернетесь, мы дадим друг другу торжественное обещание забыть не только об этой истории, но и друг о друге.
Машина наконец выбралась из затора. Теперь до офиса оставалось ехать при хорошем раскладе минут пятнадцать.
– У меня вообще-то работа. Важная встреча сегодня, клиент… – заикнулась Лена. – Я отказаться могу?
– От чего? – Коновалов удивленно посмотрел на нее. – Прокатиться в славный город Харьков? Оплатить поездку мы вам не сможем, через бухгалтерию не проведем. Но зато на месте вас встретят, отвезут на скромную, но удобную квартиру, где, если возникнет необходимость, вы сможете переночевать. Найдете нужных людей, зададите какие угодно вопросы – от чего отказываться?
– Мне придется там ночевать? – переспросила Лена.
– До этого, может, и не дойдет, – успокоил ее Коновалов. – Я вас не тороплю. Вам хватит двух дней, чтобы решить свои вопросы с клиентами и договориться, что вас не будет в городе день-два?
Ей и в самом деле не оставляли выбора.
11
Елена Уварова не любила поездов.
Особенно приходящих из пункта А в пункт Б очень рано, как фирменный скорый до Харькова. В поездах она еще сильнее мерзла, даже если вагон отапливался, плохо спала и вообще чувствовала себя между небом и землей. Но ехать было надо, ничего не поделаешь. Она собиралась прокатиться туда и обратно, потому из всех вещей у нее была небольшая сумка, в которую влезла книжка, косметичка, зубная щетка в специальном футляре, зубная паста и другие мелочи, которые могли бы пригодиться женщине в дороге.
Наученная горьким опытом помощницы Оксаны, деньги, документы и мобильный телефон Лена никогда не клала в сумку. Оксана жила на Троещине, где одним из самых популярных уличных преступлений было вырывание сумок. Однажды зимним вечером ее толкнули сзади, а когда оно потеряла равновесие – выхватили сумочку из рук. Паспорт, к счастью, остался тогда дома, зато грабителям достались кошелек, в котором, по воле злого рока, лежала только что выданная Леной зарплата и новенький, подаренный бойфрендом мобильник.
Удивительно, но тот случай ничему Оксану не научил. Она по-прежнему продолжала носить деньги и телефон в сумке, и через три месяца ситуация повторилась. Правда, на этот раз денег оказалось меньше и телефон был старенький.
Так что паспорт и кошелек Уварова уложила во внутренний карман плаща. Телефон опустила во внешний. Перебросила через плечо сумку и поехала на вокзал.
Слежку за собой она заметила в метро.
Возможно, у нее разыгралось воображение, подогретое все теми же историями про шпионов. Даже в дорогу с собой она прихватила какую-то изданную-переизданную историю о борьбе разведок в послевоенной Европе.
Потому Лена и обратила внимание на невзрачного мужчину в кожаной куртке, который вошел вслед за ней внутрь станции. Причем обратила не сразу, а когда села в вагон подошедшего поезда. Кожаный, как Лена его окрестила, вошел за ней и встал в противоположном конце, смотря перед собой в темноту тоннеля подземки. Время от времени он как бы невзначай вертел головой, цепляя Лену равнодушным взглядом. Когда от станции "Оболонь" до станции "Тараса Шевченко" Кожаный сделал так в третий раз, она и отметила его знаки внимания. И тут же вспомнила, словно фотовспышка блеснула: мужчина не шел вслед за ней. Он поджидал ее у входа в метро, пропустил вперед, а потом двинулся следом. Да, так и было. Лена помнила это абсолютно точно.
Сергей Коновалов не давал ей специальных инструкций перед поездкой. Просто просил на всякий случай ничему не удивляться. Может, это как раз тот самый случай?
А если это – человек Коновалова?
Лена вытащила телефон, набрала его номер. "Абонент не может принять звонок". Попробовала еще раз. Тот же результат.
Черт! Черт! Черт!
Время до поезда еще было, и Лена не боялась опоздать. Поэтому, доехав до Контрактовой площади, она резко сорвалась с места и вышла на платформу. Краем глаза засекла – Кожаный пошел за ней. Но увидев, что Лена не идет на выход, а стоит на месте, с равнодушным видом отвернулся и прошел немного в глубь станции.
Уварова сделала вид, что лихорадочно ищет что-то в сумке. Потом, вытащив картонную папку и открыв ее, картинно с облегчением вздохнула – вот, все на месте, а я боялась, можно ехать дальше. Она не видела себя со стороны, но надеялась – Кожаный поверит.
Тут же в голову пришла другая мысль: а если как раз дать ему понять, что слежка раскрыта? Станет ли он преследовать "объект" дальше или поищет другой выход? Если начнет искать другие варианты, обязательно оставит ее хоть ненадолго в покое. Тогда можно выиграть немного времени.