– Что из этого следует? Что он не боялся, не учитывал сложности ситуации? В конце концов, – Сахно не выдержал, – он пытался уйти от рока, фатума, который его преследовал!
– Во-от ты как заговорил! – протянул Никита-Чекист. – Слушай, ты сам-то во всю эту мистическую хрень веришь?
– Слишком много совпадений. Пока у меня все дальше складывается, и…
– Вот и складывай, – перебил его Николаенко. – Мне уже пора. И тебе мой совет: держи меня, пожалуйста, в курсе всех своих выводов, какими бы дикими и абсурдными они ни были, лады? Надеюсь, мы поговорили о том, о чем ты хотел.
Сказав Никите, что цепочка продолжает складываться, Сахно покривил душой.
На самом деле он еще не совсем представлял, как уложить информацию о покушениях на Евгения Кушнарева в прокрустово ложе собственных смелых и необычных выводов. Из кафе приятели вышли вместе, снова окунулись в густую липкую жару, потом на углу разошлись, и Олег пешком прошел к парку имени Шевченко, чтобы под сенью деревьев покурить и попытаться сложить услышанное и то, что у него уже было, в некую общую кучу.
Свободных лавочек не было. Повертев головой, он выбрал одну, на которой расположилась молодая пара, и присел на краешек. Молодые люди, покосившись на помятого мужика, еще немного посидели, а потом поднялись и переместились в глубь парка. Подвинувшись к середине скамейки, Сахно закурил.
Когда человека хотят убить, его убивают.
На своей работе опер Сахно звезд с неба не хватал и не считался лучшим сыщиком не то что Харькова, но и даже своего управления. Однако у него имелся достаточный опыт оперативной работы, чтобы понять эту истину. Угроза еще не означает желания привести ее в действие. Тот, кто угрожает, чаще всего сам боится, поэтому громкой угрозой успокаивает себя.
Следовательно, угрозы, которые получал в свой адрес Евгений Кушнарев, вряд ли можно расценивать как некий тотальный заговор против него. Наоборот: потенциальная жертва не должна даже допускать мысли о том, что ее хотят убить, она должна жить себе спокойно и безмятежно. Получается, все попытки покушения трудно расценивать как серьезные намерения.
Но ведь они были! Отказаться от этого факта нельзя. Раз так, значит, нужно понять, почему они имели место.
Кушнарева хотели запугать? Маловероятно. Допустим, он действительно испугался, окружил себя тремя кольцами охраны, даже залег на дно. Кому и что это даст? Если принять версию о том, что любое покушение на политического деятеля такого масштаба может иметь только политический подтекст, в подобных акциях нет здравого смысла. Устранив политика, никто не остановит выборы как таковые. Более того: партия, к которой принадлежала жертва, мгновенно получит дополнительные очки и вырвется вперед в предвыборной гонке. Получается, политическое убийство теряет смысл.
В таком случае, можно ли рассуждать от противного: а если Кушнарев сам организовал покушение на себя? Так ведь тогда считали многие, и это подтвердил Никита-Чекист. Но на подобную акцию вполне мог решиться кто угодно, только не Евгений Кушнарев. К нему можно было относиться по-разному. Но в одном мнении сходились все: глупым человеком он не был. А ведь только глупец мог организовать покушение на себя в ситуации, когда это просчитывается на раз и все другие версии отметаются. Если допустить, что Кушнарев все-таки пошел на такой шаг, тогда второй шаг – пресс-конференции, пламенные заявления, обвинения в адрес политических оппонентов. Что автоматически понижает рейтинг самого политика и плохо отражается на его имидже. Кушнарев же этого не сделал, что Николаенко также подтвердил. Наоборот, он старался, чтобы к этому инциденту привлекалось как можно меньше внимания. Комментировал случай сдержанно, не увлекался, волю эмоциям не давал. И смеяться над ним в результате никто не рискнул. Были какие-то попытки, но и они быстро прекратились.
Сахно докурил и примерился пульнуть окурок в траву. Но рука замерла в воздухе.
Так-так, секундочку. Один момент, господа-товарищи, или как вас там… Только что в своих размышлизмах он за что-то зацепился. Быстро прокрутив цепочку рассуждений назад, Олег понял, что́ его так внезапно остановило. Повторим-ка еще раз.
Комментировал случай сдержанно. Не увлекался. Волю эмоциям не давал.
А если на этом и строился весь расчет? Как тогда, в ноябре 2004-го, когда губернатор, забыв об осторожности, заявлял, как потом оказалось, на весь мир, что в Харькове будет только харьковская власть. Потом он еще говорил, что до России от Харькова значительно ближе, чем до Киева, чем тоже очень раздразнил противников.
Что было бы, поведись Кушнарев не только на ту, мартовскую, но и на другие попытки запугать? Именно запугать: так не убивают. В Украине еще с советских времен наблюдается избыток специалистов по физической ликвидации. И если бы Кушнарев проявил несдержанность, если бы начал давать волю эмоциям и объявлять свою персональную охоту на ведьм, то очень быстро стал бы политическим трупом.
Сахно плохо разбирался в политике. Но сейчас других выводов и других слов просто не было.
Кушнарева, похоже, провоцировали. Только за год до гибели эти провокации выглядели слишком явными, как он теперь понимает. А за два с половиной года, в ноябре 2004-го, некто исподволь подтолкнул его к проявлению ненужных, даже вредных эмоций.
Заказчика, признал Сахно, вряд ли можно вычислить, сидя вот здесь, в парке, на скамейке. Щелчок – окурок все-таки полетел в траву, Олег хлопнул себя по коленям и поднялся. Заказчиком подобных дел, раз уж на то пошло, пускай контора Никиты Николаенко занимается. Прав он на сто процентов.
А вот исполнителя есть смысл выпотрошить. Тем более что господин Колдун, судя по всему, не имеет политических убеждений и просто выполняет подобные заказы.
7
Тем временем Дудник и Иваницкий тоже потрудились.
Опера разыскали и опросили тех, кто в период с лета по осень 2004 года постоянно работал в офисе губернатора. Тот, кого они обозвали Колдуном, ни от кого не прятался и вполне официально, с регистрацией, проживал в Харькове по указанному адресу. Опера даже сфотографировали его издалека. Более четкие фотографии начальник службы безопасности Синявского помог получить с камер слежения: они фиксировали его появление в офисе. Фото Колдуна оперативники предъявили своим собеседникам. Предупредили – разговор неофициальный. И получили взамен такую же неофициальную информацию, которая, пока во всяком случае, не могла быть подшита ни к какому делу.
Опуская ненужные подробности и отлущив лишнюю словесную шелуху, Дудник с Иваницким собрали от разных людей примерно одну и ту же информацию: с появлением человека, заснятого на фотографиях, атмосфера в офисе Кушнарева стала неожиданно тяжелой. Никто не мог объяснить своих ощущений, и это настораживало, а в дальнейшем – пугало еще больше. На рабочем столе губернатора начали замечать какие-то странные распечатки из Интернета с гороскопами, астрологическими прогнозами, прочей ерундой, на которую он раньше не обращал внимания. Там же появлялись амулеты, камешки непонятной формы и еще менее понятного предназначения. Внешне на линии поведения, манере общения и способе ведения дел губернатора это никак не отражалось.
Однако, когда ситуация перед вторым туром президентских выборов обострилась и накалилась до предела, присутствие Колдуна стало даже слишком заметным. Получилось так, что за короткое время к нему успели даже привыкнуть, но никто из сотрудников аппарата Кушнарева не мог объяснить толком, что это за человек и что он здесь делает.
Наконец, когда Евгений Кушнарев выступил на знаменитом теперь митинге, Колдун буквально на следующий день исчез. Правда, с января следующего года многие из тех, кого Кушнарев считал своими друзьями и соратниками, тоже начали понемногу исчезать из его окружения. Поэтому отход одного, к тому же малопонятного, человечка не был особо заметен и примечателен. По сути, на это обратили внимание только сейчас, когда Дудник с Иваницким начали задавать вопросы.
Непонятно, откуда он появился. Допустим, это можно объяснить: когда заваривается каша, подобная президентским выборам, в предвыборных штабах и вокруг них начинает возникать такое количество откровенно "левых" людей, что часто их путают даже по именам. Значит, Колдун воспользовался ситуацией.
Неясно, кто такой. Операм, которые уже установили его имя, фамилию и даже домашний адрес, до сих пор не был понятен род занятий объекта. Проживает один, в скромной двухкомнатной квартире. Соседи не отзываются о нем никак: Колдуна вообще не слышно и очень редко видно. Приводов в милицию не имел, судим не был, нигде по оперативным установкам не проходит. Звонок Альбине Синявской тоже ничего не дал: в свое время она пыталась выяснить у мужа, кто такой этот Колдун, но получила обтекаемый ответ: "Партнер и консультант".
– Слишком уж он круглый, – сделал вывод Мишка Иваницкий. – Как колобок. Не за что ухватиться.
– Ухватимся, – успокоил его Сахно. – Я тут вот о чем подумал, мужики. Вы в курсе вообще, что бывают такие агенты влияния?
– По телику передача есть, – отозвался Дудник. – Там иногда нашему брату менту фитиля вставляют за то, что плохо работаем.
– Провались он, твой телевизор! У тебя еще остается на него время. Я в последнее время смотрю только футбол, и то – когда "Металлист" играет, – проворчал Сахно. – Передача тут ни при чем. У меня есть знакомый, который просветил по этому вопросу. Короче, агент влияния по уму, в первоначальном значении – это сотрудник спецслужб одного государства, которого заслали в тыл врага.
– Разведчик? Штирлиц? – уточнил Иваницкий.
– Не спеши, – терпеливо продолжал Олег. – Бывают разные категории засланных агентов. Есть, к примеру, диверсанты. У этих одна цель – кого-то грохнуть и уйти. Или же – не уйти, его свои же в расход пускают. Есть просто шпионы, этим главное – собрать секретную информацию. Агент влияния – нечто другое. По большому счету, что надо было сделать Штирлицу? Сорвать сепаратные переговоры. Для этого так повернуть ситуацию, так повлиять на того же Бормана, чтобы он начал действовать против Гиммлера, но на пользу себе. Так что Штирлиц, если он только на самом деле был, вполне мог называться агентом влияния. Только, мужики, там деталька одна есть: настоящий агент влияния не топит одного противника на глазах другого. Ему выгодно, чтобы все оставались на своих местах, но проводили политику, выгодную его государству.
– Ты такой умный, Олежка, что мне аж страшно, – сделал круглые глаза Иваницкий.
– Это не я умный. Это товарищ у меня с высшим образованием, – объяснил Сахно. – Только к чему я вам, хлопцы, прочитал такую познавательную лекцию? А к тому, что наш Колдун вполне мог заниматься тем же, чем занимаются агенты влияния.
– То есть? – не понял Дудник.
– Его могли подвести к Синявскому. Очень аккуратно подвести. А еще раньше, много раньше, его могли подвести к Кушнареву. Видимо, наш Колдун не столько действительно колдун, сколько тонкий психолог. Умеющий психологически обрабатывать людей, чтобы в результате такой обработки был достигнут результат, нужный заказчикам. В нашем последнем случае – тому, кто пытается разрушить бизнес Синявского. Возможно, разорить его, чтобы потом по дешевке купить и в дальнейшем успешно развивать. Между прочим, иногда нормальные люди непонятно по какой причине руки на себя накладывают. Сколько раз за последний год кто-нибудь из нас на подобные случаи выезжал? Я лично три раза.
– Два эпизода, – поднял руку Иваницкий.
– Я тоже раз предпринимателя снимал с потолка, – вставил Дудник. – Вместо люстры себя подвесил. Суицид налицо, причины никто не знает.
– Ну вот, – подытожил Сахно. – Если разобраться, можно прийти к выводу: кто-то людей втихаря к такому шагу подталкивает.
– Думаешь, с нашим Колдуном та же ситуация?
– Уверен, – ответил Олег.
– Тогда при чем тут Кушнарев покойный?
– Мне кажется, – подумав, проговорил Сахно, – тогда кто-то поставил для себя задачу: подтолкнуть Кушнарева к действиям, последствия которых станут для него плачевными. И процесс будет необратимым.
О своих выводах по поводу покушений опер решил пока промолчать. Второй раз Кушнарев, похоже, решил подобных ошибок не допускать. Он выбрался, уголовное дело развалилось, на провокации вроде покушений и угроз он не поддался. Получается, такие методы влияния исчерпали себя.
И тогда…
Тогда он согласился поехать на охоту в Изюмское лесничество. На которую, как сегодня знал из газет каждый, кого эта история интересовала, Евгений Кушнарев не собирался. Наоборот, ему нужно было время, чтобы подготовить и сдать в издательство свою новую книжку. И вообще, он планировал кучу важных дел.
Охота изменила и сдвинула все его планы.
Что-то… или кто-то подтолкнул его согласиться на ту поездку.
Из которой он уже не вернулся.
– Мы что, будем предъявлять Колдуну Кушнарева? – деловито поинтересовался Мишка Иваницкий.
– А тебе что, так хочется сделать такую предъяву? – в тон ему ответил Сахно.
Тот не нашел что ответить, и Олег назидательно произнес:
– Не будем лезть, куда нас не просили. Наша задача сейчас – сделать все возможное, чтобы Колдун забыл дорогу в офис Синявского.
Трое оперов уже больше часа парились в старенькой "девятке" Дудника. По утрам температура была всего лишь на десять – двенадцать градусов ниже, чем днем. И прохладнее от этого не становилось: "ниже" нынешним летом означало плюс двадцать пять – двадцать шесть градусов.
Дудник принял "объект" поздно вечером, когда Колдун вернулся домой, и остался пасти его до утра. Все равно в такую жару он спать не мог, поэтому набрался терпения и всю ночь слушал музыку в машине. К утру, когда он сообщил, что Колдун никуда не выходил и, судя по всему, спит сном младенца, подтянулись остальные члены команды.
Практика показывала: если кого-то надо брать для того, чтобы в дальнейшем эффективно попрессовать, самое удобное время для процедуры – раннее утро. Часов шесть, а еще лучше – пять. "Клиент", которому менты-беспредельщики перебивают весь сон, да еще в такую жару, просто не имеет сил и возможности не то что сопротивляться – даже адекватно соображать. На этом команда Сахно и строила свой расчет. Пусть он хоть десять раз Колдун: попадет в милицейские тиски – не выберется.
Часы показывали половину шестого. Олег настоял, чтобы опера взяли с собой оружие и прошли к клиенту, держа его наизготовку. Лучше, конечно, поставить пистолеты на предохранители. Но если кто-нибудь случайно пальнет Колдуну под ноги, он не станет возражать. "Клиент" должен испугаться. Оружие наизготовку в руках сотрудников уголовного розыска, явившихся рано утром, всегда пугает.
Сахно поехал на лифте. Дудник с Иваницким пошли пешком. Троица встретилась перед дверью квартиры Колдуна. Ребята стали по обе ее стороны, а Сахно позвонил раз, потом еще один, а затем уже не снимал палец с кнопки звонка.
За дверью сначала не слышалось никакого движения. Потом внутри зашевелились, и мужской голос спросил:
– Кто?
– Милиция, – рявкнул Сахно.
– Документы покажите, – послышалось изнутри.
– Открывай – покажу!
– Я в глазок увижу! Назовите свою фамилию и номер телефона дежурной части. Я позвоню, узнаю, в самом ли деле вы из милиции, и только тогда сможем разговаривать не через дверь.
– Ты такой умный с утра, да?
– Не только с утра, – последовал ответ. – Или так, или попробуйте взломать дверь. А я тем временем сам милицию вызову. Как вам такое?
Опера переглянулись. Еще ничего не началось, а ситуация уже складывалась не в их пользу. На самом деле Колдун действовал совершенно правильно. И если бы обстоятельства их визита были другими, Сахно выполнил бы его просьбу. Но сейчас все работало против них.
Прежде чем он решил, как поступить, в игру вступил Мишка Иваницкий. Чуть подвинув плечом старшего по званию, он вытащил свое удостоверение, поднес его на вытянутой руке к глазку, назвал свое имя, фамилию, звание и громко продиктовал номер дежурной части.
– Только шевелись быстрей, уважаемый, у нас работы много! – поторопил он.
Шаги по ту сторону дверей удалились.
Дудник многозначительно покрутил пальцем у виска, а Сахно просто раздраженно спросил:
– И на фига ты так сделал?
– Надо было схавать его претензии, развернуться и уйти? – парировал Иваницкий. – Тогда уж лучше дождаться на улице, взять под микитки и отвезти куда надо. А так хоть попробуем на хапок вывинтить.
– Ну, винти, винти, – вздохнул Сахно, понимая, что Мишка, в общем-то, прав и в сложившейся ситуации приходится светиться.
Минут через пять за дверью снова угадалось движение.
– Эй, там? Господа? Мужчины?
– Проверил? – грубовато поинтересовался Иваницкий.
– Проверил. Только вы, старший лейтенант Иваницкий Михаил Иванович, служите не в нашем районном управлении. Как там у вас выражаются: вы не на своей земле…
– Мы в своем городе, понял, уважаемый? – вступил Сахно. – И делаем одно общее дело. Так что открывай…те, если больше никаких вопросов не возникает.
– Вопросов как раз хватает, и…
– Не через дверь же разговаривать! – прервал Сахно. – Соседей разбудим, лишнее внимание привлечем, впечатление испортим.
– Согласен, – последовал ответ, потом щелкнули, один за другим, два замка, и Колдун, одетый по случаю жары в одни купальные шорты с белыми полосками по бокам, впустил оперов в квартиру.
8
Они собирались действовать иначе.
Но, видимо, слишком дотошный хозяин не на шутку разозлил не только Иваницкого, но и Дудника. Много позднее Сахно пришел к выводу: напарники злились не только и не столько на Колдуна, сколько на себя. Подписавшись на участие в этой истории, они уже не могли сдать назад. Поэтому шли только вперед, не думая о возможных последствиях и даже не предполагая их.
Олег Сахно вошел в квартиру последним. Едва он прикрыл за собой дверь, как Иваницкий переложил пистолет в левую руку, а правую утопил в рыхлом животе хозяина. Охнув, Колдун согнулся пополам и присел. Подхватив инициативу, Дудник пнул его ногой, словно футбольный мяч, и тот упал на пол, скрючившись в позе эмбриона.
Сахно попытался было остановить свою команду, да только поздно. Опера знали, как и куда нужно бить, чтобы "клиенту" было больно, а следов при этом не оставалось. Правда, экзекуция была не долгой. Стукнув Колдуна по три раза, опера подхватили его под руки, подтащили к креслу и бросили в него, как большую тряпичную куклу. Колдун сразу же согнулся, опустив голову вниз. Сахно ничего не оставалось, кроме как принять участие в представлении.
Подойдя к сидящему, он рукой отстранил Иваницкого, взял Колдуна за подбородок, приподнял, посмотрел ему в лицо немигающим взглядом.
– Все понял?
– Н-нет, – процедил тот. – Ошибка…
– Чья ошибка и где ошибка. Быстро говори! – выкрикнул Олег.
– Ваша… Вы совершаете ошибку, ребята, очень серьезную… Кем бы вы ни были и на кого бы ни работали…