Я несколько раз глубоко вздохнул и взял себя в руки. В конце концов, мне приходилось выпутываться из ситуаций и покруче. Уверенность в своих силах понемногу возвращалась, а с ней возвращалась готовность показать любому встречному кузькину мать. Я редко пользуюсь магией открыто, однако если кто-то ещё вздумает попробовать меня на вкус, его встретит чёртов огненный шторм!
Вцепившийся в фонарный столб эльф наблюдал за мной, как за очередной добычей. Эта ушастая волосатая скотина только и думала, как бы поскорее усесться мне на грудь и вдоволь наесться страха, наслав целый сонм кошмаров.
Почувствовав лёгкое прикосновение к щеке, я вскрикнул и отшатнулся. Бабочка – всего лишь бабочка – поднялась к фонарю и принялась биться об лампу.
– Спокойствие, – прошептал я сам себе. – Воля и разум, так? Анализировать. Анализировать и находить оптимальное решение.
Если именно такие насекомые пытались напасть на шинигами, то почему он так легко от них избавился? В чём различие между нами? В том, что он божество? Ну так и я не какой-то там захудалый волшебник, и ещё неизвестно, кто бы победил, сойдись мы в драке в полную силу. Значит, дело не в этом. Скорее всего, шинигами просто знал способ. Он не использовал артефакты, не применял магию, не произносил никаких фраз. Единственная разница между нами – это…
Поведение.
Вот почему шинигами был так надменно холоден и отстранён. Вот почему волдыри увеличились, когда я разозлился. Вот почему нападения прекратились, стоило только успокоиться и начать мыслить трезво. Комары реагировали на эмоции. Чтобы избежать проблем в дальнейшем, следует контролировать себя. В конце концов, по сравнению и с насекомыми, и с эльфом, вершиной эволюции был я. Так что это я тут буду решать, кто кого жрёт.
Бабочка спустилась от лампы и села мне на рукав. Она напоминала обычную белую капустницу, только края крыльев были неровными, словно обгрызенными кем-то. Я собирался согнать её, однако заметил, как эльф недовольно взвизгнул и забрался повыше на столб. Это выглядело так, будто он испугался этой бабочки.
– Хм. Не знаю, откуда ты взялась, – сказал я, продолжая рассматривать её белые крылья, – но местная нечисть, кажется, от тебя не в восторге.
Что-то крупное пошевелилось в густой тени. Не такое, как те колоссы, которых я видел вдалеке, нет – всего четыре-пять метров в высоту. Когда оно вышло на свет, я смог рассмотреть получше: тумбообразные ноги, тело, напоминающее большую бочку, четыре руки: две тонкие и худые, и две мускулистые; причём, последние заканчивались огромными секирами. Своим видом это существо навевало мысли о монстре Франкенштейна, тем более, что все части его тела были не то сшиты суровыми нитками, не то провздеты верёвками.
– Да вы прёте один за другим, – мрачно прокомментировал я. – Если есть какое-то дело – говори. Иначе – проваливай.
– Смело, – прорычал монстр. – Мне пришлось искать тебя, грешник.
Поморщившись, я потёр подбородок и, засунув руки в карманы, спросил:
– А ты, вообще, кто?
– Я – твой палач!
– Фу, какая банальная фра…
Монстр поднял вверх одну из тех рук, на которых вместо кисти были лезвия, и сразу же опустил её.
"Мой палач" явно не ожидал, что я увернусь. Это представляло его не самым умным монстром на свете. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: из-за габаритов и телосложения у него очень сильные атаки – секира запросто раздробила асфальт, но сам он – медлительный и неуклюжий. Плюс такое огромное оружие и весило немало, и обладало соответствующей инерцией, поэтому монстр не мог изменять траекторию лезвия во время его движения. Скорее всего, предположил я, он захватывает жертву тонкими руками, а затем, обездвижив, рубит. Я был меньше и быстрее, уклоняться от него не составляло абсолютно никакого труда. Главное, следить за теми руками, которые могут схватить, и не попадаться в них, чтобыя…
– Effrego!
Монстр даже не пошатнулся. То ли из-за промахнувшегося заклинания, то ли благодаря толстенным ногам, обеспечивавшим устойчивость этакой бочки. Я повторил попытку с другой стороны – он устоял и тогда. Вскоре стало ясно, что заклинание на него практически не действует. Пора было переходить к более радикальным действиям. Короче говоря, сваливать. Пускай он ищет меня и дальше, думал я. Главное, уйти с Обратной стороны целым и невредимым.
– Тебе с ним не справиться! – раздался откуда-то ещё один голос. – Я помогу!
Уродец-переросток в недоумении остановился. Я повертел головой и увидел вдалеке человека. Странно, конечно, что кто-то захотел ни с того, ни с сего заступиться за меня, однако, если он желает стать новой мишенью для громадины с секирами, возражать не буду.
– Да уж, пожалуйста.
Размытая тень метнулась в нашу сторону. Всего нескольких миллиметров не хватило, чтобы холодная сталь рассекла мне лицо, я даже почувствовал прохладу, исходившую от клинка. Вот что называется "это было близко".
Между мной и монстром вполоборота стояла молодая женщина – лет двадцати пяти или около того. Её можно было назвать красивой. Правильные черты лица, неплохая фигура, пусть и не настолько соблазнительная, как у Карии; зато её светлая, в меру загоревшая кожа не переливалась на свету всеми оттенками зелёного. Однако эта девица слишком уж походила на какую-то бродяжку. Её одежда представляла собой лохмотья – искусно сшитые, они образовывали юбку чуть ниже колен и некое подобие майки. Высокие сапоги тоже были не новыми. Далеко не новыми. Ну очень далеко. Единственное, что показалось мне не раздобытым в помоечном сэконд-хэнде, так это яркая красная лента, стягивавшая тёмные волосы незнакомки. Они были недостаточно прямыми и длинными, чтобы покорно свисать вниз, и образовывали объёмный хвост, придававший ей некоторую экстравагантность. Сверх той, что уже была, разумеется. Незнакомка глянула на меня из-под длинной чёлки и сплюнула в сторону.
– Ты с ума сошла, женщина?! – взвизгнул я, едва придя в себя. – Так же и убить можно!
Она повернулась к монстру, едва заметно кивнула в знак приветствия и попросила:
– Великий палач! К чему тебе возиться с этим грешником? Позволь мне разобраться с ним.
Тот обдумал предложение, затратив на это, пожалуй, больше времени, чем требовалось разумной твари, и заковылял прочь, бросив на ходу: "Да будет так".
– Ну, пожалуй, и мне пора, – я махнул рукой на прощание. – Бывай!
– Стой и не дёргайся, – сухо приказала она, поднимая руку. К тыльной стороне её запястья двумя ремнями был привязан тонкий кинжал. Видимо, это давало возможность располосовать врага, оставляя руки свободными. – Не будешь сопротивляться – умрёшь без мучений.
От такой наглости у меня аж дыхание перехватило. Значит, она и не думала мне помогать, да ещё вдобавок собралась как бы между делом прирезать?
Проклятье! Ситуация значительно осложнялась. Если убежать от неповоротливого монстра было плёвым делом, то избавиться от такого преследователя – быстрого и ловкого – казалось практически невозможным. В таких случаях лучше тянуть время, чтобы успеть спланировать каждый шаг.
– Эй-эй, давай не будем торопиться, – я широко улыбнулся и поднял руки. – Видишь, я безоружен. Просто я тут новенький и как бы заблудился. Может, подскажешь, как отсюда выходят?
– Выходят? – переспросила женщина, направляя на меня кинжал. – Не пойми меня неправильно, но ты уйдёшь, а мне здесь ещё жить. Я всего лишь хочу заручиться покровительством кого-нибудь могущественного. Ничего личного, грешник.
– Да какой я тебе, к чёрту, грешник?! – возмутился я, позабыв про сдержанность. – Ты меня вообще первый раз в жизни видишь!
– По твою душу пришёл палач, – невозмутимо ответила она. – А раз пришёл, значит, есть за что.
– На всех моей души не хватит.
– Особенно, если её нет.
Я выгнул бровь, ожидая, что она пояснит свои слова. Однако она считала, что сказала достаточно.
– Ладно, оставим эту тему. Просто покажи, как вернуться в обычный мир и, – я улыбнулся ещё шире, – получишь блестяшку.
Зря, конечно, я это ляпнул.
– Ты за кого меня принимаешь? – прорычала женщина, бросаясь на меня.
Я едва успел отпрыгнуть – и то, лишь потому, что был готов к этому. Двигалась она явно быстрее обычного человека, но, промахнувшись, открыла спину. Воспользовавшись случаем, я послал в неё Печать связывания, использовав для подстраховки четвёртый уровень. При мне такой когда-то удерживали взбесившегося оборотня, так что человека Печать и подавно скрутила бы.
Девка выскочила из тонких сверкающих нитей с такой лёгкостью, будто проделывала это уже сотню раз.
Это было просто возмутительно!
– Хорошо, – я вытянул правую руку в сторону, широко расставив пальцы. – Если ты настаиваешь…
Помните, я рассказывал, что был связан Печатью тринадцатого уровня, насланной демоном? Тот фламберг, что висит у меня на стене, раньше принадлежал ему. А ещё раньше – кое-кому из моих старых друзей. Этот меч нельзя взять просто так, его можно только забрать, победив предыдущего владельца в бою. Сталь, из которой он выкован, называется "тёмной". Такое оружие весит гораздо меньше обычного и почти не тупится. Но что более важно, тёмная сталь способна проводить и хранить магию, поэтому из неё делают вещи со всякими, скажем так, "дополнительными" свойствами. А самое главное свойство моего меча – оказываться в руке своего владельца, где бы тот ни находился. Вот почему его нельзя так просто забрать – настоящий владелец в любой момент сможет вернуть меч себе, всего лишь призвав его.
Я сжал пальцы в кулак, но вместо ребристой рукояти поймал пустоту. Такое было просто невозможно. Заклинания не действовали, меч не призывался – подобного ещё никогда не случалось. Оставалось последнее средство.
– Назад! У меня есть бабочка, – я показал на рукав куртки, – и я буду её использовать!
Я хотел только ошеломить психопатку, но оказал на неё куда большее впечатление, чем ожидал. Женщина медленно опустила руку с кинжалом и пожала плечами.
– Вот как? Хорошо, что не успела запачкаться.
А затем она просто развернулась и ушла.
– Сумасшедшая. Ты тоже так считаешь? – я взглянул на бабочку на плече и заметил, что она что-то делает. Осторожно ухватив двумя пальцами белые крылья, я потянул её, но рука вдруг взорвалась острой болью, сравнимой, наверное, разве что с тысячей гвоздей, одновременно вбиваемых в одно и то же место. Когда мне удалось оторвать чёртову тварь от себя, оказалось, что она уже успела прогрызть куртку и добралась до мяса. Тонкий ручеёк крови потёк из-под рукава в ладонь. Я выругался и бросил бабочку на землю, намереваясь растоптать, но она как ни в чём не бывало взмахнула крыльями, покружилась надо мной и снова куда-то села. Почувствовав покалывание в ногах, я опустил глаза и ужаснулся – не меньше десятка таких бабочек вовсю грызли джинсы и обувь.
Мне действительно стоило послушаться совета Карии и не соваться сюда. Сколько раз эта мысль закрадывалась и начинала стучать тревожным молоточком в моей голове. Сколько раз я мог повернуть назад и не впутываться в неприятности. Но теперь стало слишком поздно. Глупый, глупый Виктор!
Из-под проеденной одежды повалили какие-то жуткие личинки, оставляющие за собой след слизи, которая жгла как кислота, заставляя кожу сворачиваться подобно истлевшей бумаге.
И вскоре в мире не осталось ничего, кроме жуткой, всепроникающей дурманящей боли.
* * *
Я брёл по пустому шоссе, с трудом волоча ставшие ватными ноги. Тело почти не слушалось, всякая дрянь настолько облепила его, что удивительно было, как вообще можно двигаться под всем этим весом. Разбившиеся очки давно остались где-то позади, кровь на лице заливала глаза, и я то и дело спотыкался и падал. Боль душила и убивала, она заполняла собой разум, не оставляя ни единого светлого уголка.
Я не помню, когда сошёл с ума.
Пару раз фиолетовая медуза слащавым голосом велела поклоняться сверчкам.
"Какая глупость! – слышал я собственный ответ. – Ведь все точно знают, что они не едят яблок".
Эльф, устроившийся у меня на плечах, вовсю веселился, лупил пятками и раскуривал старинную длинную трубку. Я видел, как он набивал её Таиландом, надо бы рассказать об этом тайцам – они очень удивятся, когда сойдут с парохода и увидят себя в трубке у эльфа. Но это всё вздор! Вздор!
А где все звёзды? Почему небо чёрное? Когда-то я смотрел на них, но как давно это было? Может, вчера? Нет, целую вечность назад. Так почему небо чёрное? Не могли же звёзды упасть? Ведь это значит, что теперь все они мертвы…
Когда сознание нехотя вернулось ко мне в следующий раз, я лежал в тёмной подворотне, ощущая под щекой холодный мокрый асфальт. Меня разбудил звук чьих-то шагов. Мелкие насекомые, уже добравшиеся до костей, бросились врассыпную, эльф пронзительно завизжал и скрылся в темноте, пара каких-то огромных сороконожек, обвившихся вокруг шеи, соскользнули и, найдя незаасфальтированный пятачок возле большой грязной лужи, поскорее зарылись в землю.
Что ещё? Кто теперь? Почему? Тело больше не слушалось, руки покрылись тёплой, густой и липкой жижей. Кровь. Моя кровь. Алая. Чёрная. Вытекает из остывающей оболочки. Неужели оно закончит свою жизнь так глупо и бесславно?
"А когда опавший цветок касается земли, никто даже не вспомнит, на какой ветке он рос".
Кто вспомнит о нём?
Кто-то в простых солдатских сапогах, совершенно не подходящих стройным ножкам, остановился перед моим (его) лицом. Оно (я) почувствовало запах фиалковых духов – знакомый, идущий откуда-то из прошлого, далёкого прошлого, в котором было хорошо. Мы вспомнили, кому он принадлежал. Я знал, чей голос сейчас услышу.
– Только не вздумай помереть в этой дыре.
Лючия.
Глава 12
Как давно мы не виделись.
– Ты пришла за мной, – пробормотал мой голос.
– Не вздумай здесь помереть, – повторила Лючия. – Вставай.
– Я… не могу. Сил больше нет.
– Кончай скулить! – прикрикнула она. – Тот Виктор, которого я знала, никогда не позволил бы себе такого!
– Кое-что изменилось.
– Ничего не изменилось. Я всегда верила в тебя.
Я поднял голову и посмотрел на неё. Глаза Лючии сверкали в полумраке двумя фиалковыми искрами, под стать её духам. Она, действительно, ничуть не изменилась. Разве что причёска стала немного короче – ровно настолько, чтобы больше не скрывать пару рожек.
– Как я встану, Люсь? – вяло спросил мой голос. – Видишь, что они со мной сделали?
– Кто "они"? Это всё ты, Виктор.
Я с трудом повернул голову и обнаружил, что все мои раны – это царапины от собственных ногтей. Одежда была порвана, но большей частью от того, что я слишком часто падал и, не находя сил встать, полз по асфальту. Вся эта живность, так плотно отобедавшая мной, была простой галлюцинацией? Или чем-то вроде морока? Что это ещё за фокусы?
– Ты же никогда не сдавался, готов был идти до последнего, пока была хоть какая-то надежда. Виктор! Помню, ты как-то сказал мне, что умрёшь, смеясь. А я не вижу, чтобы ты сейчас смеялся, – девушка наклонилась ко мне и протянула руку. – Поднимайся, Виктор. У тебя осталось мало времени.
– Помню, – я с трудом улыбнулся. – День был солнечный…
– Ты лежал на спине. С таким лицом, будто вот-вот копыта отбросишь. А я бегала вокруг и причитала.
– И тогда я ответил…
– Когда соберусь помирать, – сказали мы в два голоса, – буду смеяться. Всем назло.
Я улыбнулся ещё шире и сам взял её за руку. Тёплую, пахнущую духами и оставленным прошлым. Это, без сомнения, была Лючия. От прикосновения воспоминания нахлынули на меня.
И наконец-то я разобрался в себе.
Когда мы с Лючией повстречались, мне было восемнадцать. Естественно, что я не мог не обратить на неё внимания. Девчонка-демон отличалась от всех, кого я знал раньше. Это было время, когда мне ещё только предстояло научиться владеть своей силой, и Лючии часто приходилось вытаскивать меня из опасных ситуаций. Она злилась и грозилась, что сама прибьёт меня, но на следующий же день мы с приятелями находили новые приключения себе на головы, и всё повторялось снова. Нет ничего удивительного, что мне стало казаться, будто я испытываю какое-то чувство к ней. Только время, и впрямь, многое меняет; мосты в прошлое давным-давно сожжены, и сейчас было просто приятно встретить старую подругу.
Наконец я был готов отпустить её. И от осознания этого стало так легко.
Лючия помогла мне подняться и быстро пошла вперёд.
– Постой, – попросил я, держась за стену, пытаясь поспеть за ней.
– Нельзя больше ждать, – не оглядываясь, ответила она. – Поторопись.
Вместо того чтобы выйти на улицы, мы плутали какими-то закоулками, утопающими в непроглядной тьме. Будь на месте Лючии кто-то другой – следовало бы десять раз подумать, прежде чем идти. Однако она принадлежит к числу тех, за кем можно безбоязненно следовать хоть на край света и ни секунды не сомневаться, что именно там вы и окажетесь. Она из тех, кому можно доверять. И даже если это какой-то очередной обман Обратной стороны, если Лючия вдруг окажется монстром и проглотит меня, то по крайней мере я буду улыбаться.
– Твой меч, – заговорил я. – Вернуть его?
Девушка остановилась буквально на пару секунд, после чего пошла ещё быстрее.
– Королева змей слишком известна в некоторых местах. Кроме того, это мой подарок тебе.
Она в очередной раз завернула за угол раньше меня. Когда я добрался до поворота, за углом никого не было.
– Люсь? – неуверенно позвал я. Никто не ответил. Мой взгляд остановился на слабо мерцающей вывеской дешёвого подвального бара. Решив, что она зашла туда, я быстро спустился по лестнице и, распахнув дверь, ввалился внутрь. Бар оказался небольшим, плохо освещённым помещением с низкими потолками, под которыми плавали клубы густого, едкого табачного дыма. Двое висельников медленно раскачивались в своих петлях в дальнем углу, полурассыпавшийся скелет протирал бокалы, какое-то свиноподобное существо возилось рылом в тарелке, широкоплечий мужчина, сидевший за барной стойкой, пил мутную жидкость, то и дело подливая себе в бокал из стоявшей рядом бутылки. Но Лючии в баре не было.
– Сюда сейчас девушка не заходила? – хрипло спросил я, поглядывая на покачивающихся висельников – верёвки при каждом движении противно поскрипывали под их весом.
Посетители мрачно посмотрели на меня и отвернулись.
– Чужие здесь не ходят, – ответил человек за барной стойкой. Он кивнул в сторону висельников. – Здесь и свои-то… не очень.
Свин вылез из тарелки и глухо захихикал.
– Не уходи, – остановил меня мужчина. – Я и так уже запарился тебя ждать. Присаживайся.
– Сначала назовись.
Он поднял над собой опустевшую бутылку и попросил скелета-бармена принести другую. Затем залпом выпил то, что ещё оставалось в бокале, и сказал:
– Досталось же тебе, смотрю. Я – твой Проводник.
– Хреновый ты проводник! – сипло бросил я, совершенно позабыв о том, что вижу этого человека впервые в жизни. – Меня там чуть заживо не сожрали, а ты тут бухаешь?
– Успокойся. У тебя же, наверняка, есть вопросы.
– Есть, – я с трудом взобрался на высокий стул и облегчённо выдохнул, оперевшись наконец на стойку. – Один вопрос. Тебе как сначала: по щам или по почкам?
– Брось. Как я вижу, ты уже понял, что выходить из себя опасно. Особенно на тёмной половине.