- Хорошо, - кивнул Магнус. - А теперь такой вопрос: если сага и впрямь подлинная, сколько она может стоить?
- Точного ответа я вам дать не могу. В последний раз средневековый манускрипт выставляли в шестидесятых годах прошлого века на аукционе "Сотбис". Рукопись продали консорциуму исландских банков. Ее владельцем являлся один из британских коллекционеров. Сегодня, однако же, у местных банков попросту нет денег, как, впрочем, и у исландского правительства. - Профессор помолчал. - Но вот эта сага… Хм. Подлинная ли она? Если да, то сыщется множество покупателей и за пределами Исландии. Пожалуй, речь пойдет о миллионах долларов. - Мориц покачал головой. - О многих и многих миллионах…
Когда Магнус вернулся к своему рабочему столу, его поджидал Арни, едва скрывавший возбуждение.
- Ну, что такое? Совпали отпечатки пальцев Инкилейф?
- А вот и нет! Зато я получил ответный е-мейл из Австралии!
- От эксперта по эльфийскому?
Арни передал Магнусу распечатку.
"Уважаемый следователь Хольм!
Мне удалось перевести почти весь текст тех двух сообщений, которые Вы прислали. Они написаны на квенья, наиболее популярном из языков, созданных Толкином. Итак, в них говорится следующее:
1. "Завтра я встречаюсь с Харальдссоном. Должен ли он предъявить оригинал?"
2. "Виделся с Харальдссоном. У него есть (???). Требует значительно повысить цену. Пять миллионов. Нужно поговорить".
Примечание: Я не смог найти перевод слова "kallisarvoinen" и отметил это место вопросительными знаками.
Я очень рад тому, что наконец-то удалось на практике применить мое знание квенья и оказать реальную помощь!
С наилучшими пожеланиями,
Барри Флетчер
Старший преподаватель
Кафедра иностранных языков и лингвистики
Университет Нового Южного Уэльса".
- Что ж, первое сообщение вполне понятное. Второе, если не ошибаюсь, выслали в одиннадцать вечера того дня, когда произошло убийство? - спросил Магнус.
- Все правильно. То есть сразу после того, как Джабб вернулся в гостиницу.
- Неудивительно, что ему хотелось посоветоваться, если он только что спустил труп в озеро.
- А как вы полагаете, что может означать это… как его… kallisar…
Магнус призадумался.
- "Рукопись"? "У него есть рукопись"? По крайней мере это имеет смысл.
- Ну не знаю… - Арни пожал плечами.
- То есть?
- Что-то не похоже на правду. У меня такое впечатление, будто у Агнара было что-то еще. И вот почему он потребовал дополнительных денег. Это объясняет, зачем Джаббу понадобилось проконсультироваться с Исилдуром: дескать, следует ли платить?
Магнус вздохнул, чувствуя, что теряет терпение.
- Арни! Мы ведь знаем, что Агнар той ночью погиб. Второе сообщение говорит о том, что он уперся в надежде заработать еще больше. Вот Джабб его и пристукнул, а потом решил обговорить ситуацию с боссом. Просто и логично. Среди наркодилеров такие вещи случаются сплошь и рядом… Ладно, этот перевод надо показать Балдуру. Пусть выложит факты перед Джаббом.
Арни поплелся за Магнусом в кабинет инспектора. Нет, такое объяснение его не устраивало, однако он уже привык ошибаться в полицейских делах. Арни давно извлек для себе полезный урок: не надо слишком зацикливаться на собственных проколах, не то никакой работы не получится.
По извилистой дороге Вигдис ехала в Хруни. От Рейкьявика два часа в один конец; прямо скажем, немалый путь ради одной-единственной задачи - поставить галочку возле очередного названия в списке. Балдур, однако же, настаивал, что надо проверять каждый пункт в еженедельнике Агнара, вот и настало время разобраться с многозначным "Хруни".
За всю дорогу ей встретились две-три машины, а после съезда в долину глазам наконец-то открылся Хруни, затерянный среди скалистых утесов. Как и предупреждала Раднвейг, здесь не было ничего, кроме кирхи, дома приходского священника да панорамного вида на пажити в далеких горах.
Воскресная служба, надо полагать, только-только кончилась. На парковке возле церкви стояли три машины. Пока Вигдис заруливала, две из них успели отъехать. Перед входом задержались двое: крупный мужчина и крошечная старушка, глубоко погруженные в беседу. Похоже, хрунский пастор и одна из его прихожанок.
Вигдис держалась в стороне, пока разговор не завершился. Пожилая дама с пунцовым румянцем торопливо проковыляла к своему миниатюрному автомобилю и уехала.
Пастор обернулся к Вигдис. Вблизи он выглядел еще внушительнее, настоящий гигант с густой бородой и темной шевелюрой с проседью. На секунду она устрашилась его богатырской внешности, однако ее успокоил вид клерикального воротничка. Недоуменно приподнялись кустистые брови. Что ж, к такой реакции Вигдис уже привыкла.
- Детектив Вигдис Ойдарсдоттир, столичное полицейское управление, - представилась она.
- Неужели?
Вигдис вздохнула и достала удостоверение. Пастор внимательно ознакомился с документом.
- Мы могли бы поговорить?
- Конечно, - кивнул пастор. - Заходите. - Он пропустил Вигдис внутрь и провел ее в кабинет с множеством книг и рабочих бумаг. - Прошу вас, присаживайтесь. Не желаете ли чашку кофе, дитя мое?
- Я не дитя, - заявила Вигдис. - Я сотрудник полиции. Впрочем, спасибо, с удовольствием.
Она переложила стопку пожелтевших журналов на пол, освободив себе местечко на диване, и стала разглядывать кабинет пастора. На широком письменном столе беспорядочно разложены раскрытые тома, полки заставлены книгами. Все свободное место на стенах отведено под старинные гравюры и эстампы со сценками из исландской истории: мужчина на спине кита или колоссальной рыбины; обрушивающаяся церковь (надо полагать, та самая, из местного фольклора); три-четыре офорта с видами на извергающийся вулкан Гекла и тому подобное.
За окнами стояла современная хрунская кирха: красная с белым, без единого пятнышка, чуть ли не щегольская, зато в окружении древних могильных плит и корявых голых деревьев.
Вернулся пастор с двумя чашками кофе и уселся в убогое кресло, застонавшее под его весом.
- Итак, милочка, чем могу быть полезен? - спросил он низким звучным голосом.
Пастор улыбался, однако его глубоко посаженные темные глаза смотрели с вызовом.
- Мы расследуем смерть профессора Агнара Харальдссона, убитого в минувший четверг.
- Да, я читал об этом в газетах.
- Как мы понимаем, Агнар наведывался в Хруни совсем недавно. - Вигдис сверилась с блокнотом. - Двадцатого числа, то есть в прошлый понедельник. Он приезжал к вам?
- Совершенно верно. Во второй половине дня, если я правильно помню.
- Вы были с ним знакомы?
- Нет. Встретились впервые.
- И о чем же он хотел с вами поговорить?
- О Сэмунде Мудром.
Вигдис знала это имя, хотя в школьные годы недолюбливала историю. Речь шла о знаменитом средневековом историографе и писателе. Кстати, отметила Вигдис, на одной из гравюр в кабинете изображен как раз этот древний мыслитель.
- Так, и что там с Сэмундом?
Несколько секунд пастор отмалчивался, бросая на гостью критические взгляды. Вигдис невольно заерзала. Испытываемый ею дискомфорт не напоминал знакомое чувство, возникавшее всякий раз, когда исландцы оторопело разглядывали чернокожую женщину. Нет, здесь что-то иное. Вигдис запоздало сообразила, что следовало захватить с собой кого-то из коллег.
Впрочем, за свою карьеру она привыкла, что на нее пялятся самые разные типы, в том числе и весьма отталкивающие, так что пусть этот пастор и не надеется вогнать ее в краску.
- Вы верите в Бога, дитя мое?
Вопрос оказался неожиданным, однако Вигдис постаралась скрыть удивление.
- К расследованию это не имеет никакого отношения, - решительно заявила она, не желая, чтобы пастор перехватил инициативу.
Мужчина насмешливо хмыкнул.
- Меня всегда забавляло, с каким упорством чиновники стараются увильнуть от ответа на столь простой вопрос. Можно подумать, они стыдятся своих религиозных чувств. Или их полного отсутствия. Вы здесь на какой позиции стоите?
- На позиции сотрудника правоохранительных органов. Который сам опрашивает людей, - ответила Вигдис.
- Да, вы правы, это действительно не связано с вашим расследованием напрямую. Чего не скажешь о моем втором вопросе: Вигдис, а вы верите в дьявола?
- Нет! - не удержалась женщина.
- Удивительно. Я бы скорее подумал, что в ваших кругах эта концепция вполне уместна.
- Если в моем характере и есть хоть какая-то склонность к религиозным предрассудкам, это исходит только от исландских генов.
Пастор зашелся раскатистым, сочным смехом.
- Пожалуй, тут вы правы, хотя сейчас я не имел в виду суеверия… или, во всяком случае, дело не только в них. Исландцы веруют не так, как другие народы, иначе и быть не может. Каждый день вокруг себя мы видим добро и зло, весь ландшафт нашей страны этим пронизан. И мы не просто видим: мы это слышим, обоняем, физически чувствуем. Ни с чем не сравнится красота полуденного солнца, отраженного глетчером, или умиротворенное великолепие фьорда. Однако мы все переживали ужас вулканического извержения и землетрясения, мучились страхом заблудиться и сгинуть в зимней пурге, ежились от черного зияния лавовых пустынь… Наша страна пахнет серой, вы заметили? Однако даже среди голых и мертвых полей застывшей магмы встречаются крошечные приметы новой жизни, упрямо пробивающейся сквозь лед и золу. Лишайники потихоньку грызут лавовые комья, превращая их в прах, которому через несколько тысячелетий суждено стать плодородной почвой. Вся наша страна есть не что иное, как процесс творения. - Пастор улыбнулся. - Здесь до Бога рукой подать. - Он помолчал. - И до дьявола.
Вигдис напряженно слушала, несмотря на весь свой скептицизм. Неспешный глубокий рык пасторского голоса приковывал к себе внимание, зато глаза мужчины вызывали беспокойное чувство. Вигдис вдруг испытала прилив паники, безотчетное желание выскочить из кабинета и кинуться прочь со всех ног - но ее словно парализовало.
- Так вот, Сэмунд отлично разбирался в дьяволе. - Пастор мотнул головой на гравюру в простенке. - Как вы знаете, он и образование-то получил у сатаны, в парижской школе черных ремесел. Легенда гласит, что он неоднократно натягивал нос дьяволу, а как-то раз даже уговорил его обернуться тюленем, сам сел сверху и так добрался из Франции в Исландию. При всем при этом именно Сэмунд оказался самым первым, а может статься, и самым великим исландским летописцем. Хотя его труды не дошли до нас, мы знаем, что создатели саг с восторгом черпали из его "Истории норвежских конунгов". Удивительный человек. Изучению его биографии я посвятил свою жизнь.
Он махнул рукой в сторону пары десятков общих тетрадей, выстроившихся на полке рядом с письменным столом.
- Дело идет туго. Впрочем, мне удалось сделать несколько любопытных находок. Профессор Агнар хотел узнать о них поподробнее.
- И вы ему рассказали? - наконец обрела голос Вигдис.
- Разумеется, нет! - отрезал священнослужитель. - Со временем все это будет опубликовано, однако придется подождать несколько лет. - Он улыбнулся. - Конечно, мне было приятно, что наконец-то хотя бы один из университетских профессоров признал, что скромный сельский духовник смог внести вклад в академическое наследие нашей страны. Между прочим, Сэмунд и сам был пастырем в Одди, это неподалеку.
- Как долго продлился ваш разговор?
- Минут двадцать, не больше.
- Агнар упоминал некоего англичанина по имени Стив Джабб?
- Нет.
- Как насчет Инкилейф Асгримсдоттир? Она родом из Флузира.
- А, знаю я ее, - кивнул пастор. - Славная молодая женщина… Нет, профессор ее не упоминал. Не знаю, знакомы ли они. Кажется, она изучала исландский в университете, и не исключено, что была его студенткой.
У Вигдис оставалась еще пара вопросов, однако желание поскорее убраться отсюда становилось прямо-таки неодолимым.
- Что ж, спасибо, что уделили мне время, - сказала она, поднимаясь с дивана.
- Да ну, о чем речь, - отмахнулся пастор, тоже встал и протянул руку на прощание.
Вигдис машинально пожала предложенную ладонь, однако пастырь не сразу отпустил свою гостью, а задержал ее кисть, плотно взяв ее обеими руками.
- Мне очень хочется поподробнее обсудить ваши религиозные взгляды, - негромко и вместе с тем властно сказал он. - У нас в Хруни вы смогли бы встать на такой путь к Богу, который в большом городе попросту невозможен. Как я понимаю, у вас не самая обычная биография, однако я отчетливо вижу, что в глубине души вы исландка, истинная и стопроцентная… До Рейкьявика дорога неблизкая. Побудьте у нас. Поговорите со мной.
Его широкие сильные ладони согревали, голос истекал бархатистыми обертонами, а в глазах сквозило повеление. Вигдис едва не поддалась.
Собрав всю силу воли, таившуюся в глубинах души и сердца, она выдернула руку, повернулась и, пошатываясь, выбралась из дома. Чуть ли не бегом Вигдис кинулась к машине, суетливо включила мотор и на полном ходу понеслась прочь от Хруни, в сторону Рейкьявика, плюнув на все правила дорожного движения.
Глава пятнадцатая
Колби вертелась перед зеркалом, восхищаясь новым летним платьем, купленным в "Риккардис" на Ньюбери-стрит буквально в минувшее воскресенье. Жуткое разорение, зато как смотрится! Без пошлых претензий. Элегантно. Со вкусом. Особенно с сережками. Теми самыми, что Магнус подарил ей на прошлый день рождения.
Магнус…
Сколько бы она ни старалась - а упрямства ей было не занимать, - Магнус не шел из головы.
Где он сейчас? В Исландии? Застрял под дождем на Богом забытой скале посреди Северной Атлантики… И еще пытался вынудить ее бросить работу на несколько недель, если не месяцев, чтобы, дескать, она приехала к нему. Курам на смех.
Если же сам Магнус порой и соглашался бросить свою работу ради Колби, это означало двухчасовой поход в кино.
Что ж, по крайней мере он сейчас в безопасности. Колби знала, что Магнус живет в опасном мире, хотя вплоть до того вечера в Норт-Энде, когда в них стреляли, вторая сторона жизни Магнуса никогда не проявляла себя столь назойливо. Он уверял, что опасность грозит до сих пор, однако Колби твердо считала, что чем дальше от Магнуса, тем в большей безопасности находится она сама.
Колби потрогала сережки. Сапфиры с бриллиантами. Серьезная вещица, при его-то зарплате. Но очень красивая.
Конечно, она едва не сваляла дурочку - причем крупную, - потребовав от Магнуса женитьбы. Хорошо еще, он не согласился.
И дело даже не в том, что Колби считала его непривлекательным. Ровно наоборот. Ей нравилось прижиматься к его широкой груди. Притягивала аура скрытой мощи и угрозы, которая витала вокруг Магнуса. Пожалуй, он внушал страх, когда выходил из себя, но даже эта черта тоже импонировала Колби. Кроме того, Магнус был сообразителен, умел слушать, и она могла бы провести целый вечер, выкладывая наболевшее. Жаль, конечно, что он не еврей, однако это не страшно, хоть маменька и не очень-то довольна.
Тут главное в том, что Магнус был неудачником. Такой диагноз не лечится.
Всему виной его работа. С дипломом Брауновского университета он мог бы найти себе место намного лучше, а не прозябать простым полицейским, о чем она не раз ему говорила. Но нет. Магнус уперся вмертвую. Он был одержим своей работой и после поимки одного убийцы с головой кидался в новое расследование. Зачастую возникало впечатление, что во всем мире одного лишь Магнуса волновал вопрос, кто, кого и зачем пристрелил. Колби знала, что всему виной трагическая гибель его отца, но это лишний раз говорило о том, как сложно будет переломить его характер.
Даже не так: не просто сложно, а прямо-таки невозможно.
Трейси, близкая подруга Колби, утверждала, что нет смысла терять время попусту, пытаясь перевоспитать бойфренда. И уж совсем зряшное дело - выходить замуж в расчете, что когда-нибудь удастся перевоспитать мужа. Мир устроен по-другому.
Последней соломинкой оказалось решение Магнуса сходить к своему шефу и рассказать ему насчет продажных коллег. Спору нет: поступок честный и благородный, но ведь тупой! Бостон уже не такое гнездо коррупции, как, скажем, лет двадцать назад, однако всякий донкихот, решивший объявить войну истеблишменту, никогда не сможет стать его частью.
В компании, где работала Колби, было принято не задавать лишних вопросов и закрывать глаза на кое-какие сомнительные вещи. Иначе нельзя, если ты хочешь добиться успеха, особенно в таком бизнесе, как сбыт медицинского оборудования. Задача Колби как раз в том и состояла, чтобы защитить родную фирму от всяческих судебных тяжб, а вовсе не в искоренении всеобщей бесчестности.
Тут все ясно: Магнусу не суждено стать настоящим юристом. Да он вообще, наверное, уже не поднимется даже на следующую ступеньку своей полицейской карьерной лестницы.
Одно слово, лузер.
Именно поэтому Колби ответила "да", когда полузнакомый, но лощеный и отлично одетый адвокат предложил ей выпить по чашечке кофе.
Именно поэтому она также согласилась, когда он позвонил на следующий день и пригласил отужинать.
Звали его Ричард Рубинштейн. Симпатичный парень, хотя, пожалуй, чересчур уж рафинированный. Еврей, конечно. Колби его "прогуглила" и обнаружила, что он совсем недавно стал старшим партнером своей фирмы, занимавшей офис не где-нибудь, а в центре города. Может, это не так уж и важно, однако сей факт говорил о том, что он как минимум не лузер. И в отличие от всех прочих в ее окружении он не знаком с Магнусом, никогда не слышал о нем и понятия не имел, что за бойфренд был у Колби последние три года.
Сегодня она наконец позволит себе отдохнуть. Но только без сережек Магнуса.
Колби сняла подаренные украшения, заменила их парой простых жемчужин и вышла на теплую вечернюю улицу.
Диего, сидевший в припаркованном автомобиле через дорогу, не спускал с женщины глаз. Все правильно, приметы сходятся.
Судя по внешнему виду, она шла куда-то развлекаться. Что ж, тем лучше, у него будет масса времени, чтобы незаметно проникнуть в дом, а затем и в ее квартиру.
Оставалась, правда, последняя закавыка: одинокий коп, дежуривший в патрульной машине возле входа в здание, но Диего отлично разбирался в повадках этих людей.