- Не сказала бы… - она задумалась, пожала плечами. - Георгий Львович беспокойства не выказывал. Занимался своими делами, долго блуждал по Интернету - изучал сводки с мировых финансовых площадок, лазил по каким-то специфичным банковским сайтам, читал анекдоты… Позвонила старая подруга - мы учились когда-то вместе, - Татьяна Вениаминовна бледно улыбнулась. - У нее маниакальная страсть - похудеть. Записалась в какую-то группу, где голодают коллективом. Вот и поголодала на три тысячи долларов. Георгий Львович еще посмеялся: инжектор, дескать, себе промыла…
То, что сделал дальше Турецкий, было не очень некрасивым поступком. Но чего не сделаешь ради получения дополнительной информации? Он выразительно посмотрел на бутылку, стоящую под столешницей из закаленного стекла, немного виновато - на собеседницу. Та перехватила его взгляд, насторожилась.
- Татьяна Вениаминовна, вы, кажется, предлагали выпить? Стыдно признаться, но я бы немного промочил горло.
- Правда? - оживилась женщина. Она не стала размышлять, чем вызван такой поворот. - О, Александр Борисович, конечно, давайте выпьем! Но зачем нам пить эту бразильскую бурду? Давайте выпьем что-нибудь достойное…
Она добежала до бара, зазвенела хрусталем. В следующее мгновение перед Турецким красовался пузатый граненый фужер, а еще один вдова неловко пыталась удержать совместно с дорогим французским коньяком. Он поспешил на помощь, разлил напиток по фужерам. Сделал глоток - да простят его гаишники. Украдкой покосился, как вдова, прикрыв глаза, медленно, без остановки высасывает свою дозу.
- Замечательный напиток, Татьяна Вениаминовна.
- Дерьма не держим, - она поставила на журнальный столик пустой фужер. - Знатная отрава… Простите, что без закуски. Так не хочется идти на кухню… Да там, похоже, ничего и нет. Крабы кончились вчера, а телячья вырезка заморожена. Галина придет не раньше часа, что-нибудь принесет, приготовит.
"Лучше всего элитный коньяк оттеняет килька в томате", - вспомнил Турецкий спорный постулат.
- Георгий Львович не был упертым вегетарианцем, но ел мало мяса… - женщина обмякла, потекли воспоминания. - Предпочитал рыбу, индейку, курицу… Всякий раз, когда Галина покупала на базаре телятину, советовал ей приготовить говядину по-английски.
- Это блюдо такое? - удивился Турецкий.
- Такое блюдо, - кивнула вдова. - Забрать кусок говядины и уйти, не попрощавшись.
Она откинула голову, засмеялась беззвучным смехом. Вершиной свинства было бы подлить ей еще. Именно так Турецкий и сделал (разумеется, в глубине души себя ненавидя). Вдова равнодушно наблюдала за его манипуляциями, подтянула к себе валик, подоткнула его под локоть. Красивые глаза затягивались поволокой. Непростое, должно быть; ассорти - французский коньяк поверх бразильской кишасы (без закуски). На этот раз он лишь чуток лизнул, а вдова опять выпила без остатка.
- Ладно, - выдохнула она, оттолкнув от себя фужер. - Что было, то было, значит, Богу так было мило… Что еще желаете услышать, Александр Борисович? Не я ли организовала убийство собственного мужа? - она засмеялась. - Нет, это была не я. Хотя порой, конечно, основания имелись…
А вот с этого места хотелось бы подробностей. Турецкий не настаивал, только осторожными репликами направлял монолог вдовы в нужное направление. Да, первые годы у них все было нормально, счастливая московская семья, хороший достаток, маленький ребенок. А знает ли уважаемый сыщик, что Георгия Львовича однажды чуть не посадили? Да-да, имеется в биографии неприглядный эпизод. Еще до министерства - работал в финансовом отделе машиностроительного завода, и выявилась крупная афера - целый цех с новейшим оборудованием ушел налево. Прокуратура драла работников на куски, над Георгием Львовичем мерцал конкретный срок и конфискация, хотя его участие в афере было незначительным. Спасла его Татьяна Вениаминовна. Тогда еще был жив ее отец, проработавший много лет судьей. Она просила похлопотать за непутевого мужа. Пришлось внести "определенным" лицам определенную сумму, после чего уголовное преследование прекратилось. Урок Георгий Львович вынес, больше не попадался. Но втихаря мухлевал. Несколько раз она просила его уйти со скользкой дорожки, иногда он слушался, иногда нет. Но дело прошлое, станет ли уважаемый следователь копаться в старых делах? А в целом Георгий Львович был законопослушный гражданин, принесший немало пользы Отечеству…
Уважаемого следователя, наверное, интересует, не изменял ли Георгий Львович жене? О, нет, в прошлом году у Георгия Львовича наметились некоторые проблемы, гм… Ну, вы понимаете? Упал, так сказать, до исторического минимума. Шутка показалась вдове настолько удачной, что она от смеха чуть не опрокинула журнальный столик с дорогим напитком. К его чести следует сказать, что Георгий Львович немедленно обратился к врачу, проблема была ликвидирована, но психологическая опаска осталась, так что она очень сомневается, что Георгий Львович промышлял на стороне. В любых делах, за которые он брался, он крайне боялся опозориться. В связи с психологическими барьерами, он, вероятно, и начал попивать несколько лет назад. Поначалу Татьяна Вениаминовна не придавала этому большого значения: все-таки у человека новая ответственная работа, требующая нервов и напряжения. Но запустили проблему, пришлось обращаться в клинику. Нет, он не был буйным алкоголиком, но за стол без стопочки не садился. Часто ночью просыпался, забирался в бар, содержимое которого стремительно таяло…
- И все же, Татьяна Вениаминовна, - настаивал Турецкий, - не было ли странных событий в последние дни? Вспомните, очень вас прошу.
- Нальете? - пробормотала вдова. - Тогда, может быть, и вспомню…
Он налил - не сказать, чтобы с удовольствием.
- Скажу, - пролепетала вдова заплетающимся голосом, опустошив фужер. - За день, по-моему, в пятницу или в субботу… - она помолчала, собираясь с духом. - Не буду говорить, что я вспомнила, я всегда это знала, просто никому не хотела говорить… вряд ли это имеет отношение к его смерти.
- Татьяна Вениаминовна, отношение может иметь любая, казалось бы, незначительная мелочь, - напомнил Турецкий.
Она небрежно отмахнулась.
- Чушь… Впрочем, как вам угодно… Ему позвонили, я была на кухне, готовила фондю с фруктами и шоколадом - муж недавно подарил соответствующий агрегат, я должна была его испытать. А Галина готовить такой десерт не умеет, она даже не подозревает о его существовании… Так вот. Ему позвонили, он ушел с телефоном в прихожую, я слышала, как он раздраженно шипел, но слов не слышала. Мне стало любопытно, я тихо подошла, встала за углом. Было очень странно. У Георгия голос срывался от возмущения и… Мне показалось, что он испытывает страх. Он старался говорить тихо, получалось хрипло… Не помню точно, какие слова он говорил… - вдова сморщилась, закрыла глаза.
- Постарайтесь вспомнить, Татьяна Вениаминовна. Хотя бы приблизительно.
- Приблизительно… Наверное, так. Он шипел: "Кто вы такая? Отстаньте от меня со своей Жанной… Не нужна мне ваша Жанна… И не вздумайте угрожать, оставьте меня в покое, ничего не получите… Кто вы вообще такая?" - вдова замолчала, открыла глаза и сделала недоуменное лицо.
- Стало быть, звонила женщина, - пробормотал Турецкий. - И речь, если я правильно понял, велась тоже о женщине…
- Видимо, да, - вдова презрительно усмехнулась. - За достоверность слов не ручаюсь, но было примерно так. Потом я слышала, как он отключил телефон, и на цыпочках вернулась на кухню. Я не знала, что думать. Потом позвонил Павел, загрузил меня своими проблемами, я забыла обо всем. Георгий не казался взволнованным, когда я спросила его, кто звонил, он отмахнулся, сказал, что звонил прораб со стройки… мы строим дачу на Можайском шоссе, а ту, что подо Ржевом, собираемся продать… сказал, что какие-то проблемы с подвозом материалов… Не-е, - она расслабленно покачала головой, - Георгий Львович мне не изменял. Я была в этом уверена и остаюсь…
- Действительно, если звонила женщина, и речь велась о женщине, не факт, что имеет место адюльтер, - резонно заметил Турецкий.
- Однако это первое, что приходит в голову.
- Возможно. Если мыслить стандартными категориями. А если нет, то какая только всячина не поселится в мозгу… Наверное, вы правы, и этот звонок не имеет отношения к постигшему вас горю. Всякое случается.
- Мне уже безразлично… - ее голос спотыкался все сильнее, она добралась до бутылки, подняла ее так, что линия жидкости оказалась перед глазами, воззрилась на нее, словно это было бушующее море. - Вот и жизнь наша выходит по каплям… Уже покидаете меня, уважаемый сыщик?
- Не надо меня провожать, Татьяна Вениаминовна, сидите, я сам захлопну дверь. Наверное, вам не стоит больше пить. Подумайте на эту тему.
Когда он уходил, она сидела с закрытыми глазами, откинув голову на спинку дивана. Наверное, думала на "эту тему". Он на цыпочках вышел из гостиной, постоял в коридоре, затем на цыпочках вернулся и снова посмотрел. Женщина не меняла позу…
Внезапное препятствие возникло перед выходом из квартиры. Рука уже тянулась к замку, когда с обратной стороны в замочной скважине завозился ключ, и дверь распахнулась, он едва успел отдернуть руку. В квартиру, гремя ключами, ввалился плотный молодой человек с густой, аккуратно уложенной шевелюрой и черными глазами, очень похожими на глаза Татьяны Вениаминовны. Они столкнулись, как машины на полном ходу, отпрянули от неожиданности. В глазах у молодого человека мелькнул испуг, Турецкий заметил, как сжалась рука в кулак, и связка ключей в кулаке превратилась в опасный утяжелитель. Он отступил, готовый провести блокировку атакующей конечности.
- Спокойно, спокойно, молодой человек, я не вор и не убийца…
- Какого черта? - парень дерзко шагнул вперед. - Кто вы такой? Что вы делаете в квартире моей матери?!
- Да тихо вы, - цыкнул Турецкий. Пришлось несильно оттолкнуть парня от себя. - В квартире вашей матери, молодой человек, я работаю. Следователь Турецкий, расследую дело об убийстве вашего отца.
- Фу… - молодой человек выпустил пар. - Ладно, извините, вы и впрямь не очень-то похожи на вора.
- А вы, позвольте догадаться, Павел?
- Догадались. Где моя мать?
- Татьяна Вениаминовна в гостиной, не волнуйтесь. С ней все в порядке. Если не считать… что она изрядно приняла. Мы просто с ней поговорили.
- Она уже несколько дней принимает, - проворчал молодой человек, запихивая связку ключей в карман. - Не ест, не спит, только сидит, смотрит в стену, молчит, в лучшем случае потягивает из бутылочки…
- В лучшем?
- Неудачно выразился, - фыркнул Павел и смерил визитера пристальным взглядом. Турецкий не остался в долгу, ответил тем же. Глаза у молодого человека были воспалены, размер зрачков стремился к бесконечно малой величине. Кожа лица выглядела бледноватой. То ли освещение в прихожей было неважное, то ли молодой человек не чурался легких наркотиков, что для нынешней молодежи так же естественно, как для прежнего поколения - трехлитровая банка разбавленного в ларьке пива.
- Надеюсь, вы не сильно донимали мать? А то в ее нынешнем состоянии подобные встряски… К ней несколько раз приезжали из милиции и прокуратуры.
- Не волнуйтесь, мы просто поговорили, - повторил Турецкий. - Вы часто навещаете родителей?
- Случается, - кивнул Павел. - Проживаем в одном городе, вроде не ссорились. Послушайте, если вы собираетесь повторить всю эту тягомотину заново, где был в день убийства, какие отношения с отцом, не выгадал ли чего с его смерти, то почитайте в бумажках. Их написали столько…
- Не сомневаюсь, что вы любили своего отца, - он сделал попытку исключить из тона иронию.
- Я тоже не сомневаюсь, - дерзко заявил молодой человек. - И на его смерти не приобрел ровным счетом никаких дивидендов. Наверное, вы в курсе, что отец ежемесячно подкидывал мне деньжат, в размере, кстати, средней зарплаты по Москве. Мать, увы, такого делать не сможет, да и у меня язык не повернется просить. Если вы считаете, что у меня совсем нет совести…
- Не могу я так считать, Павел, - Турецкий миролюбиво улыбнулся, - поскольку совсем вас не знаю. Почему такой тон? Вам не нравится, что кто-то расследует убийство вашего отца? Полагаете, убийца сам придет с покаянием?
- Нормальный тон, - огрызнулся Павел. - Сразу видно, что у вас нет взрослых детей.
Турецкий засмеялся.
- Вы учитесь в театральном?
- Учусь.
- Нигде не работаете?
- Ну, уж вагоны с углем точно не разгружаю, - парень криво усмехнулся. - Случаются иногда темные делишки, приносящие копеечку-другую.
Достойный представитель российской молодежи с вызовом уставился на собеседника.
- Ладно, не стану вас задерживать, - Турецкий шутливо откозырял и толкнул дверь.
Второе препятствие возникло на лестнице. Он постоял пару минут в задумчивости, поиграл зажигалкой в кармане, покосился на дверной глазок и медленно двинулся вниз. На повороте пришлось посторониться - держась за перила, навстречу поднималась женщина с тяжелыми пакетами.
Мельком глянула на него, он мельком глянул на нее, и разошлись правыми бортами. Неясное любопытство заставило его сбавить темп. Женщина одолела лестничный пролет, пристроила пакеты под дверью Пожарских, полезла в сумочку за ключами. "Попалась", - подумал Турецкий.
- Позвольте, уважаемая. Найдется минутка?
- Что? - она резко повернулась, смерила незнакомца настороженным взглядом. - Мы знакомы?
- Сейчас познакомимся, - Турецкий повернул обратно, поднялся на несколько ступеней. Слишком высоко подниматься не стал, дабы не нервировать женщину. - Если вы Галина, домработница Пожарских.
- А если нет? - женщина сдержанно улыбнулась.
- А если нет, то не видать нам знакомства. Но вы же Галина? Приходящая домработница?
- Да, Галина. Приходящая. Иногда уходящая, - она посмотрела на ключи в руке, потом на дверь, потом на человека тремя ступенями ниже, который привалился к перилам и с любопытством ее разглядывал.
- Несколько минут - и вы пойдете заниматься своей неблагодарной работой. Не забудьте покормить рыбок в аквариуме - у них такой замученный вид. Моя фамилия Турецкий, я расследую убийство Георгия Львовича. Расскажите, что случилось в воскресенье двадцать четвертого мая?
Может быть, все дело в том, что она стояла выше? В его представлении, "домомучительницы", которых в Москве развелось, как нерезаных дворняжек, должны выглядеть несколько иначе. Либо это добродушные на вид тетушки, либо серенькие скромняги в длинных юбках, либо конкретные "фрекен Бок" - в тех местах обитания "богатеньких Буратино", где внешность приходящей работницы не имеет значения. На приходящую фотомодель Галина тоже не была похожа, но внешность имела интересную. Первыми в глаза бросались очки в круглой оправе, под которыми прятались настороженные карие глаза. Прическа типа "каре", пиджачок в клеточку, брюки свободного покроя. На вид ей могло быть тридцать пять. Или сорок пять. Широковата в кости, немного бесформенна в области бюста, но в целом женственна. Одна из тех интеллигенток, что сунули подальше свой диплом, забыли специальность и отправились туда, где меньше дует и больше платят.
- Вот так, значит, господин Турецкий? - усмехнулась Галина. - Без вызова по повестке, без протокола, без соблюдения положенных формальностей…
- Я не работаю в государственной структуре. Но моя деятельность инициирована Генеральной прокуратурой. Не хотите говорить - воля ваша. Но зачем вам лишние неприятности? Мало натерпелись за последние дни?
- Да, уж, точно, вызывали и не раз. Как хотите, - она пожала плечами. - Могу в десятый раз повторить то же самое. Итак?
Пришлось повторять скучные вопросы, выслушивать скучные ответы. Он невольно задумался - даже учителя в школах меняют методику, отходят от стандартных клише в процессе обучения, стремятся сделать процесс более увлекательным, не банальным. Не пора ли следователям начать вести свои допросы в веселой и развлекательной форме? О себе Галина Лисовская рассказывала скупо и неохотно, что, с одной стороны, и понятно, чем меньше о тебе знают, тем крепче ты спишь. Шестнадцать лет назад она закончила факультет водного транспорта. Но, поскольку в жизненных планах не значилось стать капитаном дальнего, и даже ближнего, плавания, по специальности не работала и часа. Вышла замуж за коммерсанта, два года сидела дома, потом коммерсанта застрелили, квартиру изъяли, пришлось выкручиваться и все начинать сначала. Возила тряпки из Китая, торговала в палатках. Целый год, откровенно нищенствуя, работала техничкой в школе - о, ужас! За год до совершенства отточила мастерство с расстояния тридцати метров попадать тряпкой по движущейся цели. Когда обстановка в стране начала худо-бедно устаканиваться, решила, что пора браться за ум. Привела себя в порядок, освежила в голове хорошие манеры и обратилась в популярное кадровое агентство на Самарской улице. С той поры только с этим агентством и контачит, что, кстати, органы милиции щепетильно проверили и перепроверили. Работала гувернанткой, няней в семье высокопоставленного чиновника из МЧС. В глазах ее при этом мелькнула грустинка, а Турецкому припомнился анекдот: "Какая разница между мужчиной и ребенком? - в сущности, никакой, но ребенка можно оставить одного с няней". Через кадровое агентство на нее и вышла год назад Татьяна Вениаминовна Пожарская, ищущая порядочную и трудолюбивую домработницу. Серьезных нареканий от хозяев за эти полтора года не было.
"А про несерьезные помолчим", - подумал Турецкий.
- А теперь, если позволите, поговорим про тот роковой день.
- А, может, не стоит? - поморщилась Галина. - У меня уже голова от этих разговоров болит.
"А я ни на что и не претендую", - подумал Турецкий.
- Пять минут, Галина.
Ну, хорошо, так и быть, она всегда готова помочь следствию. Погиб человек, которого она глубоко и искренне уважала. Кстати, если у следователя вдруг возникнут извращенные измышления по поводу возможной связи Галины с Георгием Львовичем, то пусть он об этом забудет и не теряет время. Галина не по этой части. "А по какой, интересно?" - озадачился Турецкий. По воскресеньям она, в принципе, не работает, но в тот день Татьяна Вениаминовна попросила подойти: уж больно загаженной ей показалась квартира. Галина подошла. Как и сказано в бесчисленных протоколах, в шесть часов вечера. В доме было спокойно. Татьяна Вениаминовна перебирала в спальне свои шкатулки. Георгий Львович сидел за компьютером. Еще пошутил: какое, должно быть, удовольствие работать в выходные? Она скребла на кухне, скребла в прихожей. "Неужели Татьяна Вениаминовна никогда не берет в руки тряпку?" - Нет, подобного удивительного зрелища Галина никогда не наблюдала. Да, она помнит, как около семи вечера Георгий Львович отправился выгуливать собаку. Да и слава богу, - подумала Галина. Когда-нибудь она точно прибьет эту глупую псину, всюду сующую свой нос. С каким выражением лица уходил Георгий Львович? А она ему в лицо не заглядывала. Ну, хорошо, с немного постным. Это что-то дает в плане следствия? Дожидаться возвращения хозяина Галина не стала, завершила уборку, о чем поведала Татьяне Вениаминовне, и ушла. В подъезде, ясное дело, ни в какие ниши не заглядывала, спустилась с третьего этажа (а в доме пять этажей и ни одного лифта) и удалилась. Не видела ли она во дворе глупую Зайку? Как-то не припоминается: выйдя из подъезда, она стала вспоминать, взяла ли с собой сотовый телефон, закопалась в сумочку, так и дошла, перебирая личные веши, до калитки с охранником. Тот еще пошутил: вчерашний день потеряли, дамочка? Телефон оказался на месте…