Содержание:
-
1. ШЕСТИПАЛЫЙ ПЕС ТОРОПИТ 1
-
2. ЗАВЕРЕННЫЙ ФАКТ 1
-
3. ГДЕ ТВОЙ ЧЕРНЫЙ ПИСТОЛЕТ? 2
-
4. ЕЕ ЗОВУТ МАРГО 3
-
5. ФУРАЖКА ЗА ПЯТЬ ТЫСЯЧ 4
-
6. КЛЮЧ БЕЗ ПРАВА ПЕРЕДАЧИ 5
-
7. ВОКРУГ СЕРЕБРЯНОГО САМОВАРА 6
-
8. "СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО" 7
-
9. ГОРЬКИЙ ВКУС ЧЕРНОГО КОФЕ 7
-
10. СЧЕТ ЗА ВЕЧЕР В "МАКСИМ-БАРЕ" 8
-
11. "…НЕ ТО ПОЯВИТСЯ!" 8
-
ВМЕСТО ЭПИЛОГА 9
1. ШЕСТИПАЛЫЙ ПЕС ТОРОПИТ
В Будапеште три вокзала - Келети, Ньюгати и Дели. С точки зрения таксиста, каждый из них хорош по-своему. Однако Шандор Крутов стойко отдавал предпочтение Келети Восточному, с него начиная ежедневный пробег. Утром сюда приходят два поезда из России с часовым интервалом. Если сразу подхватить пассажиров семичасовой "Тисы" и быстро обернуться, то можно успеть ко второму, и тоже не будешь пустым. Осенью, когда туристский сезон идет на убыль, это немаловажное обстоятельство.
На Келети было у Шандора еще одно преимущество: русский язык. Те, кто выкатывал тележки с багажом к стоянке такси - сотрудники советских учреждений в Будапеште, военнослужащие группы войск - обычно с трудом объяснялись по-венгерски. Для них Шандор был просто находкой. Другие таксисты тоже знают с десяток русских слов, но разве могут они сравниться с бывшим студентом университета?
В дороге завязывались знакомства, иные из них продолжались и потом. Почему бы и нет: Крутову ведомо то, чего не почерпнешь из справочников и путеводителей. Водитель не ждал вопросов, первым начинал разговор. Где что обменять, купить, продать, в котором часу начинается секс-ревю в "Мулен-Руж" и "Максим-баре". Билеты лучше взять заранее, могу посодействовать, есть приятель… Не стесняйтесь, друзья, Шандор Крутов к вашим услугам!
Не бескорыстно, разумеется. Сегодня во всем мире информация - самый ценный товар. Да и бензин дорог, а покрышки? Здешние мостовые - то асфальт, то булыжник - так и едят резину. С ветерком мчится, а как же иначе: хочешь жить - умей вертеться.
Крутов хотел жить хорошо. Другие - конкуренты - тоже. Сегодня он задержался всего на пару минут, однако уже целую вереницу разномастных таксомоторов заметил, поворачивая с Текели на привокзальную стоянку. Поворот прошел лихо: визг покрышек, скрип тормозов, но что толку - ведь счетчик не включен. Когда на электронном табло начинали бесшумную пляску зеленые цифры, Шандор словно слышал веселый звон форинтов. Хотя лучше, если они шуршат.
Пристроив желтые "Жигули" в хвост очереди, Шандор вспомнил, как попал впросак здесь, на Келети. Тоже было утро, дождливое, неласковое. В опущенное боковое стекло сунулась лохматая голова:
- Табак есть, парень?
Крутов, не задумываясь, протянул пачку сигарет. Лохматый глянул удивленно:
- Спасибо. Только я не сигарету спрашивал. Тысячу разменять хотел. Откуда ж ты взялся, парень?
Шандор молча посмотрел на желтую, подсвеченную фонарями, глыбину Келети. Откуда взялся… Не объяснять же первому встречному, что и трех лет не прошло, как сам шагнул на платформу этого вокзала с тощим чемоданчиком - один из множества пассажиров международного экспресса "Тиса". Под закопченными сводами встречала Марика - первая жена, которой и обязан был Шандор Крутов появлением здесь, в самом центре Европы. Имя Шандор он принял позднее, вместе с венгерским гражданством, и в тот же год развелся с Марикой.
Теперь уже и сам не мог бы сказать: то ли так было задумано с самого начала, то ли действительно не сошлись с Марикой характерами. Во всяком случае Людмила ждала его в Союзе, и Александр - Шандор не обманул: приехал шикарным женихом, забрал в Будапешт.
Первое время жить было трудновато. На скромную зарплату, какую получал Крутов, не больно разбежишься. Но Людмила-то не бесприданницей была: вслед за нею прибыла в Будапешт и новенькая легковушка. Короче, разрешение местных властей на работу частным таксистом было получено. И вот Шандор за рулем собственной машины приехал на Келети. Приехал, но оказалось, что места под солнцем уже распределены, а сам он даже не может разобраться в жаргоне таксистов.
- Чего насупился? - прервал тогда затянувшуюся паузу лохматый парень и щелкнул зажигалкой. - Новичок? Держись за меня. Будем знакомы - Ласло. Так откуда все же ты?
- Из провинции, - соврал Шандор и с готовностью пожал протянутую руку.
С этого начался его первый самостоятельный "вылет", старт бесконечного бега по широким проспектам Пешта и уходящим в гору улочкам Буды, через мосты, туда и обратно над желтыми водами Дуная, который и сам уже не помнил, когда был голубым. Зато Шандор не забыл ощущения неоперившегося птенца, с каким тыркался по городу первые дни и месяцы. Ломился в открытые двери и робко стучался в запертые, не зная обходных путей. А пути таковые имеются, они всегда найдутся, нужно лишь пошевелить мозгами.
У Ласло с этим делом было туго, и стоит ли удивляться, что он сошел с дистанции. Ласло "отдыхает" за решеткой - и пусть! Шандор помаленьку оброс новыми знакомствами, более интересными и выгодными. Так появились в записной книжке Крутова имена: Шмидт - западный немец, радиоаппаратура, Иваненко - советский служащий, икра, Виктор, - русский антиквариат.
Как раз его-то, Витюшу, и надеялся Шандор увидеть сегодня у вокзала Келети. То, что заказывал компаньон, Крутов по сходной цене - оптовому покупателю всегда скидка - достал с утра пораньше. Почему, кстати, и припозднился, но зато теперь был готов к встрече.
Из-под сводов Келети выкатили тележки с вещами первые пассажиры: "Тиса" пришла вовремя, и таксисты, балагурившие на стоянке, нырнули в кабины, запустили двигатели. Сентябрьское утро заволокло дымкой выхлопов. Шандор поднял боковое стекло - его очередь подойдет еще не скоро.
Плохо оказаться в хвосте! Кто знает, какие возможности из-за этого упущены. Солнце поднималось над памятником Барошу, над расположившейся под его сенью заправочной станцией. Оттуда, с рекламного щита универсальной смазки "Аджип", укоризненно глянул на Шандора черный пес. Мало, что из пасти вырывался язычок пламени, он был еще обладателем шести лап, этот фирменный пес, без слов говоривший - спеши! Кто не успел, тот опоздал. Спеши…
Шандор крепче сжал баранку. Торопиться тоже надо с толком. Пусть сегодня Виктор не появился, это еще ничего не значит. Не сегодня, так завтра встреча состоится. Залогом тому две серые коробки в багажнике "Жигулей".
Дело верное! Дело - табак, а венгерское слово "дохань", означает еще и "деньги" на жаргоне, который Шандор усвоил четко.
2. ЗАВЕРЕННЫЙ ФАКТ
Лейтенанту Мухину не были ведомы языковые тонкости, хотя в дни благоденствия не раз заглядывал в лавочки под вывеской "Дохань". При покупке сигарет проблем не возникало. Ткни пальцем в любую из пестрых пачек и плати деньги. А если нет - смоли "Охотничьи".
Мухин, морщась, докурил солдатскую сигарету, согнутым пальцем поманил замкомвзвода:
- Плащ-палатку и магазин. Набей полный…
Послеобеденное солнце припекало, но в меру, словно понимая, что лейтенанту и без того не сладко на открытом месте. Открытом солнечным лучам, ветру и взглядам всевозможного начальства - от командира роты и выше. Как же, на носу осенняя итоговая проверка, вот и понабежали. Стараются пропустить через стрельбище побольше взводов и рот, наверстывая летние денечки, отданные без сожаления хозяйственным работам. Огневая подготовка - основной предмет обучения, и если удастся натаскать бойцов, все будет в ажуре. Главное - пробоины в мишенях. Известный факт: дырки в фанере позволяют проверяющим со спокойной совестью закрыть глаза на все прочее.
Стрекочут автоматы, дырявя щиты, залатывая летние прорехи, а тактикой и близко не пахнет… Мухин усмехнулся: какое дело до этого командиру взвода? Пусть у начальства болит голова. Лично ему, лейтенанту Мухину, больше по нраву именно хозработы. Связанная с ними неразбериха и выделяемые на ремонт строительные материалы. Как бы пригодились оные на даче у бабушки!
Впрочем, и здесь, в этой маленькой, уютной Венгрии, есть свои бабушки. Мимо дома одной из них полчаса назад протопал взвод лейтенанта Мухина на стрельбище. Мухин глядел на окна с грустью - там, за белыми занавесочками на чистой кухоньке, Баби нередко угощала холодным фречем - домашним вином, разбавленным газировкой. По фречу Мухин был специалистом: знал, как заказать "пикколо" или "хозмайстерна", а когда и принять на душу "матросский", на роме замешанный. У Баби "матросского" не водилось, а сегодня и вообще не шелохнулись занавески за чисто вымытыми стеклами. Соображает старушка: лейтенант пылит на стрельбище, стало быть, и взять у него нечего.
Разве патроны. Но патроны Баби ни к чему. Огнестрельное оружие - единственное, что не купишь свободно в Венгрии. Все остальное продается и покупается: электронные часы и японские магнитофоны, ковры, модные кофточки покроя "летучая мышь", есть и с люрексом, джинсы и дубленки.
Выбор большой - возможности у лейтенанта маленькие, как и звездочки на его погонах. Да и эти едва удержались после второго суда офицерской чести. "Чудом", - говорили в полку и сами были при этом чудаками. У данного чуда имелись солидные должность и звание, позволившие сказать по телефону: "Воспитывайте!"
Не по зубам оказался лейтенант командиру полка вместе со всей офицерской общественностью. Факт, не по зубам, и, вспомнив это, Мухин веселее глянул из-под козырька шитой по заказу фуражки, сослужившей некогда добрую службу.
Но об этом лучше не вспоминать. Сейчас сержант подаст магазин, раскинет перед взводным плащ-палатку, и Мухин покажет, что не зря с пятнадцати лет носит погоны, которых его хотели лишить.
На рубеже открытия огня, передернув затвор, он и в самом деле чувствовал себя, правда, все реже и реже, совсем другим человеком. Приклад автомата по-приятельски упирался в плечо, короткие толчки отдачи словно выбивали весь мусор, все эти тряпки и сложные финансовые расчеты, которыми была забита голова лейтенанта.
Сквозь прорезь прицела в мирной полигонной дали неожиданно проступали отроги Гиндукуша. Идет крупная операция, и от взвода лейтенанта Мухина зависит ее успех. Нужно удержать проход в ущелье, духи наседают, и все меньше остается рядом солдат, и уже кончаются патроны…
Финал видения был всегда один и тот же: моложавый генерал вручает лейтенанту Звезду Героя. Конечно, эти розовые сказочки были вынесены из ка детки - суворовского училища. Но что самое занятное, ведь и так могла обернуться судьба! Многие однокашники по Ленинградскому высшему общевойсковому командному училищу выбрали местом службы Афганистан. К сожалению, право выбора имели только отличники, а Мухин редко поднимался выше "государственной" оценки - троечки. Поэтому на его долю досталась только Южная группа войск.
"Чудеса! - косились на Мухина новоиспеченные лейтенанты.
"Судьба", - уклончиво отвечал он, пакуя чемодан, и через месяц пересек границу Венгрии. Ну, а если бы в Афганистан… О, тогда бы он всем показал! Впрочем, что ни делается, все к лучшему. А Звезда… Что Звезда? Пятиугольный слиток золота - только и всего.
- Товарищ лейтенант! - прервал его мысли голос замкомвзвода.
Мухин, не глядя, протянул руку, не ощутил привычной тяжести автоматного рожка, набитого патронами под завязку:
- Где магазин?
Магазина у незаметно подошедшего сержанта не было. Была телеграмма. Он сказал:
- Вам, товарищ лейтенант. Посыльный специально из расположения прибежал. Заверенный факт…
Мухин недрогнувшей рукой взял бланк. Именно о такой, заверенной врачом телеграмме он и условился с Петуховым по телефону. Договорились, что при смерти якобы окажется отец Мухина. Будь даже действительно так, Виктор не стал бы лить слезы: двадцать лет не видел родителя.
Для проформы все же требовалось изобразить горе. Мухин расправил сложенный листок и… Строчки скакнули перед глазами: "Ваша мать, Мухина Лидия Павловна, находится в больнице в тяжелом состоянии".
Лейтенант сухими глазами посмотрел в глубь полигона. Он ничего не увидел там, кроме зеленых ростовых мишеней на фоне блеклого осеннего неба. Никаких гор, а тем более ущелья.
Детство… Сопливое детство, восторженно трепещущее розовыми крылышками, - вот что такое эти афганские видения. Мухин даже сплюнул под ноги. Вот под ногами была реальность - пожухлая полигонная трава, стреляные гильзы, подернутые окалиной. До Мухина на этом рубеже вел огонь взвод, которым командует "афганец". Ну и что он вынес оттуда? Осколок в плече и медаль "За отвагу".
Не к этому идеалу Мухин стремился, теперь уже - нет. Все чаще в его мыслях, а когда бывал в Будапеште то и рядом, появлялся другой человек. Не зачуханный взводный - истинный хозяин жизни. Последний раз Мухин видел его у варьете "Максим-бар", когда тот, небрежно захлопнув дверцу машины, прищурился на фотографии полуголых девочек у входа…
Чтобы эдак-то по-хозяйски завалиться в кабаре, чтобы не вилять хвостом перед обслугой, а просто холодно кивнуть с порога, Мухину и требовалось смотаться в Союз. Два раза пересечь границу - туда и обратно.
Он аккуратно сложил телеграмму. Побоку лирику! Отец или мать, черт или дьявол - какая разница? Главное, что есть основание для выезда в Союз, и командир полка не посмеет отказать: заверенный факт.
3. ГДЕ ТВОЙ ЧЕРНЫЙ ПИСТОЛЕТ?
Вечер приносит: работавшим - отдых, пьянице - стакан, праздно гуляющим - развлечения. Лейтенанту Мухину вечер подарил хлопоты, таксисту Крутову - ожидание.
Большие часы на фронтоне вокзала Келети показывают четверть шестого. К этому моменту Мухин вплотную приблизился к окошечку кассы. Ему нужен билет в прицепной вагон прямого следования "Будапешт - Ленинград", да еще в одном купе с прапорщиком Райзманом и старшим лейтенантом Часовщиковым. Если так не выйдет, надежда на проводницу, но и здесь много неизвестных, и лейтенант волнуется.
Неспокоен и Шандор Крутов. На небольшой привокзальной площади его "Жигули" приметного цвета яичного желтка видны издалека. На всякий случай он вылез из кабины и теперь ежится на теплом ветру. Такую особенность знает за собой еще со времени учебы - перед экзаменами всегда зябли руки. Крутов невольно вспоминает Ленинград. Да и как не вспомнить - с отправлением "Тисы" ниточка от Келети потянется прямиком в Северную Пальмиру. Шандор забирается в кабину, включает обогреватель и опускает руки в теплый воздушный поток, ожидая компаньона.
Примерно так выглядит диспозиция на вечер 10 сентября 198… года, и среди действующих лиц пора назвать еще одного человека. Он пока не завязан на события, но в любой момент готов подключиться к делу там, где нужен. Должность такая: старший следователь по особо важным делам. Звание - майор, а зовут Сергеем Ивановичем. Поглядев на часы - ого, уже половина восьмого! - Верещагин выходит на Литейный проспект.
Ветер с Невы пронизывает до костей, в Ленинграде сентябрь - осень уже настоящая, и Верещагин поднимает воротник плаща, а затем и руку, чтобы остановить такси. Время жмет, он почти опаздывает, а опаздывать не в его привычках.
Но таксистам нет дела до его привычек. Славным нашим таксистам, подумал Верещагин, когда вторая "Волга" с зеленым огоньком проскочила мимо, похоже, вообще нет дела до пассажиров. Отчаявшись, он зашагал к метро, но третья машина остановилась сама - частник:
- Куда подбросить, командир?
Верещагин назвал улицу, устраиваясь поудобнее. Ноги гудели - сегодня был день беготни, сдавал в прокуратуру завершенное дело. Руки тоже: пятнадцать томов по три сотни страниц в каждом - весомый груз. Плюс десяток крафтмешков вещественных доказательств - фотографии и чертежи современной боевой техники, уходившие за рубеж в обмен на модельки танков, самолетов… Закончив "дело коллекционеров" и еще не успев получить от начальника отдела новое задание, Верещагин был свободным человеком - на сегодняшний вечер.
Редкое для него, и от того особо ценимое состояние. Да и сам вечер был не совсем обычным. Накануне позвонил Слава Хаетов:
- Здравствуй, старичок! Угро приветствует Чека. Ты не забыл, что мы завтра встречаемся? У всех проблемы, но и альма-матер забывать не след. Как оно там поется: школьные годы чудесные… Вспомним, пятнадцать лет прошло, да и вообще хотел с тобой увидеться. Зашел, понимаешь, в тупик с одним делом. Может быть, чего и присоветуешь.
- Буду, - пообещал Верещагин. Со Славкой они сидели за одной партой, после школы вместе поступали на юридический факультет, а дальше у каждого сложилось по-своему. В тот раз Верещагин не прошел по конкурсу, и позднее был даже рад этому. Три года матросской службы научили не только вязать узлы и по забортным шумам отличать крейсер от эсминца, касатку от дельфина. Гидроакустик - глаза и уши субмарины, часовой, границы поста которого не определены табелем. В нейтральных водах, вдали от родных берегов, Верещагин впервые остро ощутил ответственность за безопасность товарищей, родного корабля. Тех заснеженных скал, с которыми подводная лодка прощалась у пирса вибрирующим звуком тифона, отваливая в темень полярной ночи, дальний поход.
От частного Верещагин пришел к общему и так стал офицером органов государственной безопасности. Славка же настырно торил избранный еще со школьных лет путь и был уже, кажется, заместителем начальника городского уголовного розыска. Сыщик!
- Где остановиться? - спросил водитель.
- Здесь, - сказал Верещагин. В осенних сумерках стандартная коробка школы постройки начала шестидесятых вдруг поманила теплом светящихся окон, и вечер завертелся, как пластинка на диске.
Да, Слава Хаетов не поленился притащить старые пластинки, торжественная часть не затянулась, и в актовом зале ожили голоса ныне забытых певцов. Среди тогдашних звезд эстрады только Эдита Пьеха сумела остаться интересной. Мелодии прошлых лет звучали трогательно и смешновато.
- Разрешите пригласить, - сказал Славка, протягивая Верещагину крендельком согнутую руку.
- От судьбы не уйдешь, - ответил Верещагин. - Выкладывай, что у тебя?
У Хаетова был "висяк". Нераскрытая кража. Обстоятельства ее были темны и непонятны: совершена между шестью и восемью вечера, когда ни один вор не сунется в квартиру, зная, что вот-вот вернутся с работы хозяева. Дверной замок остался целехоньким, даже царапин отмычек не установила экспертиза. Орудовали как минимум двое, один бы не сумел уволочь все награбленное. А самое тревожное - пропал наградной пистолет.
- Что взяли помимо оружия? - спросил Верещагин.
- Соображали, что взять, - хмыкнул Хаетов. - Потому к тебе и обращаюсь. Ты как-то обмолвился, что коллекционерами интересуешься. Вещицы и были коллекционными. Набор китайских ваз, ордена. Ну и плюс деньги, конечно.