- Ордена какие? - поинтересовался Верещагин. - "Станислав", "Анна", "Георгии"?
- Нет, мой друг, наши советские. Как и вальтер, принадлежали отцу потерпевшего, генерал-лейтенанту Кашину. Звезда Героя, два ордена Ленина, один Красной Звезды и три Красного Знамени. Всего семь наград на общую сумму… - Хаетов заглянул в блокнот, - 7548 рублей. Не кривись, понимаю, что ты хочешь сказать, но… А цифра точная, в Монетный двор сам обращался. Содержание драгоценных металлов…
- Знаю. Приходилось сталкиваться, - остановил Верещагин. Ему действительно не раз выпадало встречаться с теми, кто скупал ордена. В кругу многосложных обязанностей сотрудников Комитета государственной безопасности есть и такая: поиск бывших полицаев, фашистских прихвостней. Встречались среди них наглецы, которые блеском чужих наград маскировали темное прошлое. Не исключено, что и Звезда генерал-лейтенанта Кашина уже прицеплена к пиджаку оборотня, в кармане которого пригрелся и именной пистолет.
Разумеется, это лишь одна из возможностей. Были и другие. Если западные спецслужбы не пренебрегают и знаком "Отличник Советской Армии", то уж боевыми орденами заинтересуются тем более. Наконец, могли выплыть они и просто у пивного ларька в трясущихся ручонках ханурика…
Разные версии и направления поиска прикинули в тот вечер Хаетов и Верещагин. Задачка со многими неизвестными. Одно Верещагин знал доподлинно: это дело, "висяк", поможет Славке раскрутить. Зацепило, задело за живое.
- Где была совершена кража? - спросил напоследок.
- На Благодатной. Не знаешь случайно серый дом, где живет много отставных военных?
- Случайно знаю, - кивнул Верещагин. - "Генеральский". Квартиры улучшенной планировки, пять этажей. Лифта нет, верно?
- Совершенно точно.
- Значит, когда выносили награбленное, возможность встречи с нежелательными свидетелями многократно возрастала. Да и с хозяевами. Не могли же те гаврики знать, что хозяева на даче. Или, напротив, знали точно…
- По наводке работали? - с сомнением пожал Хаетов плечами. - Я проверял - чужих в квартире не появлялось. Ни за неделю, ни за месяц никто не заходил.
- Это и есть самое сложное, - сказал Верещагин, - распознать чужих среди своих.
Хаетов снова пожал плечами.
- Мальчики, а что вы забились в угол? - голос классного старосты Наташи Галинской был по-прежнему звонок, только фигура расплылась: двое детей, ничего не поделаешь. - Хаетов, сам принес пластинки, а теперь в кусты? Верещагин, а ты что хмурый? Или сегодня тоже "при исполнении"? Тогда "где твой черный пистолет"?
- На большой Каретной, - отвечал Верещагин, шагнув вперед и обнимая располневшую талию, что некогда смущала покой будущего следователя по особо важным делам.
Разошлись не поздно: у каждого семья, дети и завтра рабочий день. Что принесет он майору Верещагину, который доехал на метро до "Электросилы" и стоит сейчас у серого дома на Благодатной улице? В окнах недавно обворованной квартиры - третий этаж, четвертое и пятое от угла - нет света. Наверное, все легли спать, люди в возрасте, да и после случившегося, говорил Хаетов, кого-то инфаркт чуть не хватил. Встречу придется отложить, и Верещагин пешком идет домой, благо здесь недалеко - на Будапештскую.
…А в Будапеште в это время происходят интересные дела. Уже подан к платформе поезд № 15 с прицепным вагоном "Будапешт - Ленинград", через пятнадцать минут на выходной стрелке вспыхнет зеленый огонь семафора.
…Так где твой черный пистолет, Верещагин? И в эру компьютеров совпадения и случайности нельзя сбрасывать со счетов. Тем более, что преступник, которого ищет Хаетов, вооружен…
4. ЕЕ ЗОВУТ МАРГО
Утро Сергей Иванович Верещагин решил начать со звонка в Ленинградское общество коллекционеров. На улице Римского-Корсакова, 53, где под одной крышей уживаются нумизматы и фалеристы, филателисты и "предметники", можно было выяснить: вдруг мелькнула в обмене или продаже Золотая Звезда? По опыту недавно завершенного дела Верещагин знал, что такое возможно. В скромном особнячке с рук в руки переходят античные монеты, Златоустовские клинки, тульские самовары, керосиновые лампы, масштабные модели всевозможной техники и старинные ордена. Истинные коллекционеры - народ порядочный, как и все увлеченные люди, но рядом с ними вертятся маклаки - спекулянты разного рода редкостями…
Верещагин не успел набрать номер ЛОКА. Коротко звякнул внутренний телефон: приглашал начальник отдела.
- Надо помочь коллегам, - обошелся полковник без предисловия. - Собирайся в Чоп, Сергей Иванович.
- Контрабанда? - утвердительно спросил Верещагин. На отдельном контрольно-пропускном пункте в Чопе ему не раз приходилось бывать.
- Да. Обнаружена в прицепном вагоне "Будапешт - Ленинград". Почему, собственно, мы и подключились. Так что оформляй командировку.
- На сколько дней?
- Трое суток, - ответил полковник и, словно проверяя собственное решение, глянул на портрет Дзержинского. - Думаю, трех хватит.
- Понятно, - кивнул Верещагин. - Интересно, какая в Чопе погода?
- Теплая, - отчего-то вздохнул полковник, переводя взгляд с портрета на залитое дождем оконное стекло. - Выкроишь время, обязательно поброди по Львову. Своеобразнейший город. Помнишь у Киплинга: "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места им не сойти…" Ошибается сэр Редьярд! Во Львове взаимопроникновение культур наглядно, и на иконах в католических костелах - мадонны со славянскими лицами… А какой во Львове подают кофе!
- На кофе и мадонн хорошо бы добавить денек, - пошутил Верещагин.
- Управишься, - сказал полковник и вернулся к столу с разложенными на нем бумагами, давая понять, что Верещагин может быть свободен.
Относительно погоды полковник не ошибся. Когда вечером следующего дня Верещагин вышел из вагона в Чопе, в лицо ему подул теплый ветер. Ощущение было такое, будто времена года спутались и вернулась весна. На платформе его встречал сотрудник таможни.
Верещагин сказал "До свидания!" проводнице, но та оказалась невежливой и даже не кивнула в ответ. Сергей Иванович непроизвольно отметил эту деталь - в международных экспрессах проводники обычно предупредительны. Однако и то известно, что порой у женщин настроение капризнее погоды. Еще утром эта девушка улыбалась, разнося чай.
- Тепло тут у вас, - сказал Верещагин встречавшему и перекинул через руку плащ.
Да, с погодой полковник не промахнулся, а вот со сроками командировки… Проработав целый день с документами в отделе по борьбе с контрабандой Чопской таможни, Верещагин понял, что спешить нельзя. В ленинградском вагоне поезда "Тиса" не первый раз пытались провезти контрабанду. Год назад уже возбуждалось дело, но тогда виновных не нашли. "Еще один "висяк", - невольно подумал Верещагин, положив старый протокол о выемке контрабанды № 1534 рядом со свеженьким, оформленным под номер 2897. С него и следовало начинать.
"11 сентября 198… года контролер ОКПП "Чоп" старший сержант Полищук, проводя внутренний досмотр 9-го купе вагона № 8 поезда № 16 "Будапешт - Москва" в межпотолочном пространстве обнаружил тайник. После чего младший контролер ОКПП "Чоп" младший сержант Самборский в присутствии капитана Хусайнова с помощью кухонного ножа, взятого у проводницы вагона, в потолочной части выкрутил восемь шурупов…"
Верещагин давно привык к сухому стилю подобного рода документов. Воистину - язык протокольный! Но как опытный судоводитель угадывает среди торосов чистую воду, так и следователь за нагромождением казенных оборотов видит, чувствует обстановку, фиксирует детали, навскидку прибрасывает различные варианты. Вот и сейчас Верещагин словно заглянул в купе № 9, почти явственно услышал скрип шурупов, которые крепят крышку вентиляционного люка.
Нож взят у проводницы, а где она сама? Не в купе, там и так тесно, стоит в коридорчике с взволнованным лицом. Для нее - кстати почему не указана фамилия? - контрабанда тоже ЧП, грозящее неприятностями.
Наконец, крышка люка опущена. Контролеры просвечивают фонариком межпотолочное пространство. Коробок - тринадцать. Несчастливое число… Но что чувствуют сейчас пассажиры купе № 9? Смущены, бьют себя в грудь, утверждая, что ни сном, ни духом… Судя по объяснительным запискам, аккуратно подшитым, вернее второе.
Тем же ножом, что выкручивал шурупы, младший контролер Самборский поддевает край первой попавшейся картонки. Содержимое всех одинаковое: электронные женские часы в пластмассовом корпусе-браслете. В таможенном зале их пересчитали - 498 штук, двух не хватает до комплекта, проданы или подарены явно в последний момент. Кому? И оценили: 12 450 рублей. Но это по государственным расценкам, а контрабандисты не занимаются благотворительной деятельностью, наверняка рассчитывали на сумму вдвое большую. Или рассчитывал?
В купе находились: старший лейтенант Часовщиков, лейтенант Мухин, прапорщик Райзман. Существовал между ними сговор, или кто-то действовал в одиночку? Маловероятно. Чтобы оборудовать тайник, требуется время. К тому же все трое из одной части. Часовщиков и Райзман с ней уже распростились и ехали к новому месту службы. Может быть, задумали рискнуть напоследок? Мухину, по логике, не до часов - торопился по вызову к больной матери, что и подчеркнул в объяснительной. Вот именно, подчеркнул…
Да, Верещагин знал: обычная логика не подходит в подобных случаях. Согласно ей, за каким бы чертом ввязываться в темное и опасное дело этим молодым парням, и так не обиженным жизнью? Но тринадцать коробок с часами - вот они, громоздятся в углу, изъятые со склада Чопской таможни в качестве вещественного доказательства. И пассажирам купе № 9 придется подробнее объяснить к ним собственное отношение - все трое уже вызваны во Львов повестками. Пока в качестве свидетелей по делу о контрабанде.
Внутренне Верещагин предпочел бы, чтобы они оказались только свидетелями. Не отвлеченное это понятие - честь военного мундира. Сам принадлежа к офицерскому корпусу, Сергей Иванович не хотел бы увидеть на нем пятна. Поэтому не сбрасывал со счетов и такую возможность: контрабанда давно путешествует в межпотолочном перекрытии. Просто тому, кто оборудовал тайник, что-то помешало извлечь коробки.
Подумав об этом, Верещагин вернулся к протоколу о выемке контрабанды № 1534, составленному год назад, к тому повисшему в воздухе делу. Тогда спецхранилище оборудовали тоже в нише вентиляционного люка туалета. Правда, были в тайнике не часы, а старинная икона.
Совпадение? Случайность? Нет, пока рано и опасно делать выводы. Пока нужно отправляться во Львов, где не сегодня-завтра соберутся все действующие лица, причастные к происшествию в купе № 9. Все ли?
Почему-то ускользал ответ. То ли вопросов Сергей понаставил себе слишком много, то ли просто устал, но чувство чего-то незавершенного, недодуманного не покидало Верещагина. Он собрал бумаги, уложил в "дипломат", закрыл ключом оба замка. Взгляд остановился на коробках в углу. Тьфу, пропасть! Следовало прихватить их с собой.
К поезду Верещагин вышел не налегке, как привык, - чертов мешок все портил. Хотя и перевязанный аккуратно, он придавал следователю облик эдакого барахольщика. Проводник, загодя вытиравший поручни у вагона, оказался предупредительным:
- Давайте подержу, вам мешает…
- Спасибо, - сказал Верещагин, доставая билет, и вдруг явственно представил ту нелюбезную проводницу вагона "Ленинград - Будапешт", с которой сутки назад расстался на этой же платформе. Верещагин запомнил ее золотые коронки. Младший сержант Самборский назвал ту же примету у проводницы, с неохотой вручившей ему кухонный нож. Ее зовут Марго.
Кажется, именно Марго будет недоставать во Львове на съезде "заинтересованных" лиц. Но поправить дело не поздно. С этой мыслью и задремал Верещагин. Под стук колес ему привиделась мадонна со славянским лицом. Встреча с ней обязательно состоится.
5. ФУРАЖКА ЗА ПЯТЬ ТЫСЯЧ
Лейтенанту Мухину не спалось. Надо честно признать: ему никогда не спалось спокойно в экспрессе "Тиса" до тех пор, пока не пересечет границу. "Не скажи гоп, не переехав Чоп" - не Мухин придумал эту присказку, но всецело ее разделяет. Таможня!
Всего раз он позволил себе с усмешкой наблюдать за хлопотами шустрых ребят в серых мундирах. Тогда Мухин сопровождал в ремонт боевую технику и был уверен: БМП не подведет, не выдаст. Чтобы добраться к тайнику, таможенникам следовало запастись набором гаечных ключей. Пятьдесят кофточек, надежно запрятанных в моторном отсеке, порадовали полсотни модниц в Союзе. Первый десяток Мухин сбыл с рук официанткам в мукачевском ресторане "Зирка" - надо же было "отметиться"! - задешево, но вообще-то не остался внакладе.
Внакладе он остался, имея дело с дорогой тетушкой Аделаидой Францевной. Собственно, никакой родственницей она Мухину не была. Знакомая знакомых - точнее не скажешь. Номер ее будапештского телефона дала жене подруга, а той еще кто-то: "Обращайтесь смело по любым вопросам".
Какие общие интересы могут быть у юной лейтенантской четы и женщины, которая на добрых четверть века старше, да и в глаза не видела Мухиных? Есть такие интересы. Теща знала, что делала, когда в подкладку дубленки, пересланной через сослуживцев, зашила кольцо с бриллиантом. Простенькое, всего за четыре сотни, оно тем не менее не залежалось у Аделаиды Францевны. Мухины получили изрядный наварец, а сколько оставила себе "тетушка"?
"Не надо быть мелочным, - резонно заметила Мухину жена, в следующий раз перед таможенным досмотром пряча кольцо за подкладкой детской шапочки. - Лучше сам меньше шляйся по кабакам. Хотела бы я знать, что ты делаешь там ночи напролет среди непристойных красоток?"
"Обойдемся без сцен ревности, - отвечал Мухин, любовно поправляя на дочери шапочку. - Чтобы дело вертелось, мне нужно встречаться с людьми".
И дело вертелось! В его интересах Мухин использовал любую возможность для выезда домой, а не было - передавал посылки матери и теще через не слишком щепетильных сослуживцев. Ассортимент не отличался разнообразием. Часы, ковры и кофточки - хорошо идет, быстро скупается! - иногда и то, и другое вместе. Заталкивая охапку дамского трикотажа в ковер "Клавдиуш", Мухин испытывал гордость первооткрывателя - архиудобно при транспортировке.
Мухин мыслил масштабно - крупными партиями товара. Только давно известно - аппетит приходит во время еды. Однажды с высоты чертова колеса в "Видампарке" он увидел Будапешт, словно на ладони, и ужаснулся. Магазины и магазинчики, универсамы и "трафики"… Витрины ломятся от красивых вещей, которые Мухин не сумеет, не успеет приобрести. Зеленые склоны Будайских гор вдруг почудились краями небывалого ковра, и Мухину представилось, как он пакует в него универмаги "Шкала" и "Люкс", вытряхивая в этот мешок содержимое всех витрин на проспектах Ракоци и Кошута - от вокзала Келети до Белварошского костела…
Мухин даже привстал в подвесной люльке чертова колеса. Ему не терпелось действовать, куда-то бежать, кому-то звонить, а колесо вращалось так медленно. Оно кружилось медленно, чтобы каждый, имеющий глаза, мог широко открыть их и жадно пожирать город.
И помимо витрин там было на что посмотреть! Разделенные Дунаем и соединенные семью мостами, Буда и Пешт соперничали - повелось издавна - историческими памятниками и архитектурой. Готике здания Парламента на пештской стороне, посещение которого едва не стоило жизни Муссолини - тяжелая люстра разбилась о паркет до появления "дуче" в зале приемов, Буда противопоставила Рыбацкий бастион, Белварошскому костелу - собор Матиаша. И все это был город, осененный горой Геллерт. У ее подножия проповедник христианства твердо держал бронзовый крест. В круг святых Геллерт шагнул прямо из бочки, куда его законопатили не желавшие приобщаться к новой религии язычники. На вершине как бы летящая женская фигура венчала лавровой ветвью советских солдат, пришедших на землю Венгрии не с войной, но миром.
На обелиске имена павших равняются в длинные колонки. Среди них вполне могла оказаться и фамилия деда Мухина. Боевой офицер, впоследствии генерал, он был среди тех, кто, сбивая прикладом ППШ тесные обручи фашистской диктатуры, освобождал Европу. Пуля не тронула генерала в последних боях, и, быть может, повезло еще в том, что не дожил до дня, когда по местам, где он сражался, повезут внука. Под бдительным оком сопровождающих - как злостного нарушителя воинской дисциплины, вызванного для дачи показаний по делу о контрабанде…
Да, в купе скорого поезда № 16 вместе с лейтенантом Мухиным следовали еще два офицера, и ему не спалось. Все было точно так, словно неделю назад, и все было по-другому. Чертовы часы… Часовщиков и Райзман не сразу согласились помочь, но Шандор не зря посоветовал запастись на дорогу палинкой. Водка оказалась убедительнее слов… Тайник, досмотр, слабая надежда, что инцидент как-нибудь заглохнет…
Не заглох. В части Мухина, возвратившегося из поездки домой по фальшивой телеграмме, ждала повестка - настоящая! Сейчас, ворочаясь на вагонной полке, лейтенант словно боролся с хмелем выпитой в тот злополучный вечер палинки. Все в тумане, но уже не златые горы мерещились Мухину. Ему недоставало малости - пятачка.
Старинной медной монеты достоинством в пять копеек.
"Положи под пятку, - напутствовала Витюшу мать, провожая на экзамен для поступления в суворовское училище. - Это приносит удачу. Мне всегда помогало".
Мухина выручило другое - фамилия и заслуги деда. Но в предстоящем разговоре со следователем чувствовал: не помогут. Потому и вспомнил о екатерининском пятаке. Эх, садовая твоя голова, за просто так отдал монету Петухову…
Стоп! Эту фамилию сейчас лучше всего забыть. Наглухо задвинуть шторки памяти. Иначе точно: легко не отделаться.
В тумане, все в тумане…
- Вставай! - почувствовал Мухин на плече твердую руку.
- Приехали!
Поезд № 16 втягивался под своды львовского вокзала.
…Следователь оказался не страшным. Обычный парень, сухощавое открытое лицо, по-спортивному подтянут. На вид всего на пару годков старше Мухина.
- Присаживайтесь, - сказал он. - Фуражку лучше повесить на вешалку. Если мять в руках, потеряет форму. Жалко, она у вас, кажется, на заказ сшита?
Мухин смутился: неужели и о фуражке известно? В тулье в свое время тоже был оборудован тайник. Никто и не подозревал, что лейтенант щеголяет в фуражке за пять тысяч - столько отдал за кольцо с бриллиантом в магазине "Жемчуг".
Мухин поднялся и пошел к вешалке. Ему явно не помешал бы пятак под пяткой.