ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
I
На квартире уже знакомой нам Зинаиды Яковлевны Огарковой сидели за бутылкой армянского коньяка Лялькин и замглавы города, правая рука САМОГО, некто Мымриков Андрей Борисович. На столе, в огромном блюде красовался салат, стоивший немалого труда и фантазии Зинаиды Яковлевны. В хрустальной вазе истекали медвяным соком, желтые абрикосы.
– Я в это не верю, Геннадий Петрович! – воскликнул Мымриков. – Масоны, мировое правительство, какие-то махатмы…
– Не верите? Ну, так вот: как вы думаете, чем занимается Ваш шеф?
Вопрос этот озадачил Андрея Борисовича:
– В каком смысле?
– В самом прямом. – Лялькин как-то напрягся, изменился в лице, словно превозмогал страшную головную боль. В каком-то смысле так оно и было, так оно случалась всегда, когда Лялькин произносил про себя заветную фразу, открывающую, как он считал, доступ в "информационное пространство Земли".
Смысл этой фразы был неизвестен Лялькину и казался сплошным набором слов, ритмически организованных. В Московской школе на заключительном занятии, наставник по медитации сказал:
– Мне остается немногое: сообщить вам, каждому в отдельности, тайно индивидуальный пароль, для выхода в астрал.
Ударил гонг, пророкотал барабан, и все смолкло. Это было вступление к медиативной музыке, восходящей из низкочастотного спектра, до запредельно высоких, почти ультразвуковых частот.
– Музыка вращения небесных сфер, – так говорил наставник, добавляя, что "её слышал Пифагор в Египте во время своего посвящения в древние тайны мироздания".
Гуру погрузил выпускников в медиативное состояние и, обходя сидящих, произнес эту фразу на ухо Лялькину.
Вот и сейчас, чтобы сломить недоверие собеседника, Лялькин мысленно произнес это слово, заранее приготовившись к головной боли. Когда "открывался астрал", мозг Лялькина пронзала стрела боли. Это была плата за вход. Так случилось и на этот раз. Зинаида Яковлевна заметила, как судорога боли прошла по его лицу.
– Вам плохо? – участливо дотронулась рукой до плеча Геннадия Петровича, но тут же отдернула её, словно коснулась оголенного провода. Мымриков недоуменно глядел на эту скоротечную сцену.
– Мне хорошо, – процедил сквозь зубы Лялькин, проклиная участливость Зины. – Так вот, хотите, я скажу, что делает ваш шеф?
Мымриков молча кивнул головой.
– Он сидит в торце стола. – Начал Лялькин слегка измененным голосом, – Стол большой, длинный. Перед ним бумага. Да, оперативная сводка из горотдела… – и не договорил много еще чего из того, что прочитал в мыслях главы города: посчитав, что и этого достаточно.
– А теперь, – Лялькин, стараясь удержать видение в своем сознании, – позвони ему.
Ошеломленный происходящим, Мымриков вытащил из кармана пиджака мобильный телефон и набрал номер шефа.
– Анатолий Валерьевич, добрый вечер. Чем заняты?
– Ты по делу или так? – явственно прозвучало в комнате.
– По делу, Анатолий Валерьевич. Я вам говорил насчет одного экстрасенса…
– Пошли его к черту! У меня что, забот нет других? Вот читаю оперативную сводку и диву даюсь: наркомания, проституция… СПИДом уже от донорской крови заражаются! А ты мне с чепухой!
На этом разговор оборвался, но Лялькин через открывшийся информационный канал успел-таки внушить мысль Анатолию Валерьевичу о своей надобности. Успел-таки передать тот код, который открывает сознание посторонних людей, делает их восприимчивыми к внушению. Мымриков был поражен способностями Лялькина. Огаркова торжествовала.
– Как вам это удалось? – удивился Мымриков, разливая коньяк по рюмкам.
Лялькин приходил в себя от спонтанного, неподготовленного выхода в "астрал".
Это было непросто, особенно непросто под внимательным взглядом Мымрикова. Впрочем, все эти слова: "астрал", "иномиры" – всего лишь ширма, за которой скрывается Дьявол со своим падшим воинством.
Но не станешь же говорить прямо, что получил информацию от приставленного Сатаной духа? Что все или большинство "прозрений" приходят к человеку именно из этого источника, волей неволей подготавливающего мир к своему кратковременному воцарению.
Это была тайна посвященных, о которой раструбили невежественные попы в церквях. Но кто им верит? Да и верят ли они сами? Поэтому он ничего не ответил и минуты две-три приходил в себя. Потом тихим, уставшим голосом спросил:
– Вы хорошо знаете историю КПСС?
Вопрос явно был не по теме и застал Андрея Борисовича врасплох. Выручила Огаркова:
– При чем здесь КПСС.
– А притом, что практически все высшие партийные чиновники в окружении Ленина, так или иначе были связаны с оккультными организациями, – ответил Лялькин, вытаскивая из кармана пачку сигарет.
– Ну… – Мымриков даже поставил на место рюмку с коньяком, – скажете тоже…
– А вот послушайте… – Лялькин встал и прошел к дипломату, который оставил на сервантном столике, открыл его и достал, журнал. Огаркова мельком увидела, что это были "Сибирские огни". Лялькин отлистал несколько страниц и прошел с журналом к столу:
– Вот послушай. Это письмо Владимиру Ильичу от махатм, которое привез Николай Рерих из Гималайской экспедиции. Вот что пишут ему махатмы: "На Гималаях мы знаем совершаемое вами. Вы упразднили церковь, ставшую рассадником лжи и суеверий. Вы уничтожили мещанство, ставшего проводником предрассудков. Вы разрушили тюрьму воспитания. Вы уничтожили семью лицемерия. Вы раздавили пауков наживы. Вы закрыли ворота ночных притонов. Вы избавили землю от предателей денежных. Вы признали, что религия есть учение всеобъемлющей материи. Вы признали ничтожность личной собственности. Вы указали на значение познания. Вы преклонились перед красотой. Вы принесли людям всю мощь космоса. Вы открыли окна дворцов. Вы увидели неотложность построения домов общего Блага!"
– Я слышала об этом. – Воскликнула Огаркова. – Мне об этом говорила Анна Семеновна Гиматулина.
– Это письмо общеизвестно, – Лялькин пренебрежительно махнул рукой: мол, что она может знать, кроме очевидного? Однако мало кто знает кроме меня, что в недрах НКВД, с благословения Феликса Эдмундовича, был и действовал сверхсекретный отдел, возглавляемый Глебом Ивановичем Бокием.
Лялькин окинул взглядом притихших слушателей, голос его понизился до шепота:
– Этот отдел занимался исследованиями в области оккультных наук и был теснейшим образом связан с франкмасонами.
Он закурил и, затянувшись порцией дыма, выдохнул его вместе со словами:
– В советское время до 1937 года существовало отделение этой ветви масонства. Оно называлось "Единое Трудовое Братство". Сталин был осведомлен об этом и очень боялся чародеев-колдунов. Он всегда боялся того, чего не понимал.
– Вы хотите сказать, – перебил его Мымриков, – что репрессии тридцать седьмого года были связаны с масонством? Еще скажите, с евреями? Но это старо!
– Вы уверены в этом? – Лялькин иронично улыбнулся. – Вряд ли современному человеку, что скажут имена Москвина, работника аппарата тогдашнего ЦК и члена комиссии Совконтроля. Миронова, работника Наркомзема, Стомонякова, заместителя наркома иностранных дел. Гопиуса – работника Спецотдела ОГПУ. Ученика Бехтерева, мощнейшего специалиста по оккультизму Барченко. Мало кто знает, что Луначарский имел высшее посвящение в одну из лож масонства. Но это так. Впрочем, глубины тайны и они не знали. Это так, внешнее, оболочка…
– А вы, знаете? – Хотя Мымрикова потрясла возможность Лялькина угадывать мысли на расстоянии, но ирония явно проступала в его вопросе.
– Вот видите, – Лялькин взял с блюда абрикос, – сверху мякоть, доступная даже детским зубам. – (и, ловко обсосал плод.) – Теперь косточка. Справится с ней не так просто.
Он протянул руку к щипчикам для раскалывания орехов.
– Вот оно, ядрышко. Но посмотрите и оно одето в плотную оболочку. – Лялькин содрал ногтем коричневую кожуру.
– Кажется, все? Нет! Внутри этого ядрышка, содержится тайна. Тайна жизни, росток будущего абрикосового дерева. Неужели вы думаете, что тайна, которой не один десяток тысячелетий укрыта проще, чем вот этот проросток внутри абрикосового плода?
– Убедительно, – Мымриков потянулся к бутылке с коньяком и выразительно поглядел на Геннадия Петровича, потом на Зинаиду. – Не желаете?
– Я еще не сказал и десятой части того, что хотел, – Лялькин протянул свою рюмку.
Нам преподают историю внешнюю, в которой следствия выдаются за причину, а между тем вся история России, с момента принятия православия, является ареной сражения двух мировоззренческих систем. И вот, теперь представьте себе, что причины рождаются внутри этого проростка абрикоса и в каждом слое порождают следствия. А те в свою очередь являются причинами, для другого "слоя" и так, покуда на поверхности, в нашем случае истории, не выходят войны, не появляются личности, экономические и политические катаклизмы, добавим к этому и природные катастрофы.
– Мировоззренческие системы в Вашей, простите за тавтологию, системе, это какой уровень? Это что, – мягкая оболочка абрикоса или же "косточка"? – Мымриков, небрежно откинулся в кресло и прищурил глаза.
Он считал себя культурно развитым и подкованным в политике человеком и все еще не допускал возможности, что кто-то, тем более какой-то Лялькин из его родного города, знает больше него и совершенно искренне считал, что должность не только обязывает к знанию, но и дает эти знания. Дает неким мистическим образом в момент назначения на должность. И эта мистика власти была для него не менее очевидной, чем чудеса Лялькина.
– Я думаю, вот этот, тончайший слой, который разделяет мякоть от косточки.
Лялькин продемонстрировал какие-то паутинные волокна, отрывая их от мякоти.
– Как видите, даже не сама косточка.
Они выпили, закусили и после этой рутинной процедуры, Геннадий Петрович продолжил свои рассуждения:
– Оккультизм, дорогие мои, мистика играли не последнюю роль в истории страны Советов, да и в её падении. Без тайной организации, в миру называемой масонами, никакой бы революции в России не было, Не было бы и "чистки 37-го года", Великой Отечественной – словом траектория истории имела бы иной вектор. Коммунисты ленинского призыва знали о решающей роли в истории человечества, мистических культов. О скрытых в горах Тибета древних цивилизациях. Самые поздние из них известны как империи Брамы. Эта волна партийных мистиков сыграла свою роль и должна была сойти с цены. Руками Сталина их смахнули, как фигуры с шахматного стола. Как говорится, каждому овощу свои сроки. Когда возводят фундамент, не нужны маляры-отделочники.
Более часа Лялькин посвящал и просвещал своих слушателей, намекая, что и нынешняя власть в России – плоть от плоти той, изначальной тайны человечества, которая управляет миром.
– Она, эта власть, – говорил он, все более и более впадая в экстаз назидательства, сравнимое с пророческими монологами, – задает траекторию развития цивилизации, вырабатывает из обычных людей "сверхлюдей", обладающих невиданными раньше возможностями. Бухарин хотел репрессиями "выработать из капиталистического материала, новое коммунистического человечество", но это была попытка слепого и глухого, попытка благородная, но негодными средствами. Абрикосовая мякоть, возомнившая, что она и есть суть и смысл абрикосового дерева. Будущее человечество станет отличаться от нынешнего, так же, как первобытный человек отличается от нас. Точнее, как мы отличаемся от него. И это уже зарождается внутри нас. Уже рождаются дети с аурой цвета индиго.
Лялькин перевел дух и оглядел присутствующих горящим и пугающим взглядом:
– Вот смотрите…
Достав коробок спичек, он к ужасу присутствующих, поджег одну и поставил язычок пламени под ладонь правой руки. Когда спичка догорела, он отер платочком копоть и показал ладонь вначале ошалевшему от увиденного Мымрикову, а потом Зинаиде Яковлевне.
Через пару часов Лялькин и Огаркова проводили потрясенного Андрея Борисовича до машины и после того, как он уехал, переглянулись друг с другом тем особенным взглядом, который красноречивее всех слов. Лялькин остался на ночь у Зинаиды, и об этом эпизоде можно было бы забыть, если бы не одно обстоятельство.
Глубоко за полночь Зина спросила Лялькина:
– Помнишь того, ну когда ты приходил ко мне, журналиста?
– Я его помню еще раньше. – Лялькин потушил сигаретку в поставленной рядом с кроватью, пепельнице. Он понял, почему и главное, зачем упомянула Огаркова этого журналиста, и та поняла, что он понял.
– К сожалению, он "прикрыт".
Лялькин не стал объяснять Огарковой, чем и как "прикрыт" этот журналист, он повернулся к Зине и сказал:
– Ну, ничего… Если ключ не подходит к замку, есть отмычка, а если и она не поможет, то есть, в конце концов, лом!
Он не стал объяснять Зине и этого, а протянул к ней руку и безжалостно сжал, до стона, её грудь.
– Зачем ты так. – простонала Зина, но сквозь боль почувствовала как нарастает желание, как наливаются кровью её половые органы.
– Затем, – засмеялся Лялькин и привстал на колени.
В лицо Огарковой нацелился его половой член. Она жадно схватила его и потянула в рот.
– На, – выдохнул Лялькин и вдвинул его в раскрытый рот так, что у Зины перехватило дыхание.
Лялькин вернул ей молодость, силу и свежесть, от него исходила та таинственная, как он говорил, "космическая энергия" и перетекала в её тело. Правда, по утрам Лялькина узнать было трудно: он выглядел не только вялым, но весь как-то сморщивался, усыхал.
Огаркова уходила на работу, оставляя Геннадия Петровича сидящим на коврике в позе медитации. Он "заряжался" космической энергией. В обед, когда она забегала к себе, если заставала Лялькина, то он был полным сил. К обеду он был "заряжен космической энергией".
II
"Нехорошая квартира", о которой говорила супруга профессора, находилась в самом центре Новокузнецка.
Хирурга Битюгина встретил хозяин, мужчина средних лет, невзрачной внешности. Он провел его в зал. Там вдоль стен стояли кресла и диваны, а ближе к окну, – импровизированная возвышенность с подобием кафедры. На стенах висели репродукции картин Н.Рериха и большие портреты Елены Блаватской и еще каких-то людей, о которых Битюгин не имел понятия. В комнате к приходу Льва Петровича собрались человек десять. Некоторые были знакомы друг с другом. Это было ясно по оживленному и непринужденному диалогу, между ними. Одного из посетителей "не хорошей квартиры", корреспондента местного телевидения Лев Петрович узнал и поздоровался.
– Вы здесь, Павел Сергеевич, по доброй воле, или по заданию редакции? – спросил Битюгин, наклоняясь к нему. У него на коленях лежала японская цифровая видеокамера. – Снимать будете?
Павел Сергеевич Колотушкин ответил неопределенно: мол, и по доброй воле, и по необходимости:
– Интересно же. Может, что-то пригодится для новостной программы.
Но продолжения разговор не получил.
Мероприятие, связанное с ожиданием, сопровождалось обносом блюдечка, на которое клали плату за лекцию в размере не менее трехсот рублей. Битюгин снова не удержался и опять, наклоняясь к Колотушкину, спросил: "Стоит ли "молебен" тех денег?"
Павел Сергеевич пожал плечами и Битюгин окончательно замкнулся в себе. Он нащупал в нагрудном кармане диктофон и проверил, хорошо ли закреплен в манжете рубашки миниатюрный микрофон. Лев Петрович волновался. Впервые, тайком, пошпионски, решил записать лекции. Страдало его нравственное Альтер Эго, упрекая профессора в неэтичности такого намерения.
Первую, часовую лекцию читал патлатый тип, которого представили, как специалиста по лечебным свойствам драгоценных камней. Эта лекция показалась Битюгину малополезной для понимания феномена Адамова. После десятиминутного перерыва, на кафедре появился плотно сбитый мужчина, одетый под старообрядца-раскольника и внешне очень походил на него. Он представился как Лялькин Геннадий Петрович, профессор парапсихологии.
ЛЕКЦИЯ ЛЯЛЬКИНА В ЗАПИСИ ПРОФЕССОРА БИТЮГИНА.
* * *
"История почитания трупов умерших уходит в такие глубины времен, от которых не осталось ни мифом, ни легенд. Понятно, что в этой часовой лекции я не только бегло коснусь этого вопроса. Тема эта в науке не разработана, а в религиях разных стран и народов, ритуал похорон столь разнообразен, что составляет отдельную и к тому же мало изученную у нас тему. Однако во всех обычаях есть одно ключевое звено: тела умерших вызывали либо страх, либо почитание вплоть до того, что умершие считались членами семьи и, как, к примеру, в Новой Зеландии, их ритуально кормили и поили. На таких разных и далеких континентах, как Северная Африка и Южная Америка, был распространен обычай бальзамирования тел с целью сохранить их от тления.
Вот тут центровой вопрос проблемы: зачем или почему тела стремились сохранить в нетленном виде?
Посмотрим на современность. Известно, что одни люди, умирая, буквально на глазах начинают тлеть, а другой, как говорят в народе, "лежит, как живой". Есть определенное наблюдение на этот счет, а именно: люди, ведущие аскетический образ жизни, после своей смерти разлагаются медленнее. В христианстве речь идет о святых. Известно такое понятие, как нетленные мощи. Раньше в монастырских общинах существовала практика осматривать погребенных через год-два на предмет нетленности отдельных частей тел.
В житиях христианских святых описаны случае нетления рук, голов и так далее.
Такие свидетельства существуют и в восточных религиях в частности – в буддизме. Однако нас, в данном случае, интересует причина такого феномена. Мы считаем, что это связано с развитием волевого начала в человеке. Воля в нашем понятии есть энергия духовной субстанции, то есть души. Можно сказать и так, что душа, в её земном плане, представлена у человека в форме воли. Если это так, а мы думаем, что это так, то нетленность каким-то образом связана с этой энергетикой. Более того, нетленная часть является как бы мостиком, соединяющим наш план бытия с потусторонним планом.
Мы предполагаем, что нетленность была подмечена еще в глубокой древности, и люди пытались искусственным путем создавать этот феномен. Встает вопрос: зачем? Зачем земному человеку нужна связь с миром потусторонним? Очевидно, что тут была какая-то утилитарная, практическая надобность.
И этот ответ мы находим в практике почти всех религий, и в особенности в христианстве. Известно, что церковь освещается определенным ритуалом, в котором святые мощи играют ключевую роль. Известно также, что в тайных эзотерических организациях наличие, как мы называем, "высокоэнергетических останков" также играют ключевую роль в заговорах, колдовстве и так далее.
Есть довольно убедительная и подробно разработанная теория возникновения человека на земле – как месте, где внеземные цивилизации выращивают высокоэнергетическую субстанцию, которую принято называть душой. Эта субстанция является настолько ценной, что между различными видами этих цивилизаций идет жестокая конкуренция за монопольное владение этим рынком. Прошу прощения за такое вульгарное сравнение.