– Так откуда ты знаешь? – повторил я, надеясь, что на сей раз она не проигнорирует мой вопрос.
Совершенно напрасно!
– Можно позвонить? – вежливо спросила она, изогнув брови.
Мне захотелось выругаться.
– Ну вот что, подруга, – сказал я, – Я говорю с тобой по-нормальному в последний раз! Или ты отвечаешь на мои вопросы, ведешь себя прилично и уважительно по отношению ко мне, или я просто вхожу в квартиру, возле которой стою уже десять минут, не обращая на тебя никакого внимания!
Девушка такого поворота событий не ожидала.
– Я просто подумала, что это та самая машина, – недовольно сказала она, не глядя мне в глаза.
– Да? – переспросил я издевательски, – Ты просто описала мне машину с преступниками после моего упоминания о них вскользь, с вооруженными бандитами, которые преследовали меня, а теперь говоришь, " я просто подумала"?..
– Нет, – ответила она тихо, по-прежнему, избегая смотреть мне в глаза; более того, наклонив голову низко-низко, чертова девчонка, кажется, пустила слезу, – Они не за вами гнались, а за мной… – плечи ее дрогнули, она судорожно вздохнула.
– В общем, так, – сказал я, удостоверившись, что нормальным способом от нее больше ничего не добьешься, – Раз у нас с тобой такие дела, мы сейчас сделаем все гораздо проще.
Дива исподлобья взглянула на меня, стараясь не показать слез, которые все-таки появились у нее в глазах.
– Ты сейчас подождешь меня здесь, на лестничной клетке, а я зайду в эту квартиру, мне надо увидеть одного человека и, возможно, взять только одну вещь. Минут через пять я выйду, и если ты все еще будешь здесь, я отвезу тебя домой. По дороге мы поговорим. Если ты мне по-прежнему не доверяешь, я дам денег тебе на такси, а сам поеду следом, и мы поговорим уже у тебя дома.
– О чем? – спросила она, вытирая слезы рукавом.
– Ты, кажется, стала свидетельницей, а я, как частный детектив, расследую одно… хм, дело, к которому эти трое, вернее, четверо, могут иметь причастность. Если ты дашь показания, возможно, я раскрою это дело, и преступников посадят в тюрьму. Поняла?
– Да я не дура, вообще-то, – ответила она, отворачиваясь, – проходите, – и бочком, по стене, перешла на другую сторону лестничной клетки.
Я толкнул дверь квартиры Эрика Штерна.
Как и ожидалось, она была незаперта. Войдя, я тщательно прикрыл ее за собой.
Оба, – и Эрик Штерн, и его дед-охранник лежали на полу в зале: художник у своей картины, кроме алой краски забрызганной теперь еще и реальной кровью, охранник, только и успевший, что уронить чашку с кофе на пол и схватиться за лежащий рядом пистолет, – у кресла, из которого вывалился, умирая.
В теле каждого было по три пулевых ранения: пришедшие стреляли, похоже, одновременно и слажено – пули ложились рядком, в котором более высокая пробивала грудную клетку, нижняя входила в низ живота, а центральная – в область солнечного сплетения.
Эрика Штерна выстрелами опрокинуло на старые плакаты, холсты и наброски, он лежал, устремив погасший взгляд в потолок, глаза его закатились.
Тоскливо посмотрев на трупы людей, с которыми я разговаривал меньше часа назад, я решил думать только о деле: прошел в спальню Эрика и, аккуратно сняв наволочку с подушки, сделал себе "перчатку" для обеих рук. С этой перчаткой торопливо обыскал тумбочку, забитую бумагами и все, что могло хранить деловые, коммерческие, дневниковые записи Штерна.
Не нашел ни хрена, одни лишь зарисовки, письма из Германии, да чистые листы.
"Ладно, – подумал я, бросая бесполезное дело, – не покушаем, так помоемся!", и следуя мудрой пословице, отправился вымыть лицо.
В ванной, на полке рядом с шампунями и лосьонами лежала тетрадь о двенадцати листах, на обложке которой, перекрывая олененка Бэмби, хозяин написал: "Заказы".
Развернув ее, преодолевая трудности почерка и множества сокращений, я разобрал в самом конце, "Макет каталога к выставке про иконы"; рядом содержались описание требований к проекту, а так же несколько примечания, фамилия некоего "Самсон"-а, и еще чьи-то.
Сунув тетрадь под рубашку поближе к сердцу, я все же умылся и торопливо расчесался, приводя себя в божеский вид.
Выходя из ванной я почувствовал сквозняк и внутри похолодело: в квартиру вошел кто-то еще. Достав пистолет, я снял его с предохранителя и тихонько двинулся вперед.
В зале раздался шорох; я выскочил, пригнувшись, и застал в дверях чертову девчонку, с ужасом глядящую на трупы.
Увидев меня, она вскрикнула и отпрыгнула в коридор.
Я прыгнул вперед, пряча пистолет;
Прорычал, – Стой дура! – настиг ее у самой двери, и, схватив за локоть, рванул на себя.
Она оказалась у меня в руках, трепыхнулась, судорожно дыша, находясь уже на грани истерики, и тихонько завыла, пытаясь закрыться ладонями.
Кровь ударила мне в голову; одновременно с адреналиновым, я чувствовал тонкий запах ее духов, лихорадочный жар ее тела рвался через тонкую светлую блузку, волосы, со сквозняком из приоткрытой входной двери плывущие у меня под подбородком, так же хранили какой-то неуловимый аромат…
– Тише ты, глупая, – потрясенно сказал я, не в силах отпустить ее, – Ты сама меня знаешь, как напугала?..
Она никак не могла справиться со своей дрожью, я же чувствовал себя вдвойне отвратительно, желая отпустить ее, и не находя в себе сил: мне казалось, стоит сделать это, – и она совсем сойдет с ума, зайдется в исступленном крике, на волю выпуская накопившиеся в душе напряжение и страх.
Поэтому я прижал ее к себе так тесно, как только мог, почти больно, и держал, качая головой и шепча, – Успокойся ты, все будет в порядке, сейчас я отвезу тебя домой, – она всхлипнула, – Да, отвезу домой, отдам маме и папе, уж они тебя успокоят наверняка… ой, что же я несу… – и мне отчего-то гораздо спокойнее было, когда я вот так держал ее, словно собственную дочь.
– Отпусти, – шепотом приказала она, всхлипывая снова; кажется, справилась со своей дрожью.
Я отпустил.
– М-можно… я позвоню?.. – спросила она.
– Звони, – вздохнул я, и подал ей сотовый.
Она несколько раз пыталась набрать номер, сбивалась, трясущейся рукой отключалась, снова нажимала "TALK", в конце концов чуть не швырнула мою "Мотороллу" о бетонный пол.
– Давай мне, – не ожидая ответа, взял из ее тонких рук сотовик, – Какой номер?
Она продиктовала, и я набрал.
– Алло?! – отозвался практически тут же схвативший трубку мужчина, – Алик, ты?!
Я удивился. Даже нет, я изумился. Хотя, на самом-то деле я поразился.
Ведь у меня хорошая память на голоса, и этот голос я точно уже слышал. Невероятно, но со мною говорил мой клиент.
– Нет, – ответил я, – Это не Алик. Я тут нашел вашу дочь, сейчас она объяснит мне, как доехать, и мы приедем к вам домой.
– Подождите! – обладатель мощного баса ощутимо вздрогнул там у себя.
– Кто вы?! Где вы находитесь?! – спросил он.
– Я частный сыщик Мареев Валерий Борисович, – правдиво ответил я, что бы тут же соврать, – Я с вашей дочкой в Юбилейном поселке, мы сейчас приедем. Не волнуйтесь. До свидания, – он еще что-то говорил, но я отключился. – Что? – спросила девушка, за столь короткий срок успевшая привести себя в нормальное состояние: вынув из сумочки зеркальце, подправить прическу, утереть платком глаза, что-то сделать с выражением лица – теперь она была совсем как юная комсомолка, готовая бороться до последнего.
Интересно, за что бороться?
– Он сказал, что очень нас ждет. – думаю, на этот раз я был недалек от истины, и говорил сущую правду.
– Тогда поехали, – сказала она.
– Поехали, – кивнул я.
Плотно закрыв дверь, по-прежнему использую наволочку в качестве предохранителя, – понятно, от чего, – я уточнил, не трогала ли она чего руками в этой квартире, на что безымянная отрицательно покачала головой.
Усадив ее на переднее сиденье колиного "БМВ", не желая выпускать из виду, я стартовал в направлении центра.
Выехав из Солнечного, сказал сочувственным тоном, поворачивая к ней лицо, – Подруга, теперь пришел твой черед рассказывать.
– Ну? – как-то совсем безразлично спросила она. Мне показалось, что это очередная защитная маска, и я постарался не обращать на нее внимания.
– Адрес. Имя. Фамилия.
– Горелова Настя, – бесцветно ответила она, – улица Янтарная, дом сорок два.
– Горелова, – вдохнул я, подавляя яростное желание как следует выругаться, – А у тебя случайно отчество на Ивановна, а, Горелова?
– Ивановна, – ответила она.
И тогда я понял, что Горелов заказал Самсонову издание элитного тиража каталога Всероссийской Выставки Русской Иконы, в шесть экземпляров, потому что сам являлся учредителем этой выставки. Самсонов выполнил заказ, но сделал так же еще два экземпляра.
Затем он умер.
И Горелов хотел узнать, был ли он убит, и, если это так, как его убили и, главное, почему, "ИЗ-ЗА ЧЕГО?".
А мне было непонятно пока лишь одно, но очень важное: имел ли Горелов отношение к тем двум экземплярам, что могло бы звучать так, как выразился Самсонов в своем дневнике, "я лишь подумал о людях, которым это может быть нужно… и сразу же нашел двоих". Или он не имел, и убийцей мог быть один из этих двоих?
"Хотя нет, – посмотрев на замершую в задумчивости девочку лет четырнадцати-пятнадцати, подумал я, – все-таки, две вещи мне непонятны, и вторая звучит так: как дите Горелова связано со смертью Самсонова, и имеет ли какое-либо отношение Артем к этим троим? Не мог ли он их нанять, случаем?"
– Настя, – спросил я, – У тебя есть ухажер по имени Артем?
– Друг детства. – ответила она, скрывая удивление, но все же не удержалась от вопроса, – Как вы узнали?
– Я частный детектив. Я вообще очень проницательный. Твой папа – тот самый Иван Горелов из областной налоговой инспекции?
Она кивнула и продолжала вопросительно смотреть на меня.
– Расскажи, пожалуйста, как получилось, что те четверо на "Вольво" погнались за тобой?
– Они пытались меня украсть прямо на улице, когда я шла из лицея.
– Как пытались?!
– Подъехали, стали спрашивать, как проехать на мост, просили показать, прикалывались, в общем, базарили.
– А ты?
– Я просто объяснила, а когда они не прекратили, послала их подальше. Потом иду – смотрю – у поворота подъезжают, двери распахивают, пытаются схватить и затащить, – она помрачнела, говорила с затаенной ненавистью, – Ковбои!.. – ругнувшись так, успокоилась и продолжила, – Ну вот, я побежала, народ что-то кричать стал, они и отъехали, а я увидела, что не отстают.
До дому идти через переулок, там народу мало, или через парк, там вообще только бабки с собачками. Ну, я зашла в трамвай и поехала… в Солнечный.
– Молодец, – похвалил я, – А почему именно в Солнечный?
– Просто так, – тут же ответила она.
– Врешь, – уверенно сказал я, выворачивая на улицу Кутякова, – Если бы ты просто так ехала, ты бы из лифта рванула бы вниз, да и в разговоре не стала бы говорить, что в этой квартире живешь… И входить бы туда не стала. Ты знала Эрика Штерна?
– Он ко мне в окно два раза лазил. – ответила Настя, не глядя на меня.
– Ах, вот это кого Артем гонял! – я с трудом подавил желание рассмеяться, удержался, только вспомнив, что незадачливый Дон Эрик уже мертв.
– Артем дурак! – огрызнулась Настя.
– Так о любимых не говорят, – съязвил я.
– Кто любимый – он любимый?! Свинья в молотилке и то лучше! – убежденно ответила она.
– Знаешь, Настя, – сказал я, – А ведь Артем приходил ко мне, пытался нанять меня, чтобы украсть тебя и увезти в Томск.
– Идиот, – прошипела несбывшаяся невеста.
– Я просто думаю, может, эти четверо хотели увезти тебя к нему? Может, он их нанял?
– У него денег столько нет, чтобы нормальных людей нанять, – отрезала Настя, – И потом, чего он тогда… Эрика… Или это он тоже приказал? – она повернулась ко мне, лицо у нее было страшное. Я мысленно посочувствовал Артему.
– Чего на меня-то смотришь? – спросил я.
– Ничего – ответила она, и отвернулась.
– Кажется, подъезжаем, – сказал я, указывая на четырехэтажные дома небольшой малоизвестной улицы города, на которой проживали почетные его граждане, – Ну что, мы будем нормально с тобой говорить?
– О чем? – не снимая маски, спросила она.
– Я твоему отцу сказал, что ты в Юбилейном. То есть, ты туда отправилась, просто сев в подвернувшийся трамвай. Так? Или мне рассказать правду?
Несколько секунд она пыталась сообразить, какой подвох стоит за этим внешне удобным для нее предложением с моей стороны.
– Ну, – не совсем утвердительно ответила потом, – То есть, не надо рассказывать правду.
– Тогда у тебя есть пять минут, чтобы поведать мне о ваших связях с Эриком Штерном. – великодушно заметил я, незаметно засунув руку в карман, и нажимая кнопку записи: там, кажется, еще осталось место.
– Он меня хотел, – с вызовом ответила она, – Вот и все!
– Сколько тебе лет? – спросил я, усмехаясь.
– Четырнадцать, – гордо ответила она.
– Я думал, пятнадцать… А сесть за развращение малолетних твой Эрик не хотел?
Она проигнорировала вопрос, сосредоточенно рассматривая свои пальцы.
– Как вы познакомились?
– Всретились на презентации коллекции марок "Восемьсот пятьдесят лет Москве".
– А потом?
– А потом я поехала к нему в гости, он показал картины и наброски к серии, он же больше половины сделал.
– А потом?
– Что "потом"? – вспылила она, – Потом не твое дело!
– Ясно, – пропуская грубость мимо ушей, ответил я, – Когда Эрик приходил к тебе, кто об этом знал. Даты, время.
– Первого и пятого июня, оба раза ночью, часа в три. Первый раз у меня еще не было охранника, второй раз он его обошел.
– Ловкий малый… был. Так кто знал об этом?
– Никто.
– Точно, никто?
– Точно, – кивнула она, в первый раз без повышенного тона и агрессивности, совсем, как усталая школьница перед надоевшим учителем.
– Хорошо, – сказал я, выключая диктофон, – Сможешь описать этих четверых?
– Наверное, смогу. – ответила она, – А записывать незаконно.
– Молодец, – похвалил я, – Возьми с полки пирожок… Показывай, где твой дом?
– Зачем?
– Ой, девочка, как ты меня достала… Затем, что иначе я тебя прямо здесь сварю и съем. Или нет, сначала изнасилую. Или нет, сначала… – она распахнула дверь и побежала вперед по улице.
– Вот сука, – вслух сказал я, проверил пистолет, в котором должно было оставаться еще семь зарядов: Колян всегда вставлял полную обойму, и, захлопнув дверь, пошел вслед за ней.
Я не особо торопился, потому что адрес свой она сказала правдиво – Горелов действительно жил где-то здесь, на Янтарной, он ведь был занесен в память моего Приятеля, и его упоминание уже проскальзывало в нескольких делах раньше.
Девчонка по имени Настя завернула за угол. Когда я поступил точно так же, сверяясь в то же время с номерами домов, то сразу же увидел чугунную ограду с завитушками, выкрашенную в черный цвет. За ней располагался сад, в тени ровных деревьев которого прятался трехэтажный дом номер сорок два.
Я подошел к воротам и позвонил в прикрепленный к столбу звонок.
В этот момент зазвонил мой сотовый телефон.
– Алло? – спросил анонимный клиент Иван Алексеевич Горелов.
– Мареев слушает, – ответил я.
– Вы сейчас где?
– У ворот вашего дома номер сорок два по Янтарной.
– Дайте трубку Насте.
– Думаю, в этом нет нужды.
– Почему, – в голосе его появилась нескрываемая угроза.
– Потому что она побежала вперед меня, очень по вам соскучилась.
– Как это? – опешил он, но тут где-то в непосредственной близости от него появилась Настя, которая воскликнула, – Папа, за мной гонится бандит!
– Вы же слышите, – сказал я и начал смеяться, не стесняясь проходивших мимо людей, смеяться легко и неудержимо, потому что весь комизм ситуации был просто невероятен.
"Дай поцелую! – закрывая трубку ладонью, Горелов, наверное, привлек дочь к себе и прижал поближе к отеческому сердцу. Послышалось приглушенное чмоканье, одновременно у ворот появился мужик внушительных пропорций с наведенным на меня пистолетом.
– Ну ты, руки за голову, – сказал он, – Поворачивайся спиной!
– Слышите? – переспросил я в трубку.
Горелов перестал сюсюкать со своей избалованной красавицей-дочкой.
– Слышу, – озадаченно ответил он, – Дайте охраннику телефон.
– Парень, – снисходительно ответил я, сохраняя терпение, – С тобой хочет поговорить Иван Алексеевич Горелов, понял? – и через решетку протянул ему сотовый.
Несколько секунд верзила с пистолетом соображал, кто такой Горелов, затем из телефона раздалось громогласное: "Возьми трубку, урод!" – охранник вздрогнул всем телом, хватаясь за сотовый, как утопающий за соломинку.
– Да? – судорожно спросил он.
Я с немалым удовольствием смотрел, как после одной фразы Горелов лицо охранника резко изменилось, он глянул на меня, как на вице-консула Арабских Эмиратов.
– Да! – сказал он.
Выслушав еще что-то, он медленно кивнул и передал мне сотовый.
– Валерий Борисович, – сказал Горелов, – Я буду вам очень признателен, если вы пройдете в мой дом, как почетный гость. Я хотел бы выразить вам благодарность.
– Хорошо, – ответил я, – Я в принципе, тоже хотел с вами поговорить.
– Вот и прекрасно. Охранник вас проведет.
– Мне отдать ему пистолет?
– Вы же частный сыщик, – добродушно ответил Горелов после небольшой паузы, – Оставьте при себе.
– Вы меня извините, пожалуйста, – обратился мужик, уже убравший свой пистолет, открывая ворота, – Дочка сказала: "возьми бандита, я милицию вызову!", ну я и…
– Вы-то тут причем, – сочувственно и дружелюбно ответил я, пожимая плечами.
Он успокоенно кивнул.
Описывать дом Горелова можно долго и с уважением; скажу одно – это был один из самых крутых домов, в которых я бывал – во-первых, он действительно был трехэтажный, и весь принадлежал семье Гореловых, во-вторых обставили его очень неплохо, со вкусом, и если на первом этаже господствовали пластик, металл и современная навороченная техника, то второй представлял собой воплощенное в деревянной мебели и королевском убранстве викторианство. Королева Диана наверняка одобрила бы эту обстановку, подумалось мне.
Комната, в которой Горелов с дочерью ждал меня была именно такой, где современность маскировалась под девятнадцатый век: изящные ажурные решетки наверняка не делали вручную, а кондиционер, хотя и скрытый за белой сеткой в нише на потолке, навевал мысли о постомодернизме. Однако, пасущиеся на холстяном лугу коровки, в общем-то, даже неплохо передавали атмосферу фермерской Ирландии.
– Здравствуйте, Валерий Борисович, – сказал Иван Алексеевич Горелов, вставая с дивана и подавая мне руку; был он тучен, велик и громогласен, а так же в шикарном костюме из темно-синего вельвета.
Руку вместе с прилегающим телом встряхнул основательно. Я поздоровался в ответ.
– Садитесь, сейчас принесут выпить, – и широким жестом предложил ассортимент из трех незанятых кресел.