- Но, может, мы могли бы встретиться к нашей обоюдной выгоде.
- Что вы городите?! Какая мне от вас выгода?! Не звоните мне больше! Я найму адвоката, и Он вам…
- Так я же и есть адвокат, - пытался вразумить ее Гордеев.
Но тщетно. Синицына бросила трубку.
Пришлось все-таки позвонить Денису, услышать его злорадные комментарии и традиционный вопрос под конец:
- А платить нам кто за это будет?!
- Я, кто же еще, - вздохнул Гордеев.
Впрочем, он не волновался. Он знал, что все будет сделано виртуозно и хозяйка не заметит, что в ее квартире побывали посторонние. А собака если и заметит, так кому расскажет?
И, забыв на время о Синицыной и ее драгоценной жилплощади, Гордеев занялся-другими делами - позвонил вице-президенту компании "Интертур" Виталию Акиншину. Акиншин сказал, что занят, но, услышав, что речь идет о Реутовой, согласился на встречу и даже сам приехал в юрконсультацию.
Это был элегантный, высокий, худощавый мужчина сорока с лишним лет, весьма победительного вида, казалось, перед ним ничто не может устоять. Тем не менее взгляд у него, когда он снял очки, оказался довольно растерянный.
Акиншин тоже учился на юрфаке МГУ, и они с Гордеевым смогли припомнить даже парочку общих знакомых. Это слегка растопило лед. Акиншин не был однокашником Ольги Реутовой, он учился раньше, но на пару лет они в университете пересеклись. Кроме того, он был хорошо знаком с отцом Ольги, профессором Портнянским, и, возможно, это сыграло решающую роль, когда Ольга задумала обзавестись собственным бизнесом. Акиншин стал финансовым директором, и в этой должности пребывал достаточно долго, пока ему не надоело зависимое положение. Он сказал Ольге, что хочет стать равноправным партнером и получать не зарплату, а процент от прибыли, иначе он уходит - у него есть парочка выгодных предложений.
- Вы блефовали? - не без интереса спросил Гордеев.
- Отнюдь. Стоит заметить, что в те времена рынок туристических компаний еще окончательно не сформировался и многие работали по старинке, очень по-советски. Например, люди ехали куда-нибудь за три-девять земель, и с ними там происходили какие-то недоразумения, - отдых срывался, а страховку им никто не платил. Да они и не думали требовать - советский менталитет, знаете ли. Мы были одной из тех компаний, которые поломали эту ситуацию. Мое имя стало достаточно известным среди профессионалов. Был некоторый политический капитал, - с некоторой грустью подытожил Акиншин.
- Был?
- Вот именно что - был. Но обо всем по порядку. Я не ушел из "Интертура". Ольга думала два дня, а потом предложила мне кресло вице-президента с очень большой зарплатой. И я согласился. На мне многое держалось. И я к Ольге хорошо относился… - Он замолчал, что-то припоминая, улыбнулся краешком рта.
Гордеев спросил осторожно:
- Скажите, Виталий, вас связывали какие-то отношения с Ольгой, помимо дружеских? Не обижайтесь и поймите меня, вы же юрист, в конце концов. Это останется между нами, но, возможно, кое в чем мне поможет.
Акиншин покачал головой:
- Я и не обижаюсь. Ничего такого между нами никогда не было. Не скрою, она мне нравилась… в свое время. Но тогда, пять-шесть лет назад, она еще, кажется, была без ума от своего мужа и… в общем… не знаю. А потом я уже смотрел на нее по-другому. Вот и все.
- Понятно. Продолжайте, пожалуйста, рассказывать о вашей фирме и вашей карьере.
- Да какая там карьера! Я не хотел уходить, положа руку на сердце. И я не настаивал на том, чтобы стать партнером. Слава богу. Хотя тогда мне казалось, что я иду на уступки. Но, повторяю, Ольга мне нравилась. И дела-то, самое главное, шли в гору. Ведь к тому времени мы открыли филиалы в провинции.
- Здорово.
- Да, неплохо. Только все это в прошлом.
- Но почему же?
- Потому что сегодня мы разорены.
- Как разорены? - изумился Гордеев. - Мне говорили совсем другое.
- Кто? - быстро спросил Акиншин, и Гордеев понял, что допустил небольшую ошибку. Он решил сказать правду, потому что Акиншин разбирался в существе вопроса гораздо лучше.
- Отец Ольги.
- Портнянский?
Гордеев кивнул.
- Ну, вы даете! Ему-то откуда знать?! Это в студенческие времена Ольга могла на груди у папеньки плакаться. А потом она научилась марку держать во что бы то ни стало. Благодаря чему и кредиты у банкиров выколачивала.
Гордеев подумал, что Акиншин говорит о своем шефе уже без малейшей симпатии.
- Так что же сейчас с вашей фирмой?
- А что сейчас? Ничего хорошего. "Интертур" - по уши в долгах. На нашем лицевом счету - ни одного доллара, ни одного рубля. Того и гляди помещение пойдет с молотка, чтобы хоть частично оплатить долги. Хорошо хоть офис - собственность "Интертура". Когда дела шли в гору, я настоял на том, чтобы его купить.
- Но… почему? Кате это произошло?!
- Я сам не пойму. Ольга умудрилась снять все наши деньги. Но беда в том, что это были не наши деньги. Это был банковский заем.
- Как же она это сделала? У нее были такие полномочия?
- Понятия не имею, как она это сделала. Полномочий таких у нее не было. Уговорила, видно, банкира - и все дела. Согласно уставу, мы могли делать это только вместе при общей договоренности. А я ничего не знал.
- В банке как-то объясняют, что произошло? Что за банк вообще? Московский?
- Нет, он находится Не в Москве, в Нижнем Новгороде. "Капиталинвест" называется. Деньги мы занимали у них и у них же хранили. Сейчас они отказываются со мной говорить. Но знаете, - Акиншин невесело усмехнулся, - теперь-то я не против того, что не был соучредителем и не стал партнером фирмы. И наче был бы таким должником… Страшно подумать. Я, знаете ли, не беден, конечно, но…
- Много денег Ольга сняла?
- Почти четыреста тысяч долларов. И еще почти столько же мы уже были должны. Представляете себе? Возможно, для крупной компании (какой мы уже давно не являлись) это не сумма, но для частного лица… Вы не будете против, если я закурю? - И он достал тонкую изящную трубочку.
Гордеев вытер вспотевший лоб. Картина происшедшего стремительно менялась. После некоторой паузы адвокат сказал:
- Вы считаете, что Ольга просто сбежала?
- А что мне еще думать остается? - ответил Акиншин, попыхтев трубочкой.
- Вас следователь об этом спрашивал?
- Какой еще следователь?
- Васильев, который расследует исчезновение Реутовой.
- Хм… Впервые слышу. Меня никто ни спрашивал, ни допрашивал. С Портнянским я, конечно, разговаривал, но и только. Я сказал ему, что увольняюсь, потому что Ольга в последнее время вела дела в обход меня. И, кажется, он потерял ко мне интерес.
- Тем не менее именно он мне дал ваш телефон.
- А что тут секретного? И потом, никто больше меня не знает о бизнесе Ольги. Если вас это интересует…
А вообще интересно, подумал Гордеев, очень интересно получается. Следователь, ведущий дело об исчезновении человека, не снимает свидетельских показаний с его сотрудников. Почему?
- А обыск в офисе был, вы не знаете?
Акиншин задумался.
- Постойте… Кажется, да. Альбина Андреевна, секретарша Ольги, мне что-то такое говорила. Но уже давно это было. Впрочем, наверное утверждать не возьмусь. Я там давно не появлялся.
- Что сейчас будет с вашими провинциальными филиалами?
- Ничего не будет. Офисы в Петербурге и в Нижнем Новгороде уже закрылись. Месяца полтора назад Ольга сама ездила их закрывать. И видимо, тогда же сняла деньги со счета…
Гордеев оценил масштаб "Интертура", компания была не маленькой. Впрочем, он этого не застал - только упадок и разрушение, говоря словами классика.
Итак, Ольга Реутова была разорена. Хотя ее отец, профессор Портнянский, говорил, что, напротив, дела у нее шли хорошо. Впрочем, он ведь не утверждал это наверняка. Он, что ни говори, человек старой формации и, наверно, считает, что если у человека нелады на работе, то это должно отражаться на всем. А Ольга, конечно, принадлежала уже к совершенно другой генерации деловых людей. Почему принадлежала? Гордеев поймал себя на том, что думает о ней в прошедшем времени. Впрочем, Гордеев довольно быстро убедил себя, что это происходит потому, что он никогда ее не видел, не был с ней знаком, и потому она для него слишком абстрактный персонаж.
- Чем вы сейчас занимаетесь? - спросил он напоследок Акиншина.
- Трудоустройством, - коротко ответил экс-вице-президент "Интертура".
6
Вечером в юрконсультацию заехал Филя Агеев, сотрудник Дениса. Жизнелюбивый Филя, как всегда, был полон анекдотов и самых свежих новостей. А кроме того, он привез конверт от Грязнова-младшего. Гордеев торопливо его открыл и достал фотографию и записку, на которой было написано:
"Юра, больше ничего интересного. А барышня, возможно, тебе пригодится. Уж больно в укромном месте спрятана была. К троюродной сестре отношения иметь не может. Денис".
На снимке, который нашел Денис, была запечатлена девушка. Худенькая и стройная, с длинными, пшеничного цвета волосами, она стояла на какой-то улице и обнимала ствол тоненького тополька. Она была необыкновенно хороша. Печать фотографии немного выцвела. Было видно, что снимок этот - не недавних времен. Возможно, профессионал сможет определить год.
И тут Гордеев понял, что не давало ему покоя последние два дня.
Абросимов. Сергей Абросимов, свидетель гибели Реутова! Он же профессиональный фотограф. У него должна быть идеальная память на лица. Он же сказал, что вроде бы видел Реутова в аэровокзале. Но - "вроде бы". Почему не был уверен? Возможно, что-то более интересное привлекло его внимание? Очень даже возможно. И потом, откуда такое совпадение, почему из десятков и даже сотен лиц, которые мелькали мимо него в аэровокзале, он сумел запомнить Реутова? А что, если этому запоминанию что-то поспособствовало?
Гордеев открыл записную книжку, куда он предусмотрительно выписал координаты всех свидетелей по делу Реутова. Позвонил Абросимову на работу и договорился о встрече.
Через час с небольшим Абросимов смотрел на фотографию девушки. Смотрел долго, Гордеев подумал даже, что так не смотрят на лицо человека, которое тебе ни о чем не говорит. Впрочем, кто знает, возможно, у фотографов свои профессиональные заморочки.
- Прекрасное лицо, - сказал наконец Абросимов нейтральным тоном.
- Я сам вижу, какое оно, - проскрипел Гордеев. - Скажите лучше, вы эту девушку видели вместе с Реутовым?
Он выстрелил наугад, но попал в "десятку". Впрочем, не так уж наугад - правильно расставил акценты.
- Откуда вы знаете? - оторопел Абросимов.
Оказалось, действительно, в Шереметьево-2 он видел молодую женщину, очень похожую на ту, что изображена на фотографии, только она была немного старше и гораздо увереннее в себе. А так сходство безусловное.
- Но ведь фотография не свежая, верно? - спросил Абросимов. - Судя по цвету и качеству бумаги, где-то начала девяностых. В таком случае, это она, - безапелляционно заявил он. - Просто стала старше.
Гордеев, на самом деле нуждавшийся сейчас в посторонней поддержке, получив ее, такую категоричную, даже несколько опешил:
- Почему вы так уверены, Сергей?
Абросимов наклонился к адвокату и интимно сообщил:
- Просто я очень хороший фотограф.
Вечером, заехав к Турецкому выпить пива после работы, Гордеев показал ему фотографию, найденную у Реутова. Турецкий поцокал языком.
- Ты не цокай, а лучше скажи, как, по-твоему, сколько ей лет?
- На фотографии?
- Ну а где же еще?
- Лет девятнадцать, не больше. А что?
- Нежный возраст, - пробормотал Гордеев.
- Это точно.
Часть вторая НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ
1
Лето 1990 года выдалось жарким: градусник зашкаливал далеко за тридцать, и уютно чувствовать себя можно было только в тени. Вообще-то жара для июля - дело обычное, но такой уже давно не наблюдалось. Днем город почти вымирал. Признаки жизни можно было обнаружить лишь на песчаных пляжах вдоль берега Волги, где спасались от палящего солнца и местные, и приезжие. Речной воздух нес хоть какую-то прохладу, а вода, конечно, всегда давала временное облегчение.
Римма и Светлана проводили на пляже целые дни. Их кожа уже приобрела кофейный оттенок, отчего Юрка Шаповалов, иногда присоединявшийся к их маленькой компании, называл подружек не иначе как шоколадками. На двух молоденьких девушек то и дело заглядывались приезжие парни. Обе симпатичные, с великолепными фигурами, хотя и совершенно разные. Римма - худенькая и стройная, с небольшой упругой грудью и длинными, пшеничного цвета волосами, которые замечательно контрастировали с загорелой кожей. Светлана - чуть повыше и поплотнее (что ее нисколько не портило, а лишь придавало какую-то южную сексуальность), с каштановыми, до плеч, волосами, пухлыми обольстительными губами и шикарной грудью фотомодели. Обеим исполнилось шестнадцать, Римме буквально на днях, пятнадцатого июля, что неоднократно служило поводом для Светкиных беззлобных замечаний.
- Повезло же тебе, Римка, - вздыхала она, - родилась точно в серединке лета! Не то что я, в конце мая, когда экзамены в школе на носу.
Девятый класс они закончили прямо противоположно: Римма Кравцова почти на отлично (подвели две четверки, по алгебре и физике), Светлана Губина на тройки с единственной четверкой по физкультуре. Такая разница в учебе не мешала им дружить с первого класса, когда они в первый раз, еще крохотными девчушками с бантами и косичками, торжественно переступили порог школы.
- Когда отбываешь? - поинтересовалась Светлана, переворачиваясь на спину и подставляя солнцу и без того загорелый живот.
- Четвертого. - Римма в точности повторила ее движения.
На день рождения родители подарили ей путевку на Кавказ, и последние три дня мысли ее были заняты предстоящей поездкой. Впервые она уезжала от дома так далеко. И так надолго - на двадцать четыре дня. К тому же одна! Не будет рядом ни родни, ни лучшей подруги. Это интриговало и пугало одновременно.
- Везет!.. - протянула Светка, пристраивая под голову руки. - Вот бы мне умотать куда подальше от моих! Достали уже!
Светкины родители воспитывали ее не слишком строго и на многие ее выходки закрывали глаза. Ворчали только по поводу ее учебы, всегда ставя в пример Римму. Поэтому ее заявление о желании сбежать на время от строгих родителей не совсем соответствовало действительности. Римма это прекрасно знала, потому и промолчала, оставив слова подруги без комментариев.
- Сменишь обстановку, отдохнешь, - продолжала рассуждать Светка, - познакомишься с кем-нибудь… Глядишь - и влюбишься.
- Вот еще, - бросила Римма, не глядя в ее сторону.
- А чего! Любовь, скажу я тебе, великое дело. На ней весь мир держится. А ты у нас до сих пор не целованная. Разве это порядок?
- Как-нибудь разберусь с этим сама.
- Ты разберешься! - Светка хихикнула. - Покраснеешь, как морковка, и - в кусты.
- Тебе-то откуда знать? - беззлобно реагировала Римма.
Иногда подруга принималась "учить ее жизни", что было не особо приятно, учитывая тот факт, что они были ровесницами. Но в одном Светка все же была права: дожив до шестнадцати лет, Римма действительно еще ни с кем не встречалась, являясь в их классе единственной девчонкой, к кому не прикасались мальчики. Сама Светлана заимела первый опыт близких отношений в день своего пятнадцатилетия и потом подробно описывала Римме свои впечатления. Переспала она тогда с Мишкой Абрамовым, которого месяц спустя забрали в армию. Ждать его Светка не обещала и вскоре закрутила бурный роман с его старшим братом, только что из армии вернувшимся. Нельзя сказать, что она была распутной. Она спала лишь с теми, с кем встречалась. И хоть таких было немного, Светка считала себя достаточно умудренной в вопросах любви и обязательного, в ее понимании, секса. На данное время она была "свободна, как птица", что давало ей полное право поглядывать на приезжающих отдохнуть парней.
- Как тебе тот? - спросила она, пропустив мимо ушей реплику подруги и указывая глазами на высокого симпатичного парня, направившегося к воде.
Римма проследила ее взгляд, пожала плечами.
- Ничего…
- Ни-че-го! - перекривила Светка, вытянув трубочкой губы. - Принца на белом коне ждешь? Смотри, какой красавец! А двигается как, а!
Парень с разбега влетел в реку, выбросив вперед руки, ушел под воду. Вскоре голова его показалась на поверхности, и, мощно заработав руками, он стал отдаляться от берега. Разлив Волги в этом месте был широк. Противоположный берег скрывали три небольших островка, но парень и не пытался добраться до них. Отплыв метров на сто, он повернул обратно.
- Красиво плывет! - сказала Светка и, порывшись в сумочке, достала пачку "Опала". Выбив пальцем сигарету, протянула пачку Римме. Та отрицательно покрутила головой. - Как хочешь. - Она убрала пачку обратно, подкурила и, выпустив первую струю дыма, заметила: - Все приходит со временем. Когда-то закуришь и ты, Римка. Попомнишь мои слова.
- Попомню. - Римма улыбнулась.
Подруга пристрастилась к пагубной привычке совсем недавно и всякий раз, предлагая Римме "за компанию" сигаретку, получала вежливый, но категоричный отказ. Поэтому дымить ей приходилось в гордом одиночестве, что, впрочем, Светку нисколько не смущало. Они лежали у верхнего края пологого песчаного склона, заменявшего пляж. Место очень удобное, так как при желании можно быстро спрятаться в тень сосен или берез, подступавших к самой границе склона и буквально нависавших над ним. Отдыхающих внизу было не особо много, и Светка по этому поводу не преминула высказаться:
- Понедельник - день тяжелый.
- Не всем же загорать, кому-то и работать надо, - подхватила Римма.
- А кому-то и на работу устраиваться, - продолжила Света, театрально отводя руку с сигаретой в сторону и вскидывая брови. - Юрик, ты случайно не нас ищешь? Или просто так, нырнуть забежал?
Римма подняла голову, уже догадавшись, в чем дело. Юрка Шаповалов, или просто Шопик, стоял в метре от их коврика и бесцеремонно разглядывал то одну, то другую. На подругах, естественно, кроме купальников, ничего не было, и Юрка, пожевав губами, с умным видом заявил:
- Загар ровный. Но не мешало бы убрать те белые пятна, которые останутся, когда вы пойдете в баню.
- Прямо сейчас и прямо здесь? - Светка сощурила глаза.
- Да как хотите!
- Щас! - Она распустила бантик, удерживающий на шее бюстгальтер, и медленно, сощурив глаза еще уже, начала открывать грудь. У Юрки перехватило дыхание. А Светка в самый ответственный момент резко натянула бюстгальтер обратно. - Разбежались! Тебе что тут - бесплатный стриптиз?
Римма прыснула, зажала ладонью рот. Юрка стоял, явно растерянный. Наконец с трудом выдавил:
- Свет, ты вообще шуток не понимаешь.
- Какие уж туг шутки, Юрочка, - сказала та. - А в баню мы все равно без тебя ходим. Нам и так сойдет. Правда, Римм?
Римма кивнула. Но поникший Юркин вид подстегнул ее переменить тему.
- Отдыхаешь? - спросила она.