- Разумеется, нет. Кстати, сегодня я стала хозяйкой четверых котят. Хочешь на них взглянуть?
Обри послушно кивнул, и я повела его в спальню, рассказывая по пути, откуда у меня взялась Маделин.
Оказавшись в непосредственной близости от кровати, мой гость заметно напрягся, но, стоило ему взглянуть на котят, лицо его просветлело.
- Хочешь, подарю одного? - предложила я. - Через несколько недель мне придется подыскать всем четверым хороших хозяев, а это задача не из легких. Надо будет позвонить ветеринару, узнать, в каком возрасте котят можно разлучать с матерью. А после, наверное, придется стерилизовать Маделин.
- Насколько я понял, ты не собираешься возвращать кошку кузену Джейн? - слегка удивленно спросил Обри.
- Нет, - без колебаний ответила я. - Прежде я никогда не держала дома животных, но теперь мне кажется, я себя обделяла. К тому же кошка не сможет жить у Парнелла. Судя по всему, она очень привязана к этому дому.
- Пожалуй, мне стоит подумать о том, чтобы взять котенка, - нерешительно протянул Обри. - Иногда я чувствую себя таким одиноким. Наверное, это приятно - возвращаться домой и видеть, что тебя встречает кошка. Правда, дома я провожу совсем мало времени. Приходится принимать множество приглашений. Сразу после сегодняшней службы я отправился в гости. Семья прихожан пригласила меня обедать.
- Уверена, обед был далеко не таким вкусным, как тот, которым угостили меня, - улыбнулась я и рассказала о великолепном ростбифе Салли.
Обри в ответ похвастался, что его угостили жареной индейкой. Разговор о еде захватил нас обоих. Как и я, Обри не был завзятым кулинаром, но при случае не отказался бы хорошо поесть.
Звонок в дверь прервал нашу содержательную беседу.
С языка у меня готово было сорваться выражение типа "Черт побери!" или "Кого там принесла нелегкая?". К счастью, я вовремя вспомнила, что нахожусь в обществе священника.
Оставив Обри любоваться котятами, которые сладко спали, прижавшись к своей мамочке, я поспешила к дверям.
На пороге стояла Марсия Райдаут, трезвая как стеклышко. В белоснежных шортах и огненно-красной шелковой блузке она представляла собой ослепительное зрелище. Судя по ее сияющей улыбке, настроение у нее было превосходным.
- Не могла противиться желанию увидеть вас снова, - заявила она.
Эта женщина умеет следить за собой, не без зависти подумала я, окинув Марсию взглядом. Цвет помады подобран идеально, тени на веках почти незаметны, но в то же время делают взгляд более выразительным, волосы тщательно уложены, но кажется, будто они лежат с природной естественностью. На гладких загорелых ногах - ни единого волоска, на белых теннисных туфлях - ни пятнышка.
- Привет, Марсия, - торопливо сказала я, спохватившись, что разглядываю гостью так бесцеремонно, словно она выставленный в витрине манекен.
- Я отниму у вас совсем немного времени, - заверила Марсия и протянула мне маленький конвертик. - В ближайшую среду мы с Торренсом хотим устроить небольшую вечеринку в саду. Отпраздновать появление новых соседей.
- Нет-нет, зачем же, - попыталась воспротивиться я.
- А по-моему, идея отличная. Мы с Торренсом давно хотели устроить вечеринку с барбекю, да все как-то не было повода. А теперь повод наконец подвернулся - в вашем лице, моя дорогая. К тому же у нас появились и другие новые соседи, молодожены из дома напротив. Они тоже придут, и у нас всех будет прекрасный случай познакомиться поближе. Понимаю, вам может показаться, что мы слишком спешим. Но в пятницу Торренс уезжает по делам и вернется только в субботу вечером.
Марсия, стоявшая передо мной сейчас, ничуть не походила на апатичную пьянчужку, с которой я несколько дней назад разговаривала в саду. Перспектива вечеринки вдохнула в нее жизнь.
Разумеется, я не могла ответить отказом. Мне ничуть не улыбалась мысль оказаться в центре всеобщего внимания вместе с Линн и Артуром. Но обидеть Марсию было бы слишком жестоко.
- Если хотите, можете захватить с собой своего молодого человека, - заметила Марсия.
- Вы и правда не будете возражать, если я приду не одна?
- Мы с Торренсом будем только рады. Можете не сомневаться, барбекю хватит на всех. Уже решили, с кем придете? - спросила Марсия, многозначительно вскинув бровь.
- Да, - кивнула я, сочтя за благо воздержаться от дальнейших объяснений.
Про себя я горячо надеялась, что Обри предпочтет нашему обществу общество котят. Если бы он предстал сейчас перед Марсией в черном пасторском сюртуке, ее брови, чего доброго, вспорхнули бы с лица и улетели прочь.
Уж лучше пусть моя новая соседка умирает от любопытства.
- Мне что-нибудь принести с собой? - осведомилась я.
- Только себя.
Марсия ответила в точности так, как я и ожидала. Она ни кем не собиралась делиться даже малой частью хлопот, связанных с вечеринкой. Я догадывалась, что благодаря этим хлопотам она в течение ближайших трех дней будет чувствовать себя счастливой.
- Увидимся, - бросила она на прощание и, сбежав по ступенькам крыльца, направилась к своему дому.
Сжимая в руке конверт с приглашением, я вернулась к Обри.
- Хочешь пойти со мной? - без дальних предисловий спросила я, вручая ему конверт.
Если он откажется, я окажусь в затруднительной ситуации, пронеслось у меня в голове. Никаких других кандидатов на роль бойфренда у меня не имеется. А явиться на вечеринку с участием Линн и Артура в гордом одиночестве означало обречь себя на незаслуженную пытку.
Обри извлек приглашение из конверта и прочел его вслух. Оно было написано на открытке, предназначенной специально для подобных случаев. На открытке красовался жизнерадостный тип в фартуке для барбекю, с длинной вилкой в руках.
"Какой аппетитный запах!" - гласила надпись под картинкой. "А вкус еще лучше", - было приписано от руки. "Вы сможете в этом убедиться, если в среду, в семь часов вечера, придете в дом Марсии и Торренса Райдаутов. Ждем вас с нетерпением!"
- Очень мило, - проронила я по возможности безразличным тоном. Мне вовсе не хотелось, чтобы Обри счел меня навязчивой.
- Я очень хочу пойти с тобой, Аврора, - закивал головой Обри. - Вопрос в том, свободен ли у меня этот вечер, - добавил он, извлекая из кармана пухлый черный блокнот. - Это расписание церковных служб, - пояснил он. - Каждый епископальный священник всегда носит его с собой. - Обри пролистал блокнот и расплылся в улыбке. - В среду я свободен как птица, - заявил он.
Я с трудом сдержала вздох облегчения. Обри тем временем вытащил карандаш и записал в блокноте время вечеринки и адрес Райдаутов. На той же странице, он, к моему немалому изумлению, вывел: "Заехать за Авророй". Неужели он боится про меня забыть, задалась я неприятным вопросом.
Засунув блокнот и карандаш в карман, Обри поднялся на ноги и заявил, что ему пора уходить.
- Вскоре в церкви соберутся подростки, - сообщил он, направляясь к дверям.
- И что ты намерен с ними делать? - поинтересовалась я.
- Попытаюсь внушить им, что у них есть бездна преимуществ перед баптистами. По воскресным вечерам мы собираем подростков по очереди - лютеранская церковь, пресвитерианская и епископальная. Сегодня мой черед.
Мысленно я порадовалась, что наши отношения еще не зашли слишком далеко и я свободна от обязательства участвовать в мероприятиях подобного рода.
Обри открыл дверь, потом с видом человека, забывшего что-то важное, резко повернулся, обнял меня за плечи и поцеловал. Я почувствовала, как по всему моему телу, от губ до пяток, пробежала искра. Несомненно, Обри тоже ощутил нечто подобное. По крайней мере, когда он выпустил меня, вид у него был сияющий.
- На следующей неделе непременно тебе позвоню, - пообещал он, едва переведя дыхание. - С нетерпением жду среды.
- Я тоже, - улыбнулась я. Сердце мое радостно замерло, когда я заметила, что занавески в доме напротив шевелятся. Похоже, Артур и Линн стали свидетелями нашего нежного прощания.
"Съели?" - удовлетворенно подумала я, закрывая за Обри дверь.
Глава восьмая
Понедельник оказался куда более хлопотливым днем, чем я ожидала. Когда я явилась в библиотеку, намереваясь проработать всего четыре часа, выяснилось, что одна из моих коллег слегла с летней ангиной.
"Чрезвычайно опасная штука", - повторяли умудренные опытом библиотекарши, сочувственно качая головами.
Сэм Клеррик, наш босс, попросил меня отработать полных восемь часов. После недолгих колебаний я согласилась. При этом я чувствовала, что совершаю настоящий акт милосердия. Ведь мое новое финансовое положение - или, скажем так, мое потенциальное финансовое положение - давало мне возможность не работать вообще. Отвечая на вопросы читателей и читая вслух дошкольникам, я упивалась сознанием собственного благородства. Самодовольство - чрезвычайно приятное чувство, так что все утро я буквально витала в облаках.
Сознавая, что имею на это полное право, я выкроила во время кофейного перерыва несколько лишних минут, позвонила в телефонную компанию и спросила, можно ли подключить телефон в доме Джейн к номеру моего таунхауса. К моему великому удовольствию, выяснилось, что никаких препятствий к этому не имеется. Меня заверили, что через пару дней телефон в доме Джейн заработает.
Повесив трубку, я обнаружила, что за спиной у меня стоит Лилиан Шмидт. Вообще-то я стараюсь держаться от Лилиан подальше, потому что общение с ней в больших дозах доводит меня до белого каления. Но надо признать, у этой особы есть и положительные качества, которые многое искупают. К тому же я стараюсь сохранять добрые отношения со всеми коллегами.
Спору нет, мозги у Лилиан куриные, а главная ее страсть - сплетни. При этом она никому не желает зла, более того, по мере возможности даже готова прийти на помощь. Лилиан разведена, одна воспитывает ребенка. О своем вероломном муже и дочке-вундеркинде она готова говорить до бесконечности, так что несчастный слушатель начинает мечтать о землетрясении, которое поглотило бы надоедливую рассказчицу вместе с ее семьей. Лилиан - неплохой работник и тщательно выполняет любое поручение. При этом она без конца твердит, что на ней пашут все, кому не лень. От этих тоскливых сетований, охов и вздохов можно сойти с ума. Что до ее воззрений, то они так раздражают меня своей узостью, что в пику Лилиан я иногда высказываю мнения, которые сделали бы честь завзятому коммунисту или поборнику свободной любви.
- На улице кошмарная жара, - сообщила Лилиан вместо приветствия. - Пока доехала, вся вспотела. Хоть снова становись под душ.
На лбу у нее и правда блестели бисеринки пота. Из ящика кофейного стола Лилиан вытащила бумажную салфетку и, отдуваясь, промокнула лоб.
- Я слышала, тебе тут привалила удача, - заявила она и, скомкав салфетку, бросила бумажный шарик в урну, разумеется промазав.
С сокрушенным вздохом Лилиан нагнулась, чтобы его поднять. При этом она не сводила глаз с моего лица.
- Да, - ограничилась я предельно кратким ответом.
Лилиан продолжала буравить меня глазами, явно ожидая продолжения. Смекнув, что ожидания бесплодны, она решила сама проявить инициативу.
- Я и не знала, что вы с Джейн Ингл были так близки, - изрекла она.
Сияя приветливейшей из своих улыбок, я перебрала в голове варианты ответов и вновь остановилась на самом кратком.
- Мы хорошо относились друг к другу.
- Я тоже хорошо относилась к Джейн, - покачала головой Лилиан. - Однако она не оставила мне ни цента.
Что я могла на это ответить? Только молча пожать плечами. Если между Джейн и Лилиан и существовали дружеские отношения, я об этом слышала в первый раз.
Моя неумная коллега тем временем решила зайти с другого конца.
- А ты знаешь, что осенью Бубба Сивелл собирается выдвинуть свою кандидатуру на выборах в Палату представителей? - осведомилась она.
- Вот как, - проронила я так безразлично, что у Лилиан не было никакой возможности понять, как далеко простирается моя осведомленность.
Тем не менее она решила, что информация произвела впечатление, и затараторила как сорока:
- Представь себе, его секретарша - сестра моего бывшего мужа, и хотя он ведет себя как последняя свинья, с его сестрой у нас отличные отношения. Она и рассказала мне о грандиозных планах своего шефа. Завтра об этом будет объявлено официально. Я подумала, тебе будет интересно об этом узнать, ведь в последнее время тебя частенько видят в обществе Буббы. Уж конечно, во время избирательной кампании ему придется доказать, что он чист как стеклышко. Любой компромат, даже пустяковый, поставит на его надеждах крест. У него очень серьезный соперник, Карл Андервуд. Его выбирали в Палату представителей три раза подряд.
Должно быть, в моем взгляде мелькнули явственные проблески любопытства. Так или иначе, Лилиан догадалась, что ее сообщение явилось для меня новостью, и лицо ее осветила счастливая улыбка. Весьма довольная собой, она посетовала немного на невероятную сложность школьной программы, на аллергию, которая не дает житья ее дочери, и наконец избавила меня от своего общества.
А я, сидя на жестком стуле в кофейной комнате, принялась переваривать полученную информацию. Так, значит, впереди у Буббы Сивелла избирательная кампания. Неудивительно, что он не хочет иметь никакого отношения к неприглядным тайнам, скрытым в доме Джейн. Да и у трогательной заботливости, которую он проявлял во время болезни Джейн, появилось вполне прагматичное объяснение. Главная задача для него сейчас - настроить общественное мнение в свою пользу, а адвокат, который пылинки сдувает с пожилой клиентки, вызывает всеобщий восторг и умиление. В особенности если учесть, что по завещанию этой самой клиентки он не получит ровным счетом ничего. За исключением весьма щедрого гонорара за свои услуги.
Если я расскажу Буббе Сивеллу о черепе, он до конца жизни будет считать меня злейшим врагом. Нельзя сбрасывать со счетов, что именно он был первым мужем Кэри Осланд. Вероятность того, что он способствовал исчезновению второго супруга Кэри, довольно велика.
Я вымыла кофейную чашку, поставила ее в сушилку и сокрушенно вздохнула. Итак, от мысли посоветоваться с адвокатом придется отказаться. Как всякий человек, одержимый честолюбивыми амбициями, Бубба Сивелл не заслуживает доверия. О том, заслуживает ли он чести стать представителем моего родного штата, я пока не думала. Начнется избирательная кампания, разберемся. Я еще раз вздохнула и вернулась к книгам, которые мне предстояло расставить на полки.
Во время обеденного перерыва я отправилась в дом Джейн, проведать котят и выпустить кошку на улицу. По дороге я заехала в "Макдоналдс" и, не выходя из машины, купила гамбургер и колу.
Свернув с Фейф-стрит, я увидела в дальнем конце улицы рабочих, которые возились вокруг дорожного знака "тупик", срезая с него плющ и жимолость. Дело это никак не относилось к числу легких и могло занять несколько часов. Зелень, которую не трогали годами, плотной сетью обвила дорожный знак и перебросилась на ограду ближайшего дома. На самой середине улицы, как раз напротив дома Мейсона Тернера, стоял грузовик, на котором приехали рабочие.
Мейсон, собственной персоной, как раз выходил из машины. Возможно, у редактора местной газеты тоже был обеденный перерыв. Надо сказать, после того, как я унаследовала дом Джейн, я увидела своего нового соседа впервые.
После нашей последней встречи он заметно облысел, и теперь, чтобы хоть как-то прикрыть макушку, ему приходилось отращивать остатки волос и зачесывать их от виска до виска. Тонкие поджатые губы придавали его худощавому умному лицу недовольное выражение. Костюм, по обыкновению, сидел на Мейсоне мешком и выглядел так, словно его пора отдать в чистку.
Откровенно говоря, Мейсон всегда производит впечатление человека, который не умеет заботиться о своей наружности. Щеки его неизменно кажутся плохо выбритыми, рубашки - мятыми, обувь - нечищеной. К тому же в любое время суток он выглядит усталым и вечно куда-то опаздывает.
Заметив меня, Мейсон, вынимая письма из почтового ящика, помахал рукой и улыбнулся. Несмотря на все перечисленные выше особенности его внешности, улыбка у него чрезвычайно обаятельная. Скажу честно, из всех многочисленных маминых бойфрендов Мейсон нравился мне больше всего.
Я стояла у своей машины, сжимая в руке бумажный пакет из "Макдоналдса", и ждала, пока Мейсон подойдет ко мне. Когда он приблизился, я заметила, что галстук у него завязан на редкость безобразным узлом. Свой легкий пиджак цвета хаки Мейсон нес в руках и, разумеется, подметал им тротуар. Любопытно, подумала я, почему Кэри Осланд, судя по всему чрезвычайно аккуратная особа, не оказывает на своего возлюбленного благотворного воздействия.
- Рад тебя видеть, Ро! - воскликнул Мейсон, когда нас еще разделяло значительное расстояние. - Как поживают твоя мама и ее новоиспеченный супруг?
Зычный голос Мейсона заставил рабочих, двух темнокожих юнцов, возглавляемых третьим, постарше, обернуться и с любопытством посмотреть в нашу сторону.
Это был один из тех моментов, которые врезаются в память на долгие годы. Солнце палило немилосердно, на небе не наблюдалось ни облачка. Рабочие прикрывали головы банданами, на их рубашках темнели пятна пота. Грузовик, стоявший посреди улицы, был выкрашен в ярко-оранжевый цвет. Я сжимала в потной ладони бумажные ручки пакета и опасалась, что они вот-вот порвутся. Встретиться с Мейсоном, спору нет, было приятно, но мне отчаянно хотелось поскорее оказаться в кондиционированной прохладе дома, перекусить и удостовериться, что у кошачьего семейства все в порядке.
Я чувствовала, что пот стекает не только по спине, но и по бедрам, и боялась, что мое зеленое платье в белую полоску выглядит ничуть не лучше, чем пропотевшие рубашки рабочих. Свободной рукой я подняла волосы с шеи, тщетно надеясь, что ее обдует несуществующий ветер. Нынешним утром я проспала и не успела заплести волосы в косу. Взгляд мой упал на подъездную дорожку, покрытую потрескавшимся асфальтом, в расщелинах которого пробивалась трава. Тут без ремонта не обойтись, пронеслось у меня в голове.
Потом я подумала о том, что мама поступила правильно, выйдя замуж за Джона Квинслэнда, чрезвычайно порядочного, надежного, но несколько скучного пожилого джентльмена. По крайней мере, мне такой выбор во благо. Самым привлекательным качеством в мужчине я считаю ум, а Мейсон наделен этим качеством в избытке. Стань он моим отчимом, мое бедное сердце, пожалуй, не знало бы покоя.
Вопль одного из рабочих вывел меня из задумчивости. Пронзительный звук словно повис в тяжелом раскаленном воздухе, трое темнокожих парней приросли к месту. Мейсон остановился и повернул голову. Я тоже медленно обернулась и увидела, что один из рабочих поднял что-то с земли. В его черной ладони кости скелета казались особенно белыми.
- Господи! Здесь зарыт труп! - заорал его напарник.
В следующее мгновение все вокруг завертелось с такой быстротой, что потом мне никак не удавалось припомнить последовательность событий.