- Все вроде бы неплохо, - сказал я Анджеле. - Так что возвращайтесь к себе и заканчивайте этот материал. Я же займусь составлением развернутого плана для следующей статьи.
- Вот, - произнесла Анджела, подталкивая ко мне стопку отпечатанных страничек.
- Что это?
- Так, ничего особенного, кое-какие заметки, но они, возможно, сэкономят вам немного времени. Вчера вечером, прежде чем отправиться домой, я довольно долго размышляла над всей этой историей и даже хотела позвонить вам, чтобы поговорить об этом и предложить свои услуги в разработке некоторых аспектов темы, но так и не решилась. Вместо этого, задействовав поисковую систему "Гугл", занялась исследованием убийств, характерной чертой которых было обнаружение трупа в багажнике автомобиля. Оказывается, этот вопрос имеет давнюю историю и таких случаев превеликое множество. Интересно, что среди мертвых тел, обнаруженных в багажниках автомобилей, особенно много женщин. И, как ни странно, бандитов.
Я взял со стола бумаги, перевернул их лицевой стороной к себе и бросил взгляд на первую страницу. Там помещалась перепечатка истории из "Лас-Вегас ревью джорнал" примерно годичной давности. В первом параграфе рассказывалось о суде над разведенным мужчиной, обвиненным в убийстве бывшей жены. Как выяснилось, убив ее, он засунул труп в багажник своей машины, которую поставил затем в собственный же гараж.
- Я перепечатала эту историю, поскольку она немного походила на рассказанную вами, - сказала Анджела. - Моя подборка также содержит ряд случаев, ставших уже достоянием прошлого. К примеру, вот этот - из девяностых годов, когда одного известного деятеля кино нашли в багажнике его "роллс-ройса", припаркованного на холме рядом с Голливудским амфитеатром. Я даже нашла сайт, озаглавленный "Труп в багажнике точка ком", но он, правда, еще в стадии становления.
Я медленно кивнул, как если бы меня одолевали некоторые сомнения в необходимости проделанной Анджелой работы.
- Ну что же… Благодарю… Не уверен, что воспользуюсь собранной вами информацией, но быть в курсе все равно полезно.
- Я так именно и подумала: быть в курсе не помешает.
Она отодвинула стул, поднялась с места и взяла в руки пустую чашку из-под выпитого кофе с молоком.
- Итак, расходимся. Я отправлю вам сегодня по электронной почте копию статьи, освещающей утренние события, как только сочту, что она готова для публикации.
- В этом нет никакой необходимости. Теперь это ваша история.
- Я так не считаю. Ваша фамилия там тоже будет стоять. Ведь вы, и никто иной, озадачили руководство управления вопросами, обеспечившими ей нужные "Р" и "Г".
То есть "размах" и "глубину". Именно этого добиваются от нас редакторы. На этих пресловутых "размахе" и "глубине" когда-то сделала себе имя наша "Лос-Анджелес таймс". О необходимости наличия этих качеств у сдаваемых в печать материалов вам твердят с первого дня работы в газете - или "бархатном гробу", как называет ее летописец нашей деградации Дон Гудвин. Мало просто сообщить о случившемся, говорят новичкам редакторы, надо вскрыть подоплеку события и рассказать, как оно вписывается в жизнь города и каким боком касается читателя.
- Что ж, спасибо на добром слове, раз так, - произнес я. - Отправляйте, если считаете это необходимым, я же со своей стороны обязуюсь прочитать ее как можно быстрее.
- Может, поднимемся на третий этаж вместе?
- Я, пожалуй, посижу еще немного в кафетерии. Выпью кофе и просмотрю собранные вами материалы.
- Как вам будет угодно.
Надув губки, она наградила меня недовольной улыбкой, из которой явствовало, что я допускаю большую ошибку, отказываясь от прогулки с ней, и направилась к выходу. Я наблюдал, как она, уходя, сунула свою чашку в контейнер для использованной посуды, и неожиданно задался вопросом, что вообще происходит и какова моя роль в этом спектакле, именовавшемся затянувшимся увольнением. Кто я ныне - свободный художник и партнер Анджелы или же ментор, призванный натаскать ее по теме криминальной журналистики перед своим уходом? Но быть может, ничего этого ей не надо и она уже фактически заняла мое место? Чутье подсказывало мне, что с этой девушкой нужно держать ухо востро, даже несмотря на то что мне осталось работать в газете всего одиннадцать дней. И я решил не спускать с нее глаз все то время, пока буду находиться в этих стенах.
Написав и отослав по электронной почте Прендергасту план следующей статьи, я прочитал и завизировал опус Анджелы, допустив таким образом его к печати, после чего нашел в дальнем конце новостного зала пустую ячейку, чтобы, не отвлекаясь на звонки, вызовы с коммутатора и электронные сообщения, продолжить изучение "признания" Алонзо Уинслоу. Погрузившись в чтение, я около часа пребывал почти в полной неподвижности, лишь переворачивал страницы и подчеркивал показавшиеся мне особенно любопытными места желтым редакционным маркером.
Чтение шло легко и быстро, за исключением тех случаев, когда в диалогах, этой словесной игре в пинг-понг, обнаруживались значимые для дела моменты, которые приходилось перечитывать. Так, в одном случае детективам удалось обманным путем заставить Уинслоу сделать важное признание, самым пагубным образом отразившееся на его дальнейшей обороне. Чтобы лучше уяснить детали использованного детективами метода, я возвращался к этому месту несколько раз. Насколько я понял, детектив Грейди продемонстрировал Уинслоу небольшую измерительную рулетку и предложил измерить расстояние между подушечками его указательного и большого пальцев.
Уинслоу согласился подвергнуться этой процедуре, после чего детективы объявили, что результаты обмеров соответствуют расположению на шее жертвы странгуляционных пятен. В ответ на это заявление Уинслоу разразился возмущенной тирадой, вновь и вновь отрицая свою причастность к убийству, после чего допустил большую ошибку.
Уинслоу:
- Помимо всего прочего, эту шлюху придушили отнюдь не руками. Сукин сын - я убийцу имею в виду - надел ей на голову пластиковый пакет и затянул его вокруг шеи.
Уокер:
- А ты откуда об этом знаешь, Алонзо?
Я чуть ли не воочию увидел улыбку на лице Уокера, когда он задавал этот вопрос. Уинслоу поскользнулся - да так, что чуть не скатился с горки.
Уинслоу:
- Ну, я уже не помню. Возможно, об этом говорили по телевизору. Короче, я где-то об этом слышал.
Уокер:
- Нет, сынок. Ты не мог слышать об этом, поскольку эту информацию мы никому не давали. Единственным человеком, который мог об этом знать, был субъект, убивший Бэббит. Ну, хочешь сказать что-нибудь по этому поводу? Сделаешь добровольное признание, мы поможем тебе. Но если будешь играть в молчанку, то огребешь в суде по полной программе как нераскаявшийся.
Уинслоу:
- Говорю же вам, дьяволы, что не убивал ее. Все было совсем не так.
Грейди:
- Хорошо, тогда расскажи нам, как было дело.
Уинслоу:
- Ничего не было. Никакого дела!
Ошибка, однако, уже была допущена, Уинслоу проговорился и теперь продолжал скользить вниз. Не надо быть высококлассным следователем вроде парня, допрашивавшего Абу Гариба, чтобы понять, что время всегда играет против подозреваемого. Уокер и Грейди же демонстрировали завидное терпение, никуда не спешили, и по мере того как минуты складывались в часы, Алонзо Уинслоу начал постепенно сдавать свои позиции. Ему оказалось не под силу противостоять двум опытным следователям, обладавшим, помимо всего прочего, дополнительной информацией по этому делу, о которой Уинслоу ничего не знал. Так что я нисколько не удивился, когда на странице 830 этого файла Уинслоу стал колоться.
Уинслоу:
- Я хочу домой, к своей мамаше. Пожалуйста, отпустите меня и позвольте поговорить с ней. А завтра я вернусь и снова буду в полном вашем распоряжении.
Уокер:
- Этого не будет, Алонзо. Мы не имеем права отпустить тебя, не услышав ни слова правды об этом деле. Вот если ты начнешь давать правдивые показания, тогда мы, вероятно, сможем договориться о том, чтобы тебе позволили вернуться домой хотя бы на время.
Уинслоу:
- Я не делал того, в чем меня обвиняют. И никогда не встречал эту шлюху.
Грейди:
- Тогда каким образом твои отпечатки оказались в той машине и как вышло, что ты в курсе удушения Бэббит пакетом?
Уинслоу:
- Ничего я не знаю. А насчет моих отпечатков вы все врете. Это не может быть правдой.
Уокер:
- Понятно, почему ты считаешь, что мы солгали насчет отпечатков. Потому что ты тщательно протер всю машину, не так ли? Но забыл об одной вещи, сынок. А именно о зеркале заднего вида. Помнишь, как ты повернул его, чтобы убедиться, что за тобой нет "хвоста"? Да да, тогда это и произошло. Ты оставил на нем отпечаток, то есть допустил роковую ошибку, которая отправит тебя в камеру до конца твоих дней, если ты не перестанешь все отрицать и не скажешь, как это пристало мужчине, всю правду о том, что тогда произошло.
Грейди:
- Мы в состоянии понять тебя, парень. Подвернулась симпатичная белая девушка, ну и пошло-поехало… Возможно, она слишком вызывающе себя вела, или хотела поторговаться, просила в долг, или еще что… В таких делах всякое бывает. Но потом вдруг что-то произошло, и она из живой стала мертвой. Если ты расскажешь, что тогда случилось, то мы замолвим за тебя словечко - возможно, даже уговорим начальство отпустить тебя домой к мамаше.
Уинслоу:
- Нет, ты все не так понял.
Уокер:
- Знаешь что, Алонзо? Я устал от твоих постоянных уверток и вранья. Мне тоже давно хочется домой. Обедать. Между тем мы сидим здесь с тобой, пытаясь выручить тебя из затруднительного положения, в котором ты оказался. Так что или колись и выкладывай всю правду - или отправляйся назад в камеру. Я сам позвоню твоей мамаше и скажу, что домой ты не вернешься. Никогда.
Уинслоу:
- Зачем вам все это надо? Я ведь никто. Пустое место. Почему вы хотите меня подставить?
Грейди:
- Ты сам себя подставил, парень, когда придушил эту девушку.
Уинслоу:
- Я не делал этого!
Уокер:
- Как скажешь. Завтра ты сможешь сообщить об этом через стекло своей мамаше, когда она явится на свидание. Поднимайся. Сейчас ты отправишься в камеру, а я поеду наконец домой.
Грейди:
- Сказано тебе - поднимайся!
Уинслоу:
- О'кей, о'кей. Я все скажу. Скажу, о чем знаю. И тогда вы отпустите меня домой, хорошо?
Грейди:
- Ты скажешь нам о том, что произошло в действительности.
Уокер:
- И тогда мы обсудим вопрос о твоем временном освобождении из-под стражи. У тебя на обдумывание десять секунд. Не заговоришь - считай, договор не состоялся.
Уинслоу:
- Ладно, я буду говорить. Расскажу про все это дерьмо. Вот, значит, как было дело. Я гулял с Факфейсом и заметил ее машину у одной из высоток. Заглянул в салон и увидел ключи в замке зажигания, а на сиденье - сумочку.
Уокер:
- Погоди-ка… Кто такой Факфейс?
Уинслоу:
- Моя собака.
Уокер:
- У тебя есть собака? И какой породы?
Уинслоу:
- Ну есть. А порода известно какая - питбуль. Для зашиты, значит.
Уокер:
- Это короткошерстная порода?
Уинслоу:
- Да, она маленького роста. Коротенькая такая…
Уокер:
- Я говорил о собачьей шерсти. Она ведь не длинная, не так ли?
Уинслоу:
- Какая там длинная. Словно щетина…
Уокер:
- О'кей. Где была девушка?
Уинслоу:
- Да нигде. Говорю же вам, я ее не видел. Живой, я имею в виду.
Уокер:
- У нас что - история про мальчика с собачкой? Или все-таки о чем-то другом?
Уинслоу:
- Короче, я сел в эту тачку и отвалил.
Уокер:
- С собакой?
Уинслоу:
- Ясное дело, с собакой.
Уокер:
- И куда же ты поехал?
Уинслоу:
- Кататься. Захотелось, понимаешь ли, подышать свежим воздухом.
Уокер:
- Опять понес ахинею… Повторяю, мне надоело то дерьмо, которое ты излагаешь. Так что ты сейчас же отправишься в камеру.
Уинслоу:
- Подожди: не надо так спешить. Я поехал на помойку, понятно? В Родиа-Гарденс. Где еще можно без помех обыскать автомобиль и осмотреть добычу? Ну так вот: загнав автомобиль за мусорные ящики, я заглянул в ее сумочку и обнаружил в ней что-то около двухсот пятидесяти долларов. Потом слазил в отделение для перчаток и вообще обшарил весь салон. Ну а после этого наведался в багажник - и увидел ее. Она была в чем мать родила, с пакетом на голове и уже мертвая, но я ее и пальцем не тронул, понятно? Такая вот приключилась дерьмовая история.
Грейди:
- Стало быть, ты хочешь уверить нас в том, что, угнав стоявшую без присмотра машину, обнаружил в ее багажнике мертвую девушку?
Уинслоу:
- Точно так. И вы с приятелем мне ничего другого не пришьете. Увидев ее труп в багажнике, я так испугался, что захлопнул крышку быстрее, чем ты успеешь сказать "твою мать". Потом быстренько сел за руль и уехал с помойки. Сначала хотел оставить машину у той же высотки, где ее обнаружил. Но потом подумал, что полиция начнет подозревать моих парней из квартала, и решил ехать на пляж и бросить тачку там. Я как тогда рассуждал? Раз эта девица белая, то лучше оставить ее у моря, где живут белые. Короче, сделал как задумал. А больше ничего не делал.
Уокер:
- А где ты стер свои отпечатки с автомобиля?
Уинслоу:
- Да там же, на пляже, и стер. Но, как ты говоришь, пропустил отпечаток на зеркале заднего вида. Чтоб его черти взяли.
Уокер:
- Кто помогал тебе потрошить машину?
Уинслоу:
- Никто не помогал. Я был один.
Уокер:
- А отпечатки пальцев кто стер?
Уинслоу:
- Я сам и стер.
Уокер:
- Где и когда?
Уинслоу:
- Говорю же - на пляже около парковки, когда приехал туда.
Грейди:
- А как ты добирался оттуда ночью до своего квартала?
Уинслоу:
- Пешком большей частью. Топал чуть ли не всю ночь. А когда дотопал до Оуквуда, сел на автобус.
Уокер:
- И все это время при тебе находилась собака?
Уинслоу:
- Нет. Я оставил ее у одной знакомой девчонки. Собака живет у нее, поскольку моя мамаша не одобряет домашних животных. Считает, что они гадят где придется, а у нее типа прачечная и всюду разложены выстиранные вещи.
Уокер:
- Но кто же все-таки убил девушку?
Уинслоу:
- А я откуда знаю? Она была мертва, когда я ее нашел.
Уокер:
- И ты лишь угнал ее машину и выпотрошил сумочку?
Уинслоу:
- Точно так. Это все, что я сделал. И в этом признаюсь.
Уокер:
- К сожалению, Алонзо, это не согласуется с имеющимися у нас уликами. Так, эксперты обнаружили на теле твою ДНК.
Уинслоу:
- Ничего они не обнаружили. Вы все врете!
Уокер:
- Нет, не врем. Ты убил ее, парень, и тебе придется ответить за это.
Уинслоу:
- Нет! Я никого не убивал!
Сходный с этим диалог продолжался на оставшихся ста страницах. Полицейские продолжали лгать подозреваемому и выдвигать против него обвинения в убийстве, Уинслоу же все отрицал. Заканчивая чтение, я вдруг осознал одну вещь, выделявшуюся из текста, как аршинные буквы заголовка. Алонзо Уинслоу так ни разу и не сказал, что сделал это. Не признался в том, что задушил Дениз Бэббит. Более того, многократно, как минимум пару десятков раз, отрицал это. Его единственное признание в так называемом признательном документе заключалось в том, что он забрал из сумочки жертвы деньги и оставил машину с трупом в багажнике на пляже около парковки. Но от этого до добровольного признания в убийстве было как до луны.
Я поднялся с места и быстрым шагом направился к себе в ячейку, где начал рыться в пачке старых газет на полке в поисках пресс-релиза, распространенного полицейским управлением Санта-Моники после ареста Уинслоу. Найдя наконец нужный номер, я положил на стол страницу со статьей и внимательно прочитал. Обладая знанием, полученным после изучения документов по делу Уинслоу, я довольно быстро понял, как полиция посредством манипуляций заставила средства массовой информации опубликовать то, что не соответствовало истине.
"Полиция Санта-Моники выпустила сегодня официальное заявление относительно того, что шестнадцатилетний член уличной банды из южного Лос-Анджелеса арестован и препровожден в место заключения за убийство Дениз Бэббит. Подросток, чье имя не может быть обнародовано согласно закону о возрасте преступника, пребывает в данный момент в месте временного содержания несовершеннолетних в Силмаре.
Представитель сил правопорядка сообщил, что детективов вывели на след подозреваемого отпечатки пальцев, найденные в машине жертвы, после того как ее тело обнаружили в багажнике в субботу утром. Подозреваемый был задержан в квартале Родиа-Гарденс в Уоттсе, где, как считается, имели место похищение и убийство упомянутой выше Дениз Бэббит.
Подозреваемому предъявлены обвинения в убийстве, похищении, изнасиловании и грабеже. В своем признательном заявлении подозреваемый сообщил, что оставил машину с трупом в багажнике на пляже рядом с парковочной площадкой в Санта-Монике, чтобы отвести подозрения от обитателей Уоттса.
Полиции Санта-Моники выражает благодарность полицейскому управлению Лос-Анджелеса за содействие в поимке подозреваемого и препровождении его в место заключения".
Вообще-то пресс-релиз нельзя было назвать неточным, ибо многие приведенные в нем факты отвечали действительности, но я, глядя на него глазами умудренного знанием и опытом журналиста и читая между строк, хорошо видел, как наряду с установленными фактами в текст внедрялась ложная информация. В частности, о том, что преступник якобы признался в совершенном убийстве, чего на самом деле и близко не было. Адвокат Уинслоу сказал правду: это так называемое признание не стоило и гроша, и у него имелись хорошие шансы выиграть процесс.
Бытует мнение, что посредством журналистского расследования можно ниспровергнуть даже президента, но это нечто вроде журналистской Чаши Грааля, в реальности же добиться освобождения несправедливо обвиненного в преступлении обычного человека ничуть не менее почетно и важно. И плевать, что со мной и Сони Лестером в квартале Родиа-Гарденс обошлись, скажем так, не слишком любезно: оправдание невинного подростка в глазах широкой публики окупает все моральные издержки такого рода. Тем более что Алонзо Уинслоу, который, кстати сказать, официально не признан пока виновным ни по одному из предъявленных ему обвинений, уже фактически осужден и назван преступником и убийцей средствами массовой информации.
Между прочим, я сам принимал косвенное участие в этом своеобразном суде Линча и теперь осознал, что в моих силах все исправить и сделать в своей жизни нечто по-настоящему хорошее и праведное. А именно вытащить парня из тюрьмы.