"Вот именно, что пробы", - подумал Сергей, очарованный её язвительностью. Если так и дальше пойдёт дело, то эта чертовка разожжёт в нём такой огонь, что он сгорит в нём. Нет, желать её – значит желать гибели своей карьеры. Нужно одёрнуть плутовку.
- Может быть, мужчины у вас лучше получаются, - подковырнул её Сергей, не поддаваясь на её "ты".
- Ну уж конечно! Мужская красота не во внешности, если она вообще есть. Она в уме и поступках, а это изобразить трудно… трудно вообще и трудно потому, что не найти подходящей натуры. А женщина… женщина может быть грациозной и блистательной, даже когда она молчалива и неподвижна. И мужчинам нравиться именно это, для них идеальная баба – та, которая говорит, только потакая им, или молчит. Но в жизни так не бывает. Даже если женщина и хочет во всём угодить мужчине, то делает это чаще неудачно, ведь она глупа от природы, не так ли? Мужчины смотрят на женщину как на предмет своей похоти. Их проблема в том, что манеры овладевать женщиной у них остались первобытными, они болезненно воспринимают любую свободу женщины. И не знают, как к этому приспособиться.
- Разве женщины не думают о своих плотских радостях?
- Обязательно думают. Они тоже страдают от грубости мужчин. Между полами должно стоять искусство, культура, которые бы сглаживали естественные противоречия. Но мужчины в большинстве не понимают искусства, не ценят по-настоящему красоту и не умеют вести тонкой игры. Ну разве что поэты там, художники, ловеласы…
- Может быть, под тонкостью вы понимаете свои капризы и коварство, а мы просто их игнорируем, чтобы вы не навязывали нам своей игры, суть которой – выживание или удовольствие.
- Ого?! Никак, вас женщины обижают? – назвав его на "ты", она хотела его уязвить. – Хотя вы правы. Так оно и есть. Мир пока живёт по мужским правилам. Но вам нужны звёздные войны, завоевания, а нам – просто звёзды, для вдохновения. А завоёвывать мы хотим только сердца. Мы миролюбивы и созидательны, а вы алчны и агрессивны, вы стремитесь подавлять.
"Ох, не по возрасту же ты эрудированна, - думал Сергей. – И всё от праздности. Пожила бы ты за свой счёт годок, так не вела бы этих выспренних разговорчиков разговорчиков. Д а и то правду сказать – всё это претенциозная серость. Высокомерная посредственность. Творения твои даже не заслуживают пристального внимания, тьфу. Дрянная поделка. А ещё везёт кому-то показывать".
Её рассуждения нервировали, Сергей едва сдерживался, чтобы не посмеяться над её бесталанными работами и отшить так, чтобы впредь она ни о чём его не просила. Но не торопился, не хотел выглядеть грубым, оставив своё мнение напоследок.
- Ну, поехали, - сказала с видом снисходительной победительницы, одевшись в короткую куртку, ботинки на высокой платформе и велюровый берет, похожий скорее на бескозырку.
Остановились у какого-то невзрачного старого дома в центре.
- Жди меня. Хотя, может, всё немного затянется, - сказала она сухо и направилась к подъезду своей пружинистой, уверенной походкой, держа на тесёмке широкую папку.
Его взгляд прильнул к её складным спортивным ногам. Демон снова подал свой голос: "Не всё ли равно, что она не умеет делать художественные фотографии? Смотри, какое у неё тело, какая непосредственность, какое обаяние детской наивности. Да она сама – шедевр! Ты её научишь тому, что у неё лучше всего будет получаться". Сергей глубоко и с волнением вздохнул. Сердце затрепетало. В эти минуты карьера, успех превратились в маленькую точку в необъятном пространстве желания обладать ею.
Карина вышла раньше, чем можно было ожидать. С вызывающей бесцеремонностью на лице, болтая всё той же папкой. Конечно же, неудача. Она села в машину и забросила папку на заднее сиденье. Лицо её пылало, глаза светились проклятием и насмешкой – над собой.
- Чёрт! – воскликнула она. – Какого лешего я припёрлась! И так было ясно, что снимки – дерьмо.
Но как это неожиданно?! Сергей теперь был готов принять казнь за тайную издёвку над её работами, будто он и навлёк эту неудачу. И как было великолепно её разочарование в себе!
- Поехали, - отрывисто велела она.
- Куда?
- домой.
Было ощутимо, как её гнетёт неудача, она решила сбыть свою злобную энергию ему.
- Мать так тщательно тебя скрывает, - она повернулась к нему корпусом и атаковала его ядовито жгучим взглядом. – Каждую пятницу и субботу мне строго запрещается ездить к ней на дачу.
Сергей пожал плечами.
- Что ж тут такого?
- Что тут такого?! – передразнила она его. – А мне тоже хочется передохнуть за городом после тяжёлых творческих поисков.
Сергей усмехнулся.
- Тебе остаётся целое воскресенье.
- Ненавижу воскресенье. Люблю пятницу и субботу… но дело даже не в этом. Она никогда не скрывала от меня своих любовников. Я их всех знала.
-Так уж и всех?
- Не то чтобы близко, потому что они не заслуживали моего внимания, но за одним столом часто с ними сидела. Надо сказать, все они редкие свиньи. Хвастуны и прилипалы. Она-то доверчивая, любовью не избалованная, вся в своих финансовых заботах, вот они и тянули из неё: кто продвижение по службе, кто льготные кредиты. Кто просто жрал да развлекался за её счёт. Одно утешает: рано или поздно до неё доходит, что она обманулась, и тогда она выставляет всех этих дешёвых альфонсиков за дверь.
- Значит, они того заслуживали.
- Они заслуживали того, чтобы их даже на порог не пускали. Д-а-а… Странная женщина моя мамочка, - произнесла она нараспев и насмешливо. – Нет, чтобы пригреть кого-нибудь одного, дать ему приусадебный участок, что ли, чтобы был при деле, а не метил в банкиры. И выдрессировать его в кроткого муженька. – Тут она усмехнулась от собственного же сарказма. – А я бы заимела постоянного отчима. – Снова смешки.
- Ох, и язва же ты. Но не надейся – твоим отчимом я не стану, - парировал Сергей в тоне шутливого потакания.
- Разумеется. Ты же мне в любовники годишься, а не в папаши, - проверещала она. – И именно поэтому я уверена, что ты продержишься ухажёром моей мамули меньше остальных. Теперь мне ясно, почему она не показывает тебя. Боится, что я тебя соблазню. – Она продолжала потешаться, говоря низким голосом и по-детски выпячивая губы: - Она ведь страшно ревнива. И ей обязательно нашепчут, как ты меня куда-то возил. – Теперь ужу протрезвонила она, быстро меняя интонацию и свои насмешливые ужимки. – Её будет терзать мысль, что мы с тобой переспали. А попробуй докажи, что нет? Так что твоя песенка спета, голубчик. – Она наклонила голову и в напускной строгости пристального взгляда рассматривала его.
- Я не собираюсь ей изменять.
- Ну да?!
- И доказывать ничего не собираюсь.
- Неужто я не вызываю у тебя интереса? Представляешь, как будет обидно, если слухи поползут…поползут, а между нами так ничего и не будет. Несправедливо: слухи есть, а дела нет.
- У меня есть страстный интерес к тебе – взять да выпороть за твой змеиный язык…
- Ай-ай-ай, как нехорошо, как грубо. Такого панибратства я не прощаю. – Она изобразила брезгливое возмущение. – Ты уж и впрямь обрадовался, что я положила на тебя глаз, оттого так и осмелел. Ты, конечно, мужчина молодой, соблазнительный, только вот глаза у тебя серо-зелёные, как у кота. Такой совратит и бросит. К тому же ты ловелас, а я таких презираю.
- Я не ловелас, - раздражённо прикрикнул Сергей.
- Ну да?! – повторила она этот возглас ещё резче и словно подпрыгнула.
- Ты чего меня дразнишь? Нарваться хочешь? - раздражение у Сергея нарастало. – Я не посмотрю, что ты дочь Ольги Николаевны. Надеру тебе задницу и сам же ей об этом скажу.
- Я хочу защитить свою мать от тех, кто охотится за её деньгами, - обозлено огрызнулась Карина.
Сергей чувствовал, что выиграл поединок, хотя только благодаря своей сдержанности. Трудно было понять, отчего это юное создание сейчас страдало сильнее: от неудачи в своём художестве или от того, что Сергей остался к ней бесстрастен – внешне.
В оставшуюся часть пути она молчала, насупившись, как обиженный ребёнок.
Когда он остановил машину у подъезда её дома, она попыталась взять с заднего сиденья папку со снимками, опёрлась коленом на переднее сиденье, но не могла достать – со зла далеко забросила, - кряхтела и чертыхалась. Достал Сергей. Вид у неё был отчаянно уязвлённый, щеки пылали, глаза влажно поблёскивали, она казалась только что испечённым пирогом, который хотелось пробовать, не торопясь, наслаждаясь его сдобным паром, но вместо этого он строго предупредил:
- Больше меня ни о чём не проси и даже не звони. Поняла?
- А ты этого и не жди, понял? – вскрикнула она и хлопнула дверцей.
Глава 6
Ольга вернулась с командировки и провела напряжённый день, знакомясь с накопившейся информацией. По её просьбе Сергей появился у неё в кабинете в конце рабочего дня. Она сидела в кресле, вид у неё был утомлённый и несколько грустный, она безразлично листала какой-то журнал мод.
- Присаживайся, - устало сказала она и отложила журнал. – У меня сегодня голова кругом.
- Что там за границей? – спросил Сергей, сев напротив.
- Всё хорошо, но всё чужое. Как у тебя идут дела?
- Нормально, - ответил Сергей неопределённо, опасаясь перегрузить её.
Хотя нормально в современном лексиконе значило "никак".
Её взгляд был обострён, говорила она сейчас холодно, лаконично и с паузами. – Дело вот какое… кредитный отдел будет реорганизован на несколько подразделений. Я хочу тебя назначить руководителем одного из них – отделом по среднесрочному кредитованию… Ты, кажется, именно этим и хотел заниматься? – Сергей онемел. – Но я установлю тебе испытательный срок в три месяца.
- Разумеется. Ты ведь легко меня выгонишь, если что, - покорно проронил он.
- я уже должна была уволить тебя,- высказалась она со вздохом.
Сергей сделал вид, что её реплику, лишённую и намёка на шутку, он не принял всерьёз.
- За что же, Ольга Николаевна? – лукаво взмолился он.
- Ты недобросовестно выполняешь свои обязанности, - отчитывала она холодно, - нарушаешь дисциплину… прохлаждаешься на поддельные бюллетени… Так, милый мой, не поступают, когда делают карьеру. если пользуешься моим расположением, то знай меру…
- Я действительно был болен, - уязвлено оправдывался Сергей. – Это начальник козни строит. Шепчется за спиной. Я морду ему когда-нибудь набью.
- Что ты себе позволяешь? – её тон устало поднялся до гнева.
- Пусть он сперва со мной объясниться.
- На моей машине ты больше ездить не будешь.
- И правильно. У меня не будет обязанности развозить твою дочь под злопыхательство доброжелателей, - признался Сергей, дабы упредить её намёки.
Её брови удивлённо вздёрнулись, в пронзительном взгляде было лукавство.
- У неё есть своя машина, - хитро изумилась она.
- Карина сказала, что её машина сломана.
- Вот плутовка, - шутливо пожурила мать свою дочь.
Вероятно, Ольга иронизировала, чтобы скрыть ревность, для которой не было достаточных оснований.
- Кстати, это начальник велел отвезти её, - объяснил Сергей.
- Ладно, хватит об этом, - успокоилась Ольга. – Поедешь ко мне в гости?
- Конечно.
- Я привезла тебе хороший французский одеколон, - она поднялась. – На мой вкус. И твоё поведение, и твой аромат должны мне нравиться, - сказала она снисходительно.
***
Вернувшись из-за границы, Виктор стал проводить собственное расследование кражи своей квартиры. Он выслушал Ирину беспристрастно, чтобы не выдать невольных подозрений, связался со следователем, который осматривал квартиру, и уговорил того на непротокольную встречу в ресторане. Хотя дело не пошло в производство, но следователь наверняка мог пролить свет на кражу со взломом. И то, что он согласился на частную беседу, только подтверждало это.
- Мне кажется, мы с вами могли бы разобраться с тем, что у меня произошло, - начал Виктор, когда они сидели в небольшом, уютном ресторане в отдельной кабине.
Виктор уже до встречи "подмазал" полного следователя с бегающими глазами. Следователь чуть наклонил голову к собеседнику, опустив глаза.
- Выбирайте всё, что вам угодно, - сказал Виктор, когда официант подал меню.
Следователь неторопливо изучал меню. Виктор закурил. Когда гость оторвал взгляд от меню, Виктор подозвал официанта. Следователь заказал четыре блюда, не самых изысканных, но сытных, напоминавших домашнюю еду, и десерт из фруктов и мороженного. Пить решили водку.
Гость ловко опрокинул первую рюмку, послал в рот целиком бутерброд с икрой под приветственное урчание желудка и потом сделал сухое безапелляционное заключение:
- Тут т разбираться нечего. Ваша сожительница, или кто там она, обокрала вас. Не одна, конечно, был у неё сообщник.
- Вы уверены?
- Если бы не был уверен, не говорил бы.
Виктор рассеянно потёр губы, шею, погладил затылок. У него были смутные подозрения на Ирину, но, услышав подтверждение от сыщика, он был ошеломлён и не мог сразу поверить. Дрожавшей рукой он налил по второй.
- А чем это подтверждается?
Следователь жадно посмотрел на рюмку, но решил сейчас выложить собеседнику всё, чтобы тот не докучал его вопросами во время неспешного чревоугодия.
- Логикой случившегося. Чтобы найти тот тайник в вашей квартире, вору понадобилось бы масса времени. А он находился там менее тридцати минут, то время, пока отсутствовало электричество в подъезде. Когда электрики исправили неполадку и сигнализация в вашей квартире снова включилась, сигнала, что кто-то после этого открывал дверь, на пульт в диспетчерской охраны не поступало. Я думаю, вор, вырубив электричество, просто открыл ключом дверь, оставил свои следы и ушёл. Кража произошла раньше. А это была инсценировка, и, вам доложу, довольно изобретательная. Если бы электрики задержались на час, я бы поверил в то, в чём вор и хотел меня убедить. За час этот тайник можно было бы обнаружить, и то, если бы вор искал тайник именно в нише пола или в стене. Но, судя по беспорядку, нам необдуманно хотели внушить, что вор перерыл всё и только в последнюю очередь догадался искать тайник под паркетом. За тридцать минут это сделать невозможно. И это была их главная ошибка.
Следователь объяснил всё спокойно и готов был воздержаться от рюмки и закуски ещё ради пары вопросов, но не более.
- А как же он отключил электричество? – задумчиво спросил Виктор.
- Очень дельно. В подвале, на общем щитке, заменил годный предохранитель на негодный. Всё выглядело так, будто просто перегорел предохранитель. На это, кстати, у него уже ушло минут десять, как минимум.
Озадаченный Виктор опрокинул рюмку, не ощущая горечи, - в душе его было куда горше.
- Я вот какой совет дам, - продолжил следователь. – Если вы выясните, кто соучастник, не устраивайте самосуда, выдайте его нам. Мы заведём досье на него.
Виктор вернулся домой сумрачный, но в тот вечер не стал устраивать ей выволочку. Он сделал это на следующий день. Возвратился раньше времени, собрал все её вещи в чемоданы и выставил их у порога.
- Что это? – удивилась она, вернувшись с работы.
- Хочу отправить тебя в отпуск, - сдерживаясь, объяснил Виктор.
- В какой ещё отпуск?
- В бессрочный. Тебе ведь надолго хватит тех денег, которые ты украла у меня.
- Ты что, с ума сошёл? – изумилась Ирина.
- Заткнись, стерва, - без крика, но грозно проговорил Виктор. – Отвечай, сука, с кем ты обокрала меня?
Ирина готовилась с такой сцене, но была ошеломлена неожиданностью и хамством Виктора и растерялась – вся игра смялась.
- Что уставилась на меня, мерзость? Не вздумай лгать! Мне всё известно. Где деньги?
- Что ты собираешься со мной сделать? – пробормотала она и, слабея от страха, стала опускаться в рядом стоявшее кресло.
Виктор схватил её за руку и оттолкнул.
- Не смей пачкать мою мебель, дерьмо!!! – протяжно проревел он. – Я за год не отмою квартиру от твоего присутствия. Срань!!!
- Не оскорбляй меня, слышишь, не оскорбляй! – истерически завизжала она. – Это всё он… Это из-за него… Я ничего не взяла… - она рыдала, жалостно скулила, не успевая вытирать слёзы.
- Кто он?
- Щеглов… Помнишь, она работал в компании… Все деньги у него, все восемьсот тысяч… Он и меня обманул… Я даже не знаю, где он… Знаю только номер его машины…
К Виктору вернулось самообладание. Её жалкий, разбитый вид убеждал его, что она не врёт. Он был мстителен, он бы раздавил её, как змею, но, вспомнив, как долго он её домогался, как его никогда не покидала унижающая мысль, что эта красивая сука всё равно будет изменять, сколько её не ублажай и ни прикармливай, как он выпрашивал у неё постельных утех, когда она этого не хотела, он почувствовал омерзение к самому себе и позор. Это охладило его ярость, он обрёл состояние привычной деловитости, а она вызывала в нём презрение и отвращение, он хотел просто отправить её с глаз долой.
Мстить ей было ниже его достоинства.
- Потаскуха… Что у него за машина и её номер? – это всё, что он спросил у неё.
Потом открыл дверь, хладнокровно выставил её чемоданы на лестничную площадку, следом выпроводил и её.